DIM

***

Там, за завесой дождя, висит вниз головой летучая мышь, будто падший ангел. Ты встретила его случайно, испещренная каплями дождя, и он был твоим зонтиком любви. Со своими вычурно черными крыльями, одинокая летучая мышь, будто падший ангел после дождя. Отвергнутая тенями, рожденными заходящим солнцем, проходишь мимо своего крутящегося зонтика. Ах! Завиток света в цветах ветра. Ах! Это так красиво, хочу показать тебе. В мягком свете рассвета летучая мышь притворяется Икаром и взлетает, Сумевший отрастить крылья за спиной, он расправляет их и улетает вперед. Ах! Так жарко горит, будто в огне... Ах! Но я хочу показать тебе, что нашел... Ах! Завиток света в цветах ветра... Ах! Не могу остановится, хочу быть с тобой! Отправимся, когда я досчитаю до трех...3,2,1 - Полетели! Взгляни! Теперь ты понимашь? Вот оно - солнце, это то, чего ты хотела, это солнце! Утреннее солнце в середине лета, а позади раскрываются черные бутоны... Umbrella. Buck-Tick

Эта ночь прошла как в тумане. Она была... странной и вязкой, словно загустевший мед, но сладости не было. Не было и возможности двигаться, отчего тело затекало быстро, немея и посылая по телу щиплющие уколы, после которых пропадала чувствительность в пальцах и в ногах. Было тяжело. И руки некуда было деть, но... Ютаке действительно было спокойно. Аой накрыл его своим телом, будто защищая от всего на свете. И запах крепкого горького кофе, пропитавший кожу детектива насквозь, дурманил уставший мозг, проникая в грудь с кислородом в обнимку. Он забивал переносицу и заполнял вены, раскрываясь изнутри томлением, словно кровь тоже становилась густой нугой, распирая жилы и мышцы, растекаясь по онемевшим конечностям. Горячее дыхание на шее актера, ровное, глубокое и спокойное, умиротворяло и будоражило воображение одновременно. Хотелось провалиться в сон под этот невесомый ритм, но что-то настойчиво мешало. Наверное, жар чужой кожи. И приятная тяжесть, распаляющая фантазию. - Черт бы тебя, Аой... - беззвучно, одними губами, чтобы не разбудить, прикрывая помутневшие от назойливых распутных мыслей глаза. Этот человек, чей характер мог довести до ручки даже чертей в Аду, был таким же горьким, как и его любимый напиток из турки. И хотя Ютака знал, какой гадкий был у него вкус, ему хотелось попробовать... Попробовать этот "напиток", даже если во рту останется неприятная горечь, запить которую он не сможет ни водой, ни сладким соком. Дышать все труднее. Это какое-то наваждение. Нет, этот мужчина тревожит его мысли только сейчас, потому что спит и не показывает свои ядовитые клыки, вот Ютака и запутался в своих ощущениях. Только и всего. Стоит ему очнуться - как эта иллюзия спадет, как и должно быть, и он поймет, что это желание было лишь минутным порывом, помутнением рассудка. Надо просто дождаться утра, и все вновь придет в норму. А он попросит Руки передать дело Урухе, и, возможно, ему повезет. Тогда и все эти навязчивые мысли оставят затекшее тело. - И я наконец избавлюсь от него... Шатен глубоко вдыхает, закрывая глаза. Если он будет очень осторожен, он сможет выбраться из наглых объятий детектива. Нужно просто не делать резких движений, потихоньку, медленно, аккуратно. Актер чуть поворачивает голову к лицу Аоя, обдумывая, как же ему поступить, но шанс на безопасный выход из сложившейся ситуации очень мал. И он решает просто отползти в сторону, под рукой брюнета, тяжело лежащей у головы гостя. Ютака сжимает холодные пальцы на решетчатой спинке кровати над своей макушкой, и неспешно подтягивается к ней чуть выше, запрокинув назад голову, чтобы разглядеть в темноте хоть что-нибудь, что помогло бы в его случае, но... из-за этого щека Аоя соскальзывает вниз по подушке. Ютаку