Нам умирать в тех же телах, в которых мы будем жить,
And where you invest your love, you invest your life.И куда ты вложишь любовь, туда вложишь и жизнь.
"Awake Your Soul" – Mumford & Sons
- Привет, мой мальчик, - поздоровался Сэм, глядя на спящего сына. Паркер открыл глаза, сфокусировал взгляд на отце и застенчиво улыбнулся, но через секунду снова перевернулся и зарылся в одеяло. – Иди сюда, соня, - Сэм достал ребенка из кроватки, и он обнял отца за шею, досыпая на его плече. – Сегодня только мы с тобой. Прошла неделя с тех пор, как Сэма выписали из больницы, и сегодня Кэт и Дин впервые оставили его одного. Кэт пошла в кафе с подругами, а Дин был в парикмахерской. Чтобы отблагодарить его за помощь в прошедшие месяцы, Кэт забронировала ему массаж и спа-процедуры в городе. Дин отнекивался, пока не увидел фотографию массажистки на их сайте. - Знаешь, такое напряжение в спине, - сказал Дин, театрально выпрямляя спину за столом прошлым вечером, - еще с того вендиго. «Тот вендиго» был словно сто лет назад для Сэма, хотя на самом деле прошло лишь четыре месяца. Четыре месяца назад полумертвый Дин появился на пороге его дома, обливаясь кровью и улыбаясь одновременно. Вчера они водили Паркера в бассейн, и Дин плескался с ним. Шрамы отчетливо были видны на коже его спины. Они никогда не сойдут. У Дина всегда будет напоминание о том дне. Кэт не меньше четырех раз спрашивала, стоит ли позвать няню, но Сэм настоял на своем: он мог посидеть с сыном несколько часов. Он не чувствовал себя более усталым, чем обычно, так что подумал, что лучше будет проживать такие дни как можно полней, пока они не кончились. - Хочешь кушать? – спросил Сэм, и Паркер покачал головой, не отрываясь от плеч отца. Вместе с ним Сэм проследовал в гостиную и сел в кресло. Пуля через минуту тоже пришла и легла у ног хозяина, грея пальцы своим теплом. Был самый конец сентября, и в воздухе это чувствовалось. В доме перестали на ночь открываться окна. Деревья все еще стояли с пышными зелеными кронами, но тихое лето теперь уже боролось с зимой. Только солнце все еще было теплое, оно словно накрывало Сэма и Паркера одеялом. В доме было тихо; Сэм, держа на коленях ребенка, подумал, что это замечательный момент. - Папа? – позвал Паркер, подняв голову. У него были длинные – даже слишком длинные – волосы, и они постоянно лезли в глаза, но Сэму эта прическа казалась очаровательной. - Да, дружок? - Я голодный, - его сын был так похож на Дина, что Сэма это иногда пугало. Он легко распалялся и был ужасно нетерпелив, даже для двухлетки. И постоянно просил есть. - Я же у тебя только что спрашивал, - подразнил Сэм, но поднялся с кресла, и осторожно, чтобы не задеть Пулю, которая потом все равно пошла за ними, направился в кухню. Стоило ему попробовать опустить Паркера на стул, как тот схватился за его рубашку. - Не отпускай! – заныл ребенок. Он обычно не был таким прилипчивым, но Сэм все равно послушался. Он одной рукой справился с миской хлопьев и даже позволил Паркеру есть, не слезая с рук, хотя Кэт всегда настаивала на том, чтобы он сидел на высоком стуле. Паркер, оживленный после завтрака, быстро нашел себе путь на пол и исчез в гостиной. Сэм, покачав головой от такого переменчивого настроения ребенка, пошел следом. - Папа, давай иглять, - предложил ребенок, смешно нагибаясь над коробкой своих игрушек. В машинки они играли около часа, строили трек из деталей, которые недавно подарили на день рождения Паркеру. - Эй, иди сюда на секундочку, - попросил Сэм спустя час, перехватив мальчика на полпути к помещению очередной машины в начало трека. Паркер оказался прямо у Сэма в руках, визжа от смеха, когда тот его щекотал, и успокаиваясь, когда убаюкивал, будто он снова младенец. Паркер улыбался отцу, сжимая в руках миниатюрную Шеви Импалу. - Что, папа? – спросил он, попробовав выбраться из нежной, но твердой хватки Сэма. - Просто хотел сказать, что я тебя люблю. Ты знаешь? Ребенок застыл, будто Сэм сказал что-то ужасное. Он извивался всем телом, но голову с огромными глазами повернул к отцу. Несколько секунд отец и сын смотрели друг другу в глаза, и на одну ускользнувшую секунду Сэму показалось, что он видит перед собой старшую версию своего сына, а не малыша на руках. Паркер дотянулся