Замок из песка

Теперь его звали Кевин. Это имя дала ему Морена одним ранним осенним утром, сидя на полу у кровати своего раненого гостя и лениво перебирая пальцами золотые завитки его волос. Прошло несколько недель с тех пор, как он очнулся, и память все еще отказывалась возвращаться к нему. – Как же тебя назвать, – задумчиво говорила она, слегка растягивая гласные, – Джон? Слишком избито... Эйден? Ты мог бы быть Эйданом раньше, но не сейчас. Может быть, Майкл? Нет, для Майкла ты слишком сломлен. Он молчал, слушая Морену и рассеянно следя за ее движениями сквозь полуоткрытые веки. Последние остатки сил покинули его еще за завтраком – она всегда поднимала его с рассветом, приносила дымящуюся тарелку вязкой каши и кормила его, ложка за ложкой, уговаривая съесть еще немного. Аппетита не было, как и желания продолжать это жалкое существование, но он покорно съедал свою порцию и с тихим стоном откидывался на подушки, мечтая вновь погрузиться в спасительный сон, чтобы только ничего не чувствовать... – Я думаю над Стэнли, – продолжала Морена, – но мне не нравится, как оно звучит. Однако, я могла бы привыкнуть... Она сидела, вытянув ноги, пустая тарелка с засыхающими остатками каши покоилась рядом с ней. Сегодня Морена казалась расслабленной и умиротворенной, и в ее взгляде не было привычной затаенной опасности. Он наблюдал за ней, размышляя, чем было его чудесное спасение – даром или проклятьем? И куда могло привести знакомство с этой странной женщиной? Казалось, она была всерьез увлечена выбором имени для своего нового питомца. Он не возражал, по правде говоря, ему было чертовски все равно. Стэнли, Джон, какая разница? Разве это имело значение? – Ты будешь Кевином, – наконец, объявила она свое решение, и ее рука по-хозяйски обхватила его за подбородок, поворачивая лицо мужчины к себе, чтобы получше его рассмотреть. – Да, совершенно точно, ты Кевин. Мне нравится! – и в ее глазах зажегся хищный огонек. XxXxXxXxX Со временем он привык к этому имени, смирившись с тем, что никогда не узнает свое настоящее. Многие месяцы он перебирал в голове сотни и тысячи имен, надеясь, что одно из них откликнется в нем воспоминанием. Но все было тщетно. Морена не стала давать ему фамилию, объявив это бессмыслицей. К чему это отшельнику без документов и хоть какого-то представления о том, кто он и откуда? Имени было вполне достаточно. Втайне от женщины он все же придумал себе фамилию. Ничего особенного, самую банальную – Смит. Так же тайком он нацарапал на клочке бумаги «Кевин Смит» и спрятал себе в карман. Возможно, это было глупо, возможно, это было жалким и смешным, но он так хотел почувствовать себя живым, доказать самому себе и этому миру, что он есть, он – существует, и так же, как у всех остальных, у него есть обычное имя, хоть он и затерялся на этом острове без шанса на счастье или хотя бы нормальную жизнь. Еще долго он пытался понять, кем же был этот Кевин Смит. Где он родился? Что за кровь бежала по его венам? Он всматривался в свое изуродованное лицо, склонившись над зеркалом, в глаза цвета морской волны и светлые брови. Его волосы завивались в небрежные кудри и отдавали золотистой рыжиной при ярком солнечном свете, а морщины на его лице рассказывали ему о том, что когда-то он много улыбался. Возможно, он все же был счастлив в той прошлой жизни? Он пытался понять свои вкусы в еде, в музыке и литературе. В доме Морены отыскалась лишь одна-единственная книга, потрепанная, пожелтевшая от времени. Это был сборник пьес Шекспира, и Кевин взял за правило читать по несколько страниц после обеда, в те дни, когда Морены не было дома. Он медленно следовал за текстом, за героями, смакуя каждое предложение, каждую фразу. Подхваченный увлекательным течением