прошибает будто разрядом тока, прокатившимся по нервной сетке с головы до кончиков пальцев на ногах, когда спящий безвольно утыкается носом в его шею, отчего полные, чуть припухшие губы касаются раскаленной чужим дыханием кожи у ключицы. И мышцы тут же сводит в напряжении, заставляя застыть в одной позе под детективом и больше не шевелиться. Тело словно каменеет под мягкостью выразительных губ, и дыхание срывается само собой, дергая грудь в хаотичных подъемах. - О, черт... только не это. Карие глаза актера закатываются за веки в странном приступе жажды. Губы раскрывается для дыхания, руки слабеют, опускаясь на подушки, как тряпичные. Угольные длинные пряди волос лезут в рот, но опьяневший актер не замечает этого. Его больше волнует навязчивая мысль о том, какого это - целовать эти мягкие, сочные губы, если даже сейчас они кажутся такими умелыми, хотя знать этого наверняка нельзя. "Не смей... не смей думать об этом! Такие, как он, сожрут тебя заживо и не подавятся. Они существуют ради этого. Такие, как он..." Соблазнительные и желанные. - Дай мне дышать, - уже шепотом, как будто это поможет, но Аой не слышит. Спит крепко, словно в миг растерял свои животные инстинкты. Или он просто не боится так спать? Но тогда зачем револьвер под подушкой? Следы прошлого? Привычка? Он не расстается с оружием, но спит, как убитый, ни о чем не волнуясь. Уверен в себе? Или в этом месте? Все равно одно противоречит другому. Если бы он не боялся ничего, то и пистолет не был бы нужен. Впрочем, если тут действительно есть "человеческие столбы", возможно, это просто способ отбиться от враждебных существ? Пули ли в старинном барабане? Или что-то сильнее? Разве он не должен спать чутко, как и положено охотнику? Или смелым его делает только наличие оружия под рукой? Нет, навряд ли... Аой не из тех, кто полагается лишь на это. Только глупцы будут так думать, а детектив вовсе не глупец. Он настоящий хищник, а хищнику не пристало возлагать всю надежду на такие вещи. В чем же дело? Впрочем, присутствие револьвера в постели только разжигает похоть воображения. А вот уже оно и нагревает тело, пуская огненные волны по голубоватым рекам под кожей. И это совсем не хорошо. Оголенное бедро чувствует жар чужого паха, но Аой не возбужден. Он просто придавливает Ютаку к кровати, и даже так умудряется завладеть его чувствами и мыслями. До такой степени, что хочется проверить - среагирует ли чужое тело на ласку, будучи в покое сна? Актер лишь титаническими усилиями одергивает себя от этого поступка, вновь отворачивая лицо от своего надзирателя. И как раз в этот момент замечает... Мелькнувшую в проеме приоткрытой двери тень, на долю секунды, и - неровную мелодию деревянных бусин, заменивших двери в кухню. Леденящий душу ужас рассыпается по спине шатена холодным потом, а глаза распахиваются в панике, застыв на полоске рыжего света между косяком и дверью, что лишь частично освещал большую пустую гостиную с бабочками. - А...ой... Нервная дрожь пробирает насквозь, и Ютака заторможено скатывается ниже по подушке, смыкая окоченевшие пальцы на чужом крепком плече. - Аой... - севшим голосом, которого почти не слышно. - Аой, Аой!.. - Не бойся, Тори, - бормочет хрипло мужчина, заставив актера дрогнуть и перевести лихорадочный взгляд на спокойное лицо. Детектив даже не проснулся. - Она не зайдет... И, оставаясь где-то в своих сновидениях, он перекатывается на бок, заводя руку за спину шатена. Тот не сдерживает удивленный вздох, когда брюнет уверенно прижимает его к своей груди так, что Ютака утыкается в нее лицом. А после хозяин квартиры зарывается ладонью в спутанные волосы, не позволяя отстраниться, и прижимается губами в макушке актера, вновь замирая в