Cosmopolitan

Почему мы дарим подарки? Является ли это порывом неугомонной души, желающей порадовать ближнего своего, или же способом откупиться, загладить свою вину? Зависит лишь от намерения дарителя. В каменном веке мужчинам и не взбрело бы в голову дарить своим женщинам подарки. Ни камушка, ни листика, ни клыка пумы, ни смущенного мычания, которое на древнем языке означало бы «это тебе, дорогая». Три миллиона лет назад у человека было не так уж и много поводов для радости, поэтому женщинам пришлось довольно долго ждать, чтобы получить первую безделушку, которую с честной совестью можно было бы назвать «подарком». Но и до безделушек дело дошло не сразу. На заре европейской цивилизации подарки женщинам воспринимали словно жертвоприношения небесным богиням. Среди этих подарков главенствующее место заняли, как и на храмовых алтарях, цветы и благовония, в нашем веке именуемые духами. И мы можем лишь благодарить женщину, мужчина которой первым догадался даровать ей бутылек духов, за то, что та не восприняла это как намек на то, что «она дурно пахнет», а иначе сейчас, зайдя в парфюмерный магазин, мы не смогли бы увидеть сотни различных наименований парфюмерной воды. Однако на пороге средневековья, когда завывание бурных вихрей, наполнявших паруса ладей скандинавских купцов, рождало в головах отважных искателей наживы мысли, уже далекие от прежних наивных мечтаний об идеальном мире братства и равноправия, изменились и подарки женщинам. Эти дары мужчин уже не были подобием жертв богиням. Во времена свирепых викингов их подруги служили своеобразными витринами материального благосостояния своих повелителей. В дарах женщинам аромат цветов и благовоний сменился звоном металла. Золотые и серебряные украшения теперь украшали шеи хрупких женщин, и статус мужчины можно было узнать по количеству металла на шее и запястьях у его женушки. Лишь на далеком и сказочном Востоке мужчины продолжали радовать своих женщин цветами, следуя традициям, зародившимся еще несколько веков назад. В Европе под влиянием литературы стало возрождаться давно забытое почитание женщин. К их ногам складывались экзотические украшения и восточные благовония, добытые рыцарями в крестовых походах, а также призы, полученные на турнирах. Женщин усыпали цветами, духами, камнями, железными кубками, а все для чего? Чтобы порадовать свою даму сердца. Эпоха Ренессанса стала своеобразным сигналом «вспомнить все» о божественной сущности женщин. Мужчины не упускали случая подчеркнуть свое отношение к ним цветами, духами и прочими романтическими подарками, которые не могли оставить женщин равнодушными. Им писали баллады, стихи, поэмы, посвящали целые книги. Ради женщин мужчины были способны на убийство – десятки тысяч дуэлей заканчивались летальным исходом одного из дуэлянтов, а все из-за чего? Чтобы преподнести своей леди подарок в виде чести, гордости и социальной защищенности. С недавних пор даме своего сердца, после продолжительных отношений, принято дарить кольцо – обручальное, конечно. Этим жестом мужчина показывает, что готов подарить не только золотое колечко (наверняка от Tiffani & Co.), но возложить и самого себя на алтарь семейной жизни. Сейчас же, в отличии от каменного века, женщина может получить все. В буквальном смысле. Банальные подарки больше никому не нужны, и теперь мужчины пытаются как можно сильнее удивить прекрасную половину человечества. Кэтрин Зета-Джонс получила от мужа особняк в Уэльсе. Подарок Наоми Кэмпбелл – апартаменты в Лондоне, подарок Дженнифер Энистон – яхта, которую она, кстати, получила от Брэда Питта, а его нынешняя пассия, Анжелина Джоли, подарила своему мужу вертолет. Криштиану Роналдо вручил своей любимой ключи от особняка, стоимостью почти семь миллионов долларов. Мы живем в век тысячи и тысячи возможностей. Женщина сейчас может получить загородный дом, золотой мерседес, золотой айфон, золотое колье, собственный