Таис не знала, что хотела изобразить, ей просто хотелось забыть обо всем и хотя бы ненадолго погрузиться в мир красок и искусства, о котором она почему-то умудрилась позабыть.
На бумаге, легким движением руки проявлялись первые линии, как первые подснежники вырисовываются сквозь толщу снега. Линии, плавно превращающиеся в нечто сказочное, в причудливо-витиеватое, обещали собой изобразить что-то невероятно красивое. Художница рисовала лес, но он не был обычным, не таким же, как и все остальные многовековые обители тумана и сырости.
В самом сердце умиротворенной обители стоял небольшой деревянный домик. Девушка всматривалась в свою еще не законченную работу, но мысленно она уже видела её продолжение. Таис хотелось попасть в свою картину и раствориться в ней так же, как акварель растворялась в воде.
Вокруг домика летали маленькие феи с радужными крыльями.
«Вот бы попасть туда и больше никогда не возвращаться в этот тоскливый реальный мир», - размышляла художница.
Зачастую спасение наше таится в том, что дорого нам. Спасение? Я подразумеваю то, что является своеобразной "дверью" в иной мир, там, где хорошо, где нет такого обилия оттенков серого и черного, где только ты сам придаешь разнообразные цвета окружающим деталям. А то, что дорого нам - прежде всего то, к чему мы прибегаем в минуты тягостных раздумий и полнейшего отсутствия каких-либо светлых чувств. Это "то" - наши любимые занятие. И неважно, хорошо ли выходит у тебя рисовать, и плохо ли ты поешь, главное, что рисуя и напевая песню, ты чувствуешь облегчение - это ведь твое любимое занятие!
Можно любить баскетбол, но играть в него из рук вон плохо. Но главное, что ведя мяч по полю, выкладываясь на всю в ходе игры, проигрывая, ты будешь счастлив, занимаясь любимым делом. Главное - любовь к тому, чем занимаешься. Остальное придет со временем.
Стук в дверь.
Не дожидаясь ответа, матушка шагнула внутрь небольшой комнаты, не постеснявшись прервать творческий процесс младшей дочери.
- Привет, мам! Как дела на работе? – с лица девушки уже исчезла тоска и печаль, на их место пришла улыбка, девушка уже забыла о кино и о Мишель.
- Что ты делаешь? – рвано спросила мать, даже не поздоровавшись с дочерью.
- Я рисую. Представляешь, кто-то выбросил все мои «инструменты». Мне пришлось идти в магазин за новыми.
Сильвия с ног до головы оглядела дочь, затем ее работу и присела на стул.
- Таис, мне нужно поговорить с тобой.
Улыбка девушки медленно исчезла. Казалось, будто мать хочет чем-то огорчить или даже разочаровать свое дитя.
- Все это занятие рисованием не приносит тебе абсолютно никакой пользы, - женщина обвела руками картины, весящие на стенах, замялась, но затем продолжила, – я думаю, тебе нужно перестать заниматься всем этим.
Художница встала и попятилась назад, крепко сжав в руке от злости кисточку. Она нечаянно задела рукой за мольберт и тот с грохотом упал на пол.
- Ты шутишь? – спросила девушка в надежде услышать, что это все глупая шутка, но мать покачала головой.
- Но… Почему? – поднимала мольберт Таис.
- Просто я думаю, что это мешает твоей реальной жизни. Ты живешь своими картинами. Это будто и есть смысл твоей жизни… Нет, это, конечно, хорошо, что ты рисуешь, но пора завязать с этим и заняться чем-то действительно серьезным.
Художнице было противно слышать все эти слова.
- Так значит, это ты выбросила мои краски, - прошептала она. – Ну, ладно гуашь, но как же те дорогущие масляные, которые присылал отец?
По щекам девушки катились слезы.
- Я просто хотела помочь тебе, ты же знаешь, что я желаю тебе только добра.
- Почему ты все решаешь за меня? Какую одежду мне носить, что мне делать? Знаешь, я буду рисовать до тех пор, пока люди, черт возьми, не закроют крышку моего гроба!
