Поздно пить боржоми, когда плёнка зажёвана, Разорвана своими руками, истерзана тупым ножом она.
Меня зовут Ван Рэй, и мне двадцать лет. Мои родители были китайцами, но переехали жить в Корею, где мне и повезло родиться. Я не окончила высшую школу, потеряв близких в семнадцать, а еще у меня никогда не было денег для колледжа. Все, что у меня было – это я сама и моя Бон. С кошкой мы нашли друг друга случайно, в тот день я шла после очередного провального собеседования и, чтобы как-нибудь замять свое расстройство, забрела в небольшой магазинчик. Мне хотелось рисовых пирожков, хотя и денег почти не осталось, но желудок требовал свое, и я ему уступила, прикупив еще несколько пакетиков мятного чая. Едва я повернула за угол магазина, мой взгляд зацепился о небольшую свалку, в темноте которой блеснули чьи-то глаза. Забравшись в сумку, я вытащила ручной фонарик и, осветив им проулок, увидела Бон. Она сидела вся в грязи, ее шерсть больше смахивала на потрепанную щетку, и цвет был вовсе не светло-рыжий, а мутно-коричневый. Но, несмотря на все это, кошка сидела ровно, грациозно и гордо. Она не прижималась жалобно к земле и совершенно не боялась направленного на нее света, глядя прямо на меня. Наверное, именно поэтому Бон показалась мне родственной душой. Такая же брошенная, одинокая, но не позволяющая себе быть сломленной. Кошка не противилась, когда я взяла ее на руки, хотя взгляд был весьма недоверчив, и она избегала моих ласк. Прошло несколько месяцев, пока мы с Бон стали понимать друг друга немного лучше, чтобы стать чуть ближе. В этом огромном мире, поделённом на бедных и богатых, жестоких и справедливых, мы были чем-то средним. Существами, желающими просто жить, не надеясь на кого-то, а оставаясь верными самим себе. Мы были зависимы только друг от друга как друзья и как самые близкие одиночки. Я сидела у окна, прижав к груди Бон, и смотрела на проезжающие внизу машины. Шел дождь, сопровождаемый несильной грозой. Прозрачные капли неровным рисунком ложились на стекло окна, и я могла видеть в них отблески горящей в комнате лампы. - Что мы будем делать, Бон? – тихо вырвалось с моих уст, но кошка лишь неопределенно шевельнула ушком, продолжая мирно посапывать на моих руках. К счастью, ей не нужно было волноваться о работе, это только мои заботы, и я должна была найти какой-нибудь выход, чтобы хотя бы моя кошка не знала голода. На столике рядом с диваном все еще лежала врученная странным незнакомцем карточка, гласившая о неком агентстве под названием «Ночной Эскорт», предлагающем особые услуги. Помимо этого, лишь номер мобильного, который я зареклась никогда не набирать. Меня встревожили его слова, продолжая крутиться в голосе, сплетаясь с осиным роем мыслей, так и подталкивающих снова пробежать взглядом по визитке. Но интуиция подсказывала держаться как можно дальше и от того мужчины, и от неизвестного мне агентства. Обосновано это было прежде всего тем, что когда я попыталась найти в интернет-кафе хоть одно упоминание о «Ночном Эскорте», натыкалась лишь на торговые предложения ночников, ночных рубашек и уличных светильников. Ничего, что хоть немного касалось бы агентства, в которое обращаются, когда «нечего терять». Отбросив попытки что-то разузнать, я просто набрала объявления о поиске работы и, обнаружив несколько неплохих вакансий, решила попытать счастья еще раз. В конце концов, пусть я и без нужного образования, я могу работать и физически, например, посудомойкой в ресторане или уборщицей бассейнов. Есть много профессий, которые мне под силу, я лишь должна верить, что обязательно найду то, что мне нужно. Однако судьба не была ко мне благосклонна. Когда я решилась посетить указанные в интернете места, собеседования с их хозяевами