***
Они дошли до детской площадки в парке, и теперь Тим лазил в детском городке. Он уже успел подружиться с девочкой, чуть старше него и теперь играл с ней в полёвок. Девочка что-то периодически ему рассказывала, но они были далеко, и ни Спенсер, ни мисс Вертью их не слышали. - Он чудный ребёнок. – Вдруг тихо заметила Мэри, и Элмер, отпив почти остывший чай из стаканчика, прикрыл глаза. - Да, Карл беспокоился, что он плохо адаптируется после одного случая, но Тим на редкость светлый, не избалованный и добрый мальчик. Иногда я не понимаю, почему его предыдущая семья к нему плохо относилась. - Плохо? - Да, я нашёл Тима в этом парке, чуть больше двух месяцев назад. Был канун рождества, а мальчик лежал на снегу в тонкой куртке. У него была рана на голове. Так что я вызвал скорую, а затем провел операцию, а позже… позже я его усыновил. – Спенсер допил чай, и чуть улыбнулся, когда Тим скатился с горки и побежал от девочки, скатившейся за ним. - Поймаю-поймаю! – крикнула та. – Мяу-мяу…. - Вы очень хороший человек, мистер Спенсер. - Приятно слышать это от такой милой девушки, Мэри, я всё хотел у вас спросить, почему вы решили стать гувернанткой? - Я выросла в многодетной семье, и привыкла нянчиться с детьми, так что… я просто решила делать то, что у меня неплохо получалось. А вы, почему стали хирургом? - Мари, давайте перейдём на ты, если вас это конечно не затруднит. - Нет,- девушка немного смущено издала лёгкий смешок. – Нет, вовсе нет, так почему ты стал хирургом? - Мой дедушка глава лондонской больницы, отец был хирургом, я просто решил продолжать семейное дело. Так я чувствую связь с семьёй, и к тому же помогаю людям. Когда мои родители погибли, я понял, что это самое ужасное, что может случится с человеком. Потерять тех, кого ты любишь, никто не заслуживает такого. Мари улыбнулась, и посмотрела на подопечного. Тим сидел на краю песочницы, а девочка ходила вокруг, довольно громко приговаривая: «мышка, мышка вылезай, ты из норки вылезай». Тим в ответ мотал головой и смеялся, тут девочку позвала её мама, и Тим, пользуясь этим, перебежал к одному из столбиков детского городка.***
Мэри отложила книгу со сказками и легендами на тумбу, и, встав со стула, поправила одеяло. - Добрых снов, Тим. – Заметила мягким шёпотом она и, уходя, погасила свет, теперь мрак детской комнаты развевал лишь тусклый ночник, бросая на стены звёздочки из света. Мальчик в постели уже отправился гулять по царству Морфея, среди волшебных ярких образов детских снов, ещё более волшебных и реальных, чем мир, окружающий юных путников днём. Во снах можно быть кем угодно, можно научится, летать или дышать под водой, а можно отправится в будущее. Но мальчик, спящий в этой комнате, уже давно исчез с дороги, ведущей к богу снов, он сворачивал с дороги в древний, полуразрушенный храм. Храм, однако, с каждым днём выглядел всё менее разрушенным, и Тим, оказывающийся здесь каждой ночью, был уверен, что те колонны, что он видит, когда открывает глаза в этом месте, раньше лежали обломками под ногами, а не белели, исчезая во тьме потолка. Шажки его гулко отдавались в тишине этого места, он уже выучил дорогу к единственному обитателю этих стен, впрочем, стен здесь не было, только колонны, за которыми таилась непроглядная тьма. Тимери спустился по мраморным ступеням вниз и улыбнулся, заметив сидящую на камне в центре женщину. Та чуть откинувшись назад, будто подставляла лицо лучам солнца, только вот лучей здесь не было. Мальчик подошел