выбранной позе. Видимо, он вообще не ворочается во сне, как Ютака, но... "Она не зайдет". Актер не может даже оглянуться на дверь, схваченный в крепкие, но лишенные грубости тиски. Отвернутый от выхода из комнаты и вжатый носом в ямочку между плавными дугами ключиц. И не видно, есть ли кто-то позади него или это просто игра воображения. Только покой вновь накрывает трепещущую душу, и странное чувство защиты и надежности, которых от Аоя ожидать было по крайней мере глупо. Что это за аура? Располагающая к себе и теплая, рождающая доверие к черноглазому охотнику. Бред какой. - Птичка?* - шепчут тихо губы в бронзовую кожу, и Ютака устало закрывает глаза, теперь полностью уверенный в безопасности этой комнаты. Усталость тут же напоминает о себе, и мужчина, наконец, расслабляется в чужих объятиях, вновь укладывая руку на тонкую талию детектива. Теперь он может... Сон, наконец, крадет сознание. Холодная вода. Именно это заставило Ютаку подскочить с кровати, как ошпаренного. - С возвращением в реальность, - гаденько протягивает низкий голос, пока дезориентированный шатен пытается отдышаться и прийти в себя, и Аой гордо отворачивается от перепуганного мужчины, удаляясь из спальни в своей излюбленной вальяжной манере. - Поднимайся, Руки звонил. Они с Рейтой и Урухой уже едут в участок. - Ты совсем чокнулся, идиот?! - кричит вслед актер, стараясь унять бешеный стук сердца в груди. Так над ним еще никто не издевался! И ведь не пожалел собственной кровати, теперь мокрой из-за опрокинутой на нее кружки! Что он о себе возомнил, чертов... Мысль прерывается на половине, когда Ютака стирает ладонью капли воды с лица, а сонный взгляд напарывается на огромный деревянный крест у стены, прямо за низкой спинкой кровати в ногах, висящий на цепях, вбитых в стену железными кольями. Все внутри мгновенно цепенеет от ужаса, и шатен не может даже двинуться с места, во все глаза разглядывая эту жуткую картину перед собой. И он спал тут? Прямо напротив... этого?! А после боковое зрение улавливает странные письмена на стенах. Незнакомые символы и буквы, складывающиеся во что-то наверняка страшное и запретное, приправленное рисунками от руки в виде пентаграмм, печатей, изображений каких-то вещей или оружия... Они были повсюду, от пола до потолка, заполнив стены до отказа, без пробелов. Только окна остались нетронуты, зашторенные лишь наполовину черными занавесками, местами напоминающими лохмотья. Актер вылетел из спальни стрелой, наплевав на то, что был в одном лишь нижнем белье. - Что это такое?! - А я говорил: спи в гостиной и не суйся, - скучающе отзывается детектив, вновь колдуя над туркой у плиты. - Сам виноват. - Ты, что, сатанист? - Я демонолог. И сумрачный детектив Тринадцатого участка. Это моя работа, даже если она разительно отлична от работы простых копов. - Но... - Комната Рейты, например, завешана фотографиями умерших людей. Душ, замешанных в преступлениях, которых он упокоил и отпустил в другой мир после свершения суда над виновными в их смертях. И еще русскими иконами, да. А вот комната Урухи... хм, тебе лучше не знать об этом. В общем, - Аой вновь ставит перед шатеном чашку с кофе - тем самым горьким и отвратительным на вкус, и возвращается к плите, дабы снять с огня сковороду. Впрочем, сам факт, что детектив готовит, удивлял неимоверно. - Наши дома соответствуют нашему ремеслу. У каждого свои способы и орудия для борьбы с потусторонними силами. И разные специальности, кстати. Слишком уж много гадов развелось в реальном мире, так что тут двумя специалистами не обойтись. - И чем же занимается Уруха? Шатен присаживается на свой стул, взбив пальцами мокрые пряди и опустив взгляд на черное озерцо в своей кружке. На этот раз ему