проходили совсем не так гладко, как хотелось бы. Видимо, времена изменились настолько, что «молодая кровь» уже не считается всегда востребованной. Мне задавали множество вопросов, общих, личных, смущающих. Я сминала до боли пальцы, кусала губы, отводила глаза, лишь бы не упоминать о семье, но правда все равно выходила наружу. Мне было не понятно, что именно их не устраивало. Отговорки вроде "отсутствие образования", "сиротство", "жилье в забытом богом месте" и "малый возраст" не выглядели правдоподобно, потому что я видела очень многих подростков, зарабатывающих себе на жизнь во время школьных или университетских занятий. Я уговаривала себя не сдаваться, не обращать внимания на всех этих людей, так твердо отказывающих мне. И направилась в последнее, оставшееся место, записанное мной на бумажку. Это был большой винный магазин, в котором обучение официанты проходили во время стажировки, а высшее образование и вовсе не требовалось. Главное - милая улыбка и симпатичное личико. Эти критерии мне более чем подходили, и я уверенно ступила на порог здания, обещающего стать моей постоянной работой. Очень симпатичная девушка провела меня к кабинету директора, и я, поправив выбившиеся прядки волос и взглянув на свое отражение в зеркале, висящем в коридоре, нажала на серую металлическую ручку, почти уверенная, что на этот раз мне повезет. Но если везение должно быть таким, то разве не лучше вообще стать полным неудачником? Пожалуй, я бы выбрала этот путь, просто чтобы больше не сталкиваться с чем-то подобным. Передо мной за своим рабочим столом сидел мужчина, жестоко избавивший меня от девственности. Тот, кто разрезал мое сердце, выпустив всю симпатию к мужскому полу, кажется, раз и навсегда. Человек, сломавший меня на столь мелкие части, которые мне пришлось склеивать почти год, попутно зализывая оставшиеся шрамы. Он сильно изменился: его длинные волосы превратились в стильную, короткую прическу, а многочисленные крестики и подвески и вовсе куда-то исчезли. Мужчина был облачен в синий, классический костюм, а на переносице, отделяя тонкими стеклами ярко-голубые глаза от остального мира, красовались очки. Кабинет был под стать хозяину: просторный, элегантно оснащенный дорогой офисной мебелью. С большими окнами, скрытыми за длинными, белыми жалюзи. Услышав звук открываемой двери, он поднял голову, и на мгновение мне показалось, что этот человек вспомнил все, что должно быть забыто. Его взгляд как-то странно изменился, а глаза и вовсе неотрывно рассматривали мое лицо. Но в следующее мгновение он, как ни в чем не бывало, приветливо улыбнувшись, встал с кресла и согнулся в легком поклоне. - Добрый день, госпожа. Чем могу помочь? Его голос был таким же… Ни капли не изменился. Что-то в душе опасливо дернулось. Делал ли он вид, что не помнит, или прошедший год действительно сильно изменил меня, по его лицу трудно было прочесть что-либо. Я оторопело рассматривала бывшего парня, прокручивая в голове заученные фразы, приготовленные для каждого собеседования, но ни один звук так и не слетел с моих уст. Быстро сглотнув и резко развернувшись на каблуках, я шмыгнула обратно в дверь и, оказавшись в коридорчике, устремилась к лифту. Он выбежал за мной, что-то крича в след, но я не слышала, или просто не хотела слышать. Мое сознание отключилось, в ушах образовался шум. Я словно во сне шла по улице, то ускоряя, то замедляя шаг. Разноцветные витрины проскальзывали мимо, измазывая меня в свои цвета, подсвеченные специальными лампами, а люди, которых я случайно толкала, несясь вперед, недовольно окрикивали, скорее всего желая отругать, но и это не могло мне помочь остановиться. Все длилось до тех пор, пока за мной громко не хлопнула дверь родной квартиры, оглушая