к ней, и когда был совсем близко, богиня повернулась к нему. Как обычно, её облик зачаровывал, она опустила руку, подавая ему и взявшись за неё Тим, вскарабкался на камень, он уселся рядом с мамой. Так они сидели некоторое время в тишине, Тим наслаждался присутствием мамы, а Афродита, кажется, забыла о нём, и снова прикрыв глаза, наслаждалась теплом несуществующего солнца. - Здесь стало красивее… - Да, в мой храм снова приходят, и пусть их немного, но это восстанавливает всё вокруг. Ты нашёл место, где сделаешь алтарь для меня? - Да, друг папы, дядя Карл… обещал дом, я его «очаровал», я побоялся, что он расскажет всё папе, папа не верит, что ты есть… - Тим проговорил это как-то грустно и извиняющимся голосом. - Я знаю, - кажется, Афродиту не заботило, верит или нет в неё какой-то единственный смертный, она продолжала довольно смотреть вдаль. – Кстати, что это за женщина, что стала мелькать рядом с тобой и твоим папой? - Женщина? – Тим задумался на секунду, а затем понял, о ком мама говорит. – Это мисс Вертью, она гувернантка, она очень добрая… - А она красивее меня? – вдруг вновь повернувшись к Тимери, спросила Афродита, улыбка её исчезла, и что-то тёмное было в её глазах. - Нет, ты же мама, ты самая красивая! – уверено проговорил Тим, совсем не понимая, как мама могла это спрашивать. Афродита снова улыбнулась. - И как она? Она не обижает тебя? - Нет, – Тим замотал головой. – Она гуляет со мной, рассказывает много интересного, и читает мне книжки. Она сказала, что когда мне исполнится пять, то она начнёт учить меня читать, что бы в шесть, когда я пойду в школу, я был умнее всех остальных детей. - Хочешь, я расскажу тебе сказку? – голос у богини был немного странный, будто она сдерживала в себе какие-то чувства. - Да… - Тим закивал, и Афродита пересадила его к себе на колени. - Когда-то давно, когда стены этого храма были ещё целы, когда фрески на них поражали своей красотой, а всё вокруг украшали прекрасные цветы, жил на свете один скульптор, звали его Пигмалион, жил он уединённо, избегая любви словно огня, и как бы не искали его мои вестники, не находили. Но вот однажды, из мрамора и слоновой кости создал Пигмалион деву, столь прекрасную, что та полюбилась ему с первого взгляда. Без вестников и без моего вмешательства полюбил Пигмалион больше жизни, больше всего, что знал - деву что сам и сотворил. Столь она была ему мила, что он осыпал её дарами и был счастлив хотя бы лицезреть её. Но сердце его наполнялось горечью от того, что дева не могла ему ответить, что любовь его не находила отклика. И вот как-то тот, кто избегал меня так долго, сам пришел в мой храм, он принёс мне дорогой дар, и взмолился, чтобы я подарила ему жену столь же прекрасную, что и статуя, которую он полюбил. Я ответила ему согласием, ведь он пришел мне служить. Ибо полюбивший становится моим рабом. Когда он вернулся в свой дом и прикоснулся губами к столь любимой ему статуи, то она ожила, и не было предела его радости. Я всегда награждаю тех, кто приходит ко мне, с даром или без, но если кто отвергает мою любовь, принимая мои подарки отказывается служить в ответ, того ждёт кара, ждёт участь Нарцисса, – голос богини, сначала навевавший очарования древнего мифа, на последних словах приобрел зловещность, и что-то в этом голосе напугало Тимери. Он сидел на коленях матери, и та обнимала его, но от чего-то ему было тревожно. - Но тебе нечего бояться меня, мой Амори, ты мой сын, и любовью наполняется моё сердце, когда ты приходишь ко мне, и я знаю, что ты никогда не покинешь меня, я этому случиться не позволю. Ласково богиня погладила мальчика на её коленях по голове и поцеловала в висок. Тим обнял руку мамы, не понимая, что за тревожное чувство поселилось в нём, словно чёрная птица, пока запертая в клетке.***