придется это выпить. - Он стрелок. Иногда выступающий в роли простого копа, занимающегося людскими проблемами. Но основное его ремесло... - Что? - Воскрешение мертвых. Уруха ведет дела живых мертвецов, каким-либо образом "воскресших" после смерти. Не в качестве душ, а в качестве зомби - как сейчас модно их называть. - Только не говори мне... - Они существуют, - хмыкает Аой, снимая крышку со сковороды. - Как бы фантастично это ни звучало. Обычно это дело рук живых, увлекшихся по глупости магией Вуду. Впрочем, Вуду - та вещь, которая подвластна Урухе всецело. Он знает об этом почти все. Так что в его комнате можно найти и кукол для истязания смертных, и кровь, и травы, и животные конечности - в общем, сказка, а не комната. С традиционными орудиями для свершения обрядов. Кроме того, Уруха может вычислить преступника, на расстоянии измывающегося над своей жертвой, почти не имея никаких существенных зацепок и доказательств. Например, он нашел таким образом свихнувшуюся от ревности студентку, которая мучила отвергнувшего ее парня тем, что нагоняла кошмары в его сны каждую ночь. Я лично до сих пор не знаю, как он делает это... Но и Уруха в свою очередь не представляет, как можно изгнать демона из тела человека. И никто не лезет не в свое дело. А наши дома - лишь отражение нашего внутреннего мира, в котором мы живем. Так что теперь ты знаешь меня изнутри. - Изнутри... - словно эхо повторяет шепотом актер, быстро сглотнув. - А ты не знал? Есть такая поговорка, вроде... не помню, как звучит. Но смысл прост: твоя комната - твое внутреннее состояние. Что-то такое, в общем. Представь, если бы тут все было розовое и милое? Со смеху умереть можно. Действительно. Будь дом детектива - копией девчачьей спальни, было бы очень забавно. И уж точно не соответствовало ему. Но неужели внутри него действительно так жутко и темно? - Ешь, - тарелка со звоном опускается на стол. - И нам тоже пора выдвигаться. - Что это? - морщится актер, разглядывая нечто скомканное на своей тарелке, больше похожее на уже переваренную пищу, выведенную обратно наружу естественным путем. - Яичница. На яичницу это даже не смахивало. Плюс ко всему, оно было подгоревшим снизу и жидким сверху. И все это было перерыто, словно каша, отчего аппетит никак не хотел разгораться. Скорее наоборот - есть расхотелось совсем. - Спасибо, я не голоден. - Ешь, я сказал. Только из-за тебя за это взялся. Иначе затолкаю силой, неженка ты наша. - Неженка? А ночью ты называл меня птичкой, - скривился шатен, потянувшись за вилкой, но так и застыл на месте, поймав на себе мгновенно почерневший убийственный взгляд, в долю секунды изменивший свое настроение. Ютака даже опасливо отодвинулся назад, когда эти ледяные, проникшиеся угрозой звериные радужки впились в него, а губы напряженно сомкнулись вместе, делая черты лица резкими и отталкивающими. Кажется, он сглупил. - Как называл? - Прости, я... - Что я сказал тебе? Этот напор, требовательный допросный тон, не знающий жалости, действительно пугал больше повисшего на цепях дубового креста. - Что я сказал тебе? - переходит детектив на рык, заставляя Ютаку дернуться от дурного чувства в груди. И шатен понимает, что если он не ответ, быть беде. - Ч...