Тропою цветущих вишен

Гуляющая хозяйкой по комнате ночная прохлада встретилась со свежестью раннего утра у открытой двери сторожки, которую Скар оставил подпертой поленцем. Орк не ложился отдыхать, так как обычно ночью бодрствовал, а днем, когда солнце начинало припекать, предпочитал дремать под тенью кривой и рассеченной надвое ударом молнии секвойи, что росла на излучине быстрого ручейка. По деревянному полу из наспех зачищенных досок поплыл легкий туман, растекаясь в разные стороны, словно ища защиты внутри дома от занимающейся зари. Небо посерело, и лишь только блеклая луна да несколько звезд внимательно наблюдали за пробуждающимся миром. Потянувшись, орк зачерпнул рукой из стоявшей на столе глубокой миски воды, сделав несколько глотков. Уходящая ночь была тихой, словно голубка. Тревога, которая в последнее время терзала великана, отпустила сердце, и на душе стало спокойно. За последние десятилетия вынужденной разлуки с Тарой Скар изнервничался, опасаясь за Ванимоссу. Стать королевой одно, быть фавориткой - совсем другое дело. Слишком много глаз смотрят во след, не добрых глаз. Еще больше соперниц, лелеющих надежду на исполнение собственных желаний. Орк знал, что Кьяра отклонила предложение правителя, и не одабривал этого. Но у подруги были свои мысли на этот счет, которые весьма разнились с его собственными; прошлое, словно змея, оставившая след на песке, вновь показалось в настоящем. Не нравилось Скару и то, что его Тара провела эту ночь без должного присмотра дворцовой стражи. "На что они там все сдались, если уследить за одной эльфийкой не могут!" - возмущался про себя орк, нервно хлопая руками по бедрам. Конечно же, они выполняли приказ Кьяры, которая, несомненно, была довольна представившейся свободой. Но ведь могло случиться лихое дело, а она одна! Спустившись по ступенькам, которые жалобно поскрипывали под весом орка, великан в вразвалочку направился к стойлу. Животные дремали на земле, нервно подрагивая длинными чуткими ушами. От появившейся легкой измороси серые, в попытке сохранить драгоценное тепло, уткнулись мордами в бока и еще теснее прижались друг к дружке. Даже поступь хозяина, несущего ведро с овсом, не смогла поднять скотину на ноги: они так и продолжали ютиться в дальней части загона. Сегодняшняя ночь для животных выдалась беспокойной. Много чужих запахов витало вокруг, незнакомые голоса пугали, а шорохи настораживали. Густой аромат леса, подхваченный легким ветерком, быстро добрался до чувствительных ноздрей едва успокоившихся питомцев. Было в этом запахе нечто чуждое, далекое, некая примесь живого тела, мокрого меха и едва уловимого мускуса. Скар высыпал корм в ясли, сгреб вилами испачканное сено внутри стойла и раскидал свежую, приятно пахнущую золотистого цвета солому. В его могучих руках инструменты земледельца и скотовода смотрелись игрушечными, но орк ловко орудовал ими, словно родился с посохом да граблями. Простая жизнь нравилась добряку-гиганту, по душе было и одиночество. Казалось бы, среди здешней глуши дни могут наполнять только тоска да скука, но для Скара опушка была прибежищем, тихой гаванью, где все мило и радует глаз. Не то чтобы его сторонились соплеменники, но молчаливого орка среди них выделяло не по годам глубокая мудрость и добрый нрав. Лихим пирушкам да тасканиям за "юбками" великан предпочитал звуки лютни да россказни скальдов, которые находили в нем чуткие уши. Косые взгляды местной братии давно перестали цеплять за живое, как и прозвище "ословод", зато орочьи дамы, пребывающие в свободном плаванье, изо всех сил старались заманить завидного жениха в свои любовные сети. Частенько орку доставались пироги с мясом и маленькие сдобные булочки с перетертой черникой. А медовый сбитень, которым одаривала вдова лесоруба, был выше всех похвал. Потягивая его из простой глиняной кружки, Скар задумывался о том, что иметь жену, наверное, не так уж и плохо. Всегда будет чистота, одежда заштопанной и вычищенной, еда, греющаяся в очаге, и милая подруга под боком. Но среди представляемых прикрас брака было и другое - орчихи с возрастом становились ворчливыми бабами, которым всегда и всего мало. Мало дома, мало скотины, мало внимания, мало детей, мало мужа! А Скар любил бывать один. К тому же он воин, а какая жена будет ждать своего супруга долгие годы, пока тот машет мечом за своего Харни? Правильно: идеальная жена. Но, к сожалению, таких дам не бывает. Поэтому гигант решил