Любовь к кактусам обязательна.

Эйтан Райс. Эйтан вышел из такси, так и не решив, что он скажет Адриану. Банальное "я без тебя не хочу и не могу..." точно отдавало любовной лирикой. "Давай взаимно удовлетворим потребности друг друга" – звучало пошло. Его не учили такому! - Ой, какие ёжики мимо пробегают! – Ванесса возникла перед Райсом и улыбнулась, как пиранья, сверкая клыками. Эйтан шагнул немного в сторону, пытаясь в очередной раз проигнорить доставучую пиявку (и тут не обошлось без словечка излюбленного лексикона сержанта), но она только по-цокала языком: - Какая небрежность гулять по ночам одному и без свиты, положенной сыну главы клана. Твой отец беспечен или надеется, что тебя нечем достать? - Ближе к делу, что вам от меня надо? - Ну, ближе к телу, так ближе... – вампиресса плавно перетекла за спину Эйтана и положила свои ладони ему на плечи. – Ты идешь со мной и не дергаешься. - Так и слышу – "иначе...", – нахвататься от Шейна сарказма Эйтан благополучно успел. - Иначе снайпер продырявит твоему дорогому Шейну голову и его кровь зальет все кактусы на подоконнике. Вы с ним такие беспечные. Ванесса взяла Эйтана за подбородок и повернула голову так, чтобы он мог видеть Адриана, сидящего в кресле, как открытая мишень в обрамлении окна. Яркий свет в комнате делал его отчетливо видимым. Сержант задумчиво хмурился и гладил колючки кактуса. - Зачем... - О... Я тебе потом все расскажу. Вампиресса так и висла на Райсе, создавая впечатление, что они просто припозднившаяся парочка, выясняющая отношение на улице. Спектакль для тех, кто мог хоть что-то заподозрить. "Прости, отец, оказывается и у меня есть слабое место". *** *** *** Кап, кап, кап... Размеренный звук падающих где-то рядом капель создавал странный фон, отдаваясь эхом в полупустом подвале, центр которого занимало некое сооружение, похожее на кресло из светлого металла. Эйтан, прикрученный к нему цепями, старался дышать медленно и размеренно, закрыв при этом глаза. Очередное "кап", и он вздохнул, облизнув губы. Жажда его не мучила, по крайней мере обычная. Отец был прав, он подсел на кровь Адриана, попал, как неопытный нарик, которого приучили к чистому продукту, а потом перестали снабжать дозой. Почти сто двадцать пять лет... И большая часть его жизни ушла на борьбу за жизнь... Или смерть – все зависело от прихоти его деда. Родню не выбирают. Разомкнув веки, Эйтан стал скользить взглядом по обшарпанным стенам своего узилища. Как все знакомо, не хватает только набитого соломой тюфяка в дальнем углу и стены, увешенной пыточными принадлежностями, а так – вполне родная обстановочка, все как любил дед. Сплюнуть бы, но вот во рту, как на зло – сухо как в пустыне. А в пустыни растут кактусы... Да... Почему он раньше не сошел с ума? Этим вопросом Эйтан задавался не один раз. Почему не нашел способ покончить со всем раз и навсегда? Полукровка – позор для рода. Пусть и так, только он хотел жить, и плевать на то, что думают другие. Что он успел узнать, пока не попал в подвалы родового гнезда? Да ничего... Кроме одного – его существование противоречит законам природы и рода, в котором рожден отец. Георг прятал его и обещал, что со временем парень сможет узнать каков он – мир за стенами дома. Как это – жить и не бояться. Засыпать, представляя, как его найдут, а потом – в расчете на то, что в любой момент тебя поволокут на очередной бой без возможности окончить его победой, после которой тебя оставят в покое, а не... Какая разница, кто оказывался победителем – все равно ведь потом били уже целенаправленно, до потери сознания или... Эйтан сухо рассмеялся, что лучше – лежать с переломанными костями или с развороченной задницей? Отец... Полукровка втянул в себя немного затхлый воздух подвала. Он его