ладошкой до его щеки. - Я тозе люблю тебя, папа, - произнес он, и Сэм прижал мальчика к груди. Паркер снова замер, будто знал, что происходит. Спустя минуту Сэм отпустил его, и ребенок потянулся за своей упавшей игрушкой, совсем не замечая, как отец вытирает лицо рукавом. По крайней мере, он хоть что-то оставлял за собой. Сэм никогда не волновался о наследии, думал, что его уход и есть оно. Но все изменилось. Не смотря ни на что, в мире был еще один Винчестер, которому доведется нести эту фамилию и дальше. У Сэма было время помечтать, и он представлял, что Паркер в старшей школе будет атлетом, что он получит стипендию в колледже неподалеку, найдет любовь всей своей жизни и осядет. Это все, чего хотел Сэм, и все, чего у него не было. Ну, по крайней мере, не до недавнего времени. Лучше поздно, чем никогда. Для всех дни пролетали слишком быстро. Сэм чувствовал, как время уходит, торопится и спотыкается в спешке убежать от него. Одна неделя стала двумя, и вдруг настал октябрь, а он все еще держался. Вместо того, чтобы сидеть и ждать неизбежного, он всегда был занят Дином и Кэт. Они вернулись в парк, где отмечали день рождения Паркера, и Сэм сидел на складном стуле, который взял Дин, накрытый двумя одеялами, и смотрел, как Паркер смеется и смеется, когда Дин собирает в большие кучи листья, чтобы ребенок туда нырял. Время от времени он прибегал к Сэму, держа в кулачках смятые листья. В доме очень скоро появились кусочки природы, поскольку они приставали к одежде, к одеялам, ко всему. Паркер приносил домой листья быстрее, чем Кэт их убирала. Кэт отвела Сэма в парикмахерскую, чтобы подстричь волосы, а Дин попытался дать парикмахеру двадцатку, чтобы он побрил его брата наголо, но Сэм быстро смекнул и схватил Дина за руку, прежде чем вытолкать из парикмахерской. - Ничего не изменилось! – пожаловался Дин, когда тот вышел полчаса спустя. - И отлично, - ответил Сэм. Однажды Сэм и Дин даже убедили Кэт провести день в другом месте. Прошедшим вечером звонила ее мама и сказала, что забронировала им шесть часов спа-процедур всего в часе езды. - Мне кажется, что не стоит тебя оставлять, - сказала Кэт Сэму даже несмотря на то, что уже держала в руках сумку и ждала, пока за ней заедут. Дин закатил глаза со своего места в кухне, но промолчал. Она то же самое говорила с самого звонка мамы, настаивала, что ей нужно остаться. - У нас все будет в порядке, - ответил Сэм. – Мы с Дином можем справиться с двухлеткой. - Ты уверен, что достаточно хорошо себя чувствуешь? Теперь настала очередь Сэма закатывать глаза. - Да. И даже если бы нет, Дин точно может стать главным на один день. Дин улыбнулся, глядя на тарелку, что он держал намыленными руками. Он был совсем неплох, как няня. - Не сомневайтесь, если нужна няня, - сказала Кэт. Дин услышал, как во дворе останавливается машина Барбары. – И если что, соседи тоже могут помочь. - Я знаю, - ответил Сэм. Дин подошел к двери, чтоб впустить Барбару, и она позволила себе тепло обнять его. - Вы должны забрать ее отсюда, - тихо сказал он. – Она сводит Сэма с ума. И меня тоже сводит с ума. - Не волнуйся, у меня все под контролем, - Барбара прошагала в прихожую, где Кэт объясняла Сэму, что полуфабрикаты лежат в холодильнике. Сэм послал брату взгляд «помогите» над головой Кэт, но улыбнулся теще. - Готова идти? – спросила Барбара у дочери. - Наверное. - Тогда бери сумку и пойдем. Кэт оказалась поражена такой резкостью. - Хочешь чашку кофе или что-нибудь еще? У нас тут вкусные маффины. - Нет, нам нужно ехать. - Лааааадно, - протянула Кэт, поднимаясь с дивана, чтобы уйти. - Это мой план, - прошептала Барбара, и Сэм попытался сдержать облегчение. – Повеселитесь, мальчики. Спустя пятнадцать минут их уже не было, а дом стоял в блаженном спокойствии еще десять. После Сэм пошел проверить Паркера, который до этого спал, и вернулся с ребенком на руках. Малыш потянулся к дяде, с готовностью принявшему его. - Пала? – с надеждой спросил мальчик тихим голосом ото сна. Он все еще пах, как младенец – детской присыпкой и молоком, - и Дину начинало нравиться это сочетание. - Может, позже, - ответил Дин. – У папы для тебя есть кое-что интересное. Сэм ждал этой возможности целую неделю. Недавно он купил детские краски, которые наносятся руками, но