повествования, он с трудом останавливал себя, понимая, что дочитает книгу слишком быстро, если позволит себе продолжать. Он не был уверен, что осмелится попросить Морену купить для него еще несколько книг, и хотел продлить это знакомство с Шекспиром на столько, насколько это только было возможным. Но однажды Морена вошла к нему в комнату и, ухмыляясь, протянула мужчине пакет. – Держи, владей, но только перестань перечитывать ту книжонку в десятый раз с таким несчастным видом. Он был так благодарен ей, когда, раскрыв пакет, обнаружил там целую коллекцию работ Шекспира, Уильяма Блейка и еще несколько произведений современных авторов. С трепетом он поднес одну из книг ближе к лицу и втянул воздух, желая узнать, каков ее запах, этой новой книги прямо из магазина. Помимо литературного удовольствия, теперь он мог слушать музыку – Морена вложила в пакет небольшой магнитофон и несколько кассет к нему. Вся эта техника выглядела так, будто перенеслась сюда прямо из прошлого века, но ему было наплевать. Оторвавшись от своих даров, он вскочил на ноги и порывисто обнял женщину, преисполненный благодарности: – Спасибо, спасибо тебе! Она хмыкнула: – Рада угодить. Надеюсь, теперь мне не придется постоянно наблюдать твое несчастное выражение лица. На третьем году своей новой жизни он наконец-то обрел друга. Это вышло случайно, когда Кевин, наслаждаясь долгой прогулкой по пляжу, вдруг услышал вдалеке чей-то жалобный писк. Мужчина замер, а через мгновение уже бежал босиком по обжигающему песку вперед, туда, где над быстрым течением воды возвышался скалистый холм, обрывавшийся прямо над океаном. Он знал эту местность как свои пять пальцев, знал, каким коварным был тот обрыв, и как легко было сорваться вниз любому очутившемуся здесь гостю. Раздеваясь на ходу, он оказался у берега и с разбега нырнул в ледяную пучину, изо всех сил борясь с течением и подгребая к месту, откуда все отчетливее доносился писк. В конце концов он увидел его – мокрый, взъерошенный, до смерти напуганный щенок жался к холодному выступу скал, в то время как ревущие волны накатывали на них с новой и новой силой, и вспениваясь, обрушивали на маленький комочек ледяной дождь. Видимо, малышу повезло, и, упав вниз, он скатился на небольшой каменный островок, со всех сторон увитый прибившимися к нему водорослями. Щенок не погиб, но оказался в ловушке: беспощадный рокочущий океан по сторонам, и только скользкая скала за спиной, на которую, как ни старайся, не вскарабкаешься, не взберешься. Кевин подплыл ближе, и песик, заметив его, заскулил еще отчаяннее и надрывнее, и его маленький промокший хвост торопливо заходил туда-сюда, приветствуя мужчину. Через пару минут Кевин уже был у скалы, цепляясь за нее обеими руками. – Все хорошо, дружище, – сказал он, задыхаясь. – Сейчас мы тебя вытащим. Борьба с течением отняла слишком много сил, и он взял еще несколько мгновений, чтобы прийти в себя и выровнять дыхание. Щенок храбро оторвался от каменной стены, и на животе подполз ближе к Кевину, а через секунду мужчина почувствовал, как шершавый и горячий язык песика вылизывает ему пальцы. Это тронуло его до слез. – Ну, поехали. Держись, – предупредил Кевин, а затем сгреб этот комочек шерсти, прижал к себе, держа мордочку щенка над поверхностью океана, и поплыл, загребая воду свободной рукой. Добравшись до берега, он обессиленно свалился на мокрый песок, выпуская напуганное животное и тяжело и отрывисто дыша. Хорошо, что он не запустил себя в заточении – ежедневные тренировки и длинные прогулки по пустынному берегу оказались не напрасными. Страшно подумать, чем могло закончиться для щенка это неожиданное приключение, если бы он не услышал его писк, и чем бы окончилось оно для них обоих, окажись его