Пигмалион vs. Галатея. Version 2.

В наступлении на Лондон женская половина Батальона не участвовала, кроме Мины, конечно. Рип лежала с тяжелыми травмами в госпитале, отказываясь от любых контактов с окружающим миром, а Зорин… Зорин уже не могла участвовать в сражениях в принципе, поскольку пала жертвой гнева Харкер – то, что осталось от Блиц, несколько часов отмывали от стен комнаты. На все вопросы и укоры начальства Док не реагировал никак, ровно как и Мина. Нет, спать с ней Майор не перестал – с ним она была весела и нежна, каждый раз щедро одаривая его своими ласками. - Зачем ты так поступила с Рип? Она тебе не сделала абсолютно ничего плохого, ведь так? – Майор старался, чтоб его голос звучал как можно более осуждающе, гладя темные разметавшиеся по подушке волосы Девы. Ответом послужил виновато-смущенный взгляд карих очей. - Я не хотела. Мне так жаль… Все считают, что это нарочно, - губы девушки задрожали, словно она вот-вот заплачет. - Ну-ну, тссс, все хорошо, малышка, - Майор приложил палец к губам Девы, гладя ее по лицу, - я тебе верю, этого ведь достаточно? Мина улыбнулась, обняв Монтану. - Я люблю вас, мой фюрер. Макс мягко рассмеялся, собравшись отшутиться, но все веселье исчезло, как только встретился с взглядом Девы. Внимательный, изучающий и холодный. - Я сказала что-то смешное, Макс? - Я не смеялся… - Мм. Вот как, - Мина продолжила выжидающе смотреть на озадаченного Монтану. - Правда. Ты очень много для меня значишь. Очень много. - Значит, ты меня любишь? - Любовь – выдумка излишне чувствительных юнцов, моя хорошая. Не стоит забивать себе голову этими бреднями. Пожалуй, мое чувство к тебе выше любви. - Забавно, - Дева улыбнулась, склонив голову набок; темная прядь упала на лоб, - может покажешь мне, что ты ко мне чувствуешь? - С большим удовольствием, моя Валькирия. Под утро посвежело. Звезды уже исчезли, небо на востоке начало светлеть. Дева ушла из спальни Майора, как только он заснул, бормоча какую-то ерунду о радостях войны. Теперь она сидела на крыше здания базы, ожидая рассвета. Где-то очень далеко Вильгельмина различала шум прибоя – на таком расстоянии человеческое ухо различить его в предрассветной тишине было невозможно. К ван Винкль пробраться она не смогла – Док теперь едва ли не сутками дежурил у ее кровати. Вот уже несколько месяцев, как он перестал общаться с ней, а теперь из-за того случая со Стрелком Доктор сжег почти все мосты к себе. Дева вздохнула – что поделаешь! Упрямый, словно баран. Секса ему не надо, романтика и даром не нужна. Мина намотала прядку волос на палец, задумавшись. Как еще можно помириться с ним? Может, прибираться не только в комнате, но и лаборатории? Вряд ли. «Не трогай тут ничего! Положи на место! Это тебе не кухня, а лаборатория!» Дева переместилась в лабораторию. Дверь в палату, где лежала Рип, была приоткрыта. Док спал, положив голову на раскрытый журнал с записями. В открытое окно задувал прохладный ветерок, шевеля жалюзи, негромко постукивающие об оконную раму. Мина некоторое время смотрела на спящего Дока, затем неслышно подошла к столу, выключив лампу и тихо закрыв окно, так и не решившись его разбудить. Постояв еще несколько минут, она отправилась в свою комнатку. Рисовать Мина не умела. По крайней мере, все предпринимаемые попытки изобразить что-нибудь в блокноте, что она утащила у Майора, оканчивались провалом. Так и на сей раз. Похоже, Эйвондейл не переносит ее настолько, что даже не хочет нормально получаться на портрете. Убрав блокнот под подушку, Дева уставилась в потолок. Хотелось спать, мерно гудела люминесцентная лампа. Интересно, а если она перестанет спать с Майором и Гансом? Может, он перестанет избегать ее? Но как тогда быть? Проблема. Он ей, конечно, дорог, но принимать такие кардинальные решения… Скажите на милость, почему все так сложно? «Что же ты за человек, Док, что ты за тяжелый такой человек…» С самого утра у Макса было отличное настроение. Уже совсем скоро он приступит к воплощению в жизнь своих планов. Костюм сегодня сидит хорошо, завтрак – вкуснее не придумаешь, какао в меру горячий, день не слишком жаркий. Даже Док не такой мрачный, как обычно. Чудно! Итак, дирижабли и оружие готовы к бою, армия ждет приказа. Скоро, совсем скоро! Монтана улыбнулся, предвкушая праздник. Скоро он увидит, как Дева сокрушает его злейшего врага – Алукарда. Зрелище, когда он падет, поверженный, будет самым волнующим, что он видел в своей жизни. «А я-то думала, что самое волнующее, что ты видел в своей жизни – это я без одежды». От неожиданности Макс вздрогнул. Вот ведь черт. Врывается в его мысли, словно к себе домой. В ответ раздался тихий смех Девы. «Перестань подслушивать и комментировать мои мысли. Чтобы такого больше не было. Все понятно?» «Мм. Понятно.» «Ты обиделась?» Тишина. Ох уж эти влюбленные женщины… Позавтракав, Макс приступил к подготовке торжественной речи, что заняло у него почти весь день. Отложив в сторону черновики с почти готовым вариантом, который он зачитает Доку и Мине – елинственным, кто кроме Рипхен мог что-то добавить, а что-то исправить, в руках Нового Фюрера оказалась черно-белая фотография графини Хеллсинг. Длинные, ниспадающие на плечи волосы, чувственные губы… Самое красивое – глаза. Казалось бы – сплошной лед, но стоит присмотреться и в его глубине можно увидеть иронию. Сигара, зажатая в тонких пальцах и полупрозрачные клубы дыма довершают картину. «Ну что, Майор, рискнешь бросить мне вызов?» Макс усмехнулся, глядя на снимок. Теперь, когда у него появилась любовница, своего врага он начал воспринимать несколько иначе. « Еще увидим, фройляйн, кто выиграет эту партию.» *** - Лежите смирно, иначе я не сумею найти вену. - Извините, герр Нейпьер, мне просто… - Рип отвернулась, замолчав. - Что? Что такое, Рип? - Показалось. Все хорошо, - девушка улыбнулась, переведя взгляд в потолок. - Уж тут тебе бояться нечего, - голос Дока несколько смягчился, - попробуй хотя бы эти дни не думать о ней. - Я стараюсь. Последнее время я ощущаю её присутствие меньше. По крайней мере, в моих мыслях… Я надеюсь… - В любом случае, она тебя больше не тронет.