старбакс, сертификат на десять тысяч долларов в Marks & Spencer, яхту, поездку на Мальдивы, собаку, стоимостью в пять тысяч евро, бриллианты, подводную лодку, карьеру в шоу-бизнесе – главное захотеть. Многим все еще нравится получать в подарок свечи. Я знаю одну очаровательную гей-пару, и на свою первую годовщину Мэттью подарил Нику комнату, полную воздушных шаров, букв, подвешенных к потолку, огромный телевизор, а Ник преподнес Мэтту набор его любимых свечей. Они оба были счастливы, и, знаете, чем гомосексуальные отношения отличаются от гетеросексуальных? Ни в коем случае не хочу никого обидеть, я знаю, что существуют исключения, я знаю, что нельзя верить стереотипам, но если бы девушка всю ночь надувала шарики, рисовала поздравительные открытки, купила телевизор за несколько тысяч долларов, а затем получила в подарок свечки, она бы не поцеловала своего любимого в щечку со словами «я люблю тебя, милый». Я мог подарить Блейну свечки, а он мне – квартиру этажом выше (он предлагал, а я, смеясь, всегда отказывался). Наши финансовые возможности были различны – «Анна Винтур, вы позорите меня перед моим парнем, не могли бы вы повысить мне зарплату?» - шучу, я никогда не обращусь так к своей начальнице – но это не мешало нам чувствовать себя комфортно рядом друг с другом. Мы пережили период «ругани из-за мелочей», и наши отношения начали наконец налаживаться. Блейн обеспечил мне достаточно личного пространства, я чувствовал себя полным сил и энергии и готов был свернуть горы. Эллиот часто упоминал в своих излияниях по поводу наших с Блейном отношений «Грязные Танцы» и ту сцену, где Фрэнсис припоминает Джонни его разговоры о «личном пространстве». Затем они все же притягивают друг друга ближе, и здесь уже начинается веселье (все, кто фанатеют от «А если он не отвечает? А если он все еще не отвечает?» поймут меня). Меня все устраивало. Наша страсть утихла, но, может, в этом и был смысл серьезных отношений? Ругань, вспотевшие ладони, секс в прихожей, беспричинная ревность, звонки в три часа ночи уступают место тому факту, что вы становитесь с кем-то одним целым? Одним человеком? Я знал Блейна как свои пять пальцев, знал, что он чувствует по отношению ко мне, знал его вкусы, предпочтения, слабости. До этого у меня никогда не было серьезных отношений, и я всегда был чертовски напуган рассказами друзей о том, что они встретили того «единственного» и собираются связать с ним всю свою оставшуюся жизнь. Мне был просто непонятен тот факт, что человек может отказаться от волнения перед первым свиданием, дрожащих коленок во время первого поцелуя, трясущихся пальцев, расстегивающих рубашку партнера, во время вашего первого секса. Глядя на глаза Блейна, наполненные горячим шоколадом с зефиром, корицей, лимонными леденцами, какао с молочной пенкой, липовым медом и самым дорогим виски, я понимал, что готов отказаться от всего этого, чтобы видеть эти глаза каждый день. Нужно просто встретить своего человека. Мы прошли через все трудности и теперь были абсолютно счастливы, как самая настоящая пара, которую все называют «сладкой». Близился день моего рождения. Блейн бегал по моей квартире, как ошпаренный, все спрашивая, что мне подарить, затем крича, чтобы я ничего не говорил, потому что он хотел догадаться сам. Мне пришлось поймать его на кухне, заключить его в кольцо своих рук и поцеловать, чтобы он наконец занял свой рот хотя бы одним полезным делом. Когда Блейн отстранился от меня, он все еще был недоволен. - Я должен подарить тебе что-то. Что-то невероятное. - Мне не нужно ничего невероятного. - Я поставил чайник, надеясь, что зеленый чай сможет наконец успокоить «мужчину моей мечты». - Ты невероятен. Тебе нужен невероятный подарок. - Хорошо, - я вздохнул, оперевшись ладонями о столешницу позади себя. – Книга. Пластинка. Ночь страстной любви. Массаж стоп? Блейн посмотрел на меня, подняв бровь. Этот жест напомнил мне Сашу Грей, и было очень