★★★
А месяц назад Лондон все еще продолжал выжимать из меня все соки. На следующий день после выписки адвокат Блейна уже был у нас дома. На Блейне, как и на мне, ещё оставались следы произошедшего между нами и Адамом. Адвокат сказал, что с этим делом разобраться будет довольно просто, особенно учитывая пребывание Блейна в больнице. Мистер Рождерс, как звали этого мужчину, сказал, что сможет выставить дело на линию, что именно избиение, совершенное Адамом, стало причиной рецидива, приведшим к обострению сердечно-сосудистых заболеваний Блейна. Я понимал, что Адаму это грозит огромными проблемами. И спросил про развод. Обговорив втроем все детали, мы пришли к выводу, что из пяти возможных причин развода в Соединенном Королевстве нам больше всех подходит «неадекватное поведение одного из супругов». Спустя несколько часов после приезда мистера Роджерса с нас с Блейном сняли побои. Как только все, наконец, ушли, Блейн попросил меня полежать с ним. Наслаждаясь теплом его тела, я думал только о том, что мы сделали первый шаг в сторону нашего счастливого будущего. – Я подумал, что нам не стоит быть на слушаниях, – вдруг заговорил Блейн. Я поднял голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Ты уверен? – А почему нет? Роджерс ведет мои дела, включая финансовые счета, вот уже не первый десяток лет. Я выпишу на него доверенность, доступ к моим счетам, если что-то потребуется, – по взгляду Блейна я понимал, что тот абсолютно серьезен. А значит, было что-то ещё в срочном отъезде. Я просто смотрел на «мужчину моей мечты» до тех пор, пока он не сказал мне сам. – Я хочу сделать операцию дома. А не здесь. И Эллиот просил меня вернуть тебя домой как можно скорее. – Ах, так это Эллиот просил! – я рассмеялся, пряча голову на груди Блейна. – А вовсе не ты сам хочешь увезти меня из страшного, холодного, дождливого, промозглого Лондона, где ко мне в любой момент может прийти Адам... – Закрой рот. Я чувствовал, как напрягся Блейн. Я перевернулся на живот и приблизил своё лицо к его. – Что так сильно гложет тебя? Я смотрел в его глаза и видел ответ. Я видел любовь, заботу, тревогу, а ещё страх. В глазах моего мужчины был страх, и мне было необходимо, чтобы он озвучил его. Мне нужно было знать, что это правда. В один последний раз, сейчас, в нашей кровати, я должен был услышать это. – Я боюсь потерять тебя, Курт. Разве ты не понимаешь? – Блейн обхватил меня руками и прижал сильнее к себе. – Я не хочу играть в кошки-мышки дальше. Я хочу тебя. Но хочешь ли ты этого? Опасения Блейна парализовывали. Я глубоко вздохнул, прежде чем приподняться на локтях и заглянуть ему прямо в глаза. – Я понимаю. И не собираюсь больше играть. Я наигрался, нагулялся, черт подери, что угодно. Мне не нужен никто, кроме тебя. И я тоже хочу тебя. Каким бы ты ни был, что бы ни случалось. – Даже больным и старым? - Ты уже больной и старый, - я рассмеялся, а Блейн наигранно нахмурился. Я чмокнул его в надутые губы. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был здоров, Блейн, - он приподнял одну бровь, одаривая меня своим фирменным взглядом «я хоть раз сказал тебе, что у меня что-то болит?». – Ты потерял сознание у меня на глазах, так что сейчас ты не имеешь ни малейшего права на возражения. Блейн фыркнул. - И, говоря о старости, мистеру Рочестеру из романа Бронте тоже было около сорока пяти. Ты вовсе не стар. Я бы не стал встречаться со старым мужчиной, - я обнял его за шею, притягивая к себе ближе. – Хотя, для мистера Дарси ты все же слишком стар, а для мистера Рочестера слишком красив. Кто же ты у меня тогда? - Меня устроит лишь ответ «вся моя жизнь». - Ты намного больше, чем просто «вся моя жизнь», - я нежно поцеловал его, сцепив руки в замок у Блейна за шеей. Мы лежали обнявшись еще несколько минут, а затем я снова заговорил. Слова копились во мне на протяжении пяти лет – именно столько мы были знакомы с Блейном, – и сейчас