DIM

***

Я теряю свой путь в темноте, ты забираешь мое дыхание, Одетая во мрак, ты внезапно улыбаешься. Мне кажется, или никто здесь не знает тебя? И только луна наблюдает... В погоне за тенью, ты исчезаешь во тьме, Выбившись из сил, ты тихо умираешь. Ты превратишься в кости, Рассыпешься пеплом, а потом расцветешь. Один цветок из тебя я превращу в песню... Я блуждаю в бесконечной ночи, Ты сон, всего лишь мой сон. Я блуждаю в бесконечной ночи, Ты сон, всего лишь мой сон. Мне кажется, или тепло медленно возвращается в мои руки? И только луна наблюдает...

Будильник заставляет оторвать голову от подушки и ударить ладонью по ненавистному изобретению человечества, которое, Аой был уверен, ненавидел каждый живущий на земле человек. А после приходится сесть на кровати, оглянуться через плечо на спящего рядом демона и закрыть ладонью глаза, тяжело выдохнув. Вчера... - Юу... подожди... Отчаянный поцелуй, как мольба, запечатывает губы актера снова, и Ютака только отвечает на щемящую ласку, не в силах противостоять натиску детектива. Они дома, за окном глубокая ночь и ливень, а Аой вжимает в стену крепкое тело своего бывшего подзащитного, едва не срывая с него промокшие насквозь вещи. Они только что вернулись домой из лечебницы для душевнобольных, и детективу было жизненно необходимо забыться. Но алкоголь он давно вычеркнул из жизни, наркотиками никогда не баловался. Оставался только один вариант, который мог бы отвлечь истерзанное сердце от страданий, а иначе брюнет точно сойдет с ума и сорвется. Больше он не может выносить этого... Больше нет. Слишком долго, десять чертовых лет. Ну, когда же? Когда все прекратится? Когда она умрет?.. - Ю... Ты уверен, что хочешь этого? - Прошу, просто молчи. Эта отчаянная страсть на грани нервного срыва, лихорадочные быстрые движения, рваные ласки и порывистые объятия - все сквозило горечью и желанием поскорее избавить голову от дурных мыслей и воспоминаний. Юу было необходимо тепло Ютаки, его жажда, его опыт и жар, и он знал, что это поможет, отвлечет, заставит на пару часов забыть обо всем на свете. Ведь так, как Ютака, никто не мог заниматься этим грешным делом. И когда демон целовал его, погружая в удовольствие все органы чувств, вливая туман в череп, Аой действительно терялся в ощущениях, порой забывая даже собственное имя. Это было сильнее алкоголя или дозы, ведь этот инкуб действительно знал толк в совращении и наслаждении. Так что этот способ был самым эффективным. Вот почему они вновь самозабвенно целуются прямо у входной двери, срывая друг с друга одежду и оставляя на коже следы от резких движений. Это точно сработает. - Скорее... - шепчут сухие губы на ухо актера, когда тот сдергивает с узких бедер промокшие брюки, и детектив крепко прижимает к себе свое Забвение, заставляя чувствовать телом. И Ютака молча подчиняется, обвивая руками тонкую талию детектива и впиваясь зубами в оголенную влажную шею, прекрасно понимая, чего от него добивается этот мужчина, смертельно уставший от такой своей жизни. И он не против. Он может помочь, так почему нет? Избавить брюнета от мук, пусть и ненадолго - ничего страшного. Ведь Аой не пользуется им, это ясно, как день. Да даже если и пользовался бы, все в порядке. - Юу. - Хрен с ней, - рычит детектив, отталкивая от себя ладонь демона, накрывшую обнаженные ягодицы. - Давай сразу. Демон поднимает к мужчине свои вертикальные зрачки, слизывая с шеи алую жидкость, побежавшую из крохотных ран на коже. Он понимает, но не хочет причинять любовнику боль. И все равно... - Хорошо, иди сюда. Ютака подхватывает демонолога, будто пушинку, и усаживает дрожащего мужчину на тумбочку, стоящую прямо тут, в прихожей, крепко обнимая обеими руками хаотично вздымающуюся грудь. И Аой тоже хватается за шатена, с силой окольцовывая его шею и обхватывая ногами талию, скрестив ноги на пояснице. Плотно, стальной хваткой, что уже не отстранить. Им обоим это нужно. Но если сейчас Юу не в состоянии настроиться на интимный лад, то уже через несколько минут Ютака заставит его тело напрячься в томлении, щедро раздаривая натянутым нервам импульсы удовольствия. Будто сладкий яд, они понесутся по венозной сетке и ударят в голову, замкнув сложные схемы мозга и бросив его владельца в беспамятство, где не будет ничего, кроме желания. Они оба это знают. - Быстрее. Юта... - Еще, детектив, - хрипло ударяет по перепонке почти нечеловеческий голос демона, обжигая ушную раковину жаром дыхания. - Зови меня еще и еще. Как свою единственную надежду. И клыки инкуба вновь рвут чужие губы в жажде обладать им всецело. И он будет обладать этим человеком. Целиком и полностью. И не только сейчас. Вот почему Аой так громко и сладко стонет, стоит актеру одним ударом вонзиться в уставшее тело. Без контроля над собой, они оба отправятся в Преисподнюю. Детектив плотнее прикрывает глаза, потирая пальцами опухшие от слез веки, и все-таки поднимается с кровати, чувствуя себя полностью разбитым. Но это лишь из-за тянущей боли в мышцах, с непривычки. Боже, они трахались всю ночь напролет, неудивительно, что все кости ломит. Но это действительно помогло, как ни крути. Осталось только собрать себя в кучку, а для этого надо принять душ и выпить кофе. Дальше - видно будет. Так что демонолог медленно плетется к выходу из спальни, держась за стены и стараясь двигаться плавно, и, наконец, добирается до ванной комнаты, уже от вида кафельных стен чувствуя себя лучше. А после контрастного душа, приведшего в порядок забитую ненужной информацией голову, в том числе и той, что он слышал о себе ночью (а слышал он не мало, Ютака не скупился на пошлые комментарии и восхищенные речи, после которых можно было со стыда сгореть), детектив, наконец, сумел взбодриться. Но уже выходя из ванной, обвернув бедра одним полотенцем и промокая длинные волосы другим, что-то задерживает хозяина квартиры в гостиной, заставив потерянно остановиться у дивана. Мужчина оборачивается в поисках вещи, которая могла бы заставить его притормозить и