★★★
Бывало, что ваша жизнь кардинально меняется буквально за несколько дней? Какое-либо событие, которое может показаться незначительным на первый взгляд (очаровательный незнакомец пролил на вас свой кофе, или глаза баристы, задержавшиеся на вашем лице чуть дольше положенного) переворачивает вашу жизнь с ног на голову. Встреча, которая повлияла на удачное развитие событий в моей жизни, была совершенно случайной, да, и случилась она даже не со мной. Как обычно это бывало в последние пару месяцев, мы с Эллиотом договорились встретиться в пабе «Sherlock Holmes», располагающийся в здании небольшой галереи на Риверсайд-драйв, и пропустить по стакану «Мориарти» - крепкого британского эля – разговаривая о «высоком». Обычно «высокие» темы кончались уже к десятому глотку, и мы начинали перемывать косточки нашим общим знакомым, громко смеяться и, не особо церемонясь, просить бармена повторить заказ. Британский эль творит с людьми страшные вещи. Пятничным вечером, как раз в тот момент, когда я уже выходил из дома, прихватив свой кожаный портфель - чтобы незнакомые люди, увидев меня, думали, что я иду с работы, а не лежу дома целый день, размышляя о том, куда бы поехать эти летом, о том, не подыскать ли себе новую работу (вот здесь я зашел в тупик и отложил этот вопрос), не найти ли мне парня (этот вопрос я отложил еще дальше), а может, лучше, вернуть старого (тут мне стало тяжело дышать, и я решил не думать об этом совсем) – мне позвонила Сантана. Ей как всегда нужна была помощь. «Срочная и без объяснений». Я сообщил Эллиоту, что задержусь, а сам побежал к Сантане Лопез, чтобы узнать, что же произошло. И, на всякий случай, я все же прихватил тампоны. Эллиот, тем временем, ждал меня в пабе, сидя за небольшим столом в углу зала. Манхэттен всегда казался мне крошечным островом, ведь неважно куда ты направляешься, ты обязательно встретишь там своих знакомых. И либо это была еще одна из тех магических черт Нью-Йорка, которую никто не мог объяснить (как и маникюр, который можно сделать в нескольких здешних аптеках, и факт, что почти каждый ньюйоркер обязан иметь либо кошку, либо собаку, чтобы выглядеть модно и не прослыть ненавистником животных или, что еще хуже, патологическим одиночкой). Здесь бытует фраза: «Это же Нью-Йорк». Человек, который выглядит как хипстер, но вовсе им не является (лишь из-за отсутствия смартфона, стаканчика кофе из Старбакса и места жительства, конечно), спит на капоте вашей машины? Мамаша с собакой и ребенком на поводках? Китайско-испанские продукты? Дарт Вейдер, разгуливающий по Таймс Сквер? «Это же Нью-Йорк». «Это же Нью-Йорк», «я не знал, что нужно оставлять чаевые», «чертово такси!», «коробочку китайской еды и банку колы, пожалуйста», «мне нужны лишь презервативы», «а кем ты работаешь, если не секрет?» - вот вам и все фразы, которые должен знать иностранец, выразивший желание приехать в этот город. Говорят, в Нью-Йорке живут лишь закоренелые холостяки, психи и извращенцы, что гнездятся в небоскребах подобно птицам. Иногда я смотрю на себя в зеркало, и мне кажется, что так оно и есть. Итак, Эллиот увидел Блейна, который распахнул дубовые двери и поспешно вошел внутрь, снимая с себя пиджак. Он поправил воротник рубашки и сел за барную стойку, заказав стакан холодного пива. Блейн должен был вернуться в Америку двадцать пятого числа, но что за неведомая сила заставила его приехать сюда раньше? Эллиот сделал то, за что потом получил от меня два удара в грудь (не особо сильных, но ощутимых, по его словам. Вообще, весь рассказ основывается лишь на том, что рассказал мне Эллиот). Как только стул рядом с Блейном освободился, он подсел к «мужчине