не связывать себя лишними обременениями, предпочитая флирту простой кивок головой. Но молодки не упускали случая лишний раз улыбнуться, с плохо скрываемым разочарованием, провожая взглядом широкую спину неприступного жениха. Закончив убираться, Скар, захватив ведра, быстро направился к ручью, чтобы набрать воды для умывания и завтрака. Нарвав по пути еловых веток, великан ловко скрутил из них венок. Получилось красиво, и поделка станет украшением стола: орк уже представлял, как положит его посреди расставленной посуды, поставит в него пиалу с водой и брошенными кистями ярко-оранжевой рябины. Все чаще Скар замечал, что его радуют простые, казалось бы, на вид вещи: раннее утро было не просто утром, а маленьким чудом, которое повторялось снова и снова, но всегда по-разному, в каждой веточке, в каждом цветке он видел необычайную красоту и уникальность. Наблюдая за полетом бабочки, Скар поражался силе и выносливости столь крохотного существа, узору на крыльях и сложности полета. Подолгу, с замиранием, мог смотреть на открывающийся вид соснового бора, радуясь его первозданной красоте. Натаскав воды и наполнив доверху старую дубовую бочку, орк, присев рядом с ней, сладко потянулся. Еще столько дел впереди, успеть бы управиться до полудня... Глубоко вздохнув, Скар уставился на стоящую вдалеке клетку. Звереныш не спал и внимательно следил за ним своими маленькими и злыми глазками. Тощий и грязный, он вызывал жалость всем своим видом, но, помня сколь обманчиво это впечатление, орк отвернулся. Атан убил гнома, убил быстро, без тени жалости и сожаления. Откуда в нем столько злости, столько дикости? Не то чтобы Скар симпатизировал людям, но это существо вызывало в душе смуту. Его беды не оставили равнодушным орка, но и желание хорошенько поднадавать пинков никуда не делось. Понимая, что перед ним не взрослый человек, а дитя, гигант, казалось бы, должен быть добрее к детёнышу, но на деле это было не так. В этом существе так мало осталось от человека цивилизованного... в нем жило звериное царство, одичалость и варварство. "Вполне возможно, что детеныш отстал от родителей и потерялся", - рассуждал орк. Но разве он мог выжить один в столь юном возрасте? Кто кормил его, защищал, научил обороняться и убивать! Дети атанов слабы и нуждаются в постоянной опеке со стороны взрослых. Они боятся темноты и быстро ослабевают от голода. Легко замерзают насмерть зимой и плохо переносят засуху. Их кожа настолько нежна, что быстро сгорает под палящим солнцем, а потом сползает с тела полупрозрачными лоскутами. И вообще, человек, при всем своем изобретательном уме, слишком уязвим перед природой, ха, не то что его народ! Поднявшись, орк вразвалочку поплелся к клетке. Интерес к найденышу все больше захватывал власть над разумом гиганта. Но, еще не дойдя до клетки, орка ждал сюрприз - этой ночью был еще один гость. Следы, оставленные на успевшей схватиться легкими заморозками грязи, ясно свидетельствовали об этом. Присев на корточки, Скар провел пальцами по земле и шумно втянул воздух носом. Сомнений нет - тут был волк, вернее молодая волчица, лет трех-четырех, не больше. Зверь был столь аккуратен, что он, опытный следопыт и воин, ничего не заметил. Глядя, как следы путаются вокруг найденыша, Скар, уставился на погрызенные прутья: вмятины на металле говорили, что волчица пыталась освободить детёныша. Вот тебе и ответ на все вопросы! Атан - не просто человек, он приемыш стаи. Живет по волчьим законам и ведет себя как дикий зверь. Согнувшись книзу, орк задумчиво произнес: - Значит, ты не один... - атан злобно рыкнул и показал белые клыки. В нем не чувствовался страх или же отчаянье, звереныш стойко переносил лишение свободы, чем вызывал уважение. Несомненно, найденыш был голоден и хотел пить, уж точно в торговой слободке кормить его не собирались. Вернувшись в сторожку, орк порезал еще теплый хлеб и налил в миску воды. Он не знал, помнит ли атан как нужно пользоваться кружкой, да и вообще видел ли он её в своей жизни хоть раз. Просто внутреннее чутьё говорило орку, что слишком мало в этом существе от собратьев за большой водой, духи леса наполнили его своей первозданностью и благословили на жизнь среди зверей. Такое редко, но случалось. Еще в древности находились подобные детёныши, которым посчастливилось выжить и быть принятыми животными. Но они никогда не возвращались в прежнее состояние, всегда были дикими и умирали как животные... уходя