сложно не засмеяться, потому что для Блейна этот разговор, видимо, был серьезным. - У тебя есть все книги Бушнелл и Бронте, я подарил тебе все пластинки, которые только смог найти, - я кивнул, потому что это была чистая правда. Нам пришлось ездить в ИКЕА и покупать еще несколько полок, потому что мне некуда было их ставить, - ночь страстной любви я могу устроить просто так. Просто попроси, - я мог отчетливо слышать хрипотцу в его и без того мужественном голосе. – Массаж стоп я могу сделать тебе сегодня вечером. А затем я смогу остаться у тебя на ночь, - он самодовольно улыбнулся. - Я же сказал. У меня есть все. Я счастлив. - Я чмокнул Блейна в губы и достал из холодильника турецкие сладости. «Мужчина моей мечты» старался выглядеть так, будто эта ситуация его больше не заботила, но я ясно видел, что это не так. У меня был особый нюх. - Ночь страстной любви, - Блейн хмыкнул, нахмурившись. Мы лежали на моем диване и смотрели вечерний выпуск новостей. – Я правильно тебя понял? Я кивнул, понимая, к чему он ведет. Блейн развернул меня к себе и коротко поцеловал в губы. - Этого будет достаточно? – он улыбался во все зубы. Засранец. - Если это все, на что ты способен, - я наградил его ответной улыбкой. Мы целовались не менее получаса. И это вовсе не были «невинные» поцелуи. Затем Блейн пристегнул мои запястья к спинке кровати, и мы долго занимались любовью. И даже если на часах еще даже не было двенадцати, я уже знал, что «ночь страстной любви» удалась.

★★★

На следующий день мы и мои друзья, с которыми мы хоть и встречались редко, но все же встречались, обедали в небольшом заведении под названием «Lunch House». Сантана пришла не одна. Рядом с ней, улыбаясь, шла Бриттани. На ней было черное платье в горошек, балетки и очаровательный клатч ручной работы. На Сантане – юбка карандаш, алая рубашка и черные туфли на шпильках. И мне неважно, если это прозвучало как описание моделей на неделе моды, я просто пытаюсь показать вам разницу. Противоположности притягиваются, и этому невозможно противиться. Мне хватило двадцати минут общения с Бриттани Пирс, чтобы понять, что эта девушка является самой что ни на есть второй половинкой нашей Сантаны. Их руки постоянно соприкасались, они улыбались, глядя друг другу в глаза, постоянно шептались, тянулись друг к другу за поцелуем, а Сантана даже закусывала губу. Это было просто невероятное зрелище. Эллиот заказал себе бокал Космополитена, мотивируя свой поступок тем, что хотел отпраздновать это событие. Все посмеялись, потому что знали, что Эллиот попросту был пьяницей, как и все остальные, кто «общался с Куртом Хаммелом». Почему Рейчел, которая любит пить текилу и после этого плакаться мне в плечо, считала, что это я всех спаиваю? Честно сказать, я не имею ни малейшего представления. Рейчел заказала себе Маргариту (неудивительно). Ведь в этой Маргарите была текила. А затем Эллиот, подняв свой бокал в воздух, торжественно произнес: - Мы должны отпраздновать то, что наш Курт превратился в настоящего циркача. Все посмотрели на него, как на сумасшедшего, и он продолжил: - Вчера Блейн звонил мне и спрашивал, что подарить Курту на день рождения. Курт приручил «мужчину своей мечты», а кто способен приручить тигра? Циркач! Я толкнул Эллиота в бок, и он пролил на себя несколько капель своего коктейля. - Ненавижу тебя, - я ответил, не глядя на него, но нутром чуял, что Эллиот ехидно улыбался. – И что ты ему сказал? - Что ты давно мечтаешь сходить на концерт Ламберта. Это была чистая правда. Мне был двадцать один год, я учился на третьем курсе, и все общежитие знало, как сильно я любил Адама Ламберта. Мои соседи ненавидели меня, меня ненавидел комендант, меня ненавидели люди, которым приходилось слушать мои душевные излияния по поводу неподражаемого голоса моего идола. Этим человеком оказалась Рейчел, и сейчас, услышав слово «Ламберта», она содрогнулась. И я не мог винить ее в этом, потому