моей мечты» и представился как «новый парень Курта Хаммела. Помнишь такого?». - Взгляд Блейна сказал мне обо всем, - Эллиот вздохнул так, будто это у него были долгосрочные отношения с неудачным концом. – Он был способен убить меня одним лишь взглядом. Блейн долго смотрел на меня, сжав руки в кулаки, а затем, сделав еще один глоток пива, сказал: «Если он вдруг посмеет полюбить тебя так, как полюбил меня, только посмей не ответить ему взаимностью. Ты обязан сделать его счастливым, понял?». Я думал, что это все, но ты знаешь, как пиво в этом пабе действует на людей. Поэтому я не стал его останавливать. «Курт не любит пафосных ресторанов, поэтому самый идеальный вариант – заказать на дом китайскую лапшу с овощами. Обязательно с овощами. Его любимую лапшу продают лишь в малюсеньком кафе на окраине Бруклина, но они не работают на вынос. Я напишу тебе адрес, а ты каждую среду будешь ездить туда и привозить к нему домой две порции. После того, как ты увидишь его счастливое лицо, на вопрос «откуда ты знаешь?», ответишь «секрет». У него аллергия на мед и орехи, он не любит проводить холодные осенние вечера в одиночестве. Ты не представляешь, сколько встреч мне пришлось отменить, чтобы освободиться пораньше». На этих словах он засмеялся, и стал выглядеть… счастливее, что ли. Но затем снова продолжил говорить. "Если вдруг увидишь, что он грустит, поставь пластинку Билли Холидей и обними его, только очень крепко. Когда во время просмотра «Привидения» он начнет чересчур быстро моргать – обычно это заключительная сцена – возьми его за руку и не отпускай до конца фильма. Когда он положит голову тебе на плечо и тяжело вздохнет, прижми его к себе", - речи Эллиота, казалось, не было конца. – Я старался запомнить все, что говорил Блейн, чтобы потом рассказать тебе. Знаешь, Курт, он выглядел по-настоящему плохо. Круги под глазами и взгляд… Когда он говорил о тебе, его глаза были яркими, а когда он кидал на меня взгляд, они тут же тускнели. Он постоянно хватался за голову и запускал пальцы в волосы, зажимая их в кулаке. Или впиваясь ногтями в ладонь. Словно пытаясь причинить себе боль. Я вскочил со своего стула и побежал к выходу из кафе, в котором мы с Эллиотом ужинали, не дослушав его речь. Я уверен, что он все понял. Мне нужно было немедленно увидеть Блейна и убедиться, что все это было правдой. То, что он так хорошо знал меня – знал мои предпочтения, мои вкусы, мои взгляды – заставляло ком в груди болезненно сжиматься, а виски пульсировать. Мы все совершаем ошибки, а ошибки нужно прощать. Особенно любимым людям. Неважно, что произошло во Франции. Сейчас он находится в Америке, за тысячи миль от своего прошлого. Консьерж – довольно молодой испанец в униформе лилового цвета - увидев меня, улыбнулся и сказал, что мсье Блейн у себя. У него была такая очаровательная привычка – вместо «мистера» или «миссис» использовать такие обращения, как «мадам» и «мсье». Я кивнул, не имея времени на прочие любезности, и побежал к лифту, с рвением сумасшедшего нажимая на кнопку на железной панели. Двери лифта все не открывались и я, перешагивая сразу через две ступеньки, поднялся на двенадцатый этаж, преодолевая пролет за пролетом. Я знал, что Блейн дома, поэтому без зазрения совести начал барабанить по двери двумя руками. Сердце в груди бешено билось, а дыхание все еще не выровнялось после пробежки по лестнице. Наконец, Блейн открыл дверь. - Это правда? - я спросил, все еще стоя на лестничной площадке. Блейн и правда выглядел неважно: он чуть похудел и осунулся, его карие глаза заметно потускнели с нашей предыдущей встречи, а пижамные штаны держались лишь на честном слове. Я очень