они отчаянно нуждались в том, чтобы быть услышанными. – Я, Курт Хаммел, официально заявляю, что не представляю своей жизни без вас, Блейн Андерсон. Вам нужно лишь принять и осознать это, как бы тяжело это ни было. Мы смотрели друг другу в глаза со всей серьезностью ещё несколько секунд, после чего оба рассмеялись, а Блейн перевернулся на кровати, чтобы нависнуть надо мной и горячо поцеловать. – Я, Блейн Андерсон, торжественно принимаю ваше заявление, и заявляю в свою очередь, что для меня нет большего счастья, чем осознавать это. Помнится, в одной из своих предыдущих статей я упомянул, что наш с Блейном роман был вовсе не похож на те романы, о которых в своих книгах писали Джейн Остин или Шарлотта Бронте. Сейчас, глядя в медовые глаза моего мужчины, наполненные ничем иным, как любовью, я понял, что нам всего лишь нужно было время для того, чтобы превратить обычную любовь из дешевого романчика в настоящее Чувство с большой буквы. Он целовал меня так, будто я, действительно, был кем-то ценным. Будто я имел значение. Но когда мы оба начали распаляться – что непременно должно было случиться - даже самые простые прикосновения Блейна заставляли мою кожу буквально гореть, - я остановил его. – Я оценил ваше рвение доказать мне ваше счастье, мистер Андерсон, но нам, пожалуй, стоит остановиться. – Я рассмеялся, откатываясь на вторую сторону кровати. Я сделал глубокий вдох, чтобы прийти в чувство, и решил смотреть только в потолок. Чтобы не видеть насмешливого взгляда Блейна, который считал, что «воздержание не лечит болезни головного мозга». Я же считал, что это все же лучше, чем ничего. «Мужчина моей мечты» вздохнул и придвинулся ближе, обнимая меня за талию. Он переплел наши пальцы, взяв мою руку в свою; мысль, которая вытеснила собою все остальные, была слишком прекрасной, чтобы в нее просто так поверить. Но я верил. И Блейн тоже. Мы наконец стали полноправными хозяевами своего «долго и счастливо», и теперь оно от нас никуда и никогда не ускользнет. – Итак, ты согласен ехать? – спросил он тихо, а я лишь кивнул, повернув к нему голову. – Ты не обязан, если не хочешь. – Я поеду. И не потому, что «обязан», а потому, что хочу. Я скучаю по Нью-Йорку. Я скучаю по своим друзьям. А ещё я хочу быть там, где всегда по-настоящему были только ты и я. Вы – мой опиум, мистер Андерсон, а я наркоман, который никогда не насытится вами. Этот вечер прошел в молчаливых улыбках и объятиях, которые значили для нас намного больше, чем просто слова. Мы лишь чувствовали. Я наслаждался легкими прикосновениями, а Блейн, в свою очередь, учился ограничивать себя. Мы оба понимали, что больше не будет никаких ужимок и притворства. Впереди у нас были лишь всецело поглощающая нежность и совместная жизнь. После всего произошедшего, наши чувства стали постоянными. Что бы ни случилось, что бы ни решило встать на нашем пути, сомнений и быть не могло, даже малейших. Вместе: бесстрашно и навсегда.★★★
На одну встречу с Адамом нам, всё же, пришлось сходить. Мы сидели друг напротив друга, мой когда-то любимый муж прожигал глазами Блейна, держащего мою руку. Роджерс предупреждал, что это не лучшая идея, и Блейну стоило бы подождать меня где-то снаружи, но одного только взгляда «мужчины моей мечты» адвокату хватило, чтобы понять, что он не прав. Когда встал вопрос о разделе имущества, я попросил только свою квартиру. Потому что она действительно была моей, купленной на деньги, что я заработал в VOGUE, пусть уже и во время нашего брака. Адам согласился. Просто потому, что это было самым выгодным для него вариантом в связи с отсутствием у нас брачного контракта. Встреча завершилась спустя полтора часа, когда юристы разобрались со всеми деталями дела, а Блейн выписал доверенность Роджерсу на проведение всех возможных действий по бракоразводному процессу и процессу по заявлению Адама. Мы вышли из здания с легкими сердцами, и только вид Адама заставлял меня думать о чем-то негативном. Само его присутствие вызывало во мне рвотный рефлекс. Я не понимал, как мог думать, что люблю этого человека. Я не понимал, как мог отвергать Блейна, ссылаясь на отношения с ним. Но я был и благодарен ему. Именно благодаря Адаму я, наконец-то, смог повзрослеть, измениться и переосмыслить добрую половину своей жизни. И выходя из этого здания рука об руку с Блейном, я впервые в жизни почувствовал, что был действительно достоин его.★★★
