Капитан черного ветра

На следующее утро девушка проснулась от боли в животе. Голова ее раскалывалась, а в глазах все двоилось. Она резко села и со страхом посмотрела на простыни, где под несчастной расплывалось пятно крови. Девушка напугалась, что капитан будет ругать ее, и надеялась тихо встать и вытащить полотнище, чтобы постирать, но стоило ей только обернуться к мужчине, как она увидела, что он смотрит на нее. - Что, пьянь, уделал тебя ром? Неудачное начало новой жизни? – Черный Ветер нагло усмехался. Пленница промычала что-то неясное. - Иди воды попей, - продолжил он, - после заката у нас маленький праздник, так что рекомендую тебе быть поприветливей. Джек встал и подошел к столу, налил себе в кружку воды, которую залпом выпил. Он усмехнулся помятому виду своей пленницы, взял со стола кувшин. Чтобы разбудить девчонку мужчина вылил половину воды ей на голову, отчего несчастная взвизгнула и принялась отплевываться как мокрая кошка. - Вставай. Умойся и приведи себя в порядок. Я вернусь после заката, и, надеюсь, ты будешь выглядеть куда лучше, чем сейчас. - Как Вы его пьете? - Элизабет потерла глаза. - Пью и мучаюсь, - Джек усмехнулся и поставил кувшин на стол, - Я скоро приду. Приведи себя в порядок, матросы должны видеть, что моя девка хороша собой. - Зачем? - Это мой статус, сладкая. Отрепье должно водиться с отрепьем, мне же положено особое развлечение, - он подхватил пленницу под подбородок и заглянул ей в глаза. Девчонка поморщилась от боли в голове. - Дура ты. Бросай свои привычки аристократки. - Какие? - Например, пищать на каждом углу о своей попранной невинности, которая уже жала в одном месте. Тебе же не раз предлагали при французском дворе, я знаю. Эти напыщенные ублюдки любят свежее мясо. Как и всегда Джек был безгранично прав. Элизабет на каждом балу еле успевала отталкивать от себя чрезмерно настойчивых кавалеров. Все знали, что за девчонку некому было постоять, а официальные опекуны, семья Лебран, вообще не интересовались ее настоящим и будущим, было достаточно того, что она прислуживала. Тем более, после позора было бы еще веселее подкалывать несчастную, напоминая ей о том, чью же постель она удостоилась греть. На последнем балу, устроенном семьей Лебран для прощания с прекраснейшей и незабываемой дочерью и отправления ее в Тортугу, девушку свели с графом, тридцатипятилетним ловеласом, который не был женат, но имел кучу любовниц и еще большее количество бастардов. Мужчина не знал, что такое красивые ухаживания, и после первого же танца потащил Элизабет в парк смотреть на звезды. После первых же попыток поцеловать девчонку ей стало ясно, что звезд она не увидит, а вот графа в неглиже очень даже. Несчастная грубо оттолкнула от себя слабого, тощего и неприятного сластолюбца и кинулась прочь, заперлась в своей спальне. На этом праздник для нее был окончен. - Я вижу по твоим глазам, что предлагали, - Джек не успокаивался, - в любом случае, тебя бы трахнул какой-нибудь знатный урод, что даже не запомнил бы твое имя. Так что радуйся, что оказалась здесь. - Среди пьяных матросов с капитаном-безумцем? - Да, девочка, - мужчина рассмеялся, - с капитаном-безумцем, который только и думает, как бы разложить очередную девицу. То-то я думаю, что кто-то за меня кораблем управляет, так все он. А у тебя еще один мужик есть, да, маленькая изменница? Нагло схватив девушку за шею, он одарил ее поцелуем. Элизабет попыталась его оттолкнуть, но капитан еще крепче взял ее под голову, зарылся пальцами в каштановых волосах. Наигравшись, Джек отпустил свою жертву, с садистским удовольствием глядя на испуг и попытки скрыть кровавое пятно на простыни. - Что, бабьи дни начались? Значит, не понесла, - он ухмыльнулся, - возьми