собственное тело неподготовленным к подобной борьбе с океаном. Он чувствовал, что ужасно замерз, и холодный зимний ветер, гулявший по пляжу, пробирал до костей. Надо было подняться, одеться и спешить назад, к дому, но не было сил. Вдруг что-то горячее пробежало по его лицу, и он понял, что щенок снова вернулся к своему занятию, и теперь настойчиво вылизывал его подбородок, скулы, лоб и закрытые глаза. Кевин подумал о том, что пес тоже замерз, и ему необходимо скорее оказаться в тепле. Громко и со свистом выдохнув, мужчина осторожно открыл один глаз. Щенок радостно взвизгнул, и он ухмыльнулся, глядя на то, как его короткий хвост вновь усиленно ходит из стороны в сторону. – Я встаю, встаю, – пробормотал он и, поднявшись, поковылял собирать раскиданную по песку одежду. Кевин не стал надевать пиджак, вместо этого завернув в него дрожащее тельце песика. Прижав его к себе и поднеся ближе к лицу, согревая дыханием, мужчина спешно пошел обратно к дому. Уже на месте он оставил своего найденыша на кровати и растопил камин в гостиной. По-видимому, это был первый раз, когда кто-то использовал его по назначению, а не вместо свободного пространства под пустые тарелки или иссушенные травы, которые Морена собирала в лесу, чтобы потом приготовить из них лечебные отвары. Она была искусна в этих вопросах, и обладала настоящим целительным даром – он просто не мог объяснить по-другому то чудо, что ей удалось сотворить с ним самим. Размышляя над этим, Кевин поставил кипятиться чайник, набрал полную кастрюлю воды, собираясь принять горячую ванну, вышел в холл и в задумчивости чуть не наступил на снующего под ногами щенка. – Эй, приятель, – позвал мужчина, наклоняясь и подхватывая животное на руки, – а ты любопытный, да? Вместо ответа пес положил передние лапы ему на грудь и тихонько гавкнул. Кевин рассмеялся: – Так я и знал. А сейчас, думаю, тебя надо хорошенько накормить. Что скажешь? Щенок лизнул его в нос. – Сочту это за согласие. С детенышем на руках он прошел на кухню, достал из холодильника оставшиеся от вчерашнего ужина рыбные котлеты и поставил их на плиту. Чайник уже закипел, его нетерпеливо-настойчивый свист напугал щенка, и тот принялся копошиться в руках мужчины. – Ш-ш-ш, все хорошо, – успокаивающе произнес Кевин. – Если надумаешь остаться здесь, тебе придется привыкнуть к этому звуку. К его удивлению после этих слов, будто поняв их смысл, песик перестал вертеться и, устроив голову на сгибе локтя мужчины, терпеливо наблюдал за происходящим. Кевин снял чайник с огня, кинул пакетик Эрл-Грея в одну из жестяных кружек и аккуратно наполнил ее кипятком. Котлеты успели согреться, и он наконец-то выпустил щенка из рук, поставив перед ним тарелку с едой и водой. Наблюдая за тем, как пес с аппетитом уплетает предложенный обед, Кевин прихлебывал горячий чай и хмурился. Это был первый из тех трех дней, в которые Морена по обыкновению покидала дом, и он мог спокойно оставить щенка до ее возвращения. Но что потом? Выкинуть его на улицу? Передать в чьи-то добрые руки? Но, черт возьми, он никого не знал, а Морена никогда не озаботится судьбой какой-то собаки. В этот момент щенок поднял мордочку, облизываясь, и Кевин увидел его ясные умные глаза, полные любви и восторга. Его сердце сжалось от ответного чувства. Нет, он не был готов расставаться с этим пушистым комочком, ведь впервые за долгих два года он почувствовал, что кому-то нужен. Реакция Морены на их шерстяного гостя оказалась неожиданно спокойной. – В доме не держи, не терплю собак. Построй ему будку во дворе, и пусть себе остается. Но если будет гадить где попало, вышвырну, и до свидания! Кевин кивал, прижимая к себе дрожащего щенка и успокаивающе поглаживая его по голове. Взаимная нелюбовь животного и