Как оказалось, прием у адвокатов не был последним ярким событием на тот день. В три часа ночи кто-то начал обрывать наш дверной звонок. Этот сумасшедший позвонил около десяти раз подряд, и, честно сказать, я думал, что уничтожу его на месте. И моё желание только усилилось, когда я увидел, кто это был. – Ку-у-у-урти, похотливая шлюха, как я давно хотел тебе это сказать. – Адам навалился на дверной косяк, глядя на меня из-под опущенных ресниц. Он был пьян. Настолько, что рождественские вечеринки Большого Яблока моих самых распущенных лет нервно покуривали в сторонке. – Что тебе надо? – я сложил руки на груди. Закрыть дверь сейчас не получилось бы, Адам буквально заблокировал её собой. – Ты. Мне, блять, нужен ты, сукин сын. А ты опять трахаешься с этим Андерсоном. Чем он так хорош, а? Тем, что связывает тебя и порет? Может, мне тоже стоило как следует отпороть тебя, а? Может, тогда бы ты не прибежал к нему на коленях назад? – Адам усмехнулся, после чего достал из внутреннего кармана флягу и сделал ещё один глоток. – Ну, что пялишься, шлюха? Впусти меня. – Я не собираюсь делать этого. – Тебе мало досталось в прошлый раз? Я могу повторить... – Адам было замахнулся, как вдруг его руку перехватил Блейн. Я даже не заметил, как тот пришел. – Пошел вон, ублюдок, – сквозь зубы произнес «мужчина моей мечты», и Адам на секунду оторопел. Блейн выглядел таким властным, каким я видел его только в спальне, когда он держал в руках плеть. Ну или в машине, когда отсасывал ему за то, что заставил ревновать. Видимо, Адам тоже почувствовал это. Почувствовал, кто здесь хозяин. Он вырвал руку из захвата Блейна и плюнул на лестничную площадку, выражая этим поступком свое, мое и мнение Блейна о сложившейся ныне ситуации. Направился к лифту, выкрикивая по пути ругательства своим заплетающимся языком. – Курт, зачем ты открыл ему? – Блейн повернулся ко мне. Он уже не был раздраженным, но также не был разочарованным, что сняло камень с моей души. – Прости, я не знал, что это он. – Курт, дверной глазок изобрели как раз для таких, как ты, – Блейн закрыл дверь, после чего рассмеялся и обнял меня за плечи. – Идем спать. Хватит на сегодня. Мы заснули, крепко обнявшись. Точнее, Блейн заснул, а я еще долгое время просто лежал рядом, прислушиваясь к его размеренному дыханию. Вдох. Выдох. Еле слышный стон, после чего Блейн прижался ко мне еще ближе. Снова вдох. И выдох. Вдох, выдох. И еле слышный стук сердца мужчины, который, будучи слишком старым для того, чтобы быть моим мистером Дарси, и слишком красивым, чтобы быть моим мистером Рочестером, являлся моим всем. Я дышал им. Я принадлежал ему. Я любил его.★★★
Через три недели мы уже были в Нью-Йорке. Мы были дома. Ещё через несколько дней Блейна положили в больницу. Он не разрешил мне ночевать у него в палате, поэтому дни я проводил рядом с ним – хотя Блейн и ругался каждый раз, когда видел меня на пороге своей палаты (читать: каждое утро), наивно полагая, что я смогу оставить его больше, чем на десять часов, - а ночи – на диване в квартире Купера. Я ночевал у него потому, что моя квартира нуждалась в срочном ремонте, а квартира Блейна, без Блейна в ней, была пустой. Сам же Купер, открыв мне дверь, произнес фразу, которая заставила тепло растечься по моим венам. Мне вдруг захотелось вытатуировать ее на каждой частичке своего тела, как и каждое слово, сказанное мне Блейном. “В такие моменты семья должна держаться вместе”.