Шаги смерти

Он постоянно хмурит свои тонкие бровки и морщится, дергает своим курносым носиком вверх и закусывает губу. Совсем еще подросток. Юный, непорочный, незапятнанный никем в этом жестоком мире. Он такой милый, что я не могу удержаться, улыбаюсь. А как он теребит краешек своего шерстяного свитера и смотрит в сторону, слегка краснея. Именно такой типаж мне и по вкусу. - Вы точно уверены, что купите все цветы? - он смотрит на меня с недоверием и с неприкрытым интересом. Еще бы, нигде еще не увидишь того, чтобы все цветы скупали за один раз. - Да. Точно. - уверяю я его в своих намерениях. - А сколько они стоят? После того, как он мне ответил, я заулыбался и сказал, что добавлю сверху еще сотку, если он мне расскажет о каждом цветке. Мальчик, конечно же, согласился, вышел из-за стойки и повел меня по магазину, стал тыкать руками в разные стороны, подносить цветы и рассказывать о них. А с какой нежностью он проводил по зеленым листьям и аккуратно клонился в сторону, ставя цветок на свое место, чтобы не погнулись листики и не задевались хрупкие лепестки. С какой нежностью и трепетом он рассказывал мне о розах и других цветах, чье название мне было не интересно. А как он улыбался и размахивал руками говоря, что эти прекрасные цветы завезли к ним сегодня утром, и что здесь много пчел для опыления. Чудо просто, такая невинная доброта и интерес. - Так вы хотели... Эм... Как вы донесете все эти цветы? Вы на машине? - он говорит медленно, подбирая слова. Из-за этого кажется, что он какой-то тормознутый, но это не так. Он очень тихо разговаривает, а все потому, что у него очень мелодичный и спокойный голос, которого он, кажется, немного стесняется. Такой слушал бы век, да все не наслушался бы. - Не стоит, - качаю головой и провожу как бы невзначай рукой по его плечу. - это все тебе, солнышко. - В смысле?! - его глаза расширились от удивления. Он стоял на месте и долго щипал себя за руку, проверяя, послышалось ему или нет. Ну какая же он прелесть все-таки. - Разве я не могу подарить цветы прекрасному юноше? Он от чего-то скукожился и отвернулся, но я все равно видел его уши. Они покраснели. Как же это мило. Мне нравится то, что он постоянно смущается. Это делает его таким хорошеньким и более юным. Совсем мальчишкой, хотя таковым он не является. Наверняка он подменяет свою маму или сестру, знакомую, пока та вышла по делам. Какая же удача мне перепала, что я нашел это солнышко в этом прогнившем мирке. - Но ведь... - начал он нерешительно, все больше робея, но я его прервал: - Не волнуйся. Все в порядке. Хм... Если ты не хочешь принять мои цветы, то примешь ли ты мое предложение пойти прогуляться в парк? - Парк? - переспросил он. - Да. Там очень хорошая погода сегодня. Это ведь будет по-честному? И вот мы уже идем по парку. Под ногами шуршит опавшая листва. Некоторые деревья умудряются держать свои одежды золотой поры, переливаясь красными, оранжевыми и желтыми цветами уходящей поры года. Мой мальчик шел впереди, улыбаясь и весело что-то рассказывая, совсем забывшиись. В руке он держит листья. Они красивые, такие же, как он. И такие же недолговечные. Стоит пойти дождям и подвыть ветру, образоваться слякоти, как они сгниют, и от них ничего не останется. Но мальчик останется. Останутся мысли о нем. И я буду бережно хранить этот лучик света у себя в памяти. - А тебе не холодно? - Нет. - парень остановился и посмотрел мне прямо в глаза. Меня как будто током шандарахнуло, прямо в сердце. - А вам холодно? - Да. И я хочу, чтобы ты согрел меня. Парень постоял и посмотрел себе под ноги. Закусил губу. Все-таки решился и подошел, быстро овил меня своими руками, дал в руки один листок и улыбнулся. Солнышко. Настоящее солнышко. Какой же он все-таки... Достает мне еле до бедра, волосы треплет нежно ветер. Не могу больше, в трусах слишком топорщится; раньше еще как-то терпел, а вот теперь... И как он не замечает моего стояка, ведь не глупый же? Не могу, сил моих больше нет. - Хэй, а может, пойдем ко мне? Я тебя чаем вкусным напою... - Мама говорила не вестись на поводу незнакомцев. - ах ты маленький негодник, соглашайся, лучше ж будет. - Ну разве я незнакомец? Разве я какой-то плохой дядя? - Нет... Но... - мальчик растерянно забегал глазками в разные стороны, ища помощи, но прохожих не было видно. - Я друг твоей мамы с работы. Она не будет волноваться, если ты посидишь у меня, она знает меня. Совсем