надеялся, что в этом не было моей вины, но подсознательно знал, что это было так. - Ты не зайдешь? – он даже не улыбнулся, увидев меня. - Сначала ответь мне. - Что именно ты хочешь знать? - Правда ли то, что ты рассказал Эллиоту? - Кому? - Парню, с которым ты разговаривал в пабе. - Значит, твой дружок все же рассказал обо мне, - он облокотился на дверной косяк, стиснув челюсти. За время нашего разговора, он даже не поднял на меня глаз. – Каждое слово, - он с шумом выпустил воздух из легких. – Это что-то меняет? Ты все равно сейчас с ним, - на его шее вздулись вены. Блейн произнес это слово с таким презрением, что при следующей их встрече, Эллиоту наверняка не поздоровится. - Это меняет абсолютно все, - я преодолел несколько шагов, разделявших нас, и прижался к его груди. Блейн обхватил мое лицо руками и, не сказав ничего, впился в губы резким поцелуем. Затем он поднял меня на руки и широкими шагами отнес в спальню, аккуратно положив на середину его огромной кровати. Он медленно снимал с меня всю одежду, покрывая обнаженные участки кожи сухими поцелуями. Прикоснувшись к пряжке ремня, Блейн вдруг остановился и посмотрел мне в глаза. Затем он зажмурился и лег на спину, отодвинувшись от меня. Я поднялся на локтях, чтобы посмотреть, что случилось. - Зачем мы это делаем? – он произнес с нескрываемой болью в голосе. - Мы делаем, потому что мы хотим этого. - Я не хочу заниматься с тобой сексом, - голос Блейна был хриплым и холодным. – Я хочу заниматься с тобой любовью. Я хочу любить тебя. Я хочу засыпать и просыпаться вместе с тобой, ходить за покупками, проводить целые дни в постели, кидаться друг в друга мукой и печь шарлотку. Хочу, чтобы все было как прежде. Даже лучше. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не перебивать его. - Изменится ли что-то, если мы сейчас займемся сексом, Курт? А затем ты поймешь, что больше не веришь мне, и скажешь, что все это было ошибкой. Что тебе не нужно было возвращаться. Что ты не можешь… - Доверие – это выбор, - мне все же пришлось прервать его речь. – И я выбираю доверять тебе. Несмотря ни на что. Я выбираю любить тебя даже сильнее, чем прежде. Хотя сильнее любить невозможно. Блейн посмотрел на меня с неверием в глазах. А затем резко подскочил ко мне и сгреб в объятия. Он зарылся носом в мои волосы, прерывисто дыша. - Скажи это еще раз. - Что сказать? - Что ты мой, - Блейн был серьезен, как никогда прежде. - Я твой с того момента, как мы впервые встретились. Да, Нью-Йорк - город психов и извращенцев. Люди здесь любят крохотных собачек и ошейники со стразами. Нью-Йорк – город пробок, слишком жаркого лета, еды на вынос и огромных мечтаний, что почти невозможно осуществить. Город фаст-фуда, бесчисленных кофеен и баров, желтых такси без лицензии, уличных танцев, ослепляющих огней и уличных фонарей. Город, в котором найти свою любовь чрезвычайно сложно, но если вам вдруг посчастливилось стать ее обладателем – она вас так просто не отпустит. Чувства здесь захватывают и кружат в воздухе до тех пор, пока вы не потеряете сознание от переизбытка кислорода или же, наоборот, от его нехватки. Здесь все сложится, как повезет. Это похоже на лихорадку. У вас жар, кружится голова, а мысли заняты лишь одним человеком. Доктор скажет, что вы больны, но я скажу вам, что это всего лишь клинический случай нью-йоркской любовной лихорадки. Это не лечится, а состояние больного никак не облегчить. Вот и приходится жить с этим.★★★
Блейн приготовил крылышки в томатном соусе, и мы ужинали на моем балкончике, наслаждаясь вечерней прохладой, золотым закатом, местами скрытым облаками и верхушками небоскребов, и ароматом любви, что витал в воздухе.