озариться вокруг, и натыкается взглядом на висящие на стенах рамки, спуская мокрое полотенце на плечи. Пустующих рамок не было. - Вернулась? - тихо спрашивает Аой, задержав взгляд на той самой бабочке, что ровно раз в полгода покидала свою стеклянную могилу, но уже через несколько секунд звон мелодии мобильника заставляет его отвернуться от мертвых насекомых. - Алло? - Детектив Танагава? - Да. Норикава-сан, что-то случилось? - Айяно-сан... умерла. Примите мои соболезнования. Мобильный телефон выскальзывает из ослабевших пальцев. Он падает на пол, с громким треском ударяясь о ламинат, и раскалывается на части, обрывая связь. Глаза детектива останавливаются в одной точке, раскрываясь шире в парализующем шоке. А в голове звучит одна и та же фраза, снова и снова, снова и снова. Айяно умерла. И детектив вдруг понимает, что, на самом деле, он хотел не этого. Но уже слишком поздно. *** Детективы за массивным красным столом отводят взгляды от молчаливого коллеги, стоящего напротив. Лица его не видно - черные длинные волосы, так и не расчесанные после душа, скрывают глаза мужчины, но несложно понять, что Аой опустошен. Апатия и скорбь, охватившая брюнета, чувствуются каждой клеточкой кожи даже на расстоянии, будто они материализовались в нечто живое и сильное, чего можно было коснуться. - Нужно забрать ее из больницы, - тихо проговаривает Ютака, нарушая общую скорбную тишину. - У нее были родственники, Аой-сан? На похороны нужны... - Никого не было. Она всегда была одна. С детства. Только я. Но и я тоже ее оставил. Она родилась в одиночестве и умерла так же... Эти слова заставляют самого же Аоя вздрогнуть, и мужчина резко отворачивается от друзей, кинувшись прочь из совещательной комнаты. Она всегда была одна. Без родителей, без друзей. И была одна до самого конца, потерянная и брошенная всем миром. И это одиночество, невыносимое и такое долгое, сопровождало ее каждую минуту ее жизни. И Юу тоже оставил ее. Сдал в больницу, словно избавившись от ненужной вещи. Только шесть лет, когда они были не одни, он подарил ей всего лишь шесть лет... и предал после, не в силах пережить произошедшее. - Какой же ты ублюдок, - шепчет сам себе брюнет, вырываясь из душного участка на улицу, задыхаясь от эмоций, вонзенных в самое сердце острой стрелой. Боль в груди колющей вспышкой подкашивает ноги, и мужчина падает на колени на небольшое крыльцо запасного выхода, не в силах сдержаться. Воспоминания окутывают его, словно кокон - тело гусеницы, и Юу тяжело приваливается плечом к перилам, садясь прямо на бетонные ступеньки и роняя голову вниз. Воспоминания, от которых нет спасения. Беспощадная память. Сумрачные дни... - Простите! - Д..да? - Я... заметил вас в толпе и не смог отвести взгляда, - честно признается юноша, улыбнувшись, и прекрасная незнакомка мило краснеет, неловко опуская взгляд в пол. - Простите, это, наверное, было слишком резко? - Просто я... мне никто никогда не говорил подобного... Я не знаю, как реагировать... - Нет? Это странно. - Почему? - заинтересованно переспрашивает девчушка, смяв в пальцах край белого платьица. - Потому что вы очень красивы. Так что окружающие вас мужчины либо слепы, либо просто идиоты, так и знайте! Девушка тихо смеется, прикрывая кулачком губы. - Немного банально вышло, да? - Нет, мне понравилось. - Я Широяма Юу. Можно просто Юу. - Айями Танагава. Юноша смущенно улыбается в ответ, на миг растерявшись, не зная, как продолжить разговор, чтобы не выглядеть глупо в глазах Айяно. Он судорожно ищет выход из неловкой ситуации и все же находится, не в силах так просто упустить девушку, которая притягивала его к себе, словно магнитом. - Может, сбежим отсюда? - Сбежим? - Шумно, - Юу указывает небрежным жестом на сцену. - А сейчас как раз сезон лодочных прогулок. Что скажете? - Айя, не отставай, я потерял тебя. - Прости. Девушка виновато улыбается, оторвав взгляд от витрины, и спешит догнать возлюбленного. Вот только Юу опережает ее, оказавшись рядом и заглянув за хрупкое плечико. За стеклом модного на то время магазина пестрой россыпью застыла на подставках недорогая бижутерия, привлекающая взгляд блеском из-за бьющего на стекло солнца. - Тебе понравилось? - А... я просто смотрела, - мотает головой Айя, отвернувшись от магазина. - У нас пока туго с деньгами. Даже простые украшения - роскошь. - Скоро я буду хорошо зарабатывать, - улыбается брюнет, поворачивая девушку за плечи обратно к витрине. - Потерпи немного, как только все уладится, я куплю тебе настоящее ювелирное кольцо и подвеску. А пока покажи мне, что тебе приглянулось тут. - Не надо, правда. Я не хочу тратить деньги на всякую ерунду... - Но тебе ведь понравилось. Эй, - молодой детектив улыбается, прижимаясь губами к виску любимой женщины. - Это не так уж и дорого. Не упрямься, покажи. Айя стыдливо краснеет, но все же указывается на простой кулон с розовым камушком внутри поддельной серебряной клетки в виде капельки. - Всего-то? Может, что-то другое? Он какой-то простой. - Простота порой бывает красивее роскоши, - отвечает девушка, опуская взгляд. - Как мы с тобой. Юу замирает, переводя взгляд на возлюбленную, которая улыбалась ему так тепло и искренне, что сердце защемило от нежности и любви к этому милому созданию. И Аой, не долго думая, ловит в свою ладонь узкую кисть, потянув Айю за собой в магазин. - Юу! - Мы его купим. А потом сделаем такой же на заказ, только из серебра и с настоящим камнем. - Но дорого же... - Вот увидишь, я стану знаменитым детективом и смогу баловать тебя каждый день! Мы купим квартиру, ты выучишься на права, и нас будет две машины, а потом... - Юу... - Ммм? - Я... прости... я беременна... Юноша застывает у кассы, изумленно обернувшись. А Айя неосознанно пятится назад, испугавшись последствий своего признания. У них и так не много сбережений, наверняка, ребенок лишь усугубит положение и будет мешать... - Что? - Беременна, - уже шепотом повторяет девушка, сжав в пальцах край своей футболки, но уже через мгновение она вскрикивает