Пью за вас двоих

Фрэнк исподтишка наблюдает за Джаредом. Он, словно какой-то хищник, следит за каждым его движением, словом, мимикой. Словно он хотел крепко-накрепко запечатлеть этот образ в своей памяти. Только если бы это было раньше, это был бы восхищенный, влюбленный взгляд, но сейчас – дерзкий, алчный, словно он высматривает, где бы его укусить. – Джерард сегодня уезжает. – После долгого путешествия по собственному офису директор остановился возле рабочего стола Айеро и взял первую попавшуюся папку и увлеченно принялся рассматривать ее. Его голос звучал тихо – он явно не хотел, чтобы их кто-то услышал. – Я могу ему что-то передать от тебя, потому что он не хочет тебя видеть. Взгляд Уэя прищуренный, но в голосе таится презрительная насмешка и пренебрежение. Он явно хотел сделать парню больно. Фрэнк исподтишка наблюдает за Джаредом. Он сам себя не понимает. Почему он раньше не замечал, насколько пусты его глаза, бессердечны слова и театральны движения? В кого он мог влюбиться? Любовь делает нас слепыми. Но сейчас с него слетели розовые очки – он всеми фибрами души ненавидит этого фальшивого человека с накрахмаленным воротничком. – Пошел к черту, – прошипел Фрэнк, скрипя зубами. Ему хотелось ударить мужчину, раскрыть глаза, что он делает ему больно, надавливая на это уязвимое и чувствительное место в его теле – сердце, но он, очевидно, делал это намеренно. Драма маленького человека доставляет ему удовольствие, вероятно. Джерарду было плевать, что это касается и его брата. Ему хорошо – так какая разница на все остальное? – Это ты мне или ему? – чуть слышно усмехнулся мужчина, внимательно вглядываясь в напечатанный текст. Директор откровенно потешался. – Вы оба. Вы отвратительны мне. Фрэнк с явным презрением покачал головой и хотел было отвернуться от мужчины, приняться за свои дела, но его подбородок захватили цепкие пальцы, заставляя устремить взгляд в уже порядком обозленное лицо Уэя. Пальцы почти с явной болью надавливали на кожу, принося дискомфорт, но Джаред вряд ли захотел просто полюбоваться на подернутые непонятной дымкой глаза. – Вы стали слишком резкими, мистер Айеро. – Его голос тихий, но уже многие обратили внимание на директора сидящего почти на краю стола своего подчиненного и держащего того за подбородок, заставляя смотреть исключительно на себя. Его шепот пропитан сталью и не обременен дружелюбием или хотя бы официальностью. – Я не знаю, какую дурь ты принимаешь, но мне это не нравится. Не понравится и Джерарду, если я об этом скажу. И если тебе все же плевать на себя, то подумай о нем. Он за тебя будет волноваться, переживать. Он и так все время рвется сюда, будто ему здесь медом намазано. И ты мне что-то будешь говорить об отвращении? Это вы у меня уже по горло сидите и пьете кровь. Развели свои цветные игры в моем офисе. Уэй с брезгливостью отпустил Фрэнка и выпрямился, отошел от стола и намеревался уйти, однако Айеро немного потерянным и неуверенным голосом остановил его, сказав: – Ты сам только что сказал, что Джерард не хочет меня видеть, а теперь говоришь, что он будет волноваться за меня … – Ты не уловил сути. Вы мне осточертели. Джаред сжал челюсти, мысленно браня себя за такую оплошность. Не следовало этого говорить. Нужно было дождаться, пока Джи уедет, а Фрэнк его забудет. Джаред и так разными способами уговаривал брата, что нужно дать парню время успокоиться, а уже потом говорить, но эти уговоры длятся уже вторую неделю. Джаред не хочет, чтобы они виделись, не хочет, чтобы они были вместе. Большие деньги всегда предполагают врагов. В других обстоятельствах… но их нет. Джаред не может позволить им быть рядом – он станет слишком уязвимым для врагов, если узнают об этом. Эту историю перевернут с ног на голову, что потом уже и нельзя будет выбраться из дерьма, которое навалится на тебя. Это касается не только его, а Джерарда и Фрэнка в первую очередь. Джаред просто старается заботиться о брате. В компании и так находится вор и предатель – его конкуренты узнают последние новости раньше него самого. Это очень угнетает и злит мужчину. Близкие люди всегда являются уязвимым местом. Другие устроят из этого спектакль, будут обгладывать им косточки – им нужно мясо, слабые места других. Пусть все будет как есть. Просто нужно постараться заставить Джера уехать из города, чтобы он забыл, чтобы они все это забыли. Лучше порознь, но сильными, чем вместе, но уязвимыми. – Готовьтесь к вечеринке, – сухо сказал директор и удалился. Как бы то ни было, Джаред замечает изменения в парне. И насколько бы он ни был черств, такие вещи его беспокоят. Многие замечают изменения во Фрэнке. Есть вещи, которые мы совершаем, но не замечаем за собой, не придаем этому значения, просто пропускаем мимо и идем дальше. Это что-то автоматическое. Как мы дышим или моргаем – мы редко сидим и считаем количество вдохов и выдохов, если только это не необходимо, как, например, в больнице. Этому действию мы не уделяем внимания в повседневной жизни, ведь к этому привыкаешь. Но как только кислорода в воздухе не будет хватать, мы почувствуем удушье и острую боль в легких – будем сражаться за еще один глоток воздуха и благодарить Бога за каждый из них. Как утопающий после того, как его спасли. Мы не заметим и