любит, это не подлежит сомнению. Любит – поэтому так больно, поэтому он и не смог... Лучше бы убил. Тогда он бы с радостью принял это, но не сейчас, нет! Сколько времени прошло, прежде чем он понял – уже не может его ненавидеть? Сколько раз, возвращаясь из полу-безумия, Эйтан просил – убей... и получал в ответ: "Сын-о-о-к...", такое безысходное и надрывное. За то время, что он провел в подвалах рода, Эйтан прошел долгий путь от ненависти и отрицания к пониманию и простому как мир: "Я выживу, я стану сильнее. Выберусь из этого дерьма и все у меня будет хорошо... ВСЕ!". Может быть он и сошел с ума, в какой-то степени это было бы облегчением, только вот опять свезло. Эйтан с трудом вспомнил тот момент, когда в кровавый туман, затянувший сознание, вдруг вклинилось тепло и щемящее чувство сродни нежности. А ведь тогда он опять чуть не возненавидел отца – тот привел свою доноршу, от которой пахло... Так вкусно пахло новой жизнью. ЭТА женщина. Она была непохожа на тех людишек, что пресмыкались у ног вампиров, выслуживая для себя "вечную молодость", не гнушаясь при этом лизоблюдством и открытым предложением себя хоть в каком качестве. Эйтан презирал людей, таких же, как и его мать, от которой он почти шестнадцать лет слышал только упреки и обвинения в том, что посмел родиться на этот свет. Всех или только ЕЕ, ту, которая дала ему жизнь, а потом, не сомневаясь в содеянном, выдала его палачам? Эйтан не мог ее ненавидеть, мертвых ненавидеть бесполезно, а она была мертва – дед собственноручно сломал шею матери полувампа, о чем и не преминул рассказать Эйтану через некоторое время. И вот новая игрушка отца, а у нее под сердцем такой же комочек жизни, каким и он был в свои первые дни существования. В тот день он отлеживался после очередного спарринга, весь в крови и с переломанными ребрами, тяжелая голова не совсем внятно воспринимала происходящее, но Эйтан понял о чем они говорят. Понял то, что скоро на свет появится еще один полукровка – его брат; и то, что ЭТА женщина никогда не предаст своего ребенка. А еще он помнит нежные руки, стирающие кровь с его лица, и голос Анаис, что пела ему, почти разменявшему восьмой десяток полувампу, колыбельную и укачивала на своих руках, как младенца. Кап, кап, кап... Где-то за стеной капала вода, а Эйтан все дальше погружался в воспоминания. Мог ли он предположить тогда, что его самым близким существом станет двенадцатилетний пацан? Эйтану это бы и в голову не пришло. Это сейчас Вольфрам – командир элитного отряда по усмирению и от одного его взгляда задержанные, да и подчиненные, готовы под плинтус заползти. Райс помнил своего брата угловатым подростком, что на удивление радостно повис на его шее и совершенно не испугался того чучела, которым Эйтан был в то время. - Ты же мой брат! Я тебя люблю. Маленькое открытое сердечко... Каким же он был тогда наивным, и Эйтан, привыкший рассчитывать только на себя, скрывать все, даже малейшие чувства и желания от посторонних, дрогнул и поддался. Наверное именно его брат и стал той причиной, по которой полукровка сохранил остатки своей человечности – мысль о том, что Вольфрам во время очередного визита застанет на его месте безумное чудовище, впавшее в голодную кому, отрезвляла каждый раз, когда Эйтану переставали давать кровь, и он начинал медленно сходил с ума... Бои теперь велись до полной победы. Вонзая клыки в очередного проигравшего, Эйтан не думал о наказании, он старался сильнее напитаться... Да и крыс в подвалах деда заметно поубавилось, а ведь раньше ему такое и в голову бы не пришло. Кровь не делится на виды по степени разумности, у людей и вампов она имеет только резус фактор и группы, а животная также дает силы для существования... Хотя человеческая, реально, сытнее.