что и сам признаю: я был человеком, которого предельно честно можно назвать одним емким словом. И это не педик. «Fangirl» - термин, который может описать душевное состояние каждой пятнадцатилетней девчонки (если это только не девочка из романов Мюриель Барбери. Хотя и та была фанатом Одзу). Я мог слушать его голос сутками, рассматривать его фотографии часами, говорить о нем со слезами на глазах. И я не стыжусь этого. И я до сих пор готов отдать почку за то, чтобы увидеть Адама в реальной жизни. Обнять его. Может, поцеловать в щечку. Чтобы позволить себе больше, мне пришлось бы расстаться с Блейном, а вот этого я делать не хочу. Двадцать девятого августа меня ждал завтрак в постель, тихое «с днем рождения, я люблю тебя» от Блейна, и сеанс утренних поцелуев. Затем мы сходили в Старбакс и, выпив по карамельному латте, купили один багет на двоих во французской булочной за углом и вместе умяли его, не поделившись даже с голубями. А затем началось самое странное. «Мужчина моей мечты», завязав мне глаза, посадил меня в свой Audi и повез в неизвестном направлении (звучит, как начало детективного романа). Мы остановились – как потом выяснилось, возле его дома, и Блейн, держа за локоть, завел меня в лифт. Мы поднялись, вышли, и затем, преодолев еще несколько лестничных пролетов и дверей (в своем воображении я уже успел несколько раз побить его за то, что тот заставил меня провести с завязанными глазами столько времени), Блейн развязал повязку. К тому моменту, я уже понял, что мы находились на крыше дома. А на этой самой крыше дома стоял вертолет. И если Блейн не хотел повторить сцену из «Пятидесяти Оттенков Серого», тогда я не знал, что это было. - У меня нет слов, - единственное, что я смог сказать. А точнее – прокричать ему в ухо, потому что шум вращающихся лопастей вертолета заглушал все звуки в радиусе нескольких десятков метров. - С днем рождения, - «мужчина моей мечты» поцеловал меня в щеку и взял за руку. Мы подошли к вертолету, и он кивнул пилоту. Дверь открылась, и мы залезли внутрь, Блейн пристегнул нас обоих ремнями безопасности, и уже через несколько минут мы находились уже в воздухе. - Мы летим в Лос-Анжелес, - он улыбнулся и кивнул в сторону кабины пилота. - Ты не скажешь мне зачем? - Мы летим на концерт Адама Ламберта, - Блейн притворяясь, что ему жарко, несколько раз помахал ладонью возле своего лица, и состроил смешную гримасу. Я засмеялся, не понимая, за что мне подарили такое счастье. И под счастьем я вовсе не подразумевал концерт Адама Ламберта (хотя это было сродни счастью). Под счастьем я подразумевал Блейна. Мы приземлились рядом с клубом Circus Disco, и я не мог поверить своим глазам. - Я думал, Адам Ламберт не выступает в ночных клубах. - Это Лос-Анжелес. Здесь возможно абсолютно все. - Блейн притянул меня к себе за талию, и мы зашли внутрь. Внутри было темно, жарко, и пахло чем-то терпким и сладким. Мы успели пропустить по стакану коктейля, который делали лишь в Городе Ангелов – так сказал нам бармен - а затем на небольшую сцену вышел непосредственно мужчина, который значился вторым в списке людей, в которых я был безнадежно влюблен. Первым был Патрик Суэйзи. Конечно же нет. Первым в нем был Блейн Андерсон. Толпа, которая уже успела собраться в немаленьком помещении, завизжала. Нам с Блейном удалось занять место, которое находилось очень близко к сцене, и всем, что я мог видеть были глаза Адама Ламберта, его щетина, я мог слышать его голос, я мог разглядеть пуговицы на его рубашке, высветленные прядки в его густых черных волосах, его губы… Мне казалось, что я снова учусь в институте, а завтра снова не успею подготовиться к лекции из-за того, что всю ночь буду развлекаться со своим парнем в клубе. Мне хотелось кричать и ругаться матом лишь из-за того, что я мог просто глядеть на Адама, сидя за своим столиком. Концерт длился два часа. Я успел придумать тысячу и один способ того, как смогу