пользоваться ими не спешил, боясь напугать Кэт грязью. Он помнил, что в детстве больше всего любил это занятие, и весьма странно, потому что Сэм рисовал руками всего несколько раз: в начальной школе и при подготовке к ней в саду. Они одели Паркера в одну из старых рубашек Сэма, чтобы не испачкать одежду ребенка, и застелили весь стол газетами. Дин с минуту глядел на белый ковер, но после стал застилать и его тоже. Прибежала Пуля узнавать, что же происходит в кухне, но отошла, как только Сэм открыл краски. - Воняет, - скривился Дин, закрывая лицо рукой. - Это что такое? - Специальная краска, чтобы рисовать руками, - ответил Сэм. – Не токсичная, и ничего такого. Паркер сидел в своем высоком стуле, одетый в рубашку Сэма, в которой просто утопал. Если он стоял, то она доставала до пола, и Паркер постоянно в ней запутывался, так что Сэм взял резинку и связал ткань, но все равно рубашка оставалась неимоверно большой. Сначала ребенок был не уверен, что в вязкое нечто, что его отец поставил перед ним в пластиковой тарелке, можно было запустить палец, но едва Паркер пересилил плохой запах и холод, на его лице расплылась широкая улыбка. - Смотли, папа! – Паркер расплескал красную кляксу по листу бумаги. - Ну вот, - Сэм посмотрел на сына с гордостью. – Ты у нас, наверное, художник будешь. Дин фыркнул и сел рядом с Паркером, запустив палец в краску, чтобы нарисовать контур машины. Плохо нарисовать. - А чем это должно быть? – спросил Сэм. - Тихо, - шикнул Дин. – Я учусь. Паркер заверещал от радости, поняв, что может всю ладошку запустить в краску и оставлять ее отпечатки на бумаге. - Ладно, может и не художник, - исправился Сэм, наблюдая. – Может, писатель, как мама. - Или игрок в футбол, - добавил Дин, занятый рисованием другой фигурки. – Или рестлер. - Или кем бы он ни захотел стать, - Сэм взъерошил волосы сына, который обернулся к нему. Выполняя это, Паркер взметнул руку в воздух, и она задела Дина за щеку. Дин застыл. - Она на мне, - произнес он. – Сэм, на мне краска! Но Сэм был слишком занят тем, что смеялся над зеленым пятном. Губы Паркера сложились в идеальное «о», а в глазах блеснула хитрость. Прежде чем Дин среагировал, ребенок запустил руку в красный цвет и смог заляпать нос своего дяди, прежде чем он отвернулся. - Эй! – воскликнул он, и Сэм взвыл от смеха, стоя едва ли не на коленях. - Иин клясивый, - произнес Паркер. Дин вздохнул, с этим он точно не мог поспорить. Но грамматику ребенку надо бы знать. - Симпатичный, - поправил он. – Но «красивый» тоже можно.* - Ди сюда, - попросил Паркер, и Дин с очередным вздохом наклонился, позволяя племяннику вымазать вторую щеку в желтый. Он услышал, как щелкнула камера в телефоне Сэма, и поблагодарил Бога, что никто в мире больше этого не видел. Дин Винчестер, человек, которого боялись и демоны, и ангелы, который уничтожил и закопал больше духов и тел, чем можно сосчитать, уже был покрыт краской со лба до подбородка. Паркер хихикал, продолжая делать своего дядю «клясивым», ему это казалось интересней, чем рисование на бумаге. - Пуля, иди сюда, - без предупреждения позвал Дин. Овчарка, дремавшая неподалеку, поднялась на лапы и подошла к нему. Сэм понял, что он собирается сделать, только после того, как Дин оставил огромный отпечаток на голове собаки. – Хорошая девочка! – Дин зло ухмыльнулся Сэму, но его лицо сейчас было все в краске, и выглядел он нелепо. Сэм перестал смеяться. - Ты сейчас мою собаку вымазал в краске? Дин с притворным удивлением глянул вниз, на золотисто-черно-фиолетовую собаку. - Да, - изумленно произнес он. – Ты посмотри. Паркер согнулся на своем сидении, и дотянулся до хвоста Пули, пытавшейся укрыться за Сэмом, оставляя красный след. - Ну все, - пригрозил Сэм, опуская два пальца в краску. Дин не успел увернуться, и почувствовал, как что-то холодное стекает по его шее. - Прямо в волосы? – заскулил Дин. Паркер истерически смеялся, глядя, как братья бегают вокруг стола, каждый с баночкой краски в руке, тоже смеясь. - Ты смешон, - произнес Сэм, глядя, как Дин опирается на стол, скидывая с него газету. - Эй, я тут не особо мог двигаться. Надо тренироваться. Сэм рассмеялся и опустился на стул, прежде занимаемый Дином. Ему не хватало воздуха, но в этот раз по хорошей причине. - Тебе