в сундуке штаны и тряпье. Нечего мне тут все кровью уделывать. Девушка покорно выполнила приказ и спустя пять минут уже застирывала простыни, одетая в рубашку капитана и короткие штанишки, по сути, являющиеся нижним бельем. Глядя на все это, Джек веселился от того, с каким страхом пленница стирала - неужели боялась, что за умение не залететь он будет ее бить? Вряд ли, тем спокойнее капитану. Кому нужны эти проблемы с детьми? Если и обзаводиться ими, то годам к сорока, когда уже надоест добыча и захочется осесть, а не раньше, даже до тридцати, где все еще только начинается. - Ну вот, теперь три дня тебя и трогать нельзя. Еще реветь будешь, а крови больше, чем удовольствия, - он посмотрел на пленницу, - что за недовольное лицо? - Все хорошо. Не стоило беспокоиться, - глухо ответила девушка и еще усерднее принялась полоскать в тазу простынь. - Славно. Приведи себя в порядок до заката, - Джек встал и вышел из каюты, хлопнул дверью и запер ее на ключ. Склонившись над тазом с водой, Элизабет смотрела в ненавистное ей отражение. На свое лицо, которое находили милым, голубые глаза, которые сравнивали с сапфирами нерадивые воздыхатели – все это раздражало, хотелось взять нож и просто порезать это творение природы, уничтожить красоту. Почему все люди смотрят только на внешнюю оболочку, когда самое главное скрыто внутри? Неужели нельзя понять, что наш облик – это тень души, которая силится возвыситься, но тело не пускает ее? - Ненавижу себя, - девушка ткнула кулаком в воду, пустив по ней круги. Изображение заколыхалось, иногда нос казался непомерно огромным или один глаз больше другого. Забавное зрелище, которое сейчас навеяло только грусть и отчаяние. Поплескав на лицо воду из кувшина, пленница взяла платок и принялась мыться. Если нет возможности принять ванну, нужно хоть как-то смыть грязь. Когда-то это и подвело ее семью – Франция не блещет чистотой, а цены на воду и дрова непомерно велики, отчего любителей гигиены попросту сжирали налоги. Так была уничтожена и семья Мартин, совсем молодая и талантливая пара врачей. Король не одобрял непокорство знати, что выделялась из тех, у кого божьи жемчужины* процветали в шевелюрах сотнями, а тела заживо гнили. И сам Людовик был не лучше. Девушка мотнула головой, прогоняя невеселые мысли. Мало ли что теперь происходит в Старом Свете – теперь она в Новом, где все полнится жестокостью. Наверное, он просто поглотит ее или же капитан сжалится и позволит ей уйти. Бред, он никогда не пожалеет девчонку, которая теперь является его развлечением. Ну и пусть радуется эта скотина. К вечеру Элизабет действительно стала себя лучше чувствовать. Посвежевшая, с копной каштановых кудрей, девушка была прекрасна. На закате в каюту зашел капитан и присвистнул. - Хороша. Я уж думал, опять решишь начать вредничать. Пленница пожала плечами. Какой смысл теперь вредничать, если она все равно ничего этим не изменит? Девушка взглянула на капитана - он тоже стал намного лучше выглядеть, умудрившись где-то помыться и побриться. Его черные с проседью волосы были перевязаны темно-серой лентой, а камзол аккуратно вычищен – видимо, Тайлер расстарался, вряд ли мужчина опустится до стирки одежды. - Идешь? - Черный Ветер протянул руку своей жертве, и она пошла рядом с ним, чувствуя тяжелое дыхание капитана. На палубе уже вовсю шел праздник. Повсюду горели лампы, на бочке с вином восседал матрос с гармошкой, Тайлер играл на гитаре и пел похабные песни, им вторили на флейте и свирели. Остальные пили и веселились, меж ними сновали пленницы с кружками рома или вина - кому что больше было по душе. Некоторые девчонки сидели в объятиях пиратов, опуская глаза в пол. Часть из них изображала лживое