Машина проехала по одной из улиц Южного Кенсингтона, и остановилась напротив дома в викторианском стиле. Этот маленький особняк принадлежал Карлу Де-Вусту, перешёл он мужчине по наследству от деда, который унаследовал его в свою очередь от отца, а тот выиграл особняк у пожилого офицера в карты. Психиатр бывал здесь редко, слишком далеко от работы, слишком пусто, слишком одиноко, слишком… Дом казался Карлу довеском, даже когда была жива его жена, они жили в квартире неподалёку от больницы. Дом же пустовал, до этого момента… Дверь машины открылась и на тротуар опустилась маленькая ножка, почти в этот же момент к приоткрытой двери машины подошёл Карл и открыл её, протянул руку, помогая мальчику, сидящему в салоне, вылезти. Захлопнув дверь, Де-Вуст поставил машину на сигнализацию и достал ключи от входной двери особняка. - Этот дом ты можешь переделать в храм. – Проговорил Карл, лицо его было одухотворённым, как у человека испытывающего эйфорию от осознания смысла жизни. Сегодня он забрал Амори с разрешения его отца и привёз сюда, чтобы показать ему дом, в котором Тим может встречаться с последователями. Мальчик подошёл к двери и дотронулся до чуть облупившейся краски, особняк без надлежащего ухода чуть обветшал. - Его надо привести в порядок, вы сможете, дядя Карл? – Тим повернулся к мужчине. Личико у мальчика было сосредоточенным, и он чуть хмурился, будто обдумывал что-то. - Да. - Хорошо. – Амори солнечно улыбнулся, и нажал на дверную ручку, открывая дверь…***
Спенсер прислонился к косяку и залюбовался картиной. В гостиной на диване расположились двое, Мария держала раскрытую книгу, а пролезший под её руку Тим внимательно водил по ней пальцем и разглядывал картинки. - Сочетание си и ш, читается как ч, что бы это запомнить, прочитай вот эти слова, – чуть улыбаясь, смотря за тем с каким любопытством Тим её слушал, и каким упорством старался читать всё правильно. - С-тул, ша-хма-ты, ре-бё-но-к, под-бо-ро-док, речь… Тим читал по слогам, немного коряво, но его усердие делало этот процесс очаровательным. Элмер чуть улыбнулся, сидящих на диване Тимми и Марию грело летнее солнце. Незаметно для самого Спенсера, мисс Вертью прижилась в их доме, и стала тем самым необходимым мостиком для молодого хирурга и его сына. Мария начала учить Амори чтению, чуть раньше, чем обещала, когда Спенсер признался, что не знает, когда у ребёнка день рождения. Спенсер знал, что мисс Вертью Тиму нравилась, он часто говорил, что она добрая и милая, и всегда приходит ему на помощь, если папы нет рядом. Ещё мисс Вертью нравилась Хеппи, и к тому же очень хорошо готовила. Она вносила в их дом некий уют, до этого, в несколько безликой квартире, Спенсер ощущал себя одиноко, и даже то, что он завел собаку, не убирало ощущение, будто он в гостях. Сейчас же это место он в полной мере мог назвать домом. Здесь его всегда ждал радостный сын, вкусный ужин, чистота и мягкий диван, тишина и отдых, газета, которую приносил Хеппи и женщина, которая незаметно для самого хирурга стала очень важной частью его мира. Женщина, в которую он влюбился.***