стены сильным эхом и сообщая Бон, что ее хозяйка вернулась. Кошка тут же выскочила мне навстречу, приветливо ластясь к ноге, и я наконец-то почувствовала себя как дома. Стараясь хоть как-то отвлечься, я заварила чай, но, едва обхватив пальцами чашку, я уронила ее, и кипяток хлынул прямо на застывшую у моей ноги Бон. Кошка зашипела и, подпрыгнув, перекрутилась на месте, после чего метнулась под кровать, издавая жалобные звуки. - Господи, Бон! – закричала я и, буквально бросив чашку на стол, подбежала к кровати и, присев на корточки, отыскала глазами животное. – Прости меня пожалуйста! Бон! Иди ко мне, Бон! Кошка продолжала негодующе шипеть, и мне ничего не оставалось, кроме как отодвинуть мебель и достать ее самой. Бон пыталась оцарапать мне руку, кусалась и извивалась, но, крепко сжав животное, я сначала омыла ее тело холодной водой, а затем, достав спирт и марганцовку, по очереди обработала раны каждым из лекарств. Уже накладывая повязку на успокоившуюся кошку, я не смогла сдержать эмоции в узде, и слезы беспощадно ринулись из глаз, застилая лицо соленой влагой. - Моя бедная Бон… Это я виновата… Кошка, кажется, задремала, пригревшись на моих руках, но мне прекрасно было известно, что ее боль пройдет еще не скоро. Почему вместо меня пострадало ни в чем неповинное животное? Это я должна была обжечься. Возможно ли, что самые близкие нам питомцы принимают нашу боль на себя? Может, таким образом она могла избавить меня от душевного кровотечения, которое происходило внутри, просто обратив внимание на свою боль? Потому что пока я обрабатывала ее раны, то практически забыла о восставшем в памяти прошлом, но эффект был недолог. Прижав Бон к себе, я уткнулась лицом в подушку, которая была единственной вещью, хорошо заглушающей мои громкие рыдания.***
Как говорится, «не бывает дыма без огня», и это явно отразилось на мне. Спустя неделю после происшествия с кошкой ко мне нагрянула хозяйка дома. Она держала в руках связку ключей, и я прекрасно понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. - Ну что, милочка, платить за квартиру собираемся? – она строго свела брови на переносице и, уперев руки в бока, недовольно смерила меня взглядом. Ее пухлые розовые щеки, казалось, стали еще больше с нашей последней встречи, а старый зеленый халат в цветочек сменился на новый, ядовито-желтый, с выведенными на нем до безобразия уродливыми барашками. Я быстро несколько раз согнулась в поклоне, делая весьма жалостливое выражение лица: - Простите, госпожа, я обязательно заплачу на следующей неделе! Конечно же, с моей стороны это не выглядело настолько искренне, как ей бы этого хотелось. Женщина громко прокашлялась и замахала перед моими глазами связкой, грохоча ею на всю квартиру: - Знаешь, что! Мне надоело терпеть твои сопли! Нет денег - выметайся! Бон, которая сидела неподалеку, злобно зашипела, словно понимала каждое слово обозленной хозяйки. - И эту свою тварь забирай! – брюзжа слюной, рявкнула она, прожигая кошку яростным взглядом. – Вся квартира в шерсти! Как ты могла так запустить ее! Вам даешь новую квартиру, а вы возвращаете какой-то сарай! Я еще несколько раз поклонилась, стараясь не вставлять своих пять копеек о том, что моя квартира всегда убрана, и я не люблю, когда в месте, где я живу, грязно. К сожалению, и это был совсем не аргумент в сложившейся ситуации. - Послушайте, у меня сейчас правда нет денег, но я обещаю… - попыталась уговорить недовольную хозяйку я, но раз уж она завелась, остановить эту женщину было крайне трудной, а то и вовсе невозможной задачей. - Хватит кормить меня обещаниями, - пуще прежнего напустилась она, и я лишь смиренно опустила голову под ее тяжелым, испытывающим взглядом. – Мне и так надоело, что ты