удовольствие, но по дерганым движениям становилось ясно, что пленницы весьма недовольны ситуацией. Правда, кто же их спросит? Джек вошел в круг и сел на ящики, потянув за собой Элизабет. Девчонка решила не позорить его перед командой и покорно села рядом - все равно он еще отыграется на ней, если останется недоволен. Игравшая музыка была несколько аляповата после роскоши Версаля, но все равно куда милее - здесь была какая-то душевность. Матросы перебрасывались шутками, подпевали, хлопали в ладоши, искренне и незатейливо веселясь. - Что вам спеть? - Тайлер улыбнулся. У него был действительно хороший голос, глубокий и приятный, к тому же мужчина совсем не фальшивил, в отличие от остальной команды. Джек же не пел совсем. Он лишь смеялся и покачивал в руках бутылку с ромом. Матросы затребовали «Плясовую». Помощник капитана улыбнулся и сыграл первый аккорд. Все начали хлопать в ладоши и подниматься, чтобы танцевать. Кто-то подхватывал девчонок, приглашая с собой в пляс. Все соглашались - выбора не было. Тайлер запел песню о том, как герой оказался у берега реки, где купались юные девушки, и в каждом куплете описывалось то, что он увидел. После первого куплета помощник капитана заиграл замысловатый перебор и обратился к Джеку - Присоединитесь к танцу, капитан, окажите нам услугу. Тот поджал губы, уже готовясь ответить отказом. Элизабет почувствовала, что сейчас вечер будет безнадежно испорчен, если Джек не встанет, и сама потянула его за руку. - Идемте, капитан. Мужчина последовал за ней. Они кружились в танце, сцепившись локтями, Джек подбрасывал девчонку и ловил ее. Сначала он был не веселее мертвеца, но после улыбнулся. Не любил капитан праздники, почитая их за глупости, придуманные простаками, чтобы жизнь не казалась пресной. Его жизнь пресной не была в помине. Завершая песню весьма непотребным образом, рассказывая о том, что случилось когда герой все-таки поймал одну девицу, Тайлер незаметно подмигнул девчонке. Он был безмерно рад тому, что она поняла его замысел хоть как-то заставить капитана открыться, ведь без этого он казался бы просто насильником и тираном. Здесь же в атмосфере праздника его суровый нрав придаст некое очарование, которое, быть может, хоть несколько разбавит горький коктейль нахождения здесь. Танец закончился, и моряки подхватили кружки, звонко чокаясь ими. Из-за сетей раздались стоны - все засмеялись, комментируя, что кто-то уже перешел к воплощению песни в реальность. Пленницы принялись озираться, гадая, которой не повезло, хотя, они прекрасно знали, что скоро наступит и их черед. Джек вновь вернулся на свое место, усадил Элизабет рядом и протянул ей кружку с вином. - Пей, - сказал он. - Я же не переношу алкоголь, - принялась отнекиваться пленница. - Тут ровно столько, чтобы ты перестала играть в дворянку, а стала собой. Так что пей, иначе я сам волью в тебя столько же рома. Элизабет покорно вскинула кружку. Вино оказалось очень вкусным - сладким, с легкой горчинкой и пряностью. Такое во Франции никогда не пили, предпочитая сухое, кислое и слишком ароматное. Потом был еще один танец, а за ним третий, четвертый, столько, что девушка сбилась со счета. Она вытаскивала Джека плясать, сама стала подпевать похабным песням, веселясь над совсем пьяными матросами. Она думала, что здесь действительно больше свободы, чем во Франции, где ее все время били и ругали. Только если бы не Джек... с ним она никогда не полюбит пребывание здесь. Ближе к утру девушка устала и начала позевывать в кулак. Матросы пьяно улыбались ей и, пока Джек беседовал с Тайлером, кто-то спросил «Ну как капитан в постели?», на что получил ответ «Если хочешь узнать - сам ложись». Все засмеялись, и отношение матросов к девчонке, а