Красная луна

5. На острове он решил, что больше не будет ворошить прошлое. Красный Джон мертв, Анджела и Шарлотта отомщены. Прошлая жизнь осталась за необъятным океаном, за громадой волн, за далеким горизонтом. Больше он ничего не сможет сделать для них. И надо только надеяться, что шум прибоя успокоит его боль, уймет его тоску, усыпит его память. Душевная рана давно затянулась, но ее так легко было разбередить - то знакомой мелодией (Анджела любила эту песню!), то детским смехом (Шарлотта так же смеялась, когда он сажал ее себе на плечи), то мимолетным обликом девушки-подростка (Шарлотте было бы столько же лет, сколько этой девушке), то видом семейства, расположившегося на покрывале у кромки прибоя (на пляже в Малибу они вот так же усаживались у самой воды втроем). К старой боли примешивалась новая: Тереза. Кажется, он ее потерял, так и не обретя. Каждый раз, посылая ей письмо, он думал, что пишет в последний раз. Она тонкая и чуткая натура, даром что коп. Она прочтет между строк его тоску по ней, его горечь от невозможности что-либо изменить в их отношениях. Он понимал, что не должен ей писать, не нужно давать ложных надежд, следует давно отпустить ее, пусть она попытается стать счастливой с другим мужчиной. Хотя они оба понимают, что их связывает нечто большее, чем дружба, но вряд ли у их отношений есть перспектива. Кто знает, сможет ли он вернуться в США. И она достойна кого-то другого, не такого потерянного, не такого виновного, без демонов в душе, - того, кого не мучают кошмары, кого не гложут каждый день, каждый час сожаления о своей ошибке. И все же он не мог перестать ей писать. Может, ей приятно читать в конце каждого письма эти простые слова: «Береги себя. Скучаю по тебе!»? Может, он единственный, кто думает о ней так часто. Братья? У них давно своя жизнь, в лучшем случае они перезваниваются по праздникам и встречаются раз в году. Если бы он был верующим, то молился бы за нее, но он давно разучился молиться. Эти письма – единственное, что он может дать ей сейчас. Интересно, что она с ними делает? Достает из картонной коробки, перечитывает одинокими вечерами за бокалом вина, и ее лицо освещает грустная улыбка… Он хотел забыть прошлое. Он даже не стал спрашивать МакАлистера о последних минутах Анджелы и Шарлотты, хотя долгие годы его мучили вопросы, на которые не могли ответить никакие криминалистические экспертизы – проснулась ли Шарлотта и какие последние слова произнесла Анджела, умирая. Он знал только, что агония Анджелы длилась минут десять, и что в свои последние мгновения она пыталась подползти к кроватке Шарлотты. И еще одну страшную вещь сказали ему криминалисты: Анджела была беременна. Срок был совсем маленький, не больше двух недель, она не успела узнать, что носит ребенка. Но он успел узнать. Кто это был – мальчик или девочка? Она унесла эту тайну в могилу. Они ушли вместе с ней, их нерожденные дети. Он ни о чем не спросил МакАлистера не потому, что не хотел знать. Он не спросил, потому что все, что бы ни сказал ему зверь, потревожило бы души Анджелы и Шарлотты, оскорбило бы их память. Слова МакАлистера только запятнали бы его воспоминания о них, как будто чьи-то гадкие руки пачкают грязью их чистые белые одежды, как будто чудовище снова кромсает их тела. Но сейчас, когда монстр мертв, он все чаще думал о том, что осталось неразгаданным. Как он подчинял себе людей? Как он стал тем, кем стал? Как ему удавалось столько лет безнаказанно творить зло? Джейн догадывался, что следствие по делу МакАлистера, которое велось после того, как он убил зверя, нарыло много всяких жутких подробностей. Ведь должны были провести обыски в доме