что "она" не войдет, - запинаясь, кое-как выдавил из себя мужчина, вжавшись спиной в жесткую спинку стула. - И все? - Все. Детектив прикрывает глаза и отворачивается от гостя, вновь вспоминая о своей чашке кофе на другом конце стола. При том его лицо и взгляд вновь смягчаются, словно в облегчении, но на дне зрачков остается едкий осадок непонятных Ютаке чувств. Птица... птица... нет, имя. Это было именем. Тори - это чье-то имя! Как же раньше он не догадался? Но спрашивать об этом Аоя Ютака даже не думал. При такой враждебной реакции дальнейшие расспросы могут привести к непоправимым последствиям. Только теперь это не даст Укэ покоя. Тори. Кто же это такой? Ведь ночью, получается, Аой рефлекторно защищал именно его, а не Ютаку, погруженный в свои сны. Так что же это было? - Ешь и иди в душ. Я ухожу из дома через двадцать минут. Не успеешь - твои проблемы. Вот и все. *** - О, наш чертенок соизволил почтить нас своим присутствием! Опаздываешь, милый. Аой мрачно переводит взгляд на раскачивающегося на стуле коллегу, но все равно не спешит, вплывая в комнату с истинно кошачьей грацией и ленью. - Это он виноват, - бесцветно отзывается брюнет, подходя к своему стулу у массивного красного стола. - Утра. - И тебе той же фигни, - хмыкает Уруха, сильно запрокидывая голову назад, упираясь шейными позвонками в спинку стула, чтобы поймать взглядом виновника опоздания. Ютака приветливо улыбается шатену, продолжающему раскачиваться на крепкой конструкции и смотрящему на него "вверх тормашками". - О, рубашка чертенка. Похвально, а то шмотки Хиде не отличаются хорошим вкусом. - Заткнись, - хмыкает в стороне Зоу, сонно размешивая сливки в чашке с чаем, вот уже десять минут без перерыва, отчего монотонный стук ложки о прозрачные стенки начинает нервировать Рейту, косо поглядывающего на патологоанатома. - Но все равно не то. - Меня не пустили домой. Аой сказал, все опечатано, - пожал плечами Ютака. - Да, так оно и есть, - усмехается Уруха, резко выпрямляясь, отчего выкрашенные в ореховый прядки вновь падают на бледное лицо. - А ты думал, там экскурсию откроют? - Там все мои документы и деньги. Я не могу даже снять их, чтобы купить одежду. - Сегодня ночью сможешь забрать все необходимое из своей квартиры, - вклинивается в беседу спокойный ровный голос, который звучит довольно громко в этом полупустом зале. Актер оборачивается на него, вспоминая о любви этого человека бесшумно возникать в проеме дверей, но все равно невольно вздрагивая от неожиданности. Руки лишь встречается с ним безразличным взглядом и кивает в знаке приветствия, наконец, проходя вглубь просторного помещения. - Сегодня ночью? - Аой должен осмотреть место преступления. Разрешение на это уже получено. - Я пойду с ним? - Да. - Но я не хочу! - Ютака спешит следом за начальником сумрачного отдела, догоняя его уже у его собственного стула. - Руки-сан, разве это обязательно? Там же... - Увы, обязательно, - спокойно оборачивается на мужчину Таканори, складывая руки на груди. - Обычно полиция запрещает подобные вещи по отношению к свидетелям, но мы не просто копы. Ваше присутствие необходимо. Мы начинаем расследование. - Тогда я могу попросить вас о передаче моего дела другому детективу? - Что вас не устраивает в вашем следователе? - так же спокойно отзывается Руки, при том его лицо остается абсолютно неподвижным, даже не выразив элементарного удивления просьбе. Аой вообще не реагирует, словно и не о нем шла речь. Только опускается на свой стул, закинув ноги на стол и закрыв глаза. - Хотя бы то, что я не выхожу из-под прицела его пушки? - Что ты сделал со свидетелем, Аой-сан? - наконец, вздергивает бровь блондин, повернув лицо к подчиненному. - Уже не первый раз твои подопечные жалуются на твои методы. - Зато потом хрен от них отвяжешься. - Тоже верно, - весело усмехается Уруха, бросая в Аоя пачку сигарет, которую тот поймал, даже не подняв век. - Красавчик. - Что есть, то есть. Не жалуюсь. - И скромностью не обделен. - Послушайте, мне не нужно "потом", я хочу работать с другим детективом! Неужели больше никто не сможет взять мое дело? - решает вернуть к себе внимание Укэ, вновь обращаясь к Руки. - У нас лишь один демонолог. К тому же, это специалист