через нее и к Черному Ветру, стало еще лучше. Вскоре и сам капитан поднялся, уводя за собой девчонку. Он закрыл дверь каюты и повернулся к Элизабет, схватил ее пальцами за щеки, чуть сжал. - Языкастая, - он цокнул языком, - точно били раньше. Ты им понравилась, но не смей отходить от меня ни на шаг. Если узнаю, что с кем-то из матросов снюхалась - убью. Ты принадлежишь только мне. - Я не вещь, - сдавленно повторила девчонка старую фразу. - Нет. Ты мой трофей и весьма наглый. Видела, как другие себя ведут? Что же ты так не ревешь и не пытаешься отвернуться? - Потому что им было что терять. - А тебе нет? У тебя же была такая замечательная штука, что звалась невинность. На нее наверняка клевали десятки. Правда, сейчас ты будешь им не так интересна. А по мне, так с каждым разом становишься искуснее. Он отпустил девчонку и прошел к столу, повернулся к ней спиной. Весь его вид говорил об абсолютном отсутствии заинтересованности в продолжении диалога, капитан угрюмо смотрел в карты, но линии плыли у него перед глазами, то ли от гнева, то ли от рома. В это же время Элизабет села на кровать и осторожно взяла гребень, что лежал на столике. Наверное, мужчина хоть иногда расчесывался. Пленница медленно проводила деревянным гребнем по своим волосам, глядя на огонек в масляном фонаре, который танцевал словно живой. Джек вздохнул и резко развернулся, сел на кровать рядом с пленницей. - Думаешь, что я получаю удовольствие от твоих мучений? - спросил он. - Нет. - Зря. Это так. Мне нравятся твои напуганные глазки-пуговки и попытки оттолкнуться, - мужчина искоса наблюдал за реакцией своей собеседницы. - Это ужасный комплимент, капитан, - Элизабет опустила руку с гребнем. - Я и не говорил комплиментов. Что за чушь - прикрываться напыщенными словами ради того, чтобы тебе дали? - Так называется красноречие! - Все можно сказать куда проще. - И как Вы можете сказать о нежности? - Элизабет сверкнула глазами. Она понимала, что сейчас просто напрашивается на порядочную взбучку. Мало ли что сейчас придет на ум ее мучителю, ведь вряд ли он знает стихи или умеет играть на гитаре. Внезапно Джек выхватил из рук девчонки гребень и провел по ее каштановым волосам. Элизабет почувствовала, как мягко двигалась рука, которая совсем недавно сжимала ее горло. Страха не было вовсе, лишь желание продлить время этого спокойствия, когда ощущаешь лишь плавные движения и тихое дыхание человека подле себя. - Видишь, - капитан отдал гребень, - это куда лучше чем завуалированная похоть. Твои аристократишки ни черта не смыслят в чувствах. Они называют все по-разному, но на деле это лишь желание не спать в своей постели, а завалить какую-нибудь красотку на ковер. - Почему Вы всегда говорите пошлости? - Потому что из нее состоит мир. Разврат, кровь и, быть может, ненависть. - А как же нежность? - Элизабет осторожно провела гребнем по волосам капитана. Серая лента, держащая их, лопнула, и волосы рассыпались по плечам мужчины. Джек мотнул головой, чуть склонив ее в сторону девушки, чтобы ей было удобнее. Пленница очень осторожно расчесывала смоляные с проседью волосы, которые как шелк протекали сквозь зубцы. - Нежности не бывает, - через некоторое время отрезал капитан и вырвал из рук девчонки гребень, откинул к стенке, - есть лишь похоть. Элизабет прижала руку, в которой только что был гребень, к груди. В ее глазах читался страх. Неужели мужчина нарушит свое слово о трех днях отсутствия посягательств на нее? - Ложись спать, Элизабет Мартин. Через три дня мы будем на берегу в Молчащей бухте. Несчастная послушно принялась готовиться ко сну. Уже засыпая, она видела, как Джек склонился над картой и принялся что-то на ней вычерчивать, сверяясь с компасом.