подальше от жилища атанов. Также Скар помнил, что приёмыши леса перемещались на четвереньках, и если удавалось научить ходить на двух ногах, то все равно они по возможности припадали к земле. А этот детеныш легко передвигался обоими способами. Может, еще не все потеряно и его можно будет хоть немного приручить? "Что за шальные мысли!" - орк бросил несколько кусков хлеба в клетку и поставил на землю миску с водой. Скар категорически не разделял идею Кьяры, что если подарить Нуале живого атана, то принцесса выйдет из состояния "поздней осени" и начнет жить, а не существовать. Груз ответственности, который сестра короля сама на себя взвалила, станет меньше и она наконец-то озарит королевскую стольню улыбкой. Найденыш не годился для этого, да, он был атаном, но не подходил для этой роли, как ни крути, а детеныш дикарь. Скар смотрел на него и качал головой: даже если удастся привести его состояние, достойное глаз эльфа, этот существо не станет покорным и послушным. Не стоит ждать преданности принцессе и совершенно точно - привязанности к королевской крови. Орк вернулся обратно к сторожке и, поднявшись по ступенькам внутрь домика, развел в очаге огонь. Скоро, совсем скоро придет зима. Все об этом говорит: и посеревший лес, деревья которого уже впали в глубокий сон, и жухлая трава, пропитанная сыростью и пахнущая удивительно сладко. Орк вообще любил запахи мокрого, слегка подгнивающего травяного ковра, покрывающего землю, срубленной древесины, свежескошенной травы и успевшего просохнуть под лучами ласкового солнца сена. Уйдя от родового стойбища и поселившись здесь в полном одиночестве, Скар открыл для себя много нового: оказывается, помимо любви к душещипательным историям бродячих сказателей, гигант имел склонность к стихосложению. Рифма в простых строчках была корявой, но добродушный отшельник утешался тем, что для орка это огромный прогресс. Большинство его собратьев славились охотничьим мастерством да силой в руках, которые кроме палицы ничего другого не держали. И уж точно никто из его соплеменников не сочинил и двух строк к ряду. Он первый такой! Такой уникальный. Кьяра все еще отдыхала. Уснув несколько часов назад, эльфийка свернулась калачиком под меховым покрывалом и тихонечко сопела в пуховую подушку. Разметавшиеся по кровати косы красиво оттеняли лисий мех, под которым нежилась гостья. Скар давно хотел сделать ей подарок: три зимы ушло на то, чтобы это покрывало грело свою хозяйку. Он придирчиво выбирал животных, чтобы не повредить драгоценный мех; орк стрелял только в глаз или же в ушко лисе. А сколько времени и сил ушло на то, чтобы выдубить шкурки, подобрать их друг к другу и сшить! О, этого ушло много, но подарок того стоил. Украшений, драгоценных камней, парчи, шелка, мягкого льна и невесомого батиста у Ванимосы было вдоволь. Её окружала дворцовая роскошь, которую Скар видел лишь в детстве, да и то мельком. Чем удивить того, у кого есть все! Скар думал долго. Ни одна красивая брошь или же подвеска не сравнится с теми, что подарены королем. Ни один наряд не будет ровней тому, что сшили дворцовые портные, орк понимал всю тщетность своих порывов. Ему нечего предложить, как ни печально, но это так. И почти расставшись со своей идеей, Скар вспомнил, как, будучи совсем еще маленьким, он видел смеющуюся Ванимосу со связкой огненно-рыжих шкурок. Тогда девица перед всеми хвастала, что обязательно станет обладательницей заветной сотни, и что только у неё лисы будут греть постель, а не воровать кур и прятаться по норам. Годы прошли, а ложе свое эльфийка согревала сама. За исключением тех ночей, которыми король одаривал Кьяру, дубовая кровать оставалась пустой и холодной. И сейчас орк радовался тому, что сумел найти способ угодить подруге, которая с трудом, но все же вспомнила собственную опрометчивость родом из прошлого. Для самого дорогого сердцу подарка время еще не пришло, и Скар потихоньку терял надежду, что когда-нибудь эта драгоценность увенчает головку подруги. Пронеся через столетия эту ценность, орк с трепетом и с замиранием сердца доставал её из обитого серебром кедрового ларца и стирал пылинки мягкой ветошью. Вещь эта в семье Кьяры передавалось из поколения в поколение, и имена, которые носили величественное украшение символизирующее могущество и власть, были вырезаны на подбитом собольим мехом основании. Там должно было быть вписано и её имя, но судьба распорядилась иначе, да и Скару уготовила стать