Морены чувствовалась кожей. Женщина окинула пса презрительным, почти брезгливым взглядом, а тот затрясся всем телом и неожиданно Кевин впервые услышал его тихое рычание. Надеясь, что Морена не успела заметить этого, он быстро развернулся и вышел на улицу с щенком на руках. – Слушай, это ты зря, – сказал он очень серьезно и поднял пса под передние лапы, устанавливая зрительный контакт. – С ней надо осторожнее. Может быть, она тебе и не нравится – это ничего, я тоже от нее не в восторге, – но мы тут на птичьих правах, если ты понимаешь, о чем я. Если захочет – вышвырнет и тебя и меня на улицу, и что мы тогда будем делать? Щенок заскулил. – Вот именно. Так что давай, возьми себя... в лапы, и постарайся не попадаться ей на глаза. Он снова вернул малыша на излюбленное место у груди хозяина и замолчал, поглаживая пушистую светло-серую шерстку. Это не была собака какой-то особенной породы – нет, просто дворняжка с маленькими торчащими ушками, умной мордочкой и круглыми блестящими глазами. Загнутый кверху хвостик имел привычку постоянно ходить ходуном, словно животное было счастливо всякий раз, когда видело Кевина. Он и сам не понял, как так быстро привязался к щенку. – Ладно, приятель, пришла пора дать тебе имя. Что, если ты будешь Хэппи, а? По-моему, тебе подходит, – он почесал голову пса, и тот радостно взвизгнул, а его хвост заработал с удвоенной силой. – О чем я и говорил, – смеясь, сказал Кевин, уворачиваясь от Хэппи, явно поставившего своей целью непременно облизать хозяину лицо. XxXxXxXxX С каждым годом Кевин все ближе знакомился с самим собой – например, он узнал, что вкус кофе вызывает у него не больше удовольствия, чем засохший вчерашний сандвич, тогда как чай, а особенно некоторые его сорта, был его излюбленным напитком. Морена часто приносила домой травы, заваривала их каким-то особенным способом, и божественный аромат травяного чая окутывал все вокруг невесомым облаком. Кевин любил эти моменты – они успокаивали его, создавая иллюзию комфорта и уюта. Часто, оставаясь дома в одиночестве, он выносил магнитофон на крыльцо, усаживался рядом с дымящейся чашкой в руках и подзывал Хэппи. Его четвероногий друг несся на зов со всех лап, интенсивно виляя хвостом, и укладывался рядом, непременно устроив голову на коленях хозяина и жмурясь от удовольствия, пока Кевин почесывал его за ухом. Из динамиков доносился божественный голос Элвиса, поющий о настоящей любви, иногда это было что-то из классики – Бах, Моцарт, Бетховен... Кевин любил эти тревожащие душу, волнующие звуки – они заставляли погружаться в них без остатка, внимать им, рождали эмоции, которым он не мог дать названия. Временами Кевин задумывался над тем, как много он мог не знать о самом себе – не в глобальном смысле, а по мелочам. Каким был его любимый цвет? В сегодняшней жизни он мог ответить на этот вопрос без раздумий. Зеленый. Ему было хорошо известно, с чем на самом деле оказался связан этот выбор – глаза, возникшие в его видении, глаза, смотревшие прямо в душу, которые так часто приходили к нему во сне... Воспоминания о них помутнели со временем, и он уже не мог представить себе их так же четко, как раньше – остался только образ и то ощущение необыкновенного счастья и любви. Их глубокий цвет напоминал ему об изумрудах и темных океанских водорослях, о доме и о чем-то еще, таком бесконечно родном и безвозвратно потерянном. Но каким был его любимый цвет в прошлом? Было ли у него хобби? Образование? Кем он был по профессии? Знал ли он иностранные языки? Когда последняя мысль поселилась у него в голове, мужчина решился обратиться к Морене. – Ты не могла бы купить мне самоучитель или пару разговорников по французскому или, может быть, испанскому? Я подумал, вдруг это поможет