широкого профиля и, поверьте, он справится с вашей проблемой в кратчайший срок. - Почему вы так уверены, что это был демон? - не отстает Ютака, делая еще шаг навстречу блондину. - Я сталкивался со многим в своей практике. Я просто знаю это, вот и все. - Вы полагаетесь лишь на свое чутье? Разве это профессионально? Без доказательств и фактов? Какой полицейский будет ставить только на свои инстинкты? - Инстинкты и чутье - единственные вещи, на которые стоит полагаться, Укэ-сан. Человеку они даны не просто так. Все в этом мире имеет смысл. Особенно в нашей работе, - невозмутимо продолжает Руки, одаривая собеседника прямым стеклянным взглядом. - Но если я ошибся, я лично принесу вам свои извинения и возмещу моральный ущерб. - А как же Уруха-сан? Почему он не может разобраться с этим? - актер указывает в сторону стрелка, который при упоминании своего имени смешно встрепенулся, удивленно похлопав ресницами. - Вы хотите, чтобы я поручил расследование Урухе-сан? - уточняет без какой-либо интонации блондин, будто машина, без чувств. - Почему нет? - Невозможно. У него нет необходимых знаний для подобной работы. - Не может быть! - свидетель хмурит брови, сжимая руки в кулаки. - В любом случае, быть под надзором Аоя... - Да иди, куда хочешь, - не выдерживает Аой, смяв зубами фильтр тлеющей сигареты. Он хватает Ютаку за руку, не поднимаясь со своего места, грубо дергает его на себя и толкает в сторону поднявшегося с кресла Урухи, не озаботившись о безопасности подобного поступка. Укэ запинается о ножку чужого стула, потеряв равновесие, и подается вперед, интуитивно выставив руки перед собой, но от падения его все же спасают. Актер попадает прямо в объятия стрелка, который как раз оказался на пути мужчины, и замирает, утыкаясь носом в его плечо. При том запах восковых свеч, исходящий от одежды шатена, ударяет в нос тошнотворным приторным ароматом. Актер невольно морщится, на подсознательном уровне сравнивая его с ароматом горького крепкого кофе. И воск проигрывает в этой борьбе. - Что? Мне? Ну, прямо удача за удачей! Ютака вздрагивает, поднимая лицо к лицу шатена, но взгляд, с которым он встречается, мгновенно отталкивает от себя. Темно-карий, безумный, резкий, он наполнен странным презрением, пусть губы и улыбаются приветливо и дружелюбно. И актер, наконец, понимает, как сильно ошибался в этом человеке. Хватило лишь пары секунд тесного контакта, чтобы увидеть, что этот мужчина совсем не такой, каким хочет казаться в глазах окружающих. Это взгляд... ненависти ко всему живому на земле. - Хотя, знаете... я был не прав. Все же, Аой знает об этом больше. Я доверяю вашему выбору, - выдыхает нервно Ютака, подавшись назад, но пальцы Урухи уже цепко обхватили запястья свидетеля, не отпуская от себя. Актер дергается, пытаясь отступить и вынырнуть из разрушительной ауры Урухи, пропитанной чем-то зловещим и темным, но детектив словно обратился в мраморную статую - он даже не шелохнулся, когда Укэ попытался вырвать свои руки из сильных кистей. - Ну, почему же? Я не прочь помочь тебе в твоем деле. - Отпусти... - Все равно я хотел вести его, так почему бы и нет? - Отпусти меня! Ютака еще раз дергает руки на себя, собрав в этот рывок все свои силы, и Уруха с насмешкой разжимает пальцы. Из-за этого Ютака теряет равновесие и падает спиной на бетонный пол, заработав к уже имеющимся синякам новые ушибы. А Уруха, безразлично фыркнув в ответ на жалкую сцену, вдруг делает шаг навстречу... Он оказывается над шатеном в мгновение ока, и черная подошва его остроносой туфли ударяется о ладонь жертвы, прижав кисть к холодной поверхности. Актер даже не сдержал тихого болезненного стона, чувствуя давление на пальцах, которое, при желании, могло