Тим сидел с книжкой в руках, это была простая сказка про трёх поросят, но он никак не мог прочесть ни слова уже несколько минут, глаза болели, а текст превращался в отдельные кирпичики из слов, которые сливались в единое целое. От того, что он пытался сосредоточиться, глаза начинали болеть только больше, а Тиму очень хотелось дочитать сказку и похвастаться папе вечером, что он, он САМ, прочитал целую сказку. Но ничего не выходило, и от этого хотелось плакать, к горлу подкатывал ком. Он пытался тереть глаза, но это не помогало, и наконец, на страницу с весёлыми поросятами упала первая соленая капля, а затем вторая. Мэри отвлеклась от готовки ужина и обернулась к всхлипнувшему ребенку. Заметив, что мальчик плачет, девушка выключила плиту и подошла к своему подопечному. - Что случилось? Я скоро доготовлю и мы сможем поиграть, или ты грустишь, что папа сегодня будет поздно? – девушка присев перед мальчиком, достала платок и вытерла солёные дорожки. - Не-т… я хот-ел проч-ита-ть сказ-ку – всхлипывая, проговорил Амори. - Сложное слово попалось? Хочешь, я прочту его? - Нет, не знаю, у меня слова как кирпичики… - Как кирпичики? - Да стенкой, и я их не вижу, и глаза болят… но я честно сказку хочу прочитать, – у мальчика опять выступили слёзы. - Ну, тише, Тим, отдохнёшь, и всё снова будет в порядке. Ты, наверное, просто очень много читал, полежи, пока прикрыв глазки, я укрою тебя пледом. А когда доготовлю, расскажу тебе что-нибудь. - А сказка? - Завтра дочитаешь, после прогулки в парк, твой папа купил тебе мольберт, но только тшшш, это сюрприз. Хорошо? - Да…***
- Ну что ж, не вижу повода для беспокойства, с глазами всё в порядке, мистер Спенсер, – офтальмолог выпрямился, выключая фонарик, которым до этого светил мальчику в глаза. Тим поморгал, но цветные пятна не исчезли, и он потёр глаза, надавливая на них до боли. От этого пятна поменяли цвет, но не уменьшились. - Вы уверены, Тим говорит, что ему часто становится больно, если он их перетруждает. - Здесь главное слово, мистер Спенсер, – переутомление, в его возрасте такое бывает, мальчику нужно попить пару витаминов, я выпишу вам рецепт, а так же есть побольше морковки, – с улыбкой закончил врач, пока юный пациент слезал с кресла. – Разумеется, если это продолжится, то я проведу более глубокий осмотр, но он несколько болезненный, так что, хотя Тимми смелый мальчик, думаю, пока это лишние. - Хорошо, – кивнул Спенсер, мальчик тем временем подбежал к вазочке с конфетами, и офтальмолог усмехнулся. - А вы на зрение жалуетесь.***
Мария вышла из детской, тихо прикрыв дверь и вздрогнула, увидев стоящего в коридоре работодателя. - Ох, мистер Спенсер, вы меня напугали, вы так тихо ходите, – чуть шутливо произнесла девушка, оборачиваясь к мужчине. Тот улыбнулся, мягко, была в его позе некоторая неуверенность. - Мари, я хотел спросить, не согласитесь ли вы завтра сходить со мной… в кино, например? - Я не… - О Тимми не беспокойтесь, сегодня ко мне заходил Карл, и сказал, что завтра хочет погулять с мальчиком, у них там какие-то свои тайны, наверное, Карл рассказал Тиму, что у меня скоро День Рожденье. - У вас скоро День Рожденье? – удивлённо переспросила мисс Вертью, её щёки залил румянец. - Да, через четыре дня. - Ой… - Ничего, вы ведь не знали. - Но я и не спрашивала… - Может быть, вы сходите со мной в кино? – снова задал волнующий его вопрос Элмер, за спиной он по-детски скрестил пальцы наудачу. - Я… я не знаю… - Я знаю, что Тимми ваш главный ухажёр, но выделите и мне денёк, пожалуйста, и я уверен, что ко мне он ревновать не будет, – с