Наказаные любовью

Самсхе — некромант, тёмное искусство которого было почти таким же сильным, как у Куршанира. Переодетый в нищего, он медленно шёл по тропе, ведущей к последнему пристанищу святого воина, который переродится в темного стража. Кристалл порчи, что висел у Самсхе на шее, вставленный вместо сердца в останки, воскресит его. А перстень тьмы, что красовался на пальце Куршанира, позволит старшему брату видеть всё происходящее в зеркале изменений глазами отверженного. Задача была непростая: не привлекая внимания разрыть могилу и провести ритуал возрождения, потом Самсхе должен был пойти вслед за стражем, после того, как тёмный перебьёт охрану храма, ему предстояло найти манускрипты, которые бы указали местоположение древней реликвии короны лича. Но на корону у него были свои планы. Наделяя владельца почти божественной мощью, эта корона, по легенде, делала её владельца властелином мертвых и, по сути, правой рукой Илириет. Он не собирался делиться властью с остальными членами братства, пусть Куршанир хвастает оказанным ему доверием госпожи. Но ему не нужно жалкое поклонение ещё не набравшего силу братства. Круг, который держал в страхе всю империю и соседние королевства, теперь никогда не восстанет, и пусть Куршанир говорил о том, что он хочет воскресить архилича Ниильхосфейма. Самсхе не верил этим якобы благородным попыткам про восстановление круга и возвращение былого величия. Он знал, что корона — желанная добыча для любого из братства, и, отправив его на это поручение, он будет очень удивлен результатом. Некромант не сомневался, что он найдёт корону, и, присвоив её себе, он возвеличится, и богиня наделит его ещё большей властью, чем Ниильхосфейма, который так бездарно проиграл войну всего тридцати воинам. После него началась травля всех, кто поклонялся тёмному искусству: полыхавшие костры по всей империи, на которых, во имя Всеотца, сжигали сотнями последователей Илириет. Как храмовники кичились своей победой, рассказывая на каждом углу, как они очистили круг, и что только благодаря храму порча была уничтожена. Да, рассвет храма позади... Благодаря хорошим вливаниям золота можно переписать не только историю, но и манипулировать стадом, называемым народом. Люди, которые возносили воинов храма, теперь почти плевались, негодуя на то, что эти бездельники мало того, что содержатся за счет казны, так ещё и не хотят делиться своими оружейными секретами. А слухи про то, что они делят ложе с сиротами и детьми, которых отдают на воспитание, сделало их почти врагами. Но не везде так хорошо складывалось. Кое-где люди ещё помнили, что такое храм, и благодаря кому они победили, но таких городов было всё меньше. Думая обо всем этом, Самсхе не заметил, как подошёл к месту своего назначения. Это был небольшой холм, под которым скрывалась братская могила. Когда храмовники везли обоз с телами, чтобы воздать им почести и предать огню, на обоз напали поднятые, и им почти удалось его захватить. Святые воины остались, чтобы задержать умертвий, а обоз отправился в храм. Поднятые превосходили храмовников числом. Битва была жестокой, но мёртвые не знают усталости, и вскоре победа была за отверженными. Но эта победа была почти что поражением — стражи перебили почти всех, хотя и они полегли. Подоспевшая подмога добила умертвий. Гора тел требовала погребения. Смрад начал распространяться по окрестностям, и победители, решив, что истребили всех последователей богини, затмевающей солнце, решили скинуть хлопоты по погребению тел на крестьян. Так как подходила зима, и дрова были в цене, крестьяне решили не сжигать мертвых, а выкопать общую могилу и похоронить всех вместе, что и было сделано. Люди, которые раньше боялись хоронить своих предков в земле, боясь, что они восстанут, теперь опять начали рыть могилы и строить склепы, невзирая на предупреждения храма, что, мол, порча может вернуться и все такое. Беспечность крестьян оказалась очень кстати. Теперь, благодаря им, появилась возможность воскресить могучего воина, который с легкостью перебьет нынешних храмовников и даст Самсхе шанс стать наместником Илириет. Он достал маленькую лопатку, которая до этого висела у него на поясе, способная из земледельческого орудия в умелых руках стать орудием убийства. Некромант начал копать. Дело продвигалось медленно, земля была твёрдой, и через час у него появились кровавые мозоли на руках, но он готов был терпеть и не такое. Вот он откопал меч, начал обнажаться от земли чей-то скелет. Доспехи на нём были прогнившие. — Это не тот, кто мне нужен. Доспехи храма сделаны из особого металла и не подвержены беспощадному времени. Они лишь темнеют, но при надлежащем уходе они практически