единственным в мире существом, который видит и хранит последние свидетельство существования южно-восточного королевства. Ариев, которые дали начало человеческим племенам, послужив им плацдармом к дальнейшему развитию. Говорят, что первый король восточных эльфов имел слабость к человеку, считая того побочной ветвью развития собственного народа. И вправду, внешне люди были похожи на них, вот только жизнь первых была коротка, что печалило правителя. Цветовое многообразие оттенков волос, от белого золота, так ценимого ювелирными мастерами за трудность получения, до темно-каштанового, почти черного, от небесно-голубого, серого с примесью весенней зелени, до карего, считающимся признаком огромной воли и упрямства, глаз. От молочно-белого, фарфорового цвета кожи до почти бронзового с слегка красным пигментом, люди внешностью копировали Ария. В государстве, основанном на духе свободы и уважения, не должно быль места жестокости и физическим страданиям от голода, которым так сильно мучился человек. Эльфы помогли людям стать более независимыми от резко сменяющихся погодных сезонов, обучили простым основам земледелия и растениеводства, показали, как одомашнивать скот и в дальнейшем производить его селекцию. Человечество платило за доброту бессмертным соседям красотой. Люди научились создавать поистине величественные произведения искусства, которые были равны лучшим мастерам королевского дома. Будь то мраморная статуя или же конная упряжь, атаны видели прекрасы окружающего мира и воплощали их в вещах, необходимых в быту. Они постоянно росли в духовном плане, благо было кому направлять в нужное русло. Постепенно человечество стало правомерным участником внутригосударственных отношений, они служили верой и правдой во имя процветания своей страны, отдавая для этого все силы. То было время мира и всеобщего благоденствия, которое Скар почти не помнил, лишь только обрывками воспоминаний подтверждая прошлое величие страны, в которой родился. Страны, которой в скором времени предстояло утонуть в водовороте войн, распасться на тысячи осколков, быть растерзанной пожарами и погромами... мало кто выжил, мало кто помнил. Собрав вязанку хвороста, чтобы было быстрее и легче разводить огонь в очаге, Скар с легкостью закинул ношу за спину и потянулся за топориком, который чуть было не оставил возле старого дерева. Давно пора было его спилить, да на доски и поленья пустить, но рука орка не поднималась на векового великана. Высокое, могучее, пережившее на своем веку не один пожар, дерево медленно умирало, и Скар уже не надеялся, что лесной старожил переживет эту зиму. Проведя тяжелой ладонью по шершавой коре ствола, орк с грустью смотрел, как иссохший мох осыпается на землю. Грядет время тишины и белого безмолвия. Прошлая зима выдалась на редкость суровой: снегопады постоянно чередовались с ледяными дождями, отчего множество деревьев в лесу ломались под тяжестью холодного хрусталя. Пришедшая на смену весна скрасила зеленой листвой зияющие белым раны ветвей и стволов, и вот сейчас надломленные страдальцы снова бросались в глаза. Какие на этот раз испытания приготовила хривэ (зима), будет ли радовать легкой поземкой да метелью и снегу подарит столько, что редкие путники да охотники станут увязать по пояс. Вспомнив, как ребятишки с соседского орочьего стойбища играли в снежки и веселились, скатываясь с ледяных горок, Скар вновь задумался о женитьбе. Дети - милость богов, благодать и умиление, несчастны и обездолены те пары, что так и не смогли породить потомство. Удел их скуп и печален на события, разве что раствориться друг в друге можно, жить общими заботами и интересами, но... в таких домах не пребывают духи радости и семейного счастья. Пройдя несколько лиг, орк присел на сваленную секвойю и скинул вязанку под ноги: "Женюсь не женюсь, а одному все равно скучно!" Но разве мог добродушный гигант в этот момент знать, что совсем скоро его размеренная жизнь на опушке леса изменится до неузнаваемости, что грядущие события затянут в водоворот происшествий и уж точно тогда будет не до сватовства... Но это будет в будущем, пусть в скором, но все же в будущем, а сейчас орк любовался видом уснувшего леса и предавался мечтам, грезил о смышленых карапузах, нежившихся в теплых кроватках, о семейном очаге. Хоть время и течет для перворожденных по-особенному, но оно никогда не замедляет своего темпа, а значит - положенное свершится в назначенный срок.