от неожиданности, взмыв в воздух, как по-волшебству. - Ю!.. - Правда? Это же правда? - Мужчина прижимает к себе возлюбленную, обернувшись к улыбчивой продавщице. - Дайте ей все, что она захочет! - Юу, я не могу так! - Тихо, тебе нельзя волноваться! - весело смеется брюнет, не отпуская с рук свою избранницу. - Завтра же едем за кольцами! А пока нам кулон и... - Что делаешь? - детектив присаживается рядом с женщиной на диван, опуская ладонь на животик, уже довольно большой. Наконец-то, он дома. - Вяжу тапочки для малыша, - улыбается Айя, протягивая мужу уже готовый носочек. Аой изумленно смотрит на вязанную вещицу, которая, по сравнению с его ладонью, куда и поставила ее девушка, выглядела просто крохотной. - Это что? На куклу? - Нет же, на твоего сына, дурачок, - смеется Айя, чмокнув брюнета в щеку. - Но он же такой... маленький. Он не будет в пору, - удивляется детектив, разглядывая башмачок так, словно увидел нечто странное, с недоверием. - А ты думаешь, я рожу тебе уже взрослого человека? - Айя указывает пальцем на свое вязание, прильнув к плечу мужчины. - Ты и сам таким был. Крошкой с пухлыми щечками. - Эй! Я всегда был стройный и красивый! - наиграно возмущается брюнет, фыркнув, отчего девушка вновь заливисто смеется. - Я не был карапузом! Не веришь? Но я думаю, что он действительно слишком маленький... - Тебе так кажется. Вот увидишь, он будет совсем малышом. А если не подойдет, тогда я переделаю. - И проспоришь мне утку с яблоками! - Идет. Но если я выиграю, утку делаешь ты! - Согласен. - Юу?.. - Он... - детектив боится даже дышать, держа на руках маленького человечка, закутанного в пеленки. Нет даже слов, чтобы ответить хоть что-нибудь, но есть счастье. Такое сильное и безграничное, что распирает изнутри. Это его сын. Аой поднимает лицо к измученной женщине, пережившей роды пару часов назад, и опускается перед кушеткой на колени, не выпуская ребенка из рук ни на миг. - Я же говорила, что башмачки подойдут. И брюнет невольно смаргивает слезы, прижимаясь губами к сложенным на коленях ладоням жены, чувствуя грудью, как быстро бьется крохотное сердечко его сына, сейчас сладко сопящего в его рубашку. Наверное, он никогда еще не был так счастлив. - Он такой маленький... как птичка. - Птичка. Мне нравится. Пусть будет Тори? - Да. Хорошее имя. Тори Широяма, - и брюнет припадает к губам жены, подарившей ему столько радости в этой жизни, что каждый бы позавидовал ему сейчас. А потом, сразу... - Папа! - Тори, вернись в комнату! Вернись! ТОРИ! И пустота. Мужчина закрывает глаза, с силой сжимая в руке дешевый кулон, окислившийся от времени. Словно и не он там был, в этом счастливом светлом прошлом. Словно и не его это жизнь была. Словно сон, а он всегда был один. Все прошло мимо, стороной, не оставив ничего после себя. Будто он проспал все это время, а, проснувшись, испытал такое глубокое чувство потери, что не сравнить ни с чем другим. Словно он вообще не жил... Его сын умер в возрасте пяти лет. Жена - в тридцать пять. Теперь он и правда совсем один. Раньше, когда он возвращался в ту больницу, чтобы проведать ее, он тоже страдал, но почему-то чувство одиночества не было таким сильным. Он надеялся до последнего, что Айя сможет однажды излечиться и простить себя, что они еще могут все вернуть, начать заново, попытаться вновь завести ребенка. Что в один прекрасный день он заберет ее из больницы, и они забудут о прошлом, возродят прежние времена. Вот чего он хотел на самом деле. Увидеть свою Айю снова такой, какой потерял. Он никогда не желал ей смерти, но стал просить ее... Привыкнув думать, что так им будет легче. А в душе лелеял надежду на спасение. Почему он стал желать убить ее собственными руками? Почему, ведь он все равно не смог бы сделать этого. Все так внезапно... еще вчера он видел ее, чувствовал ее руки на своих, а сегодня... Это чувство одиночества нахлынуло на него тяжелой волной оползня, придавив к земле. Никого больше нет. Он действительно остался один. Это ли наказание за то, что он бросил свою жену? А ведь они даже не развелись... Штамп в его паспорте, обручальное кольцо, спрятанное дома в самом темном месте. И теперь он вдовец, единственный родственник покойной, на могилу которой никто, кроме него, больше и не придет. Их брак разрушился так давно, но закончился только сегодня. И надежды, и мечты - все умерло вместе с этой женщиной, которую он до сих пор любит так сильно, что даже думать не смеет о других девушках. До последнего он верил, что его жена вернется к нему, и не думал расторгать брак или начинать новые отношения. Но теперь это уже невозможно. Всему пришел конец. - Айя... На плечо детектива ложится чужая ладонь, и рядом на ступеньки опускается мужчина, который знает о том, что творится в душе брюнета. Он и сам чувствует эти боль и горечь, перемалывающие брюнета изнутри в фарш, на мелкие кусочки, не оставляя после себя ничего светлого и доброго. Он чувствует, потому что они связаны. Уже связаны, а демоническое чутье уже прониклось чужой душой. Они страдают вместе, пусть и невольно. И от этого Ютаке так тяжело, как никогда прежде. - Надо забрать ее, - почти шепотом повторяет актер, переводя взгляд на безэмоционального демонолога, который разучился реагировать на чужое присутствие. - Нужно отдать ее земле. Нужно, Аой. Отпусти. - Я никогда не думал... что будет так тяжело. Я думал, что моя жизнь превратилась в Ад, когда она убила моего ребенка, а сама угодила в камеру. Я думал, что это настоящая Преисподняя - жизнь, которую я вел после этой трагедии. Но я ошибся... Если раньше была надежда, то сейчас... - Сейчас есть я. Ютака притягивает к себе мужчину, обняв за плечи и ткувшись носом в спутанные угольные волосы на макушке. - Конечно, я не заменю тебе любимого человека. Но я все еще здесь, с тобой. Ты не один Юу. Ты больше не будешь один. Брюнет утыкается лицом в чужую грудь, закусывая израненные губы. - Оплакать ее будет не лишним. - Не могу, Юта. У меня больше нет слез... Я больше не могу плакать. Но демон продолжает обнимать мужчину, перебирая пальцами мягкие пряди его волос. Сейчас это единственное, что нужно этому человеку. А потом будут похороны. ...