Сложно быть человеком

— Ты слишком много смеёшься, — замечает как-то Бауглир, недовольно морщась. — А ты зануда, — весело отвечает Артано, взмахом головы убирая со лба чёлку. Мелькор смотрит, как прыгают медовые кудри и отливают золотом в свете закатного солнца. Это красиво. Наверное. Бауглир не понимает до конца, что такое красота и что это означает именно для него. Он просто видит Гортхаура — порой даже чаще, чем сам хочет — и думает, что он красивый. Без какого-то определения. У него красивые волосы, красивые руки, хрипловатый, но всё равно красивый смех. Хотя он всё же слишком часто смеётся. — Быстрее! — кричит ушедший далеко вперёд Артано и, не дожидаясь Бауглира, бежит вниз к морю по пустой дороге. — Я не хочу идти на пляж сейчас! — пытается остановить его Мелькор, недовольно фыркая и размашисто шагая следом, но его, как всегда, игнорируют. — Отдыхай, развлекайся, — когда они оба оказываются внизу, советует Артано, быстро снимая кеды. — Я не хочу развлекаться, я хочу домой! — И зачем я только взял с собой этого зануду? — спрашивает самого себя Гортхаур, идя по холодному песку. — Это не ты меня взял, это Манвэ дал нам денег на поездку, чтобы мы хоть недолго ему не мешали, — возмущённо напоминает Бауглир, но его снова не слышат. А ведь действительно: почему Испания, почему Коста Дорада, хотя городки, расположенные у этого побережья, не очень отличаются от того, в котором они всегда жили? Потому что Артано выбрал это место, настолько уверенно заявляя, что он его любит и всегда мечтал там побывать, что тут же перестаёшь ему верить. Мелькор бы предпочёл провести две недели дома с бесконечным запасом пива, но они здесь, потому что так хочет Гортхаур. Наверное. Бросив кеды в стороне, Артано шлёпает по воде, поднимая в воздух множество мелких брызг. Он смеётся, запрокинув голову, опускает руки в воду, пытаясь обрызгать Мелькора. Гортхаур выглядит счастливым. Наверное. Бауглир не может сам себе объяснить, что такое счастье и как оно должно проявляться. Но есть заразительно смеющийся Артано, красивый и абсолютно счастливый. — Иди сюда! — зовёт Гортхаур; не слушая возражений, хватает за руку не успевшего отбежать Мелькора и резко тянет его к себе. Они оба падают, но Артано, выныривая, не ругается, как этого можно было ожидать, а снова смеётся, убирая за ухо мокрую прядь. И Бауглир тоже, незаметно для себя, улыбается следом, сидя в брюках на мелководье. — Ты меня любишь? — глядя куда-то в другую сторону, на почти зашедшее солнце, спрашивает Артано. — Наверное, — отзывается Бауглир. Гортхаур неопределённо хмыкает, но такой ответ его, видимо, устраивает. А Мелькор действительно не знает, что такое любовь. Что-то слишком абстрактное и странное, чтобы дать ему определение. Просто есть наверное красивый и наверное счастливый Артано, которого он, наверное, любит. Так что пусть всё и дальше у него идёт как есть: кувырком, через это неопределённое наречие.