обманываешь меня вот уже как три месяца! Уверена, до конца недели тебе не удастся найти деньги, поэтому, я надеюсь, до сегодняшнего вечера тебя и след простынет, а не то вызову полицию, и будешь ночевать в участке вместе со своей вонючей кошкой! – с этими словами женщина громко хлопнула дверью за собой, оставив опустошенную меня собирать себя по частицам, которые с каждой секундой рассыпались, проваливая меня в пучину отчаяния и безысходности. Почему же именно в этот момент мой взгляд упал на столик, где лежала злополучная визитка? Право, это напоминало какой-то очередной выкрутас судьбы, желающей меня проучить за то, что я сделала в прошлой жизни. Может, я кого-то убила? Или что-то украла? Как бы там ни было, а кислорода упрямо не хватало, чтобы справиться со своими эмоциями, и, устало закусив губу, я поплелась собирать чемоданы. Впрочем, чемоданы – это слишком громко сказано. У меня было мало вещей, и все они куплены на дешевых сеульских распродажах. Косметикой я и вовсе не пользовалась, предпочитая яркой, соблазнительной помаде какую-нибудь крупу на ужин, а если сэкономить, то и ее вовсе хватало на пару дней. Даже в магазине медиатеки я получала очень мало, хоть сначала продажи были очень неплохие, но жаловаться не имела права, потому что мне следовало быть очень благодарной директору за то, что он взял на работу безграмотную девушку. Теперь же, лишившись работы и не имея возможности найти новую, я также потерпела неудачу с квартирой. В такие моменты, когда не знаешь куда податься, хочется кричать во все горло, чтобы выплеснуть внутреннюю боль, но я и того не могла, потому что тот час бы к хозяйке прибежали соседи с жалобами, а другие обстучали бы мне все батареи. Бон вертелась под ногами, пытаясь поймать лапкой шнурочек моей фиолетовой кофты, но то и дело опрокидывалась на спину, не поспевая за моими быстрыми сборами. Я была готова уже через час, и под хмурым взглядом хозяйки покинула квартиру с одним средним чемоданом в руке и упирающейся Бон под мышкой. Я оставила стопку чистых тетрадей, которые собирала для своего обучения по видеокассетам из магазинчика, что иногда брала на дом. Мне хотелось изучить английский и историю, а также узнать побольше о традициях Европы. Я интересовалась даже политикой… Всем, что могло хоть немного повысить мои общие знания, которые я упустила, не учась в колледже. Об универе я и вовсе мечтать не могла. Но теперь они мне вряд ли понадобятся, как и подаренный доброй соседкой-старушкой туалет для Бон. У нее самой пропала кошка и женщина решила больше не заводить животных, потому что прощаться с ними слишком трудно. Поэтому она отдала предмет для животных моей Бон. Но я не могла взять его, потому что одного чемодана было более чем достаточно, чтобы мои руки уже через пару часов больно тянуло от перенапряжения. Кошка сохраняла спокойствие и за это я была ей очень благодарна, хоть кто-то умеет держать лицо перед ситуацией, из которой нет выхода. Последним, что меня подстрекнуло все же вникнуть в информацию, предоставленную визиткой, была глубокая ночь и несколько бомжей, завидевших меня издалека. К сожалению, я задремала, а они, видимо, только того и ждали, потому что когда я очнулась ни бомжей, толкущихся до этого рядом, ни моего чемодана не было. Это был конец. Точка. Абзац моей жизни, силой толкающий меня прочь со страницы, заявляя, что таким как я в этом мире просто нет места. Рассматривая машины, светящиеся фары которых безразлично стреляли в меня светом, а в следующее мгновение исчезали из глаз, я думала о том, что делать. Но что делать, если все отвернулись от меня? Никому не нужны две бродяги, выброшенные жизнью на обочину дороги. Винить всех или себя саму было глупо. Я ведь уже совсем