С первого взгляда

3 года спустя, г. Рейвель В жарко натопленной комнате уютно золотился камин: здесь тонко пахло сухими травами и ягодами, звенел детский смех, а холод и мрак остались за окном, хоть и льнули к стеклам. Однако на душе у Амари было тяжело. - Черная хворь! – проворчал Дис Эргрем, раздраженно листая столичную газету. – Подумать только! И что, во всем княжеском замке не нашлось толковых лекарей? Можно подумать, что их и во всей Ровелии не осталось! Ни единого! Амари, который разбирал травы, с тревогой глянул на своего учителя, но этого никто не заметил: пока целитель Эргрем возмущался бездарностью коллег, его племянник Эркель затеял шумную возню с Мио перед камином. Сын заливисто смеялся, и Амари мимолетно улыбнулся ему, но тут же вновь помрачнел. Вошла тетушка Люс и поставила на круглый стол чайный поднос. - Что нового пишут в газете? – спросила она, расставляя чашки с дымящимся янтарным напитком. – Князь еще не поправился от недуга? - Какое там! – фыркнул Эргрем, садясь. – Эти бездари даже не знают, от чего его нужно лечить. - Как же так! И князь такой молодой! Такой храбрый! Как жаль его, – покачав головой, она обернулась: – Мальчики, быстро за стол! Ри, а для Мио я добавила меда в отвар златоцвета, как он любит. А вот и печенье с корицей, только что из печки. - Спасибо, – благодарно улыбнулся он. – Выпейте чаю с нами, тетушка Люс. Эй, Мио, садись ко мне! Эр, ты его совсем разбалуешь. Три года, что он провел в небольшом домике в Драконьем тупике, стали едва ли не лучшими в его жизни. Он быстро подружился и с легкомысленным Эркелем – вторым учеником Эргрема, которого тот держал при себе и терпел лишь из-за родства, и со служанкой Люссой, что пекла дивную сдобу и заправляла всем в доме, и даже с ее кошкой. Сам целитель оказался не таким грозным, как Амари поначалу опасался – тот был крайне требователен в работе, вспыльчив и язвителен порой, но справедлив и даже щедр. День шел за днем, Мио подрастал, и Амари ощущал, как постепенно оттаивает сердце. Тихая жизнь ему нравилась: он жадно учился, много работал и растил сына, – все это делало его почти счастливым. И хотя где-то внутри осталась боль от разлуки, но он слишком хорошо помнил историю о том, что каждому приходится тащить свой камень на свою гору. «Моя ноша не тяжелее прочих», – думал он ночами, если не удавалось сразу заснуть. Днем он задумываться не успевал, и был этому рад. - Неужели князю нельзя помочь? – робко спросил Амари, привычно остерегаясь выказывать чересчур откровенный интерес к этому влиятельному человеку. – Но как же так, учитель? Дис Эргрем отхлебнул горячий чай, барабаня пальцами по столу. - Кто знает, – наконец сказал он. – Меня же не приглашали в княжеские покои, а эти придворные ничтожества не могут даже решить – от чего именно они его лечат. Целый месяц прошел уже, а наш князь не встает. Черная хворь, подумать только! Да так они называют чуть не любую тяжелую болезнь, с которой не могут быстро справиться. И если за все это время они даже не смогли поставить точный диагноз, то чего ждать от лечения. - А на базаре с утра говорили, что эта болезнь наслана ведовством, – вмешалась Люсса. – Может, так и есть? Слишком уж долго он лежит. - Да кто же мог ее наслать? – заинтересовался Эркель. – Как думаете? У нас ведь князя все любят. - Недруги всегда найдутся, да и завистников хватает, – поджала губы Люс. – Или вон, говорят, лазутчика поймали в замке – подкупил его кто-то из восточной державы, враги наши. - Все вздор, – Эргрем ударил кулаком по столу, – просто эти идиоты, придворные лекари, не умеют толком лечить, хоть и думают о себе невесть что. Амари сцепил пальцы, до боли сжимая их под пестрой скатертью. - Но князю давно не становится ни лучше, ни хуже, – спокойным голосом заметил он. – Надо же что-то делать. В этот миг раздался глухой стук дверного молотка. - Кого там еще принесло, на ночь глядя? – Эргрем тяжело поднялся. – Пойду, гляну. Не иначе, как срочный вызов к больному, вот повезло. Мио завертелся, беспокойно вскидывая на отца свои большие золотистые глаза. - Что такое, пап? Что случилось? - Все хорошо, малыш. - Ты опять уйдешь ночью? Я не хочу! - Нет, Мио. Надеюсь, что нет. Пей свой отвар, тебе уже пора спать. Вернулся Дис Эргрем, держа в руке какой-то свиток, обвитый лентой. - Вы не поверите, но это гонец из замка! Такой важный, словно он сам князь и есть. И на послании княжеская печать. Сейчас глянем, что там. Развернув и наскоро пробежав глазами письмо, Дис только фыркнул, а потом отбросил его. - Меня вызывают к князю. Завтра вечером. Нужно подготовить заранее все, что нам может понадобиться. Займись этим утром, Эркель. А ты, Ри, пойдешь со