злодея, допросить всех, кто был к нему близок, в том числе семью. Краем уха он слышал, что МакАлистер был разведен и у него есть сын, сейчас уже взрослый, что в молодости кровавый маньяк занимался йогой, изучал нейролингвистическое программирование, слыл среди коллег копом, который раскалывает подозреваемого на первом же допросе. Ни в каких скандалах замешан не был, не лез на высокие должности, зато был знаком со многими «шишками» в политике и правоохранительных органах, хотя знакомства особенно не афишировал. Почему он снова думает о Красном Джоне, о том, что нового появилось в материалах дела уже после его смерти? Сколько там прибавилось папок – десять, двадцать, сто? Может, пришло время заглянуть в эти папки? Напрасно он думал, что похоронил прошлое. Один-единственный старый снимок повернул время вспять и заставил его снова и снова возвращаться мыслями к тому роковому дню. Дело не в том, что Пайк был знаком с Красным Джоном. Дело в том, что он был знаком с ним еще до гибели Анджелы и Шарлотты. Он знал зверя, и знал хорошо – вот что не давало покоя Джейну. У Красного Джона были подручные, он заставлял людей работать на себя, подчиняя их себе. Кто знает, какое дело он поручил Пайку? Что, если Пайк?.. Первым делом Джейн попросил Вайли найти все, что возможно, на МакАлистера. И попытаться установить, какая связь между ним и Пайком, сталкивались ли они по работе. - Только об этом не должен знать никто, - предупредил он Вайли. – Ни Эббот, ни Фишер, ни Чо, ни Лисбон. Особенно – Лисбон. Парень обещал покопаться в досье Пайка и держать все в тайне. Пожалуй, на него можно положиться, он еще ни разу не подводил Джейна. Вайли не скрывал свое восхищение Джейном, он для него чуть ли не кумир. Иногда Джейну казалось, что предложи он Вайли ограбить федеральный банк – и тот согласится. Первые сведения Вайли добыл уже к концу дня. Как они и договаривались, он сбросил все данные на компьютер Джейна. Оказалось, что Пайк начинал свою службу в полиции Сономы, расположенной рядом с Напой. МакАлистер тоже работал в Сономе, но еще до Пайка. Потом его назначили шерифом Напы. Пайк вскоре стал начальником полицейского участка, но неожиданно попросил перевести его в Сан-Франциско, назвав причиной развод с женой. Должности начальника участка не было, и Пайк согласился пойти работать рядовым патрульным. Через два года Пайк пошел на повышение и переехал в Техас. Джейн задумался над полученной информацией. Значит, когда Красный Джон убил Анджелу и Шарлотту, Пайк был в Сономе, рядом с Напой. Наверняка они встречались на всяких совещаниях полицейских Северной Калифорнии. Что за отношения их связывали, были ли они приятелями? Использовал ли Красный Джон Пайка в каких-нибудь своих тайных целях? Почему не хотел светиться с ним на снимке? Что заставило Пайка практически бежать из Сономы, забыв о карьере? Развод? Но сам развод – это причина или следствие? Ясно одно - что-то у него пошло не так. Если бы заглянуть в материалы дела по убийству МакАлистера! Но Вайли тут не поможет, а его самого и близко не подпустят. Когда он был потерпевшим – это одно, но обвиняемый – это совсем другое. К тому же обвинение до сих пор не снято, так что лучше не дразнить гусей. Возможно, он просто гонится за призраком, и Пайк никак не связан с Красным Джоном. Даже татуировка на плече еще ни о чем не говорит. У многих мужчин такие татуировки, и совсем не обязательно, что он сделал ее, чтобы перебить старое тату – многоточие. Предположим, даже если это и так, и Пайк был в Ассоциации Блейка, что МакАлистер поймал его на чем-то и заставил плясать под свою дудку, - это уже в прошлом. При чем тут Анджела и Шарлотта? Может, и