Детективы ожидали друга на улице, дав возможность попрощаться с женой наедине, и никто не знал, что происходит там, в морге при больнице, и нужна ли их помощь. Они только ждали вместе с катафалком у главного входа - решением Аоя девушку похоронят этим же днем. Руки взял все хлопоты на себя, оповестил храм и попросил монаха прочесть сутру, подготовил помещение. Уруха взялся выбрать гроб и погребальное кимоно, Рейта договорился о месте захоронения, Хиде озадачился надгробием и необходимыми для обряда вещами. Никого не волновало, сколько денег пришлось выложить за срочность такого мероприятия, мужчины даже думать не хотели о сумме - все знали Айю и не раз наведывались к Аою, чтобы поужинать домашней и очень вкусной едой. Скупиться или жалеть о затратах никто не стал. Все были охвачены какой-то странной апатичной скорбью, сочувствуя коллеге искренне. Даже Уруха, который едва не совершил тот страшный обряд накануне, был молчалив и тих, с трудом веря в смерть женщины. Все были подавлены случившимся горем и ни у кого не было дурных мыслей. Все запомнили Айю милой доброй девушкой и знать ее другой не хотели. Так что, когда Юу вышел из морга вместе с врачами и каталкой, чтобы погрузить омытое тело в гроб и катафалк, все уже было готово. Мужчины дождались, когда переодетую холодную женщину опустят в ее последнюю постель, не снимая платка с лица, и внесли гроб в машину, после чего Юу забрался следом в салон. И только потом все расселись по своим автомобилям, отправившись в храм. Уже там монах отпел усопшую, нисколько не удивившись малому количеству скорбящих, и оставил коллег по отделу попрощаться с покойной, дабы после навсегда скрыть остывшее тело землей. Только Ютака не присутствовал при обряде. Он не имел права скорбеть со всеми, да и не был знаком с женщиной, чтобы спокойно войти в храм. Так что актер ждал на улице у ворот вместе с Хиде, который тихо курил, откинувшись спиной на ствол дерева. - Почему ты не пошел? - чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спросил шатен, поднимая взгляд к голубому небу. - Не люблю похороны. - А что, разве есть кто-то, кто их любит? Детектив переводит взгляд на собеседника, медленно выпуская дым изо рта, и вновь отворачивает лицо, опустив глаза в землю. - Хоть я и патологоанатом... Когда умирают чужие люди, ничего для тебя не значащие, ты не испытываешь горя. По крайней мере того, что разделяют родные и друзья по отношению к покойному. И мне легко работать с трупами таких людей, но... Когда умирает твой друг или же родной человек твоего друга - это тяжело. Не хочу видеть их боль. К тому же, Айяно все равно меня не знала. Я пришел в департамент после того, как это случилось. Меня не ждут. - Но они все же твои друзья. - Это так, - соглашается пророк, склонив голову к плечу. - Но я там лишний. И остаток времени оба продолжали молчать, пока сам Аой, вместе с пришедшим на похороны Норикавой-сан, не покинули храм вместе с остальными участниками церемонии, провожая старика до его машины. - Мне так жаль, Танагава-сан. - Спасибо, что пришли, - только и отвечает Юу, открывая пассажирскую дверцу для врача, который так долго ухаживал за его женой, став обоим едва ли не вторым отцом. - Я многим обязан вам. Если бы не вы, Айя... - Я ничего не сделал. Ничего не смог сделать для нее. Прости, Юу... Брюнет качает головой. - Вы и так сделали все, что смогли. Увы, мы были бессильны. Это и моя вина тоже. - Мальчик мой. - Берегите себя, пожалуйста. - Прости, что не смогу присутствовать на самих похоронах. - Ничего страшного, - старик садится в автомобиль, и Аой закрывает за ним дверцу, наклонившись к открытому окошку. - У вас и так полно дел в больнице. Вас ждут другие заблудшие души. - Будь осторожен, - Норикава протягивает детективу руку, крепко пожимая ее. - Твоя работа намного опаснее работы простого полицейского. - Буду. И простенькая иномарка отъезжает с места скорби, скрываясь за первыми же деревьями с глаз наблюдателей. Осталась самая малость. - Идемте. Кладбище. Эта широкая поляна, окруженная сочной травой и усыпанная надгробиями ушедших в другой мир людей угнетала и заставляла чувствовать себя еще хуже, чем уже было. Но Аой держался стойко - только руки неестественно дрожали и губы были сжаты до белизны кожи. Глаза скрыты волосами и очками, так что было сложно сказать о самочувствии мужчины. Все могли только догадываться, что происходит в душе овдовевшего друга, но разделить потерю в полной ее мере было невозможно. Так что они лишь наблюдали, как гроб, крышку которого Аой заколотил сам по японским обычаям, опускался в холодные черные глубины земли, а после засыпался землей, исчезая под грязной массой, чтобы больше не открыться. А потом наступила тишина. Временное надгробие, цветы на свежевырытой земле и тишина, долгая, щемящая, нарушаемая лишь пением летних птиц где-то в стороне деревьев, рассаженных за пределами кладбища. - Это странно, да? То, что я даже не оплакал ее. Этот севший хриплый голос заставил мужчин поднять взгляд на Аоя, опустившегося на колено напротив могилы. - Но, наверное, я слишком часто лил слезы. Они просто... закончились? Вчера были остатки того моря, что я выплеснул, жалея самого себя. Эгоистично. Прости, Айя... Я снова подвел тебя. И Юу опускает на могилу старый кулон, который все время хранил у себя, наконец, расставаясь с ним. Он еще долго сидел у могилы жены, говоря с ней о чем-то своем, не произнося слов вслух. Ребята покорно ждали, каждый тоже по-своему беседуя с женщиной, сошедшей с ума от горя, но продолжавшей любить своего мужа так, как никто никогда не любил. И это было тем, что оправдывало ее перед другими и снимало с нее вину за содеянное. Ведь она была просто человеком. Лишь спустя час Юу шевельнулся снова, поднимаясь на ноги и отворачиваясь от места захоронения супруги. Больше не было смысла мучить