шутливо-серьёзным видом, который создавал ощущение тайны, проговорил Спенсер. Сейчас ночью, в полуосвещённом коридоре они походили на каких-то шпионов, или на двух детей, готовящих заговор, как украсть у матери печенье. - Хорошо, – сдалась мисс Вертью, чуть улыбнувшись. - Есть… - вырвалось у Спенсера, а затем, покраснев, вспомнив, что он уже взрослый мужчина, Спенсер поправил галстук. – То есть спокойной ночи, Мария. Проговорив, Спенсер скрылся в своей спальне, не выдержав, Мария издала смешок, и улыбнулась мягкой мечтательной улыбкой, направилась чуть прибрать в гостиной, погасить в доме свет и выбрать книгу на ночь.***
Она искренне рассмеялась, когда Элмер взял ей детский попкорн, добавив к нему игрушку, и заговорщицки обернувшись к ней, заметил. - Притворитесь 12-летней девочкой, а то, боюсь, мне не отдадут игрушку. - Надеюсь, вы берете её для Тимми? - Разумеется… - Хорошо. Отходя от кассы, Элмер и Мэри весело рассмеялись, они оба не могли обычно дурачиться, не подобает хирургу вести себя как ребёнок, не подобает гувернантке плести косички и играть с куклами. Не подобает взрослым быть детьми, но иногда ведь так хочется. У кассы они взяли два билета на романтическую комедию, и присели за столик неподалёку от двери в зал, в котором будет идти фильм. Попкорн они съели задолго до начала. - Мэри, а о чём вы мечтали, когда были 12-летней девочкой? - Я не оригинальна, о великой любви, мы как раз в школе ставили Ромео и Джульетту, и мне выпала роль играть Джульетту. Я очень часто мечтала, что всё взаправду, даже с тем, что Ромео играл Френки, он был очень пухленьким, но довольно миленьким… - Оказывается, вы актриса? Да я встречаюсь со звездой. Мари рассмеялась и склонила голову чтобы скрыть румянец. - Перестань, ты меня смущаешь! - Но тебе очень идёт румянец! - Правда? - Да, ты очень красивая, Мэри, и я удивлен тем, что ты это не знаешь. - Я вам и правда нравлюсь? - Да, и я очень рад что ты согласилась пойти со мной на свидание, хотя я и являюсь в каком-то смысле твоим работодателем, но знаешь, ты уже часть нашей семьи, и если честно, я так привык, что ты рядом… ты создаёшь уют, и меня прямо тянет домой. - Мне нравится ваш дом и Тим, возможно, когда-нибудь и у меня будет такой сын… - Я уверен, что будет. – с улыбкой заметил Тед, - может, купим ещё попкорна, я лелею фантазию о том, что соберу все машинки из их коллекции. Мэри мягко рассмеялась. - Ну, ещё один, пожалуй, я съесть смогу, а ещё можно будет послезавтра сходить сюда вместе с Тимом. - Это отличная идея, мы мало времени проводим втроём.***
Мэри, смеясь, смотрела на «осенний лист», получившийся у Элмера, Тим же, не обращая внимания на дурачества папы, с улыбкой разрисовывал кленовый лист, который вырезал из красной бумаги. - Знаешь, Мэри, мне кажется, что, чтобы украсить в преддверии осени дом, я не должен вам помогать, иначе переведу всю бумагу! – положив клятвенно на грудь руку, заметил Элмер. - Не отлынивайте, мистер Спенсер! – заметила строго, через смех Мэри. - Ах, нашел на свою голову гувернантку, что путает меня с ребёнком. - О нет, мистер Спенсер, не путаю, вы ещё тот ребенок. - Неужели? - Да! Хотите, докажу? - Докажите! - Тим, в атаку! Мальчик тут же отложил карандаш и ухватил отца за руку, а Мэри принялась вместе с мальчиком щекотать мужчину, сквозь смех и слёзы Элмер через пять минут признал своё поражение. Почти тут же звякнул таймер, девушка поднялась с пола, поспешив на кухню. - Я чуть не забыла про пирог! - А