нужно в ванную, - сказал Сэм сыну. На нем единственном никто не пытался рисовать, но он был весь покрыт краской. Краска была у него на лице, на груди, в волосах. Сэм даже видел немного у него на зубах. - Я с ним справлюсь. Ты можешь здесь прибрать. Сэм с полуизумлением следил за тем, как Дин поднял ребенка на руки и понес в ванную. Его брат так хорошо вжился в роль присматривающего за всей семьей. Так удивляла растущая привязанность Дина к Паркеру, и еще больше то, что ему нравилось сидеть с ребенком, он не просто занимался этим из надобности. Это все, о чем Сэм мог мечтать: чтобы его брат и сын поладили. Хорошо, что он оставляет после себя именно такой порядок вещей. Если раньше хорошие дни были теми, когда Сэм мог прогуляться по улицам, то теперь день был хороший, если он мог поесть за столом. Для него ужин был стрессом, потому что он просто не хотел есть. Но две его няньки так пристально следили, что ему приходилось каждый раз проглатывать хотя бы пару кусочков, просто чтобы они отстали. Это все равно значения не имело. Не в длительный период. Рак убьет его независимо от того, будет он есть свои овощи или нет. - Не голоден? – спросила Кэт, забирая тарелку со стола перед ним, даже не дожидаясь ответа. Он единственный сидел за столом, потому что Дин ушел с ребенком за мороженым по просьбе Кэт. - Прости, - произнес Сэм, на самом деле совсем не чувствуя себя виноватым. Все кости болели так, что нельзя было исправить. Все болело, вставал ли он, садился ли он, ходил ли он по гостиной, ничего не снимало дискомфорт. И Кэт это заметила. - Пошли, - позвала она, оставив тарелки в раковине, чтобы взять мужа за руку. Он вздохнул, но с трудом поднялся со стула, пошел за ней медленней, чем обычно, но Кэт не возражала. Если бы только время шло так же медленно, как шагал Сэм, потому что ей все время казалось, что кто-то переводит стрелки каждый раз, как она отворачивается. Сэм уже был одет в домашнюю одежду, и Кэт тоже переоделась в удобные вещи, пока он сидел на кровати, наблюдая за ней. - Ложись на живот, - попросила она, подталкивая его и поправляя подушки, чтобы они поддерживали его тело. - Что ты делаешь? – спросил Сэм, когда Кэт выключила свет и зажгла свечи, всегда стоявшие у них на прикроватных тумбочках. Его лицо осталось тенью при дрожащем свете, и она не видела, насколько он был болен, какого болезненного цвета стала кожа и какими острыми стали скулы, словно ножи. - Шш, - успокоила Кэт, поднимая его майку к плечам. Она старалась не думать, что под рукой сможет почувствовать каждую косточку. Будто трогает скелет. Но это был Сэм, человек, которого она любила больше всего на свете. Кэт осторожно массажировала его болящие мышцы, настолько онемевшие, что она, возможно, не могла облегчить боль. Но Сэм расслабился под ее прикосновениями, тихо вздохнув. - Спасибо, - пробормотал он с закрытыми глазами. – Так хорошо. Кэт улыбнулась и продолжила, чувствуя, как нагреваются пальцы от его теплой кожи. Когда руки уставали, она заменяла их губами, целовала каждый позвонок, все еще широкие плечи. Он перевернулся, когда Кэт дошла до шеи, потянув девушку на себя. - Тебе больно? – выдохнула она в сантиметрах от его лица. Их животы соприкасались, разделенные только ее одеждой, и Кэт чувствовала, как он дышит. Это было самое приятное чувство в мире. Сэм покачал головой и поцеловал ее, разрывая поцелуй только чтобы снять с нее майку, и еще раз, чтобы она смогла избавиться от шорт, пока он снимает штаны. - Я люблю тебя, - произнес он ей на ухо, позволяя зубам коснуться ее кожи. Сэм хотел быть как можно ближе к ней, хотел вложить слова в ее тело, чтобы они никогда не ушли. Ее спина выгнулась, когда она заговорила, но она остановилась лишь на секунду. Потому что другого мужчины у нее не будет, она это знала где-то глубоко внутри. Это не вгоняло ее в депрессию и не злило. Кэт была благодарна за то, что узнала истинную любовь. - Я люблю тебя, Сэм Винчестер, - произнесла она, не отрывая губ от его кожи, чтобы он мог почувствовать ее слова, чтобы знал, насколько ей не хотелось его отпускать. Его пальцы поймали ее волосы, подняв голову, ореховые глаза слились взглядом с голубыми, говоря то, что слова не могли. Легче было сказать «я люблю тебя», чем «прощай».