не маленькая девочка и должна продолжать стараться, и тогда обязательно смогу выжить, несмотря ни на что. Именно в тот момент, мой ноготь зацепился о краешек карточки, беспечно лежащей в кармане кофты. Почему я взяла ее? Почему не выбросила? Почему эта вещь преследует меня, словно зная, что это должно было произойти? Смирившись с судьбой, я набрала номер телефона и приложила свой старенький и самый дешевый мобильный телефон к уху, напряженно вслушиваясь в длинные гудки. Трубку сняли уже после третьей протяжной трели, и я испуганно вцепилась в телефон, боясь его выронить от волнения. - Вас приветствует агентство «Ночной Эскорт», у телефона ваш верный слуга Сухо, кого предпочтет господин или госпожа сегодня? – голос отвечающего был на удивление приятным и словно исполненным приветливости. Несмотря на поздний час, человек говорил бодро и явно был готов ответить на все заданные ему вопросы. Неловко прокашлявшись, я хрипло промычала в трубку: - Здравствуйте… Мне дали вашу визитку на случай… - на мгновение я задумалась, что именно должна сказать, но в голову не шло ничего, кроме единственной фразы незнакомца, брошенной мне на крыше. – На случай, если мне будет нечего терять… Мужчина, чей голос так поразил меня, замолчал, и я могла только слышать его ровное дыхание. Он будто обдумывал сказанное мною и не спешил отвечать. Однако, когда мне уже показалось, что этот Сухо бросит трубку, он задал вопрос, всколыхнувший в моей душе остатки надежды: - Где вы находитесь сейчас, госпожа? Я быстро оглянулась и, словно боясь, что ему не хватит терпения дождаться моего ответа, протараторила: - Сеул, административный район Чунгу. - Хорошо, госпожа, подождите несколько минут, за вами приедут. – Коротко произнес мужчина и сбросил звонок. Я удивленно посмотрела на мобильный, пытаясь переварить услышанное, но сильно бьющееся сердце вызывало какую-то непонятную эйфорию, путая мои мысли, погружая в неожиданное счастье, обещающее мне как минимум ночлег на эту ночь. Хоть тот человек и сказал мне о том, что за мной приедут, я уж точно никак не ожидала, что это будет лимузин. Это была не просто машина из сказки, это было нечто совершенно невообразимое. Огромный, длинный, белоснежный, словно современная карета для Золушки. Я долго рассматривала машину, пока водительская дверца не открылась, и передо мной не вырос высокий блондин, облаченный в черный классический и явно дорогой костюм. На груди в маленьком кармашке красовалась миниатюрная красная роза, а на голове мужчины присутствовала черная фуражка с красной вышивкой незаконченного женского силуэта. Никогда мне не приходилось видеть что-то подобное. Темные глаза водителя смерили меня пристальным взглядом, и в следующую минуту он открыл мне дверь элитного салона. - Садитесь, пожалуйста, - низким голосом произнес водитель, указывая ладонью внутрь лимузина. Я подхватилась с места и взяла на руки спящую рядом Бон. Мужчина даже не пытался рассматривать меня. Любой другой явно полюбопытствовал, что такая измученная жизнью особа в дешевой одежде забыла в салоне дорогого автомобиля, но он даже не пытался этого сделать, а просто выполнял свою работу. Усевшись на краешек сиденья, я прижала к груди кошку и приготовилась к встрече с кем угодно, лишь бы этот человек предложил мне кров на ночь и не просил за это деньги взамен. Или я могла бы убраться в его доме или помыть посуду, чтобы отработать бесплатную ночевку… В голове крутилось множество мыслей, куча вариантов, которые я могла бы предложить директору этого странного агентства. В любом случае, даже если ничего не получится и меня все же вышвырнут на улицу, я хотя бы попытаюсь сделать что-то для того, чтобы не подпирать сырые уличные стены, шарахаясь от каждого