себя и его друзей. Пора уходить. - Спасибо, что пришли и помогли с похоронами. - Ты же знаешь, мы не могли иначе. Все в порядке, Аой-сан, - откликается Рейта, но любые слова сейчас кажутся неуместными. Только стоящий рядом Уруха смотрит куда-то в сторону, не отзываясь на голоса. - Тогда, пойдемте. - Подожди, Аой-сан. Раз уж мы тут, может, навестим кое-кого еще? Брюнет удивленно оборачивается на стрелка, скользнув взглядом по каменному лицу коллеги. - Навестим? - Тут похоронены твои родители с братом тоже? - Руки подходит ближе, кивнув самому себе в подтверждении собственных слов, и поворачивается в ту же сторону, куда и смотрел его подчиненный. - Ну, да, - неопределенно тянет Кою, поведя плечом. - Не против? - Мы все? Уруха кивает, и Рейта пожимает плечами, отправившись следом за направившимся в сторону других могил любовником. Остальные не имели ничего против - все равно они тут, ничего страшного, если они посетят и других близких людей своих коллег. Вот только... - Разве они не в западной стороне? - удивляется Акира, когда Кою сворачивает с намеченного пути на заросшую тропинку, углубляясь все дальше в кладбище, где уже давно никого не было. - Уруха. - Они в западной, - кивает стрелок, не останавливая шага. - Но я там уже был. - Тогда, куда мы идем? - Хиде оглядывает незнакомую местность, не отставая от идущего впереди Аоя. - Тут вообще когда кто-нибудь был в последний раз? - Мы на месте. Скрытые от солнца массивными ветвями деревьев, едва ли не в самом конце кладбища, могилы встречали своих посетителей мрачностью и запущенностью. Все, кроме одной, у которой и остановился Уруха, загородив своим телом надпись на могильной плите. Он молчит, оглядывая свою находку пристальным тяжелым взглядом, а потом начинает так неожиданно, что собравшимся стало как-то не по себе от тона стрелка. - Вы ведь знаете, что я вел собственное расследование в эти дни? Так вот, я расследовал дело деда нашего начальника. Руки никак не отреагировал на подобное заявление, продолжая наблюдать стеклянными глазами за своим подчиненным, вмешавшимся не в свои дела. - Я опросил нескольких свидетелей и хочу поделиться результатами расследования и с вами тоже. Матсумото-сан... был учителем в средней и старшей токийской школе. Сразу же после окончания университета устроился на работу в ближайшее учебное заведение и преподавал целых десять лет. Он был прекрасным педагогом, очень понимающим и добрым человеком, и все его ученики отзывались о нем в лучшем свете, словно говорили о собственном отце, который учил не только грамоте, но и жизни. Но однажды его убили. Один воришка заколол учителя, когда тот откликнулся на просьбу принести ему воды, чтобы промочить горло. В квартире никого не было, а ранения были серьезными, поэтому Матсумото-сан умер в пытках совсем один, не в силах помочь себе или позвать на помощь. Нашли его утром, и весть о гибели сенсея потрясла всю школу. На похороны пришли все ученики, без исключений. Даже те, у кого он не преподавал. А убийца сенсея, отсидев довольно приличный срок, все же вышел на свободу, но вот незадача - погиб. Будучи в нетрезвом состоянии он сел за руль и вылетел на междугородней трассе за ограждения, упав с обрыва. В результате аварии машина взорвалась и убийца погиб в страшных муках. Эксперты говорили, что он до самого конца оставался в сознании и пытался выбраться из машины, пока его мозг не сварился в черепной коробке заживо, как и остальные внутренние органы. - Я не понимаю, о чем ты, - прерывает Аой, нахмурившись. Это начинало раздражать. По больше мере из-за того, что Кою сунул нос, куда не следует. - Сейчас, сейчас. Слушай дальше, Аой-сан, - хмыкает Уруха, продолжая. - Я не верил, что никто не смог помочь учителю. И стал искать родственников усопшего, которые на момент убийства волшебным образом куда-то "отлучились". Я рассматривал версию заказного убийства, которое было бы выгодно этим самым родственникам, а именно - жене Матсумото и ее ребенку, который в итоге стал отцом нашего начальника, но... после долгих поисков информации и свидетелей, я наткнулся на одну старую леди, которая ухаживала за могилой Матсумото-сан все эти годы и была здесь еще вчера, когда я приходил навестить мать и отца. И знаете, что я узнал? Уруха оборачивается на присутствующих, впиваясь твердым безразличным взглядом в мраморное лицо Руки. - У Матсумото-сенсея не было жены. И детей тоже не было. - Что? О чем ты? - не понимает Рейта, сделав шаг навстречу любовнику. - У Матсумото-сан не было родственников. Поэтому ему никто и не смог помочь. У него не было ни-ко-го. И стрелок отходит в сторону, открывая надпись на надгробной табличке, где было написано имя усопшего и годы его жизни и смерти, оборвавшей существование учителя в тридцать два года. При том глаза Руки раскрылись чуть шире при виде иероглифов на каменной плите, заставив стеклянный взгляд дрогнуть в странных чувствах. - Матсумото похоронили его ученики. И родители, от которых он ушел еще мальчишкой. А знаете, что было дальше? Следующим днем могила сенсея подверглась акту вандализма. Она была разрыта, гроб был распотрашен, а тела внутри не оказалось. И так как у Матсумото Таканори не было детей... Шеф. Ты знаешь... что ты труп? Руки резко отшатывается от стрелка, и его всегда спокойное лицо искажается в ужасе, впервые проявленном этим хладнокровным человеком в присутствии других людей. - Что ты несешь, Уруха? - рычит Аой, дернувшись навстречу шатену. - Истину, которую поймал за хвост. Матсумото Таканори, он же Руки, наш начальник - мертвец, покинувший собственную могилу около шестидесяти лет назад. Его не существует. Он больше не человек. Лицо на фотографиях, старые видео, голос на записи диктофонов... идентичны лицу и голосу Руки. Второго такого просто нет. - Ты... - но Хиде не успевает договорить. Ведь то, что происходит дальше, заставляет всех детективов отшатнуться от собственного начальника и друга, который, провалившись в шок от услышанного, делает шаг назад от