чуть-чуть. - Но ведь... - Что но? Ты боишься, что ли? Я еще не такой старый, тебе не будет скучно со мной. - я оттолкнул мальчика от себя, развернулся, делая вид, что ухожу, а все смотрю на него косо, выжидаю. Мальчик постоял, посмотрел мне в спину, потом дернулся и воскликнул: - Подождите! Я пойду... Есть. Рыбка словила наживку. Остается только аккуратно вытянуть из воды, и все. Я взял мальчика за руку. Тот обернулся назад и посмотрел, нет ли кого. Потом улыбнулся и мы вместе зашагали в сторону моего "дома". Я смотрел на эти светлые кудри и во мне просыпалось желание. Это было невыносимо, стояк приносил просто адскую боль. А еще сказывался недотрах, нужно срочно снять напряжение, и этот чудесный мальчик мне поможет в этом. - Куртку повесь тут. Иди вперед, там зал, сядь на диван, а пока я приготовлю чай... Я постоял в коридоре, смотря на то, как мальчик снимает свою курточку и вешает ее на крючок. Затем, вздохнув, я пошел не на кухню, а в ванную комнату. Достал смазку. Презервативов не было. Я не любил, когда в них. Ощущения совсем не те, они теряются. Нравится мне в живую. Правда, так подцепить можно что-нибудь, но все же... Да и так перебьемся, без презиков, что я, не первый раз же без них. Да и кончать я в него не собираюсь. Потом все-таки я пошел на кухню, заваривать чай, так как без него было бы подозрительно, да и чай я тоже любил, почему бы и мне его не испить. Когда чайник засвистел, я снял его с плиты и налил горячую воду в кружки, размешал чайной ложечкой. Пока вода кипела, я успел сделать бутерброды. Теперь я поставил все это на поднос и понес в гостиную. Шел тихо, чтобы не спугнуть мальчика и проверить, чем же он сейчас занят. Приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Тот стоял на носочках и рассматривал фото в рамках. Делал бы он это долго, вот только я кашлянул, на что он оторвался и дернулся в сторону, опустил голову и произнес: - Простите. Не хотел, просто... Это ваша мама? Боже. Вот и как же можно не любить это? Ведь он даже извиняется по пустякам?! - Да, ничего, садись. Кушать будем. Мальчик сел и стал уплетать бутерброды за обе щеки, как хомяк. Я их не пробовал, ну его. Не хочу, чтобы действие порошка подействовало и на меня. Потом мальчик пил чай, и я вместе с ним. Он осушил кружку первым, и сказал, что это очень вкусно. Я же пил чай медленно, смотря на него искоса. Скоро порошок должен сработать, и тогда... Мы говорили, а затем мальчик заметно напрягся и его дыхание участилось. Он стал перениматься с места на места и все смотреть по сторонам, как будто выискивая что-то. Я понял, что пора. Медленно придвинулся ближе и положил руку ему на колено. Мальчик дернулся, спрыгнул с дивана и сбившись, сказал: - Мне... Мне не хорошо что-то. Я.. Домой... Он развернулся и уже сделал шаг в сторону, но мои руки были быстрее, и теперь он лежит на диване подо мной. У него расширенны зрачки и дыхание сорвалось к чертям. Грудная клетка стала вздыматься к верху от страха, а сердце выплясывать джигу. - Пустите, мне... Не хорошо... - Глупости. Все так, как надо... Мальчик не понимал пока, какие я на него планы имею. Может, именно поэтому сейчас и не вырывался и лежал подо мной спокойно. Я задрал его рубашку и стал водить руками по груди, ощупывая. Такой худенький. Поцелуй в пупок, чуть выше, заставил его вздрогнуть. Я прошелся руками по выступающим ребрам. Не остались без внимания и соски. Они у него были маленькие и розовенькие, как две маленькие горошины, сладкие бусинки росы, в которые тут же впился своими губами. Мальчик выгнулся и захрипел, пробормотал что-то вроде хрипло: - Пустите.. Это... Странно... Но я не слушал его не разборчивый голос. Стал играться с его ореолами сосков, вылизывая и слегка покусывая, оттягивая нежную кожу. Лизал чуть ниже, переходя на грудь, где кожа очень теплая и слегка влажная. Его соски опухли и быстро затвердели. Я облизнул губы и стал стягивать с него брюки. Тот стал брыкаться и даже рукой замахнулся, намереваясь меня ударить. Маленькая тварь. Я с силой сжал твои кисти рук одной своей у тебя над головой так, что что-то хрустнуло. Ты вскрикнул и из голубых глаз полились первые слезы. Горькие. Слизнул их языком и удовлетворено улыбнулся. Больше не вырываешься, отвлекся на боль. Я тем временем до конца стащил брюки и вместе с ними трусы. Член у моего мальчика маленький, сантиметров девять, не больше. Волосы в паху пока не выросли. - Малыш, ты