мне вспомнить... хоть-что нибудь? Ответ Морены оказался неожиданно резким и совершенно категоричным: – Ну уж нет, – заявила она, моментально вспыхивая, – мало тебе всего, что я для тебя делаю? Никаких иностранных языков, черт возьми! И оставь эту бредовую идею о том, что твоя амнезия покинет тебя, а память внезапно вернется – смирись, все осталось в прошлом! Адьес, амиго, и надеюсь, тебе не нужен разговорник, чтобы понять это? Он мог бы попытать счастье, поймав одну из иностранных радиоволн, но в этой части острова не было сигнала. Он оказался совершенно отрезанным от мира, и не имел представления, что происходит за пределами их личного маленького мирка. Впрочем, это не казалось ему чем-то, о чем бы стоило беспокоиться – в конце концов, в первую очередь он ничего не знал даже о самом себе, все остальное меркло перед осознанием этого главного факта. Однажды теплым мартовским днем он маялся на берегу, не зная, чем себя занять. Хэппи, тогда еще совсем щенок, носился по песку, высунув от возбуждения язык, и время от времени подбегал к хозяину с зажатой в зубах палкой, вертясь под ногами и тыкаясь в него лбом. Кевин послушно принимал палку, зашвыривая ее так далеко, как только было возможно, и пес кидался за ней с громким лаем. В конце концов им обоим надоело это занятие – Хэппи задремал, свернувшись клубочком у океана и нежась под ласковым солнышком, а его хозяин опустился на песок, рассеянно пересыпая его из ладони в ладонь, пропуская между пальцами, сгребая в горку. Внезапно это занятие увлекло мужчину – он нетерпеливо скинул обувь и стал помогать себе подкапывать песок с помощью ботинка. Он не был уверен, что именно делает – просто следовал за тем, что подсказывало тело. Его руки словно жили отдельно от него и сами знали, чем заняться в следующий миг. С удивлением Кевин видел, что создает нечто прекрасное и почти грандиозное – теплый песок под его ладонями превращался в искусную скульптуру, и спустя полчаса мужчина стоял на коленях перед своим творением, склонив голову набок, и не мог поверить, что это сделали его собственные руки. Это был замок, настоящий замок из песка. В нем было все, что положено настоящему уважающему себя замку: мощная ограда от вражеских нападений, широкие ворота, резные башенки, крепость... Что все это значит? Он был скульптором? Художником? Мастером по фигурам из песка? Неожиданно открывшаяся способность по-настоящему поразила его, и он не переставал думать об этом еще несколько недель, пока первые сильные эмоции не улеглись, и он вновь потерял надежду на то, что когда-нибудь прошлое вернется к нему воспоминаниями. Замок еще долго возвышался одиноким молчаливым памятником посреди пустынного пляжа, памятником его потерянному прошлому, его бессилию, его абсолютной беспомощности перед бесчисленными вопросами о том, кто он такой. Он был уверен, что Морена видела его творение, и он ждал расспросов, удивления, хоть какой-то реакции, но ее не последовало. Она молчала, и Кевин только грустно ухмылялся, возвращаясь каждое утро на пляж. Некому было увидеть построенный им замок, и пусть это было глупо и по-детски, но сейчас ему почему-то так сильно хотелось, чтобы кто-нибудь – ну хоть кто-то – посмотрел и сказал: «А ты ничего, приятель! Хорошо получилось». Кевин просиживал на песке долгие часы рядом со своим творением, и фантазия уносила его далеко-далеко. Он воображал, кому бы мог принадлежать этот замок, какая у него была история? А эта башня на самом верху, кто мог бы там жить? Возможно, какая-нибудь принцесса, но не из тех скучных красавиц с нежными ручками и капризно изогнутыми губами, не из тех, что спят до обеда и вкушают только французские сыры и канапе, запивая все это шипучим игристым вином. Нет, это совсем