с чем пирог? – тут же деловито поинтересовался Тед. – Хотя какая разница, я уверен он всё равно безмерно вкусный, я, кстати, говорил тебе что скоро растолстею. - С яблоками, Тимми, кстати, сам его украшал, и не говорите глупостей… Тим довольно сидел у отца на груди и уже вырезал следующий листик. Когда Мэри скрылась в кухне, Элмер осторожно сел посадив сына к себе на ноги. - Тим, я хотел кое-что у тебя спросить… - Что? - Мисс Вертью тебе ведь нравиться? - Очень, - серьёзно кивнул мальчик. - А если она станет твоей мамой ты не будешь против? - Мамой? – Тим нахмурился. – Но у меня есть мама! - Да, я знаю Тим, но тебе ведь хочется настоящую маму? - Она настоящая, и она меня любит! - Но ведь Мари тебе нравиться? - Да, но мама мне тоже нравится… зачем мне вторя мама, разве Мэри не может быть дальше моей воспитательницей… - Может, разумеется может, но… - Мальчики, идите быстрее, а то пирог остынет! – послышался с кухни голос мисс Вертью. - Кто первый, тому самый большой кусок! Тим резко встал и побежал на кухню, оставляя разговор не законченным.***
Богиня отвернулась от зеркала, и чуть рыкнула, глаз её светились злостью, в ней играла ревность, бич любви. Афродита сорвала с рук украшающие её браслеты, кинув их на пол, а рядом стоящая колона треснула. - Ненавижу, ненавижу, ненавижу… смертная девчонка, грязнушка! На моё место? Затмить меня, ненавижу, ненавижу, ненавижу!!! Богиня яростно прошла до центра храма, и остановилась около алтаря. - Не читают мифов дети, не считают нужным уважать тех богов, что были раньше, зря, зря, зря… - чуть ли не шипела богиня, её прекрасные золотые волосы почернели, а голубые глаза, теперь были словно угли, они светились красным в полумраке храма. Миниатюрные ступни, обезобразились, превратившись в птичьи лапы. - Мой гнев пусть насытится обманом, мой гнев пусть насытится обратной стороной любви, мой гнев пусть обернётся горем. Громко, отскакивая от невидимых стен и порождая эхо, звучали слова обиженной богини, обиженной сущности, воплощающей любовь, самое коварное из всех чувств.***
Тим рисовал, сидя на скамейке в парке, когда глаза снова заболели, и всё стало мутным, словно он смотрел через слой воды, и всё темнее и темнее… А потом совсем темнота. Тим испугано поднялся, и задел что-то с грохотом это упало на пол. -А… - Тим, что случилось? – тут же услышал он голос где-то сбоку… - Глаза болят и темно! – напугано, почти панически произнёс мальчик. -Тише, посмотри на меня… Мэри вгляделась в расфокусированные глаза. - Давай я позвоню папе, и мы поедем к нему? - Хорошо…***
Он смотрел на свет фонарика. - Так, а теперь посмотри влево… хм… мистер Спенсер, мне нужно провести одну процедуру, она болезненна. Тим сморгнул, после того как он поспал, он смог снова всё видеть, но страх, который он испытал, остался с ним. - Что за процедура? - Анализ жидкости хрусталика глаза. И так же осмотр дна глазницы. - А без этого? - А без этого я ничего сказать не смогу, так же я советую сделать томографию, это может быть побочный эффект сотрясения. - Хорошо. – Элмер нахмуренно посмотрел на стену, Тим сидел тихо в кресле, он всегда был тихим, когда Элмер водил его к врачам. Когда они вышли из кабинета, Тим неуверенно взял его руку, и Элмер тут же сжал её. - Прости, папочка… - тихо пробормотал Тим. - Всё хорошо, Тим, доктор проведёт пару процедур, найдёт, что сломалось и починит, и больше глаза болеть не будут… - Правда? - Да… -Тихо пообещал Элмер, внутрь надеясь, что говорит правду.