не против если... Ха, ну и зачем я спрашиваю? Конечно же не против. Скинул брюки на пол, а трусики оставил, пригодятся еще. Вобрал писюн парня себе в рот. Тот выгнулся и снова захныкал, попытался уйти от проникновения, но у него ничего не получилось, только вскрикнул громче, так как руки задел. Стал двигать головой, вбирая полностью, посасывать и мять рукой яички. Боже, какой же это кайф: делать минет мальчику и смотреть на смятение на его лице. Он не знает, куда деться, правильно ли это, и вообще, что происходит. Идеальное маленькое существо. Что-то он слишком притих, стоит добавить остроты в происходящие действия. Сжал кисти его рук еще сильнее, за что получил громкий вскрик и снова дорожкой слез омочились глаза, стекая по вискам, слезы попали в уши, из-за чего он зажмурился. Ах эти глаза, переполненных страхом и непониманием. Ритмично двигая головой, я все смотрел на мальчика. Сейчас он был не просто моим солнышком, а солнышком, которое скоро сгорит до тла, покинув меня. Перевернул его на спину. Засунул в рот скомканные трусики, чтобы не орал. Парень дернулся и попытался приподняться, но я ударил его в спину, так что он упал обратно на диван. Отвинтил крышку у баночки со смазкой и нанес немного на свой член и анус парня так, чтобы ему было больно, но я смог нормально войти. Руки дрожали, а сам я весь исходил от вожделения. Хватит прелюдий и нежностей, я хочу животного секса. Не давая мальчику хоть капли привыкнуть, я потерся членом о его ягодицы, а затем толкнулся вперед, что вышло не с первого раза. Мальчик точно завопил, но его вопли утонули в ткани трусов. Даа-а, вот это я понимаю - кайф. Мальчики в сто раз лучше девочек. Они не предназначены для такого, это для них неестественно. Они такие узкие и такие горячие, не то что девочки, утягивают со всех сторон. Это для них в плане нормы, они по-любому будут делать это, истекая соками любви. О, вам не знать, какие же ощущения я испытываю от этого. Мальчики затягивают, это труднее, конечно, но труд окупится. - Да, вот так, да... Я толкнулся еще раз. Мальчик подо мной изогнулся и залился слезами по новой, а я все вбивался в его худое тело, хотя из-за неподготовленности мышц мне было слегка больно входить. Он трясет головой, как собака, и жалобно стонет от боли. Руки сами по себе шастали по его спине, царапали кожу до крови, ощупывали острые лопатки. Резко переворачиваю его на бок и снова вгоняю свой член поглубже в кровоточащий анус. Руки дергаются, и он старается что-то сделать, но я перехватываю их и целую. Он всхлипывает, но не плачет. Его взгляд безумный, совершенно отсутствующий, он даже не прячет его. Чувствую, что скоро кончу, поэтому двигаюсь еще быстрее, вытаскиваю член и надрачиваю его, смотря на своего мальчика. Чувствую приятные волны, прошивающие все тело, и, наконец, я кончаю ему на лицо. Он даже зажмуриться не успел и отвернуться, так что сперма попала прямо на лицо. И снова переворачиваю его и вхожу легко, хотя член уже стал опадать. Сильно, глубоко, руками тереблю соски и закусываю кожу там, где начинается полоска волос, у кромки шеи. Тонкие хрупкие позвонки. Теперь он сидит на мне, и я двигаюсь в нем глубоко, сжимаю руками бока и насаживаю его все сильнее и сильнее. Его кровь и на мне, но ее не так уж и много, как показалось раньше. Мальчик уже не всхлипывает и не хрипит. Голова откинута, и я целую его взасос, отставляя свои метки. Смотрю на него и на губах расплывается довольная улыбка. Вытаскиваю трусики изо рта и целую его, но он не отвечает мне. Чувствую вкус собственной спермы. Это странно, и будоражит еще сильнее. Не выдержав, изливаюсь внутрь него. Тело не шевелится и не трепыхается в моих руках, глаза закатились. Он все такой же теплый, зато покорный. Потерял сознание. Он как те самые листья. Сгниет и от него ничего не останется. Только светлые волосы и полуприкрытые голубые глаза. Светлая кожа. Солнышко, не иначе. Входить очень легко, мышцы мягкие и приятно охватывают, я кончаю в который раз. Полная свобода действий, но с мальчиком теперь не так интересно. Я приподнимаю и обнимаю его, целую бледные губы и вдыхаю запах волос. Запах осени и цветов, запах роз. Я ведь говорил ему, что все эти цветы ему. Только ему. Не поверил мне. Следует отвезти его далеко за город и выбросить в лесу, связав, а пока я фотографирую его спящее измученное лицо. Там он либо умрет от голода, либо съедят волки. Большего не дано.