отблагодарить Блейна за этот подарок, но затем я узнал, что это была лишь первая его часть. После того как прозвучал заключительный аккорд, и Адам, поблагодарив всех, сошел со сцены, «мужчина моей мечты» также потащил меня к выходу. Мог точно сказать, что на тот момент я был уже почти при смерти. И последующие события окончательно добили меня. Выйдя из душного клуба, я наконец смог отдышаться. И только я хотел наброситься на Блейна с благодарностями, как к нам подъехал черный лимузин. В лимузине сидел Адам. На столике рядом стояла бутылка дорогого шампанского. Мне удалось удержать себя от того, чтобы упасть в обморок, но я потерял дар речи на последующие пять минут. Все, что мне удавалось делать, так это пялиться на человека, творчеству (и не только творчеству) которого я поклонялся в университете (я вру, я поклонялся ему и сейчас), и мелкими глотками пить свое шампанское. Я мог представить, сколько денег Блейну пришлось потратить на то, чтобы организовать этот день рождения, и меня очень пугала эта сумма. А тот факт, что «мужчина моей мечты», не задумываясь, решил потратить их на то, чтобы сделать меня счастливым… Делал меня счастливее в тысячу раз. За окном мелькали огни ночного Лос-Анжелеса, я сидел в окружении двух великолепных мужчин и понимал, что был влюблен в Блейна, был влюблен в свой подарок, был влюблен в Адама Ламберта, был влюблен в Город Ангелов, Нью-Йорк и искрящееся шампанское. Я был влюблен в свою жизнь. Адам рассказывал мне о своей жизни, и я готов был кончить лишь от звука его голоса. Он расстегнул несколько пуговиц на своей рубашке и, улыбнувшись мне, продолжил говорить. - Фанател ли ты по кому-нибудь в колледже? – я спросил, не веря самому себе. Сам Адам Ламберт сидел сейчас рядом, пил шампанское и разговаривал со мной, словно мы были старые друзья. - Мадонна, - он ответил мне и подмигнул. – Кто не любит Мадонну? Я знал, что Блейн не особо жаловал Мадонну, но не стал этого говорить. А сам Блейн, кстати, сидел сейчас на диване напротив нас и переписывался с кем-то, не выпуская из рук смартфон и изредка поглядывая на нас. На нас с Адамом Ламбертом. На меня и Адама Ламберта. На Курта Хаммела, рядом с которым сидел Адам Ламберт. - По кому фанател ты? - По тебе, - я решил сказать честно. Мечты провинциального парня, который родился в Огайо, вырос в Огайо и вдруг решил переехать в Нью-Йорк, чтобы попытать удачу, становились явью. Я потерял счет времени, я забыл о том, что кроме меня и Адама в лимузине сидел кто-то еще, я мог лишь смотреть в глаза своей первой любви, смеяться ее шуткам и ликовать в душе. - Все мои мечты сбылись, - Адам закончил свой рассказ и посмотрел на меня. – А твои? – он посмотрел в сторону Блейна, но в тот момент мне даже не пришло в голову проследить за направлением его взгляда. В моей голове крутились слова «Адам Ламберт», «мечта», «колледж», «с тех самых пор» и еще много других слов, но чуть более непристойных. – Как обстоит дело с твоими мечтами? - У меня есть одна мечта, но я думал, что никогда не смогу ее осуществить. - Я здесь для исполнения твоих мечт, - Адам снова подмигнул мне, и это стало последней каплей. Я сидел рядом с ним и мог чувствовать запах его парфюма. Я мог разглядеть его лицо в мельчайших подробностях. Я знал, что это был мой шанс, и алкоголь в крови лишь шептал «сделай это, сделай это, сделай это». Я напрочь забыл о том, что мы были не одни, и медленно потянулся к его губам. А затем поцеловал. Этот поцелуй длился не больше минуты, и лишь к концу я понял, что я делаю. Я мигом отстранился от Адама и, не решаясь взглянуть на Блейна, тихо извинился. Адам решил перевести это в шутку, и все, кажется, встало на свои места. «Мужчина моей мечты» всю оставшуюся поездку не соизволил даже поднять на меня глаза. Он больше не улыбался, поэтому я точно мог определить, что Блейн заметил наш поцелуй. И это было страшнее всех криков, всех ссор и всех драк вместе взятых.

