psychoteraphy

Чанель сидел в прихожей, занятый чрезвычайно важным для мира делом. Разглядывал собственные ботинки. Наверное, увиденное сегодня ему уже не развидеть и уж тем более не забыть, улыбка его вечно угрюмого соседа никак не выходила из головы. То ли обида, то ли зависть настойчиво стучали по вискам, ведь на все попытки завести полноценный диалог или развеселить Бэкхена последний отвечал нечленораздельным пыхтением и закреплял это хлопком двери с той стороны. Пак тихо выдохнул. Видимо, дети интересуют его больше, чем сожитель по квартире. Не успел он окончить свою мысль, как ключ в замочной скважине повернулся и Бэкхен зашел в квартиру, едва не споткнувшись о ноги Чанеля. - Копыта свои собери, встать негде, - пробурчал Бён, перешагивая через колени соседа. Провожая взглядом спину Бэка, уже собиравшуюся забаррикадироваться в покоях Своего Высочества, парень направился за ним, схватив за ворот футболки: - Если бы ты знал, как ты меня бесишь, Маленький принц. Его отпустили так брезгливо, словно кошку, которая только что обвалялась в помойке за углом. Нарочно задев плечом, Чанель пошел вперед и исчез в своей комнате. Казалось, будто удар двери о косяк содрогнул все стены в этой маленькой квартире, вплоть до самого Бэкхена. А за окном солнце пряталось в кроны деревьев, освобождая место для, возможно, приходящей на смену лунной каемки. Стучать в этом доме было занятием для лохов, потому хозяин квартиры просто одарил единственную преграду с коридором великодушным пинком. Пак даже не удосужился обернуться в его сторону, хотя бы из-за того, что был в наушниках и не слышал, как парень вошел в его комнату. - Эй, ты меня слышишь? – Чанель вздрогнул, когда проводки упали на пол. Он безучастно посмотрел на отобранную вещь, и уже было хотел встать и уйти, но резкий толчок в плечо заставил его остаться на насиженном месте. - Ну чего тебе? – Пак, наконец, поднял глаза на Бэка, который все это время стоял напротив него. - Что на тебя нашло? - Ты про что? Бэкхен фыркнул: - Подумай. - А ты не понял? - Нет. - Пидора ответ. Бён снова ударил парня, но в этот раз получил сдачи. - Давай ты свалишь сейчас к себе и запрешься как ни в чем ни бывало, ладно? – огрызнулся Чанель, наконец, поднимаясь со своей кровати и выходя из комнаты. Стерпеть такое отношение? Извольте, Бён Бэкхен не из тех, кто так просто допускает подобное поведение. С его стороны это было само собой разумеющееся, но со стороны других, а тем более Пак Чанеля, который пусть даже на полных правах делил эту квартиру, – просто немыслимо, сравнимо с государственной изменой или началом атомной войны. Бэк метнулся следом за ним, точно так же схватив своего соседа за рубашку, как тот сделал это с ним немного ранее. Рыжеволосый парень остановился, обернувшись, и резко смахнул с себя эту мелкую ладошку, впечатав Бэкхена в угол. - Что на меня нашло, говоришь? Я тебе скажу. Kогда я здесь поселился, то рассчитывал на гостеприимное отношение, тем более что я своей платой помогаю тебе рассчитываться по счетам, не так ли? Знаешь ситуацию, когда долго пользуешься какой-то вещью, то она хуже начинает работать? Вот тут точно так же, цена не меняется, а опций становится все меньше, - Пак повысил голос. - Не понимаю, я тебе что, жить мешаю, или как? Не поленись, объясни мне, будь добр. Вжатый в стену парень молчал, глядя в сторону, не то от нежелания ничего говорить, не от того, что не мог подобрать слов. Чанель фыркнул, отстранившись от него. - Вот видишь. Тебе свое поведение оправдать даже нечем, - застыв в дверях ванной, бросил он. – Так почему я должен сейчас отчитываться? Смоляная дверь захлопнулась снова. Во второй раз у Бэкхена не возникло никакого желания открывать ее. Этой ночью он никак не мог уснуть. Давящая тишина за стеной, будто склизкой массой, заполонила маленькую комнату. Осознание того, что в соседней комнате тоже гуляет бессонница, сжимало легкие настолько, что Бэк почти не дышал. Казалось, будто здесь становилось душно. Он открыл окно и сел на пол. Ночь