С этими словами девушка бросила кисть на пол и выбежала из комнаты. Она знала, что поступает неразумно, но разумнее было бы просто промолчать? Почему все так резко поворачивалось против нее? Занимаясь чем-то особенным, Таис сама становилась особенной. Она не могла представить свою жизнь без художественного искусства, оно, можно сказать, было частью девушки. Художница просто никак не могла согласиться с матерью. Это было бы то же самое, если бы девушке предложили отрезать руки.
***
- Мам, извини, что я наговорила тебе гадостей. Я, правда, не хотела ссориться с тобой, - виновато говорила дочь.
Она понимала, что если бы мать не сделала такого заявления, то Таис не нагрубила бы ей. Они были обе виноваты, но девушка должна была пойти навстречу первой. Ведь мать уже столько всего натерпелась от нее.
- Ну, хоть Лармина вырастет Человеком, и то хорошо.
- То есть ты думаешь, что из меня ничего путного не выйдет?
- Конечно, ты же пошла по неправильному пути. Я уже не могу ничего поделать с этим, но обещаю, что буду молиться за тебя каждый Божий день.
Доказывать женщине что-либо было бесполезно. Так же, как и многим другим людям, ничего не смыслящим в искусстве.
***
Таис подошла к дому Инги. Дверь, как ни странно, была не заперта, и девушка прошла внутрь. Здесь сильно пахло крепким кофе и жженой бумагой. В гостиной никого не было, и поэтому художница поднялась наверх. Она знала, что подруга ждет ее именно там. Инга сидела на полу в позе лотоса, рядом с ней стояла черная мраморная пепельница, а в руке девушка держала самодельную сигарету, наполненную травой.
- Привет, - сказала она, открыв глаза. - Проходи.
- Где твои родители?
- Оу, я была уверена в том, что ты сразу же спросишь это. Они уехали, но на этот раз вроде бы не в Германию. Они не всегда говорят мне, куда уезжают.
Немного помолчав, Таис сказала:
- Знаешь, я хочу извиниться перед тобой. Я сама не знаю, что происходит со мной. Будто бы я была совершенно другим человеком…
Я забыла обо всем том, что было для меня так дорого и важно. Может быть, я как-то смогу искупить свою вину перед тобой?
- Можешь, - ответила Инга, затягиваясь. - Просто не оставляй меня больше одну, вот и все. Обещаешь?
- Да… Мне вот интересно, сколько сигарет ты выкурила сегодня? – спросила художница, удивленно глядя на почти полную пепельницу.
- Когда я курю, я не считаю сигареты, а наслаждаюсь, - улыбнулась девушка.
- Слушай, я понимаю, но ведь это так вредно.
- Теперь ты будешь промывать мне мозги?
- Нет, я просто волнуюсь за твое здоровье.
- Не стоит, нет ничего плохого в том, что я расслабляюсь, - ответила Инга и еще раз затянулась. - Может, сходим в лес, устроим пикник?
Таис одобрительно кивнула.
- Может, мне сбегать домой и взять еду?
- Да нет, что ты. У меня после приезда родителей весь холодильник кишит всякими вкусностями.
***
Несмотря на то, что на улице стоял день, в лесу было достаточно мрачно и темно. Подруги расположились среди высоких сосен. Инга расстелила мягкий плед и достала из плетеной корзинки термос с горячим чаем.
- Хочешь? – спросила она, протягивая Таис крышку-стакан, наполненную чаем.
Девушка отхлебнула немного и, слегка поморщившись, спросила:
- Он без сахара?
- Да.
- Как ты можешь пить чай без сахара? Это же невкусно!
- Ко всему нужна привычка, - загадочно повела плечами Инга.
Девушки легки, а Инга вновь достала сигарету, на этот раз это была не трава, а знаменитые «Marlboro».
- Знаешь, - начала она, выпустив изо рта белые клубы дыма, – я хочу жить в лесу, танцевать под дождем и бесконечное количество сигарет в пачке.
- А любить?
- А об этом я не сказала потому, что это подразумевалось на первом месте.