другая принцесса – она маленькая, но отважная, она прекрасна в бальных платьях нежно-розового оттенка, но чаще предпочитает простые джинсы и футболку. И если в королевстве начинается война, она первая ринется в бой, защищая свой народ и всех, кого она любит. А она умеет любить, как она умеет любить! Всем сердцем, всей душой, всей собою, без остатка... Она готова положить жизнь за эту любовь, и тот мужчина, которого выберет она, будет самым счастливым ублюдком в мире. И он будет ценить ее, и каждый день будет задаваться вопросом – за что ему такой подарок судьбы? Почему она выбрала его? Эта прекрасная принцесса, лучшая из женщин, она полюбила его. И он будет стараться заслужить эту любовь, ради нее он будет с каждым новым днем становиться все лучше. XxXxXxXxX В три пополудни, когда время обеда истекло, и Морена отправилась понежиться в горячей ванне, Кевин, подвернув рукава рубашки и штанины запачканных песком и тиной брюк, сидел на нагретых весенним солнцем камнях, закинув удочку в океан. Рядом стояло ведро; в нем плескался уже пойманный улов, и Кевин рассеянно думал о том, что приготовить сегодня на ужин. Хэппи, обычно крутившийся поблизости, выпрашивая свежей рыбки, сегодня куда-то убежал, и мужчина с усмешкой подумал о том, что его пес наверняка завел себе новую подружку. Бывший щенок давно вырос, превратившись в красивую и сильную собаку, совсем взрослую, с длинной гладкой шерстью, отливающей в солнечном свете серебром. Хэппи шел седьмой год – не так уж мало по собачьим меркам, но время было не властно над жизнелюбием этого пса и его совсем щенячьим восторгом всякий раз, когда он видел своего хозяина ранним утром после их недолгой разлуки. Конечно, они оба предпочли бы и вовсе не расставаться – как-то раз, когда Морена покинула дом, он позволил собаке зайти внутрь, теплое меховое тело уютно устроилось в ногах Кевина, а он читал вслух какую-то книгу, пока в конце концов не заснул, уронив ее себе на грудь. Но как бы он ни старался вычистить всю шерсть перед возвращением женщины, как бы не избавлялся от следов пребывания Хэппи в доме, она знала об их проступке, едва переступила порог. Тогда она начала кричать, а пес, почуяв неладное, истошно гавкал на улице, царапая когтями входную дверь. Это только больше разозлило Морену, и она грозила выкинуть их обоих из дома. Не самая приятная ночь. Кевин старался держать женщину и собаку как можно дальше друг от друга, хотя это было непросто – Хэппи всегда следовал за хозяином, куда бы тот ни держал путь. И только изредка его четвероногий друг пропадал из виду – и дело всегда было в любви. Мужчина снова хмыкнул и вздохнул, обратив взгляд на неподвижную удочку. Под густым слоем отросших волос на шее выступали маленькие капельки пота. Чуть дальше от камней, на которых устроился Кевин, позади него возвышался песчаный замок. Он построил его совсем недавно, вспомнив о том, самом первом, и о тех сказочных небывалых историях, что сочинял его мозг. Кевин снова погрузился в фантазии, рассеянно следя за поплавком, когда легкий шорох позади него заставил мужчину вернуться в реальность. – А, приятель, вот и ты! Что-то быстро сегодня, как прошло свидание? Познакомишь меня со своей невестой? – весело спросил он, поднимаясь на ноги и оборачиваясь, но вдруг застыл, когда понял, что кроме Хэппи здесь был кое-кто еще. Человек, точнее, человеческий детеныш – мальчик в перепачканных землей шортах в клетку до колен и голубой футболке опасливо смотрел на него огромными ясными глазами, остановившись самого у склона пляжа. Пес крутился где-то посередине их двоих, радостно виляя хвостом, и недоуменно поворачиваясь мордой то к хозяину, то к мальчику, будто спрашивая: «Ну, чего встали? Давайте играть!». Кевин понял, что