Сложно быть человеком

Маленькую кухню заполняла тишина, оседала на пыльной посуде, на давно не стиранной скатерти, запутывалась в кудрях Артано и капюшоном накрывала Мелькора. Это особая, осенняя тишина, и шум проливного дождя не только не нарушает её, но и будто дополняет. Они сидят на крошечной кухне в съёмной квартире Артано и молчат. Гортхаур устроился на подоконнике и невидящим взглядом смотрит на тяжёлые тучи, дышит на стекло и задумчиво рисует что-то на нём. Мелькор, покачиваясь на стуле, скользит взглядом по собранным в уже расплетающуюся косу волосам Артано и его сутулой спине. Гортхаур смотрит на бегущие вниз по стеклу капли, оставляющие за собой тонкие мокрые дорожки, и сам не замечает, как перестаёт рисовать. Палец замирает в одной точке, и рука безвольно падает на колени. Артано прислоняется лбом к холодному стеклу и смотрит на пузырящиеся лужи, намокший асфальт и уносимые ветром сморщенные листья. Мелькор ставит стул на все четыре ножки и встаёт. От этого почти бесшумного движения тишина в одно мгновение рушится, и завораживающий шум дождя превращается в обыкновенную барабанную дробь капель по подоконнику. Артано чувствует это и недовольно морщится, и даже Мелькор ощущает, что сделал что-то не так, и виновато садится обратно, но тишина не возвращается. Гортхаур неслышно вздыхает, сползает с подоконника и, не глядя по сторонам, идёт в коридор, но на пороге вдруг останавливается. — Сделаешь чай? — медленно, будто вспоминая слова, спрашивает он наконец, и Мелькор, кивая, встаёт и идёт греть воду. Артано садится на освободившееся место и смотрит на небо. Тёмные тучи наплывают друг на друга, давят и монолитной массой нависают над городом. Протирая кружки от пыли, Бауглир украдкой смотрит на Гортхаура. Сегодня он не шутит, не осыпает насмешками Мелькора и почти ничего не делает. У него не плохое настроение, Бауглир бы даже сказал, что у Артано вообще нет никакого настроения. Долгие, холодные, совсем не такие, как летние, дожди в начале осени действовали угнетающе. Гортхаур не слышит, как закипает чайник и как Бауглир разливает воду по кружкам, и вздрагивает, когда его руки касается горячая стенка посуды. Он уже забыл о своей просьбе и теперь удивлённо поднимает взгляд по струйке пара, останавливаясь на лице Мелькора. Кивает, берёт кружку, но не пьёт, а просто греет руки. Бауглир садится на свободный стул и маленькими глотками пьёт чай. Наверное, он бы подумал, что ему не нравится такой Артано, но осень забрала эмоции даже у Мелькора, не такого чувствительного лиричным настроениям погоды. Бауглир не знает, что такое — ничего не чувствовать, и ему неуютно. Артано привык. Кухня погружена в серый полумрак. Запах чёрного чая разлетается по помещению, пар танцует над кружками. Тишина возвращается.