сегодня была холодная и бесцветная. Она была черной. Просто черной, без всех этих светящихся штуковин, вроде луны и звезд. Был только шум шелестящих деревьев и пронизывающе ледяной ветер, не так часто приходящий в это время года. Парень закрыл глаза, уткнувшись лицом в колени, и не думал ни о чем, словно Зефир выветрил все прошедшее за день вместе с пыльной духотой на улицу. Чанель не спал. Лежа на кровати, он буравил взглядом штукатурку, попутно занимаясь свойственным ему самобичеванием, на которое Паку не хватило бы слов из всех словарей мира. Кончики ушей неприятно горели, и в этот момент парню всеми фибрами души хотелось оказаться как можно дальше от этой галактики. Под окнами по-хозяйски разгуливала пара сиамских котов, возомнивших себя вожаками всех окрестных кошек, и осматривала свои так называемые владения, изредка издавая свойственное всем сиамам самое мерзкое на свете «мяу». До первых лучей солнца все это принадлежало им, а после на улицу выбегали дворовые мальчишки, так и норовящие потаскать этих близнецов за их облезлые хвосты. Быть может, они исчезнут даже раньше, скажем, до первой схватки с такими же вожаками или пока мимо проходящий пьяница не окрикнет их наглые пятнистые морды. Однако сейчас тишину ночного квартала прерывал только их скрипучий диалог. В детстве Бэкхен хотел, чтобы у него был британец, совсем как тот, которого он увидел в гостях у своего друга из детского садика. Тогда, во время обеда, толстый, похожий на темно-серую плюшку, кот улегся мальчику на колени, громко мурлыкая от того, что он нашел еще одно теплое место в этом доме. Потом, спустя пару дней, Бэка оцарапала уличная кошка, которую он по глупости захотел погладить. С тех пор к животным он не питал ничего кроме отголосков детской фобии. Ему казалось, что в один прекрасный момент его домашний любимец обернется гремлином и затащит парня под кровать на съедение своим собратьям. Хотя, скорее всего, зверьки боялись его даже больше, чем он их. У Чанеля же таких проблем не было. Он всегда любил животных. В доме его родителей была средних размеров собака, с пятном на правом боку. Сказать, что пес был его другом – ничего не сказать. Он почти заменял Паку родителей, которые постоянно были на работе и, чтобы, сын не чувствовал себя одиноким, в один прекрасный день подарили ему маленького щенка, впоследствии одаренным глупым Чанелем кличкой Огрызок из-за того же пятна на шерсти. Но, даже с таким именем, из домашнего питомца Огрызок перерос в домашнего любимца, неотъемлемого члена семьи Пак. Когда мальчик перешел в старшую школу, у пса начался злополучный кашель. Когда Чанель поступил в институт, родители известили парня о том, что его друга пришлось усыпить, чтобы тот не мучился. Потеря собаки тяжело сказалась на нем. Пак по-прежнему до детского восторга любил животных, но вновь заводить домашнего питомца отказывался, храня в памяти ту тоску, с которой сопровождалась каждая мысль об Огрызке. На кухонных часах стрелка постепенно приближалась к утру. Дверь в комнату Бэкхена тихо скрипнула, и Чанель застал спящего на полу соседа, лежащего калачиком перед открытым окном. Парень поднял несвойственно легкое тело Бёна и переложил его на разворошенную постель, накрыв валявшимся в углу пледом. Каждый раз, как по расписанию, Бэкхен засыпал тогда, когда в окне загорался рассвет, а рыжеволосый парень по тому же расписанию заходил в эту комнату и укладывал Его Высочество на ложе. Этакий спектакль «Принц и паж» в исполнении никому не известного театра в спальном районе на окраине. Всю неделю Бён Бэкхен оправданно провел свой досуг, лежа в постели, где его окружала компания жаропонижающих и грелки. Заболеть летом – вот оно, хобби для лузеров вроде него, как и заниматься самолечением, посылая помощь своего соседа на все буквы алфавита. В трубку неистово ныли гормоны Чунмена и, где-то в самом отдаленном углу заднего плана, голос Минсока желал ему скорейшего выздоровления. Дела шли своим чередом. Если, конечно, можно было бы так сказать.