ребенок скорее всего бежал за Хэппи, и поначалу не заметил его самого, а теперь испугался и замер, не зная, что делать дальше. И немудрено было испугаться – огромный заросший мужик, смахивающий на бездомного, с уродливыми шрамами – Кевин стыдливо подумал о том, что подвернутые рукава и брюки не скрывали эти омерзительные отметины – этот мужик на пустынном пляже, от него можно ждать чего угодно. Как было бы, наверное, забавно узнать этому мальчишке, что и сам Кевин испугался до ужаса – он не помнил, чтобы другой человек, кроме Морены, оказывался так близко к нему; его пульс подскочил, сердце забилось как бешеное, а во рту пересохло. Они так и стояли: бородатый бродяга и ребенок, молча ожидая, что будет дальше. Хэппи громко гавкнул, выводя их из оцепенения. Первым заговорил мальчик. – Привет, – осторожно сказал он, не сводя внимательных глаз с Кевина. – П... привет! Мужчине пришлось прокашляться прежде, чем продолжить: – Познакомился с Хэппи? – он кивнул на пса. – Да. Это твоя собака? – Моя. – Я встретил его там на тропинке, – ребенок махнул рукой в противоположную сторону, – а потом он побежал сюда. Ну, это подтверждало его теорию. – Ты не бойся, – сказал Кевин, – Хэппи хороший пес, а я его друг. Вот... хочешь, угости его рыбой, – он протянул мальчику наполненное водой ведро, и тот нерешительно подошел ближе. – Прямо руками брать? – спросил он, заглядывая в ведро и недоверчиво разглядывая плескавшихся там морских окуней и мойву. Мужчина кивнул: – Не бойся, это просто. А Хэппи не укусит. Смотри, – он запустил свободную руку в ведро, ловко выхватывая одну мелкую рыбешку, и протянул угощение уже вовсю вертящемуся под ногами псу. Тот аккуратно ухватил ее за хвост, пару раз укусил, и через секунду снова смотрел на людей просящими голодными глазами. Ребенок рассмеялся, и Кевин снова протянул ему ведро: – Видишь? Совсем не страшно, попробуй! – Хорошо, – сказал мальчик и храбро вытащил рыбу, протягивая ее собаке. Еще бережнее, чем прежде, Хэппи принял угощение из рук ребенка и радостно завертел хвостом. – Он говорит «Спасибо», – улыбнулся Кевин. Мальчишка просиял: – Пожалуйста, – вежливо сказал он. – Надеюсь, тебе вкусно. – Он любит рыбу, – успокоил его мужчина. – Правда? А я – нет, хотя мама говорит, что она очень полезная, и заставляет есть ее раз в неделю, – он скривился. – Твоя мама умная женщина. – Очень, – мальчик серьезно кивнул. – Но я на самом деле не всегда ем рыбу по-настоящему. Мне помогает Энни, когда мама не видит, она тихонько меняет наши тарелки. – Так ты обманываешь свою маму? – Кевин задался вопросом, зачем он полез не в свое дело. – На самом деле, нет, – ребенок засопел. – Я всегда ей потом говорю, что не ел. Но я не рассказываю об Энни, иначе ей бы влетело от мамы. А на меня мама никогда не злится. Кевин улыбнулся, вновь усаживаясь на камни. Поплавок призывно задергался, и он принялся подсекать рыбу, и вскоре очередной окунь барахтался в эмалированном ведре. Хэппи бегал по берегу, обнюхивая песок, а мальчишка завороженно следил за тем, как мужчина вновь закидывает удочку в океан. – Как тебя зовут? – спросил он вдруг, со смесью страха и любопытства разглядывая мужчину. – Э-э-э, Кевин. А тебя? – Себастьян. – Ну, приятно познакомиться, Себастьян. – Мне тоже, – вежливо ответил ребенок. – А это ты построил? Кевин обернулся и увидел, что мальчик указывает на замок. – Да, я. Тебе нравится? – Очень! – Себастьян подошел ближе, восторженно разглядывая маленькие резные башенки. – Как ты это сделал? Мужчина пожал плечами: – Сам не знаю. Просто начал строить, и это получилось. Может быть, я когда-то был скульптором. – А ты был? – Этого я тоже не знаю, – он вздохнул. – Но если честно, это просто. Если хочешь, я когда-нибудь научу