★★★

Я обнял Адама на прощание, и мы с Блейном вышли из лимузина прямо перед входом в отель. Я попытался начать разговор, но он сказал, что ударит меня, если я посмею сказать хоть что-то в свое оправдание. На стойке регистрации я снова решил попытать счастья, но мне было сказано замолчать. В ту минуту был готов убить себя. Почему я постоянно должен портить все? Почему я должен разрушать все хорошее, что есть в моей жизни? Мы зашли в номер, и Блейн, все еще молча, сел на край кровати. Я хотел бы сесть рядом с ним, но услышал грозное: - Не смей. - Ты выслушаешь меня? - Я не собираюсь тебя «выслушивать», - Блейн произнес это, устремив взгляд в пол. – Завтра я отвезу тебя в Нью-Йорк, и наши пути, я надеюсь, уже навсегда разойдутся. Мне хотелось упасть на колени и молить Блейна о прощении, но я знал, что это не поможет. - Я не отпущу тебя. На часах был час ночи. Мой день рождения прошел лучше некуда, но следующий день обещал стать одним из самых тяжелых дней в моей жизни. - Мне плевать, что ты не отпустишь. Я сам уйду, - он поднял на меня глаза, в которых читалась скорбь. – Я трачу чуть ли не половину своего состояния на то, чтобы ты встретил свою «мечту», - Блейн выплюнул это слово, словно его тошнило от его смысла, - звоню агентам твоего «любимого Адама», нанимаю вертолет, нанимаю лимузин, снимаю номер в одном из самых шикарных отелей Лос-Анжелеса, чтобы подарить тебе «ночь любви», а ты плюешь мне в душу. - Я не думал… - А знаешь, что я думал? – Блейн вскочил с кровати и ушел в другой конец комнаты. – Нет, ты этого не знаешь. Я думал, что ты хоть бы немного, да будешь благодарен мне. Ты еще раз убедишься в том, что я люблю тебя. Убедился, милый? – он взял с прикроватного столика граненый стакан. – Вот, что я думаю о наших с тобой отношениях, детка, - он произнес чересчур спокойным тоном, а затем швырнул бокал о стену. Тот разбился на несколько десятков осколков, которые утром явно не порадуют горничную. – Вот что я думаю о наших с тобой отношениях! – Блейн прокричал еще раз, видимо, считая, что мне не хватило первого раза. – Ты всегда выставляешь меня виноватым. Мне всегда кажется, что это я виноват в том, что у нас ничего не получается, но это все потому, что ты заставляешь меня так думать! Хотя проблемы здесь лишь у тебя, малыш. Ты просто самая настоящая нью-йорская шлюха, которыми кишат улицы, - в его глазах стояли слезы, и мне просто безумно хотелось, чтобы Блейн избил меня. Мне хотелось почувствовать ту же боль, что приходилось испытать ему, но я знал, что физической боли, сравнимой с этой, не существовало. - С днем рождения, - Блейн горько улыбнулся и вышел из комнаты. Только после этого я заметил коробочку, которая появилась на месте теперь уже разбитого стакана. В этой коробке лежало кольцо с гравировкой «твой навсегда» на его внутренней стороне. Подарки, которые я получил на свой день рождения, были поистине невероятными. А слова, которые я еще и услышал вдобавок – правдивыми.