мной. - Что? – вздрогнул он. – Я? В замок? - Именно так. Старый князь, похоже, все надежды уже потерял, раз даже про меня вспомнили. В письме сказано, что всем лекарям столицы предписано по очереди придти для совета в ближайшие дни, вот и до нас дошли. Придется нам завтра топтать княжеские ковры, ничего не попишешь. А что, ты не рад такой чести? - Но я… Ммм, да, конечно. То есть, я готов сделать все, что смогу, но… Простите, я пойду и уложу Мио, уже ведь поздно. Игнорируя все протесты сына, он воспользовался этим предлогом, чтобы сбежать из гостиной. Амари задумался, сидя над кроваткой Мио и ласково перебирая его светлые волосы: «Я так хочу ему помочь. Если смогу, конечно. Я сделал бы для него все, но как мне появиться там? И все же, прошло ведь целых три года. Он вряд ли меня узнал бы, вряд ли вообще вспомнит. И если правду говорят, что князь даже в себя не приходит, то риск исключен. К тому же, я теперь выгляжу иначе». В эти годы Амари многое достиг в искусстве врачевания. Дис оказался прекрасным учителем, хоть и не самым терпеливым. И за это время Амари приготовил своими руками бесчисленное множество самых разных лекарств: целебных отваров и мазей, порошков и микстур, вот только одно средство так и не смог найти – то, что исцелило бы шрам на его лице. Однако учитель, заметив его поиски и разгадав их причину, сам предложил помощь – он лично сварил для ученика особое зелье. - Даже оно не сможет удалить следы полностью, – предупредил он тогда. – Но регулярно применяй его, и быстро заметишь результат. Только помни, что шрам у тебя не здесь, на щеке, а тут, – он легко коснулся его лба и груди. – Зачем ты держишь в себе эту боль? Отпусти. Не жалей себя – это слабость. А обходится она дорого. Амари с благодарностью принял его дар, но учитель лишь взмахнул рукой, прерывая поток его слов. - Отпусти свою боль, – добавил Эргрем, похлопав его по плечу. – Поверь в себя, парень. Ты же врач, ты – отец. Если ты сам не будешь верить в себя, то в кого же верить Мио и тем, кто ждет от тебя помощи? Амари истово принялся за лечение: он протирал лицо по несколько раз в день, и вскоре старая кожа начала слоиться и виснуть лохмотьями, а потом опадать. Но когда появилась новая – гладкая и чистая, он вдруг понял, что вместе с этими следами уходит и часть его жизни: плохая, больная, но все же часть его самого. На память остался глубокий шрам, перечеркнувший щеку наискосок – убрать его оказалось не под силу даже этому чудо-зелью. Он и теперь не назвал бы себя красавцем, да им и не был, но стал замечать некоторый интерес к себе от девушек, а изредка даже от парней. Это оказалось настолько внове, что он поначалу терялся и не знал, как вести себя с ними. И все же ничья симпатия не волновала его, ведь сердце было прочно и давно занято. И Амари уже смирился: «Он дорог мне, и этого, видно, уж ничто не изменит. Да, так же просто, как ходить и дышать, так и любить его. Это чувство уже часть меня, как и шрам. Зато у меня есть Мио». Золотистые глаза сына так часто напоминали ему возлюбленного, что он все равно не смог бы забыть, если бы и захотел. Опасение это сходство тоже вызывало: такой цвет редко встречался, и многие обращали внимание на его необычность. «Надеюсь, князь не узнает. Он видел меня при свете лишь однажды, да и то так давно. Вряд ли он тогда заметил, что у меня зеленые глаза, а цвет волос мог и забыть. Даже шрам теперь выглядит по-другому. А еще можно надеть маску». Обеспеченные столичные жители иногда носили маски зимой, особенно дамы – в этом краю часто лютовали ветра, как и стужа, и горожанки берегли нежную кожу. «Но в замке-то все равно придется ее снять. А еще запах… Но мне повезло, что зимняя течка уже прошла, так что не должно возникнуть проблем. Когда ее нет, то аромат слабый, едва уловимый даже вблизи. Да и чего я боюсь? Князю я не нужен, даже если бы он не был женат. Но вдруг он захочет отнять у меня сына? Я бы так хотел, чтобы они узнали друг друга, но я не могу потерять Мио». Брак князя слыл удачным, а княгиня – красавицей, вот только детей у них за эти годы так и не появилось. Ходили слухи, что это очень печалит и молодого, и старого князя. «Ему нужен наследник, а Мио – отец. Наверное, я должен отказаться от сына, ради его же будущего. И ради счастья их обоих. Но я не могу! Что же делать? – думал он, уронив голову на руки. – И если я и откроюсь, то наш сын тоже узнает все. А вдруг князь не захочет признать моего ребенка? Может, ему нужен сын только от той или того, кто равен ему по знатности и положению». Он заснул лишь на рассвете, истомившись от этих раздумий. А утром Амари проснулся с одной мыслью: «Я должен ему помочь. И будь, что будет».