ни при чем. И все же… Он был рядом с монстром в то время. …Джейн не услышал шагов Терезы, когда она подошла сзади и закрыла ему глаза руками. - Опять лазаешь по порносайтам! – воскликнула Лисбон, смеясь. Вот черт, она же только что была на кухне! Он вздрогнул и едва удержался от того, чтобы не выключить ноутбук. Тогда бы она точно насторожилась. Джейн обнял Терезу, оттеснив в сторону от письменного стола. - Ты мой ходячий порносайт, - прошептал он ей на ухо. Но она выглянула из-за его плеча и увидела на мониторе досье на Пайка. - Ты обещал мне, что больше никогда не будешь врать, - сказала Тереза с обидой. - Ты сказал, что научишься строить отношения по-человечески. Что мы будем вместе решать все наши проблемы… И вот ты уже что-то скрываешь от меня! Зачем ты копаешь под Пайка? - Милая, - он нежно привлек ее к себе. – В нашем соглашении не был оговорен один важный пункт. Если я предположу, что тебе грозит опасность или ты можешь пострадать физически или морально, то я приложу все силы, чтобы скрыть от тебя то, что считаю нужным. Я буду изворачиваться и врать, как умею, чтобы не вовлечь тебя в неприятности. И… да, Тереза, люди не меняются, должен тебе сказать. Ты полюбила меня таким, какой я есть – лживым, хитрым и бессовестным ублюдком, ну и на кой черт мне меняться? - Какой же ты негодяй, Патрик Джейн, - Лисбон продолжала обнимать его, покусывая ему ухо. – Ты хитрый, как лис. Следовало бы назвать тебя Фокс, тебе очень подходит это имя. - Фоксом уже зовут агента Малдера, - рассмеялся Джейн. – Я, конечно, тоже чокнутый, но мне нравится мое имя. - И ты считаешь, что мне грозит опасность? – спросила Тереза, перестав улыбаться. – Но это значит, что и тебе она тоже грозит. И я не намерена оставлять тебя одного. Если ты во что-то ввязываешься, придется и мне ввязаться вместе с тобой. Кто же нам угрожает – неужели бедный Маркус, которого мы так обездолили? - Давай пожалей его, - проворчал Джейн. – Что-то давно не жалела. - Думаешь, он сейчас точит кинжал, чтобы нас зарезать? Или уже наточил? Вот сейчас откроется дверь… И он войдет… Весь в черном, как Бэтмен… Нет, он влетит в окно, - страшным голосом продолжала Тереза. Джейн невольно бросил взгляд на открытое окно, за которым сгущались сумерки. И вдруг за долю секунды он понял, что уже опоздал. - На пол!! – крикнул он и толкнул Терезу вниз, одновременно падая на нее сверху. Влетевший в окно предмет просвистел в воздухе и отскочил от стенки. Когда Джейн приподнял голову, то увидел посреди комнаты баскетбольный мяч. - Ты не ушиблась? – спросил он Терезу, помогая ей подняться. - Нет, но у меня чуть сердце из груди не выскочило… Ты псих, Джейн. Тебе надо принимать транквилизаторы. - Ой, да ладно, ты и не в таких переделках была, и сердце не выскакивало почему-то. Джейн поднял мяч и вышел с ним на балкон. Под балконом топтались два мальчугана. - Дядя, мы не нарочно, честное слово! – закричал один из них. - И кто из вас самый меткий? – спросил Джейн. – Давно я не видел такой офигенной подачи! Он бросил мяч вниз, и один из мальчиков ловко поймал его. - Парень, зуб даю, «Лейкерсы» скоро позовут тебя в свою команду, - и он рассмеялся, глядя, как мальчишки удирают с мячом. - Джейн, чему ты учишь детей: «офигенный», «зуб даю»! - вмешалась Лисбон. - Разве твои братья не знали таких слов? - Братья – это братья, но я бы не хотела, чтобы мои дети так говорили. - Твои дети… Наши дети, Тереза, наши дети, - Джейн обнял Лисбон, поглаживая ее волосы. – Они будут пай-мальчиками… Или пай-девочками, клянусь! Милая, ты правда не ушиблась? Они стояли, обнявшись. - Так что там Пайк? – спросила Лисбон. – Что ты на него накопал?