проходящего мимо человека. Когда лимузин остановился у высоких ворот шикарного особняка, мне показалось, что тут какая-то ошибка. Вообще-то мне еще сразу это показалось, когда около меня остановилась дорогая машина, но теперь… Я просто не находила слов, чтобы объяснить молчаливому водителю, что, должно быть, меня с кем-то перепутали. Но вместо этого я просто молча шла за мужчиной, попутно выкручивая себе шею, чтобы успеть все осмотреть. До двойной двери, которая вела внутрь особняка, росли широкие и длинные газоны. Посредине находился огромный фонтан, горло которого было сделано в форме раскрытой, а значит созревшей розы. Он светился в темноте, свет красных лампочек следовал за струйками воды, прыгающими в разные стороны. Края газонов тоже заканчивались густыми цветущими кустами роз, и я догадалась, что этот цветок, должно быть, символ «Эскорта», если никто ничего не спутал. У ограждения росли целые ряды деревьев, скрывая этот дворец от посторонних, любопытных глаз. Все было как в фильмах про богачей, только вот, к примеру, я не заметила ни одной собаки-охранника. Вместо них нас с водителем встретил другой не менее высокий мужчина. Он был необычайно красив и тоже одет в черный костюм с теми же прибамбасами, что и у первого. Он улыбнулся и, подмигнув мне, обратился к привезшему меня мужчине: - Ты быстро, Крис. Дальше я сам справлюсь. - Хорошо, но не слишком болтай, Чанёль. Я пока отгоню лимузин. - Согласился водитель и, бросив на меня последний, полный безразличия взгляд, удалился, направляясь обратно к машине. - Пойдем, солнышко, - веселым тоном воскликнул мужчина по имени Чанёль и первым проскользнул внутрь особняка, поманивая меня ладошкой. – Тебя ждет кое-что очень интересное! Я сделала глубокий вдох и ступила за порог особняка, чувствуя, что все происходящее со мной не просто так, будто я в любом случае должна была оказаться в этом месте рано или поздно. Мы очутились в огромнейшем зале, который поражал высотой своего отделанного архитектурного потолка длиной около шестидесяти футов и шириной не менее восьмидесяти футов. Большие арочные окна начинались от двери и заканчивались в другой стороне зала, пропуская внутрь здания холодный лунный свет. Посредине лежала красная дорожка, а у стен наблюдались большие цветы в красиво озолоченных специальных горшках. Я, залюбовавшись на всю эту красоту, не сразу заметила, как дверь, ручку которой дёрнул мужчина, начала открываться. Первой я увидела высокую блондинку в черных лаковых штанах и таком же черном топике. Ее длинные волосы были собраны в высокий конский хвост, а лицо красиво разукрашено косметикой. Ее ярко-алые губы растянулись в небрежной улыбке, и, повернув голову вправо, девушка небрежно произнесла: - Она пришла, Тао. Полностью отворившаяся дверь открыла мне занятную картину: рядом с блондинкой стоял молодой, красивый парень с приветливым выражением лица, смеряющий меня жадным взглядом. В кресле неподалеку застыл, глядя на меня, еще один молодой человек с чуть продолговатым лицом и светлыми волосами. По выражению его лица и вовсе было трудно что-либо прочесть. Но вот третий персонаж, находившийся в этой комнате, заставил меня оторопеть на месте, я была не в силах отвести от него глаз. Это был тот самый незнакомец с крыши, он сидел в глубоком, обитом красным велюром кресле, небрежно закинув ногу на ногу и одаривая меня любопытным взглядом. Мужчина был в темно-коричневом костюме с уголком белоснежного платка на груди. Красные волосы были уложены наверх, а на шее виднелся галстук-бабочка. Он оторвался от кресла и, скрестив пальцы рук, негромко произнес, заставляя меня всю сжаться под любопытными взглядами остальных присутствующих: - Добро пожаловать, госпожа Ван, мы ждали вас.