столба в темноте, пока не врежемся в него на полной скорости. Есть вещи, которые вызывают привыкание, манию, сильное желание. Музыка, шопинг, наркотики. Мы в последний момент понимаем, что зависимы, что нам это жизненно необходимо – как еще один глоток воздуха для утопающего. Окружающие пытаются открыть тебе глаза, помочь тебе избавиться от этой зависимости, но попробуй забрать у шопоголика деньги и запереть дома, попробуй сломать музыкоголику плеер, попробуй забрать у наркомана иглу. Они хотят дышать. Вам остается только волноваться и стараться исправлять ситуацию постепенно, а не рубить с плеча. Если вам это вообще нужно. Хотя, не все это является вредом для здоровья. Скорее – кошелька и нервов. Зависимость есть осознанная – когда человек понимает свою проблему и пытается как-то и сам решить ее, и есть неосознанная – когда мы еще не видим в этом проблемы и продолжаем парить в облаках. Главное, вовремя заметить и помочь – для этого должны быть друзья и близкие. Есть зависимость легкая – на уровне баловства, и есть зависимость тяжелая – когда начинается ломка от задержки очередной дозы. Фрэнк находит «Медвежью кровь» лишь способом присягнуть в верности своему клубу «Завтрашний день». Ему нравится плотная дымка ладана и мирры, в коей он находится – которая впиталась в его одежду и волосы, которая всегда теперь с ним. Он считает это сообщество своим самым верным другом, слушателем и помощником. Ему хорошо и спокойно там. Жаль, он не помнит, о чем именно они говорят, но его душа отдыхает на перине в летнем саду, когда он там. Ничто не тревожит: ни мысли, ни чувства. Фрэнку до невозможности хорошо. Мы не замечаем столб, пока не врежемся в него. Фрэнк едет на большой скорости и подпевает песне. Легкое вино позволит Фрэнку спать ночью. Аромат ладана и мирры заставит его с улыбкой на устах сидеть в офисе, быть добрым и милым. Что плохого в том, чтобы забыть о проблемах и причиненной боли? Ведь он ничего предосудительного не делает. Каждый пытается как-то забыться. В магазинах, в словах песен, в эйфории от наркотиков. Страсть к чему-то – наявность проблемы, желание уйти от нее, спрятаться, отвлечься. А Фрэнк забывается в разговорах с членами клуба «Завтрашнего дня». Он ни от чего не зависим, но и не ушел в себя – так он считает. Эти собрания проходят раз в три дня. Завтра – в субботу – следующее. Айеро в нервном возбуждении, он желает поскорей туда. Он часто замечал, что за день до собрания он порядком раздражителен и временами агрессивен. Парень списывал это на нетерпение. Эти собрания позволяли ему не думать о Джерарде. Но сейчас злость подступает к горлу. Ему напомнили о Джи самым болезненным способом. Многие хоть и замечали эти изменения во Фрэнке с какой-то даже регулярностью, но не придавали этому значения. Им было попросту все равно. Им ни горячо ни холодно от этого. Были люди и более внимательные, более любящие. Мать и Вик, например. Сердечко матери – локатор для обнаружения проблем у своего ребенка. Хоть на губах у ее Фрэнки и нежная улыбка, беспокойство медленно сковывало ее грудь невидимыми нитями. Она обеспокоена, но не может определить, что именно не так – на ее искреннее волнение Фрэнк не считает нужным обратить внимания. – Все в порядке. – Универсальный ответ на все вопросы. И если мама не могла припереть его к стене и заставить говорить, то Вик это сделать в состоянии. – А теперь скажи мне, куда ты собрался, – в один из дней спросил светловолосый парень, преграждая входную дверь своим телом. Фрэнк лишь хмуро и недовольно посмотрел на него. Он уже давно не получал свою «Медвежью кровь», и теперь он весь на взводе, взвинчен и совершенно не желает вести беседу с другом. Единственное, что ему хочется – это поскорее отправиться на собрание. – Мне нужно идти, – сквозь зубы прошипел Фрэнк, в упор глядя на парня. – Отойди. – Я не уйду отсюда, пока ты, наконец, не расскажешь, что произошло у тебя на работе и что происходит сейчас. И вообще… Фрэнку осточертело это слушать. Он просто протиснулся мимо Вика, отталкивая того рукой, заставляя пошатнуться и прервать фразу на полуслове. С тех пор их отношения весьма напряженные, как и с матерью, впрочем. Но Фрэнк не видит какой бы то ни было проблемы, не видит необходимости рассказывать близким о «Завтрашнем дне». Они не поймут, а там он всегда найдет поддержку. Наркотик, что находится в вине, может и слабый, но постепенно порабощает тело Фрэнка. Наркотик заставляет его чувствовать эйфорию и легкость, заставляет не думать о проблемах. Ладан и мирра в сочетании со спокойным и таким уверенным голосом мужчины в черном вытесняет из его головы все мысли о плохом – то, из-за чего это сообщество так любят, – но одновременно и вкладывают другую информацию. Из дому пропали деньги, что Фрэнк с Виком планировали потратить на отдыхе. У Фрэнка больше нет часов, что когда-то подарил ему отец. Фрэнк может быть горд собою. Он искренне верит, что ничего плохого не совершает. Многие люди замечают изменения во Фрэнке, но не многие готовы обратить на это должного внимания. Фрэнк завтра пойдет в ту темную комнату, полную зомби, если кто-то не схватит его за руку – кто-то, кто действительно заставляет его чувствовать себя лучше здесь, а не там. Пока это только баловство.