могилы, едва не оступившись. И кожа на лице мужчины начинает тут же чернеть и расползаться. Глаза тускнеют и проваливаются в глазницы, волосы покрываются сединой, мышцы на руках ссыхаются и отваливаются, как при разложении, падая в высокую траву тошнотворно-болезненными синими кусками... И Таканори начинает шататься из-за переставших держать его ног. Все четверо смотрят на это потрясенным, неверящим в происходящее взглядом, и только Ютака спокойно наблюдает за разваливающимся на глазах телом, чье лицо искажается, оголяя белые кости черепа, слезая с него лоскутами. - Этого не может быть... - ошарашенно шепчет Юу, не в силах отвести глаз от стремительно теряющего человеческий облик друга. - Не может быть! Что ты наделал, Уруха?! Ютака... - Это правда. Я не чувствовал в нем жизни с самого начала, - спокойно отзывается инкуб, прикрывая глаза. - Но не мог рассказать тебе. Это не мое дело. - Помогите ему! - кричит Рейта, задыхаясь от мысли, что сегодня они потеряют еще одного родного им человека. - Он труп, Акира! - Уруха резко оборачивается на любовника, сжимая пальцы в кулаки. - Таким тут не место. - Но... - Таканори!! Детективы вскидывают головы на этот отчаянный крик, разнесшийся эхом по всему кладбищу, замечая бегущего к ним со всех ног мужчину. И Матсумото едва не падает на землю из-за последовавшего за криком толчка в спину - возникший за его спиной Сакурай, словно из ниоткуда, крепко обхватывает руками обращающееся в скелет тело, прижимая его к своей груди и утыкаясь лицом в редеющие волосы, тяжело и сорвано дыша от усилий. - Ты не труп! Слышишь?! Ты человек, Така! - севшим голосом, срывающимся местами, шепчет шеф полицейского участка, крепко стискивая в своих объятиях почти рассыпавшегося любовника. - Уруха ошибся... Ошибся! У твоего деда был сын. Но вне брака, от женщины, которая ушла от него сразу, как узнала о беременности! Она уехала из Токио давным-давно. О ней не было никаких сведений, слышишь? Така, она умерла в нищете, а тебя отдала в детский дом... Вот почему Уруха решил, что он - это ты! Но ты не мертв... ты живой, Така... Ведь я чувствую тебя, слышу тебя... Твое тело не холодное, как у трупа, ты же так часто осматривал погибших вместе с Хиде! Ты знаешь, как выглядят мертвецы! Ты ощущал их температуру... И ты чувствуешь меня! Разве мертвецы способны на такое?! Така... ты живой человек! По щекам Атсуши проливаются соленые дорожки слез, путаясь в седине чужих волос, и тело начальника Сумрачного отдела вдруг перестает осыпаться в его руках. Процесс разложения замедляется, предотвращая скорый конец, а после... время будто начинает идти вспять: мышцы пострадавшего вновь наливаются алой влагой, потекшей по скрученным венам щедрыми потоками, кожа нарастает на оголившихся костях черепа и кистей, набирая здоровый теплый цвет, глазные яблоки возвращаются на место и раскрываются пронзительным голубым цветом вокруг почерневшего вновь зрачка... Волосы теряют седину, вновь отливая золотым на солнце, медленно закатывающимся за горизонт. И это все выглядело так же жутко, как и процесс отмирания живых клеток, едва не обративший мужчину в прах. - Я... жив? - голосовые связки вновь завибрировали в горле Таканори, и Сакурай едва не разрыдался в голос, еще крепче сжимая его в своих объятиях. - Да... да, ты сын Каору Матсумото. Просто ты унаследовал лицо деда, вот и все. Ты не труп... твой детектив ошибся. - Ошибся... Стеклянные радужки поднимают свой взгляд вверх, находя упавшие на преобразившееся вновь лицо блондина угольные длинные пряди любовника, который так и не отдышался от пережитого. И Атсуши уверенно кивает, поворачивая к себе Руки за плечи и запуская пальцы в его вновь густые здоровые волосы. - Ты не можешь быть мертв. Ведь тогда ты бы не ощущал того, что ощущаешь, когда я целую тебя. - Точно. И шеф облегченно улыбается, снова притягивая к себе детектива и ловя взглядом его молчаливых спутников поверх родного плеча. - Подожди меня в машине, хорошо? Я сейчас приду. Сакурай отстраняет от себя возлюбленного, мягко подталкивая его к выходу с кладбища. - Будешь ругаться? - Не трону я твоих оболтусов, иди. Просто нужно поговорить. Таканори оборачивается на брюнета, и тот лишь пожимает плечами, с улыбкой кивнув в сторону. Так что детектив тоже кивает в ответ, растянув накрытые густым слоем алой помады губы в улыбке, и все-таки отправляется к машине, больше не задерживаясь. - Что, черт возьми, тут происходит? - выдыхает Акира, когда его начальник отходит на приличное от собственной могилы расстояние. - Это правда... Руки и есть тот самый учитель, которого убили в собственном доме шестьдесят лет назад, - выдыхает Атсуши закрывая ладонью глаза. - Но он смог как-то вернуться в мир живых. Я расследовал дело его убийцы, погибшего в аварии спустя сорок лет после суда, но так и не обнаружил ничего, что могло бы дать повод считать тот случай убийством. Добыл много информации о его жизни и жертвах, изучил досконально дело самого сенсея и знал все подробности той трагедии в самых мельчайших деталях. Но когда в один прекрасный день я увидел пришедшего в наш участок новичка... Сердце едва не остановилось от ужаса и понимания того, с кем я на самом деле столкнулся. Но он не зомби! У него есть собственная воля, а у обычных зомби ее нет! Ими либо кто-то управляет, либо они просто скитаются по миру без цели и жажды к существованию. Уруха, это ведь твоя специальность, ты все это знаешь! - почти отчаянно выдыхает Сакурай, стараясь не дать волю своим чувствам. И стрелок медленно кивает, подтверждая чужие слова. - Но... он все-таки мертв, - тихо вклинивается Аой, бросая взгляд на старую могилу. - Его и правда там нет. И раз его убийца тоже... - Он воскрес не ради мести, и не из-за того, что у него остались незавершенные дела. Он хотел жить. Я видел это в его глазах! Он просто хотел жить и ничего больше. Хотел быть среди своих... - Сакурай нервно закуривает, отчего собравшимся было так хорошо видно, как дрожат сильные руки от волнения и страха. Страха