Скажи, что любишь меня...

День был холодным, декабрь давал о себе знать. В школе приближались промежуточные экзамены, а значит и конец второго триместра. Дома была обычная бытовая атмосфера. У нас с Хондой было всё отлично. Я счастлив. Счастлив, что он есть у меня. И не важно, что мы парни. Я люблю его, и этим всё сказано. Но одно, всё же, не давало мне покоя — поведение Джес. Больно уж наигранно она вела себя со Скоттом. Не понимаю, как он этого не замечает? Я давненько за ней наблюдаю. Поздно вечером, в гостиной или на кухне, я слышу приглушенные всхлипы. У Джес вошло в привычку реветь по ночам втайне от всех. Кроме меня... Ваня в школе вел себя странно. Не приходил на тренировку, частенько прогуливал уроки. Кику был взволнован его поведением, друзья как-никак. Даже я не мог его успокоить. Мы догадывались, по их с Джес поведению, что они скрывают что-то важное. — Артур, — Кику встревожено посмотрел на меня, крепче сжимая мою руку. — Долго это ещё будет продолжаться? — он кинул взгляд на увлеченно болтающего с одноклассником Ваню. — Хотел бы я знать, — пожал я плечами. — Я за него переживаю. В последнее время он от нас отстранился. Неужели всё дело в ней? — потупил взгляд Кику. — Возможно. Джес тоже себя странно ведет. — Артур? — во взгляде Хонды было непонимание. Я ничего не ответил, только крепче сжал его ладонь в своей. Хотел бы я сейчас обнять Хонду, но вокруг было слишком людно. В конце недели к нам всё же подошел Брагинский. — Эй, ребята, — мило улыбаясь, он помахал нам рукой. — Привет! — В-ваня, — удивился Кику. — Ой, не надо делать такой вид, как будто приведение увидел, — отмахнулся Ваня, весело засмеявшись. — Чего тебе? — серьёзно спросил я. — Хм, — он сел на нашу парту, повернувшись лицом к нам. — Вы ребята знаете, не так ли? — ехидно улыбнулся Брагинскй. Он несколько минут сверлил нас взглядом, продолжая ехидно ухмыляться. Потом тяжело вздохнул и вновь весело захохотал. Не дождавшись от нас ответа, Ваня продолжил. — Артур, как там Джессика? — заботливо поинтересовался он. Я был шокирован таким вопросом. Так неожиданно и в лоб. Сглотнув, я поднял взгляд на Брагинского. — Не знаю, — в моем взгляде читались грустные нотки. — Вот как, — слегка приуныв, проговорил Ваня. — Ладно, исправим, — подмигнул он нам. — Ва-ань, — Кику взял его за руку, когда тот решил покинуть нас. — Подожди. Русский удивленно посмотрел на друга, потупил взгляд, сжав губы. — Не надо, — сквозь зубы проговорил он. — Кику, я знаю, что ты за меня волнуешься. Но... уверяю тебя, что не надо, — глубоко вздохнув, также выдохнув, Ваня продолжил. — Я должен сам в этом разобраться, это наша проблема. Пожалуйста, не лезьте в это, — отдернув руку, он ушел. День за днем одно и то же. Середина декабря. Многие начали приготовления к рождеству. Город уже был украшен гирляндами и елями. У людей было приподнятое настроение. Никто не мог испортить предрождественский настрой. Дух праздника витал, где только можно и нельзя. В субботний декабрьский день, я не стал залёживаться в кровати. Родителей дома не застал, как и Скотта. Окончательно смирившись, что дома меня бросили одного, я решил спуститься вниз, дабы немного поесть. Но тут я заметил клочки бумаги на полу. Пройдя по следам разбросанных обрывков, я дошёл до гостиной. Там была моя кузина. — Джес, что это ты с утра пораньше намусорить решила? Она промолчала, и я решил подойти поближе. На пути я случайно наступил на лист бумаги. Это оказалось письмо. Я в непонимании перевел взгляд на кузину. Глаза её были красными и опухшими, лицо каменным, бледным, без каких либо эмоций. Я поднял с пола письмо и принялся его читать. "Дорогая Джессика Ф Джонс! Спешим вам сообщить прискорбнейшее известие. Ваши родители, будучи исследователями в Африке, и лауреатами на нобелевскую премию, в области генетических исследований. Погибли при крушении авиарейса Йоханнесбург-Токио. Были совершены террористические действия, в связи которых все пассажиры и сотрудники рейса погибли. Самолёт упал в Индийском море. Тела, что удалось найти после трагедии, экспертиза опознала. Два тела принадлежат Маргарет и Фреду Джонс. Скорбим вместе с вами. Также, хотим вам напомнить, о наследстве, что оставили ваши родители. С оглашением завещания вам необходимо приехать в Америку. Ждем вас 24.12 в 11:00 в Вашингтоне, по улице Пенсильвания-авеню. Соболезнуем и приносим свои искрение извинения. P.S билеты на самолет вложены в конверт с письмом" Не знаю, сколько я так простоял с листком в руках, не шевелясь и почти не дыша. Для меня это был ужасный шок, что уж говорить о моей кузине. Я медленно перевел взгляд на Джес. Она подперла под себя коленки, обхватила их руками и уткнувшись в них лицом, тихонько плакала. Я сел рядом с ней на диване и обнял её за плечи. Её плечи подрагивали в такт всхлипам, и я прижал её к себе сильней. Кузина уткнулась лицом в мою руку, и я чувствовал её горячие слёзы, что капали мне на рукав. "Что мне ей сказать? Как