Сложно быть человеком

Артано пропал. То есть вообще пропал. Мелькор бы решил, что его похитили, если бы на мгновенье допустил мысль, что Гортхаур может хоть кому-нибудь хоть для чего-нибудь быть нужен. Но Бауглир такой мысли не допускал — и в этом был абсолютно прав — и продолжал настойчиво звонить абоненту, который «не может сейчас подойти к телефону». Сначала Мелькор решил, что Артано напился и теперь валяется пьяный где-нибудь поблизости, но ни в одном из двух баров отеля его не видели, равно как и во всех ближайших кафе и ресторанах. Значит, он куда-то ушёл, но куда — Мелькор даже предположить не мог. В смысле, это же Артано — вредный, чрезмерно весёлый Артано, которому по жизни нужен только человек, которому он будет действовать на нервы без последствий для себя! И такого человека он уже нашёл. Значит, всё-таки похитили. Или арестовали за какую-нибудь выходку в нетрезвом состоянии… Поправочка: арестовали бы, если б Артано сегодня пил. Короче, Мелькор, с лёгкой руки Манвэ, который устал видеть старшего брата у своего холодильника, заброшенный куда-то на север в компании ныне пропавшего Артано, остался на этом севере совсем один, в окружении людей, говоривших на каком-то жутком языке. «Интересно, — рассуждал сам с собой Бауглир, — если я куплю мороженое и пройду с ним по территории отеля, Артано сможет учуять запах и прибежать ко мне? Или лучше виски? ..» Пошарил в кармане и выудил горстку мелочи. Пересчитал, вздохнул и спрятал обратно в карман. Он не знал, сколько стоит мороженое, но денег было слишком мало. На виски тем более не хватало, хотя он бы сейчас пригодился Мелькору даже не для приманивании Артано. Идти за бумажником было решительно лень. Мелькор думал, думал и, так ничего и не придумав, побрёл в ту сторону, к которой стоял лицом. Наконец он упёрся в ограду отеля и, перемахнув через неё (так делать было нельзя, но когда Бауглира это волновало?), вышел к пляжу. Море было тёмное, беспокойное, совсем не такое мирное, как у них дома, и Мелькор, который вообще никаким морям не доверял, старался держаться от воды подальше. Проваливаясь и увязая во влажном песке, Бауглир уходил всё дальше от отеля. Ветер трепал его волосы, они забивались в рот и лезли в глаза; море угрожающе шумело, грозно поднимаясь волнами с белыми гребешками, но у берега слабело и из последних сил касалось песка, будто ища что-нибудь, за что можно зацепиться, и, не находя этого, уползало. Людей не было совсем, даже уставшие туристы, сдуваемые ветром, но всё равно что-то упорно фотографирующие, или безумные люди, решившие искупаться в море, не встречались по дороге, но Мелькор упрямо шёл вперёд. Белая лента пляжа тянулась далеко вперёд, но вдруг на горизонте начала вырисовываться человеческая фигура, и чем ближе к ней подходил Бауглир, тем более знакомой казалась фигура. И наконец невнятный силуэт окончательно превратился в Артано. Тот стоял в мятых джинсах и тёмно-синей толстовке, в карманах которой он прятал руки. На голову его был надет капюшон, но некоторые пряди волос, сейчас казавшихся темнее обычного, всё равно оказались во власти ветра. Гортхаур стоял совершенно неподвижно и смотрел перед собой, ничего вокруг не замечая. — Вот ты где! — радостно-раздражённо воскликнул Мелькор, останавливаясь рядом. Услышав голос, Артано как-то странно дёрнулся и повёл плечом, будто отгоняя назойливую муху. — Ты чего? — удивился Бауглир. — Почему ты вообще стоишь тут один? Даже мне не сказал, куда ушёл! Да скажи ты хоть что-нибудь! Артано, поняв, что уходить Мелькор не собирается, повернулся к нему лицом, и Бауглир вздрогнул, заглянув в знакомые янтарные глаза. В них не было ни тени привычной весёлой искры, даже угольки не тлели в глубине. Это были глаза бесконечно уставшего от всего человека, который умолял о чём-то, а о чём — Мелькор не мог понять. Это был странный Артано, новый, с которым Бауглир ещё никогда не встречался. — Что ты видишь? — тихо спросил Артано, но ветер унёс его слова, и Мелькор только по движению его тонких губ смог догадаться, о чём его спрашивают. — Море, волны, тучи. Пойдём отсюда, а? — предпринял Бауглир ещё одну попытку, ясно понимая её тщетность. — Ты иди, а я… — Гортхаур не договорил, снова отвернувшись. — Да можешь ты сказать, что случилось?! — закричал Мелькор, хватая Артано за плечи и разворачивая к себе. Тот поднял голову, с отчаяньем глядя ему в глаза, и Бауглиру просто захотелось вдруг обнять Гортхаура и никогда не отпускать. — Просто, понимаешь… — медленно заговорил Артано, долго ища нужные слова и ловя разлетевшиеся в голове мысли. — Я никогда раньше не видел… море. То есть там, у нас, конечно, да, но то… Оно другое было, а здесь… Оно не просто красивое, оно прекрасное, величественное, такое… А я подумал о том, кто я и что я делаю, и… Я не жду, что ты поймёшь, ты вообще мало что понимаешь, но… Это продолжалось ещё некоторое время, и Мелькор из бормотания Гортхаура вынес для себя две вещи: Артано считает, что старый сапог чувствительнее, чем он, Бауглир, и второе: море явно плохо на него влияет, а это была ещё одна причина для недоверия водной стихии. И вдруг Гортхаур резко наклонился вперёд и уткнулся носом в плечо Мелькора. Бауглир, с полсекунды размышлял, что ему делать, а потом крепко-крепко обнял Артано. И, прижимая его к себе, повёл в противоположную от моря сторону.