потерять то единственное, к чему он испытывал чувства, стараясь оправдать давно погибшего человека в чужих глазах. - Это первый и единственный случай в истории паранормальных явлений, когда усопший вернулся в мир людей ради жизни. Без злых умыслов, не оклейменный проклятием. И не просто вернулся, вышел из могилы в своем собственном теле... И оно не стареет. И не разлагается, оно тоже живо. Я знаю, знаю, что это звучит ужасно, но... - Атсуши отворачивается, зажмурившись. - Он ведь действительно тут. И у него есть собственная воля, желания, цели. У него есть разум. Он не вредит живым людям, даже наоборот, пытается помочь им. Он словно... словно не умирал вовсе. Остался собой, лишь память потерял. И эмоции, к сожалению, тоже. Хотя он проявляет их со мной, этого я все же добился. Но я клянусь, всем, что есть у меня - ни один живой человек не стремится к жизни так, как Таканори! Ни один... и даже мы с вами больше походим на мертвецов, нежели он. Я ни разу не видел такой отчаянной жажды к продолжению земного пути... Словно та бабочка на стене Аоя, которая раз в полгода улетает из квартиры сама по себе. Со своими чувствами и мечтами... - А что, если он потеряется? Или обретет память? Ты думал об этом, Сакурай? - Уруха выходит вперед, указав рукой в сторону, куда ушел Матсумото. - Откуда ты знаешь, что это не он убил того подонка? - Это не он! Я могу поклясться собственной жизнью, - горячо проговаривает шеф, делая шаг навстречу мужчинам. - Рейта, ты же парапсихолог! Скажи мне, зачем на земле души, почему они возвращаются? - Я не видел душ, которые бы бродили по земле без весомой причины. Месть, потеря, незавершенные дела, проклятие, поиски... основные причины возвращения, - спокойно отвечает блондин, смотря прямо на брюнета. - А Руки преодолел все это. Он преодолел все это, понимаете? Не поддался этим законам. Не пошел на поводу своего гнева. Он просто хотел жить, существовать тут, с нами рядом. Поэтому он и смог основать Сумрачный отдел. Он просто знает другие миры изнутри. И эти знания так глубоки, что никто из нас не сумеет постигнуть их, будучи живым. Только он не понимает, что умер. Он не знает, что он мертв. А я... я просто хотел помочь ему. Я хотел вернуть ему улыбку. Показать, что он может быть счастлив, что он не обречен. Я хотел подарить ему это счастье, потому что не знал, как дать покой. Но я не представлял тогда, что мои собственные чувства разгорятся до масштабов неуемного пожара. Я понимал, что это глупо, нелепо, неприемлемо, в конце концов, но... Я влюбился, как мальчишка. В глубину этих стеклянных глаз и его мысли, идеи и рассуждения, в его непосредственность и чистое стремление сделать этот мир лучше. Но разве он проиграл? Он ведь помог сотням людей, дела которых решить полиции было не под силу. Он сумел раскрыть столько тайн и передать свои знания и умения и своим подчиненным тоже. Чтобы они смогли помочь ему в этом нелегком деле. Он видит этот мир с двух его сторон, реальной и эфемерной, но никогда не задумывался, почему... А я... Я просто дурак. Наверное, вам покажется это каким-то извращением или даже вызовет отвращение и приступ тошноты, но я, посвятив всю свою жизнь любимому делу, никогда не был по-настоящему счастлив. Так, как с ним. И мне плевать, что он мертв. Ни со своей женой, ни со своим сыном. Ни с любимой работой, я не знал о счастье. И я все думал, что умру, так и не познав прелестей этой жизни, не увидев все ее плюсы и достоинства, не ощутив ее вкус. Не прочувствовав, как хороша эта жизнь, сколько ценностей она несет в себе. А Таканори все изменил. Когда я смог перебороть себя и послать к чертям все наше общество, когда я впервые прикоснулся к нему, как к мужчине... все изменилось, так резко, что голова пошла кругом. Я понял, что ждал все это время именно его. И если бы он не вернулся в эту реальность, я бы ушел, так и не распробовав радости своего существования. Вы можете осуждать меня, я не стану возражать. Но, пожалуйста, дайте нам дойти до конца... - Дойти до конца? - Кою опускает взгляд вниз, прищурившись. - До конца твоей жизни, Атсуши? - Да... - Но ты будешь стареть, - перебивает Хиде, тяжело выдыхая дым из прокуренных легких. - Ты будешь стареть. А он нет. Как ты сможешь объяснить ему это? - Шестьдесят лет он блуждал в теле, которое не менялось. Он пытался найти здесь свое место и забыть о боли. У меня получилось дать ему то, чего он так жаждал, но Таканори... несмотря на острый ум и приобретенную за долгие годы мудрость, не в состоянии понять, что время перестало властвовать над ним... Дайте мне спокойно умереть. Это все, что я прошу. - А что будет с Руки, когда ты умрешь? Ты подумал об этом? - Юу опускает руки в карманы пальто, прекрасно понимая, о чем говорит. Сегодня он лишился всего. И прочувствовал на собственной шкуре, как тяжело терять любимого человека. - Он превратится в кости... - шепчет тихо Сакурай, и его губы приподнимаются в скорбной невеселой улыбке, заметно дрожа. - Может, сам, догнав меня на стыке двух миров. А если нет, у него ведь есть стрелок, который может убить его еще раз, даже не дрогнув. Есть демонолог, который сумеет защитить его от потусторонней тьмы. Есть патологоанатом, который сможет похоронить наши останки и... специалист по паранормальным явлениям. Который сможет отпеть его и отпустить грехи. Разве нужно что-то еще? Друзья, которые были рядом всегда, которых он обрел, несмотря на то, что был рожден задолго до их появления на свет. И союзники, которые приняли его идеи и разделили его тяготы. Он ценит вас и оберегает, как самое дорогое, что есть у него. Вы не просто коллеги. И для меня - тоже. Встаньте же на мое место! Ведь вы тоже привязались друг к другу. Уруха, Рей... Аой с Ютакой. И Хиде тоже. Разве вы бы смогли отказаться друг от друга только из-за своих странностей? - Руки труп. Он не странный, он просто... - Мне все равно. Пока я рядом, его тело и душа вновь едины и свежи. Мне плевать на остальное. Посмотрите же на него моими глазами! Дайте