вечны, — продолжая копать, некромант извлёк шлем. Это была явная работа храма. Шлем, хоть и был потемневшим от времени, нисколько не потерял своих качеств. Он был цел и крепок, как в первый день, когда его надел на голову посвящённый в стражи святости. «Цель уже близка», — подумал Самсхе. Вдруг он услышал грозный окрик: — Ты что же это, падаль немытая, вздумал могилу грабить! Поедешь со мной к лорду этих земель! Настоятель Итоил будет опечален, что местные бродяги мародёрствуют. Самсхе медленно повернулся, чтобы не насторожить говорившего и залебезил тонким старческим голосом: — Пощадите, господин, я не ел три дня, вот и шёл в город. Смотрю — могила разрыта, а тут вот шлем стража. Думал, отнесу его в храм в священный зал, где висят доспехи героев войны. — Ну да, собака, брешешь ты складно! Посмотрю я, что ты палачу рассказывать будешь, когда он тебе руки рубить будет, — засмеялся говоривший. Медленно развернувшись, некромант увидел, что он говорит с имперским гонцом. Красная попона на ишкерском коне была знаменита на всю империю. «Ну что ж, придётся потратить свои магические силы», — подумал колдун. Подняв голову, он вперил свой взгляд в глаза гонцу. — Раамсинерховаш, — выдохнул Самсхе на высшем языке заклинание подчинения. Гонец замер. Глаза его остекленели. Оставалось только дать ему печать порчи. Достав кристалл из-за пазухи, он поднёс его к руке гонца. Чёрное пятно осталось у гонца на теле. Ну что же, дальше оставалось лишь отдохнуть и ждать, пока порча сожрёт тело полностью, и у него будет послушная марионетка. Некромант взял коня за уздечку, собираясь убрать с дороги такую яркую улику, но конь как будто взбесился. Прыгнув вперёд, он испуганно заржал. Мертвец упал с коня, но одна нога застряла в стремени и, волоча свою страшную ношу, лошадь понеслась по дороге, ведущей в город. Это не входило в планы Самсхе. Надо было быстрее копать, и он принялся за работу. Разрывая могильник всё глубже, он наткнулся на того, кого так усердно искал. Доспех храма, и в нём скелет. Достав останки, некромант начертил на земле письмена высшего языка. Положив труп в центр, он вложил ему в грудь кристалл порчи. — Хаамшинуреткам гиильночерай упарават гоом, — пропел колдун, — восстань же во славу своей новой госпожи! Из груди скелета пополз чёрный туман, окутывая его покровом тьмы и напитывая останки мощью Илириет. Плоть начала нарастать, возвращая воину его облик, которым он обладал при жизни. И вот тёмный страж восстал. Богиня вернула, всё кроме лица. Оголённый череп с чёрными провалами глаз — теперешний лик стража. Глаза, способные посмотревшего в них сделать порчеными, это дар госпожи своему верному воину. — Нарекаю тебя Шистуменкаль. На высшем языке твое имя значит предвестник. — Повинуюсь, — сказал страж. — Что желает богиня? — Ты должен перебить охрану храма в городе, который лежит за этим лесом, и захватить бич отверженных — ключ к освобождению нашей госпожи. — Исполню, — страж поднял меч, разрытый Самсхе. Порывшись ещё немного в могильнике, тёмный извлёк щит. Взяв оружие в руки, он напитал меч магией, заключённой в кристалле, который теперь был его сердцем. По мечу зазмеились трещины. Клинок теперь был напитан порчей. — Я готов, — сказал поднятый. Самсхе выпил эликсир, восстанавливающий магию, и произнёс заклинание переноса. Это вконец подорвало его силы. «Ничего, — подумал колдун, — пока я дойду до города, там уже всё будет готово. Останется только забрать бич отверженных, а потом спалить город и свалить всё это на ишкерских головорезов. Ну, теперь можно отдохнуть и замести следы». Колдун, кряхтя, поднялся. Усталость и потеря такого большого запаса энергии делали его движения скупыми и вялыми. Он подошел к могильнику, тщательно собрав кости и доспехи, до этого им же извлечённые на свет, и начал закапывать их обратно. После этих трудов он стёр письмена высшего языка и, забросав пожухлыми листьями место раскопок, остался доволен своей работой. — Сразу и не скажешь, что тут недавно провели ритуал поднятия и осквернили могилу. Ну что ж, теперь можно собираться в путь. За свои труды Сасхе рассчитывал получить сполна. Надо украсть архивы храма и тщательно их изучить. Сначала он пересмотрит их сам, а потом отдаст Куршаниру. — Пусть думает, что я гожусь только для грязной работы. Посмотрим, что ты скажешь, когда я стану королем мёртвых, — засмеялся Самсхе. И этот смех не обещал ничего хорошего. Оперевшись на палку, которую он подобрал, чтобы легче было идти, он поковылял по дороге. «Когда силы восстановятся, я смогу напитать тело темной энергией и вновь стать полным сил и готовым к любым неожиданностям», — размышляя на эти темы, он неспешно двигался к своей гибели...