утешить? Я не знаю как себя сейчас вести. А как всё это рассказать родителям?" Я не заметил, как мы просидели в таком положении больше двух часов. Лишь потом услышал щелчок дверного замка, топот приближающихся шагов. — Ч-что вы делаете? — предо мной возвысился Скотт. Он смотрел на нас, на то, как я обнимал Джес, а она ревела, уткнувшись в мою руку. Не произнеся ни слова, я протянул брату письмо. Реакция у него была более бурная, чем моя. Отняв у меня Джес, он подхватил её на руки и отнес в комнату. Вечером о данной новости знали все. Весь дом погрузился в состояние траура. Мама ревела, отец находился рядом с ней. Мы долго не могли придти в себя и вообще поверить в случившееся. — Джес, останется у нас, — на следующий день, за завтраком произнесла мама. — Дорогой, начнем собирать бумаги на удочерение. — Хорошо, — согласился с ней отец. — Думаю, твоя мама была бы не против, что бы ты осталась у нас, — заботливо произнесла мама, глядя на Джес. — Дядя Джеймс поедет с тобой в Америку. Мама приобняла её, поглаживая по белокурой голове. Она всегда относилась к Джессике, как к дочери. Видимо, она мечтала о девочке. Баловала её как могла. А после случившегося, мама никому не позволит обидеть или забрать Джес. По отцовской линии, у моей кузины была тетя, которая жила в Канаде. Она, как и моя мама не чаяла в Джессике души. Поэтому, мама переживала, что та тетка будет требовать оставить девочку с ней. — Пусть только попробует эта Эмма Уильямс отобрать у меня мою племяшку, — жаловалась мама папе. — Успокойся, милая, никто её не заберёт. — Я и не позволю. Мама была твердо настроена с удочерением Джессики. Никто не мог оспорить это решение, да никто и не собирался. Скотт не отходил от кузины ни на шаг. Дома витало напряжение. Джес ходила мрачнее тучи, на ней лица не было. Ну, в принципе, это не удивительно. Церемонию захоронения решили провести в Америке. Тела родителей Джес отдали на кремацию. Брат сказал, что несмотря ни на что поедет вместе со всеми, поддержать кузину. Вот и получилось, что я один дома остаюсь на рождество. Поехать я не мог из-за учебы. В отличии от Скотта я не стал отпрашиваться в школе. Ну и ладно. У меня были свои планы на это рождество. Вы только не подумайте, что я бессердечный. Я скорблю по потере тети и дяди. Скорблю вместе со всеми. Мне хотелось от всей души поддержать кузину. Помочь ей всем, чем можно. Очень хотелось… От всего случившегося, я на какое-то время забыл о гложущем меня секрете Вани и Джес. Сейчас это было не важно. Вечером, я шел из ванной, проходя мимо комнаты Джессики. Дверь в её комнату была приоткрыта, в помещении горел свет. — Да. Да ладно. Я держусь. Мм… спасибо. Я услышал её голос. «По телефону разговаривает, наверно с подругой». Но как оказалось, мои предположения были далеко не верными. — Вань, нет. Нет, не надо приходить, — она понизила голос до шепота. Я замер, прислонившись к её двери. «Брагинский». Я был сильно удивлён. Хотя, чего я удивляюсь? Я уже давно знал про них. — Нет, я ещё раз сказала, нет. Всё. Давай потом. Она замолчала, после я услышал приближающиеся шаги к дверям. Понял, что возможно меня засекли, и поспешил удалиться в свою комнату. «Вот черт, ещё бы чуть-чуть». Я облегченно выдохнул, облокотившись на дверь с внутренней стороны комнаты. — Значит завтра все уедут, — проговорил я вслух. Подняв взгляд вверх, я прищурился. Столько мыслей в голове, все смешалось в один ком. Я уже не мог понять, что из этого хаоса является моими чувствами и переживаниями. Я ощущал себя губкой, впитывающей весь негатив вокруг. Мне было хреново. Ноги пошатывались. В коленках была сильная дрожь. Не выдержав, я упал на пол. — Что это, черт возьми? – выругался я. Прижавшись грудью к коленям, я с силой стукнул кулаком об деревянный пол. Утром упорно звенел будильник. А я его даже не слышал. Лег вчера я поздно, а сейчас не мог разомкнуть глаз. Всё же будильник взял надо мной верх. Кое-как, встав с кровати, я потянулся, давая понять организму, что пора просыпаться. Неохотно поднявшись с кровати и сладко зевнув, я подошел к окну. На улице идёт снег и от окна веет холодом. Вздрогнув, я отошел от него, потирая плечи. Еле передвигая ноги, шаркающими шагами, я направился к выходу из комнаты. Дома было очень тихо. «Неужели уехали?» И вправду, я остался совершенно один. Умывшись и переодевшись в школьную форму, я направился на кухню. На обеденном столе нашел записку: «Солнышко. Мы уехали. Надеюсь, один не пропадёшь. Ты уже большой мальчик (маменькин сыночек – было подписано сверху корявым почерком) «Скотт, мать твою». В холодильнике достаточно еды до нашего приезда. Если что, деньги мы тебе оставили. Надеемся приехать до нового года. Целую, мама» — Мама, — я прочел записку, улыбнулся. Но подписанный сверху комментарий брата, меня слегка взбесил. Я посмотрел на настенный календарь, и нахмурился: — До рождества остаётся два дня, — вспомнив о запланированном вечере, я тяжело вздохнул. – Надо поторопиться.