тебя, – добавил он вдруг неожиданно для самого себя. – Я хочу! – Значит, по рукам. Какое-то время они не говорили – Себастьян бегал по берегу, кидая Хэппи палку, и тот с радостью играл в свою излюбленную игру, Кевин рыбачил, наблюдая за ними. Эта мирная картина и ласковое весеннее солнце совсем разморили его, и мужчина прикрыл глаза, задремав и вслушиваясь в тихое шипение океана. – Сколько тебе лет? Сто? – вдруг услышал он над самым ухом. Разлепив глаза, Кевин быстро заморгал, прогоняя дрему. По-видимому, Себастьян уже долгое время сидел подле него на камнях, разглядывая лицо мужчины, золотисто-рыжеватую бороду и спутанные вьющиеся волосы. Мужчина широко улыбнулся, вдруг почувствовав странное веселье: – Ну, думаю, все-таки чуть меньше, но наверняка сказать не могу, – ответил он, приподнимаясь и распрямляя плечи. – А тебе сколько? Подожди, не говори, я угадаю... Тридцать? – Ты что, – глаза мальчишки широко распахнулись, – я не такой взрослый! – То есть и жены у тебя нет, что ли? – Не-ет, – выдохнул Себастьян. – Мне только семь! – Ого, совсем уже мужчина, – Кевин улыбнулся. – Но ты прав, жениться тебе рановато. Подождешь еще годик, да? Мальчишка замотал головой. – Больше? Два? Нет? Три? Ну, неужели пять? – Десять! – решил Себастьян. – Десять не так уж плохо. Но между нами, можно и еще лет пять накинуть. – А у тебя есть жена? – требовательно спросил мальчик. – У меня... нет. Была когда-то. – А что с ней случилось? – Не знаю, – честно ответил Кевин. – Я многое не знаю, вернее, не помню. Не могу вспомнить, что было со мной раньше. – Ты что, болеешь? Он нахмурился: – Можно и так сказать. – О, – сочувственно выдохнул ребенок, и вдруг неожиданно приблизился к нему, протянул руку и осторожно погладил Кевина по голове. – Ты выздоровеешь, – сказал он с чувством, – и обязательно все вспомнишь. Мужчина не нашелся, что сказать в ответ, и только пробормотал еле слышное «Спасибо», старательно прогоняя подступивший к горлу горячий комок. Этот жест Себастьяна тронул его до слез, но расплакаться при ребенке было бы последним делом, и он мужественно боролся с некстати проявившейся чувствительностью. Себастьян был таким хорошеньким, со светлыми мягкими кудряшками волос и большими, на пол-лица яркими зелеными глазами. Он казался сообразительным и очень добрым ребенком, и Кевин думал о том, как ему повезло, что этот мальчик случайно забрел в его обычно пустынную часть острова. Вдруг где-то вдалеке раздался характерный хруст веток, и звонкий голос разнесся по пляжу: – Кевин, ты где так долго? Я ухожу сегодня ночью, и хотела бы получить ужин заранее... А это кто еще? – Морена появилась из-за разросшихся по склону кустов и уставилась на мальчика, подозрительно сузив глаза. – Морена, это... это просто ребенок, – мужчина вскочил на ноги, – он случайно заблудился, и я объяснял ему, как найти обратную дорогу в город, – неожиданно для самого себя Кевин понял, что принял оборонительную позицию, подспудно защищая Себастьяна от Морены. Хэппи сделал то же самое: встав перед ребенком, он склонил голову к земле и с тихим рычанием слегка обнажил клыки. Его шерсть встала дыбом, и было ясно, что один неверный шаг, и придется иметь дело с озлобленным псом. – Вот как, – сказала Морена, и лед в ее голосе заставил кожу Кевина покрыться мурашками. – Очень мило с твоей стороны. Ты идешь домой? – Конечно, – мужчина повернулся к Себастьяну, но тот уже кивал ему головой. – Спасибо, сэр, – громко сказал мальчишка, – теперь я легко найду дорогу. Хорошего дня, мэм! – он помахал Морене рукой и быстро зашагал вверх, в сторону города. Кевин был рад увидеть, как Хэппи сорвался с места и трусцой побежал за ребенком. Так он мог быть уверен, что Себастьян доберется до дома в безопасности.