=== Ω ===

Было скучно – но только, пожалуй, Фрэнку. Он отрешенно наблюдал за общим праздником, что они с Эл организовали. По идее, этот вечер должен быть посвящен фирме и его повышению. С ним должны разговаривать и поддерживать. Но, видимо, общее воодушевление слегка поубавилось после двух недель – точнее, совсем утихло. Его коллеги воспринимают этот вечер, как пьянку по уважительной причине. Не нужно чего-то ожидать от людей, чтобы не разочаровываться в них лишний раз. Айеро и не ожидал. Он просто отрешенно наблюдает за праздником других. Играет легкая, но достаточно громкая музыка, необремененная смыслом, которая хорошо подходит для танцев. Вечер уже давно накрыл город, и в помещении была полутьма – лишь настенный свет в конференц-зале, где они и находились, освещал пространство легким золотистым. Блюда на шведском столе активно сокращались, а бутылки освобождали от алкоголя с завидной скоростью. Языки развязывались, и люди разных направлений вели непринужденную беседу, смеялись и улыбались, кокетничали, сверкая пьяными глазами. Даже Уэй немного расслабился – он разговаривал с Эл низким интимным полушепотом, вглядываясь в ее раскрасневшееся лицо. Фрэнк делает глоток из своего стакана, отводя взгляд. Ему откровенно скучно, но уйти он не может. А смотреть на этих людей ему противно. Хоть иди отчет заканчивай. Нетвердой походкой к нему направляется Джаред. Останавливаясь в шаге от Фрэнка, он говорит: – В моем кабинете в столе есть бутылка коньяка. Принеси ее сюда. Его черты лица расслабленны, а глаза мягким шальным блеском выдают его – он уже пьян. Айеро никогда не видел его в таком состоянии – веселом и беззаботном. Еще днем он был сердит и напряжен. Фрэнк молча кивает и выходит. Даже возле кабинета директора слышится музыка. Помещение утопает во тьме, так что приходится включить свет. Парень подходит к столу Уэя и открывает шкафчик, вынимая запечатанную бутылку коньяка. В ярком свете янтарная жидкость переливает оттенками, плескаясь в горлышке. Фрэнк не спешит возвращаться. Он садится на кресло директора и открывает бутылку. Усталый безжизненный взгляд скользит по матовым стенам, касается разных фотографий и безделушек. Он делает глоток прямо из бутылки. Вряд ли его шеф хоть что-то вспомнит завтра, а сейчас… Он так хочет увидеть Джи. За первым глотком сразу следует второй. Его лицо морщится, он ладошкой вытирает губы, но не может отказаться от того, что Джаред разбирается в хорошей выпивке. Терпкий коньяк ласкает его горло и пищевод, заставляет гореть изнутри. Но после третьего глотка это чувство притупляется и даже становится желанным. Сколько бы он не отнекивался, но от правды не уйдешь. Вид Джареда, флиртующего с Эли, заставил его почувствовать укол ревности. Пусть даже бессмысленной ревности, ведь это не его Джи. Джи вообще уезжает сегодня. Фрэнк чувствует себя раздавленным и опустошенным. Наркотики и внушение не так сильны на третий день – он втайне и неосознанно надеется, что они еще увидятся с Джи. Фрэнк не злится на него. Он хотел бы все изменить. Но Джи… Джи уезжает сегодня, если уже не уехал. И Фрэнку так горько и обидно. Он делает глоток и еще один, и еще. Айеро просто хочет, чтобы этот день закончился побыстрее, чтобы вечер субботы наступил поскорее, и он отправился на собрание. Это невыносимо. Он снова чувствует эту боль и разочарование. Он так хочет увидеть Джи. Но он топит это желание на дне бутылки, хочет смешать его с ароматом ладана и мирры.