переломать их одним простым движением. - Ничтожество. Ты все равно замешан. Эта женщина погибла по твоей вине. - Уруха, достаточно! Голос Руки повышается. Впервые. А после вновь оседает тяжелым осадком на комнату и возвращает себе спокойствие и невозмутимость. - Отойди от свидетеля. Ты отстранен от расследования. Шатен только усмехается, но все же убирает ногу с чужой руки, гордо отвернувшись от присутствующих. - Больно надо. К тому же, я нашел себе занятие поинтересней... Сейчас меня волнует только это. И я доберусь до правды, чего бы мне это ни стоило. Остальными скучными вещами пусть занимается Аой. И он просто уходит. Не сказав больше ни слова и даже не обернувшись, ведомый лишь своими целями. Покидает зал, будто и не было его здесь вообще. Ютака садится на полу, прижимая чудом уцелевшую кисть к груди, и отводит взгляд в сторону. Как он теперь посмотрит в глаза Аою? Чувство стыда расцветает в груди ядовитым плющом, вынуждая мужчину мучиться совестью. Он засомневался в нем и едва не предал, решившись просить о смене следователя, когда как брюнет так крепко прижимал его к себе этой ночью, стремясь оградить от страхов и защитить от опасности. Пустил в свою комнату, в свое личное пространство, стерпев чужое присутствие. А Ютака... - А ты что молчишь, Рейта? - обрывает гробовую тишину Хиде, наконец, оставив чайную ложку в покое. - Это называется жизненным уроком. Не верь внешности. И Уруха - наглядный тому пример. За красивым лицом, которое он так ненавидит... скрывается совсем не милый радужный мальчик. Рейта хмыкает, поднимаясь с места, и подходит к свидетелю, протягивая ему руку в помощь подняться. Ютака опускает голову под прямым насмешливым взглядом парапсихолога, но не отказывается от предложенного, крепко сжимая в своей здоровой ладони чужую и позволяя блондину поставить себя на ноги. - Руки правильно сказал. Верь своему чутью и инстинктам. Они никогда не подведут и покажут, кто есть кто. А пока ты не научишься слышать их... - Руки, у нас труп, - прерывает парапсихолога низкий бархатный голос, и все собравшиеся тут же обращают свои взгляды на вошедшего в зал мужчину с длинными черными волосами, собранными в тугой хвост за спиной. - По твоей части. Начальник Сумрачного отдела тут же отклоняется от стола, быстрым шагом направившись навстречу взрослому гостю. - Где? - Уже в морге. В твоем участке. Таканори кивает, выходя за порог вместе с незнакомцем, и Хиде с Рейтой спешат последовать их примеру, при том последний успевает хлопнуть актера по плечу и, обернувшись уже у порога, закончить начатую фразу. - Пока ты не научишься слышать их, верь Аою. И скрывается из виду следом за Зоу, оставляя шатена в полной растерянности. Верь Аою... Но может ли он теперь позволить себе подобную наглость? После случившегося, детектив наверняка закроется от актера и больше не позволит ему вторгаться в свою жизнь. - И мы тоже пойдем, - вопреки мрачным мыслям мужчины, отзывается демонолог, протягивая Ютаке свой собственный платок. И свидетель вновь прячет виноватый взгляд за челкой, принимая сложенную в ровный квадрат белую ткань из длинных пальцев. Он прижимает его к покрасневшей кисти, но уже после спохватывается и устремляется следом за своим спасителем, уже успевшим выйти к остальным в длинный отсыревший коридор. - Кстати, а какая специальность у Руки-сан? И... кто этот человек? - шепчет Укэ на ухо детективу, прибавившему в шаге. - Сакурай Атсуши. Шеф полиции. - А что с Руки? - Сейчас сам узнаешь. Не открывай рот зря - будешь мешаться. И актер покорно затыкается, больше не желая рисковать. Теперь главное - искупить свою вину перед этим мужчиной и вернуть его доверие. Остальное он оставит на Аоя.

*Tori (с яп.) - птица