ему насладится последними годами прибывания здесь. Он заслужил, ведь он был так молод... и столько вынес, разве он не может, наконец, просто пожить для себя? Детективы молча переглядываются друг с другом, не в силах возразить. Они и сами понимали, о чем говорит Сакурай. Ведь каждый из них тоже прошел через страшные испытания, желая только одного - наконец-то, насладиться жизнью, пожить для себя и понять, что это не тяжкое бремя, а неоценимый дар. И Уруха, который освободился от Кио, и Рейта, который обрел покой, зная правду о своих родных, и Аой, который хоть и скорбел, но ощутил странное облегчение после церемонии. И даже Хиде, история которого не была известна никому из мужчин. Они просто не могли отказать. - И что дальше? - Я передам вам дело Матсумото Таканори. И назначу Рейту новым шефом после себя. Он справится, я знаю. Остальное уже не важно. Но пока мы счастливы и едины, прошу... не отнимайте нас друг у друга. Пожалуйста... только не сейчас... Уруха вздыхает, запустив пальцы в свои спутанные волосы, и нехотя кивает в ответ, отводя взгляд в сторону. - Хорошо. Я извинюсь перед ним и скажу, что оплошал. Так сойдет? - Спасибо, - Атсуши улыбается так, словно ему вручили ключи от Рая, не зная, как благодарить подчиненных за то, что они делают для него и Таканори. - Но после я действую по своему усмотрению. - Конечно. Думаю, Руки не будет против. - Охренеть. Я работал под началом трупа, - скалится шатен, ероша свою шевелюру почти яростно. - Это, кстати, твоя специальность. Мог бы и почувствовать, - язвит Акира, усмехнувшись, на что Уруха без промедления пинает его по голени, заставив согнуться от боли и отскочить подальше. - Не дави на больное! Идиот. - Видимо, его тяга к жизни действительно была так велика, что ты просто не ощутил подвоха. Твои зомби были овощами, жаждущими смерти. Марионетками в чужих руках, искавшими покоя. А Руки другой, - пожимает плечами Хиде, направившись прочь от ухоженной могилы учителя. - И все равно, я облажался. Двенадцать лет с мертвецом под одной крышей! - Лузер. - Заткнись, Хиде! - Тебе еще работать с ним. Парочку десятков лет. Наберись терпения, - хлопает стрелка по плечу Юу, последовав за Зоу. Больше им тут нечего делать. - Гадство. И почему так не везет, а? - сокрушается Уруха, следуя примеру своих коллег, зашагав в сторону выхода. - Руки остается человеком. В полном смысле этого слова. Просто не думай об этом, ведь он твой друг, - оборачивается за плечо Ютака, сцапав демонолога за талию в свои жадные объятия, обогнав Кою и поравнявшись с черноглазым любовником. - Надо же, кто заговорил! Гребанный актеришка. Ну, так что выходит? Священник, убийца, пророк, инкуб, демонолог, шеф-извращенец и труп. Компания, что надо. Мы прямо созданы друг для друга! - Вот видишь, сам признал, - смеется отомщенно Рейта, звонко хлопнув ладонью по заднице своенравного стрелка, на что тот резко оборачивается, хватая мерзавца за шею и скручивая на ходу. - Что сказал? - Поехали уже по домам, пока Руки не передумал насчет нашего маленького отпуска. Лично я планировал пару деньков отдохнуть от назойливых людишек, - хмыкает Аой, пытаясь отцепить от себя инкуба, который намертво прилип к нему, отказываясь отпускать от себя дальше, чем на пару сантиметров. - Поехали. И детективы забираются в салоны своих автомобилей, выйдя с территории кладбища, и заводят моторы, чтобы после тронуться с места, оставив позади страшные тайны, которые не под силу разгадать никому из них. Гладкая ровная трасса - почти сразу из выезда, и фонари уже зажгли свои яркие лампы, освещая темнеющий путь впереди. Сакурай улыбается мельком, бросая изредка взгляды на мужчину, сидящего рядом с ним, и думает о том, что хотя бы еще десять лет, но они будут вместе. И это заставляет его чувствовать себя больным, но счастливым, так, что в груди все распускается в цвету, перехватывая восторженное дыхание. Он рядом, и он жив. Разве ему нужно что-нибудь еще? - Атсуши. - Да? - шеф выравнивает руль, позволяя машине плавно катить навстречу шумному Токио, усыпанному разноцветными огнями. - Я вспомнил. - Что? - Свое прошлое. - Ч..то? И ладонь Таканори накрывает держащую руль кисть, резко дергая его в сторону... Оглушительный грохот разрывает тишину улицы в клочья. Следующие за Сакураем машины с визгом тормозят, останавливаясь прямо посреди трассы. И детективы выбегают из иномарок сломя голову, бросаясь навстречу влетевшему в столб автомобилю, мгновенно заглохнувшему и смявшему о жесткое фонарное тело свой капот до состояния негодности, когда техника уже не подлежит ремонту. - Руки! - Сакурай! Мужчины в пару мгновений оказываются у покореженной машины, и Аой в ужасе заглядывает через боковое стекло в салон, застывая на месте каменной глыбой. Человек, сидящей на водительском сидении, захлебывается собственной кровью. Из его горла торчит осколок лобового стекла, из-за чего алые потоки с напором бьют из прорванной плоти пульсирующими толчками, заливая одежды обоих пострадавших густой темной массой. Над ним нависает Таканори, устремив на умирающего широко распахнутые, стеклянные глаза, и просто наблюдает, как брюнет делает последние отчаянные глотки воздуха, который уже не попадает в легкие. И эта картина навсегда отпечатывается на сетчатке глаз очевидцев внезапной аварии. Только одно срывается с губ живого мертвеца, склоняющего голову к плечу заторможенным, кукольным движением, растягивая губы в ласковой улыбке, когда он касается осколка в чужом горле своими тонкими пальцами. - Хочешь... жить вечно, Атсуши? - Похоже, нескоро ты станешь шефом полиции, Рей, - замечает Уруха, спокойно закуривая возле погнувшегося фонаря, поднимая взгляд на взошедшую в ночном небе луну. - Очень нескоро. - Да.

...Ты превратишься в кости, Рассыпешься пеплом, а потом расцветешь. Один цветок из тебя я превращу в песню... Аа, я блуждаю в бесконечной ночи, Аа, ты сон, всего лишь мой сон. Аа, я блуждаю в бесконечной ночи, Аа, ты сон, всего лишь мой сон. Ааа...

Gekka Reijin. Buck-Tick