August

      Сколько бы Холмс не бился над шифром, ничего не выходило. Сыщик глубоко задумался, теребя в руках уголок скатерти. Покоя не давало одно: шифр был элементарным. Легким, но тот, кто его зашифровал, определенно издевался. Сыщику иногда даже казалось, что цифры на бумаге смеются над ним. Холмс поговорил с Тетеревичем, Иван Павлович растерянно пожал плечами. - Ей Богу, товарищ Холмс, не знаю. Вот Шумов у нас мастер, да и он не понял, я ему уже показывал…- Тетеревич нахмурился. – С Марковым поговорите, он тоже над этим думает.       Разговор с командиром тоже ничего не принес. Командир не дал новых фактов, а только развел руками, словно говоря: «Черт ногу сломит в этом деле». Холмс начал раздражаться из-за своей беспомощности.       «Элементарная загадка, а ты, Шерлок, не можешь ее разгадать! – думал он, сидя в комнате. - Вот посмеялся бы сейчас Лестрейд или Уотсон! А еще лучше, оба они, да и Майкрофт в придачу! Сам над ними постоянно глумишься, а тут на вот тебе фиаско. Хорошо, мне известно, что убит радист, который якобы знал или же действительно знал личность шпиона. У меня есть шифровка, которую я – черт возьми! – не могу разгадать, есть несколько основных подозреваемых : Эберхард, Машка и Марков… И запонка. Да еще канал немецкий, все! Не густо, много выводов не сделать… Возможно, что…» - Товарищ Шерлок, - вырвал из задумчивости его голос Дани. – А восемь минус пять будет три? - Верно, три, - согласился сыщик. На Уотсона он накричал бы за то, что ему мешают. Но на Даню он не мог сердиться. - А три минус ноль тоже три! – похвастался знаниями мальчишка.       Холмс улыбнулся и потрепал рыжие кудри. Данька пришелся ему по душе. Не всегда прилежный, мальчишка все же тянулся к знаниям, ему это нравилось. В математике мальчик делал успехи, хоть и не был еще уверен в себе. Зато он прекрасно усваивал все правила и изучал немецкий. Данька напоминал Холмсу его самого в том же возрасте. Шерлок Холмс был, пожалуй, серьезнее Дани, но в плане учебы он точно также старался. Потому Холмс очень опекал мальчишку, стараясь передать ему все то, что знал сам. - А математика на язык похожа, - заметил тем временем Даня, выводя очередную цифру. - Математика и есть язык, - Холмс аккуратно исправил ошибку в одном из примеров. – Международный язык, Даня. Его знают почти во всех странах. В математике есть свобода… - Вот еще, свобода, - вдруг возразил мальчик. – Не свобода это вовсе! Вы, товарищ, не знаете, какая она, эта свобода! - Ну, какая же? – Холмс любил слушать болтовню Дани. Конечно же, от своих убеждений он не собирался отказываться. Но и Даню хотелось послушать.       Мальчик отбросил ручку, закрыл глаза и что-то представил. Затем он начал было говорить, но объяснить понятно не получалось. Даня нахмурил лобик, стараясь выразить свои чувства. Личико его вдруг прояснилось, он схватил Холмса за руку и с криком: «Скорее!» потащил его куда-то. Холмс на ходу надел теплое пальто, которое ему отдал Тетеревич и накинул на Даньку тулуп. - Сейчас вы поймете, что я имею ввиду! – воскликнул мальчик. – Вы ездить верхом умеете? - Да, вполне хорошо… Но к чему ты… - растерянно начал было расспрашивать сыщик, но Даня его перебил. - Без седла удержитесь? - Наверное, но Даня… - Вот и славно! Побежали! – Даня вновь схватил его за руку и повел к конюшне.       В конюшне было тепло, пахло конским потом и сеном. Даня вывел двух лошадей и ловко надел на них уздечки. Холмсу досталась вороная кобыла с короткой гривой. Сам же Даня выбрал себе серого пони. Убедившись, что Холмс уже запрыгнул на лошадь, Данька причмокнул и ударил пони пятками в бока. Лошадь сорвалась в резвый галоп, и Холмс едва сообразил, что и ему надо высылать свою кобылу. ***       Снег серебряной пылью вылетал из-под копыт, ветер свистел в ушах. Лошади храпели и ржали, рвались вперед. Холмс прижимался к конской шее, с непривычки иногда сползал в бок, но езда без седла захватывала дух. Они влетели в лес, копыта несколько раз звонко стукнули по мерзлой земле, потом вновь сменились чавканьем по глубокому снегу. Лошади явно застоялись в стойле, и теперь им хотелось бегать. Мимо мелькали деревья-великаны в зимних уборах из инея, звенящая тишина прервалась веселым смехом и задорным ржанием.       Зимний лес полон хрупких драгоценностей, сосульки блестели в лучах низкого солнца, лошади задевали их, и они со звоном разбивались. Холмсу казалось, что в лесу ни души, ведь даже ворон они встречали редко. Но тут из-под копыт его кобылы вылетел заяц-русак. Лошадь испугано фыркнула и дернула головой, Холмс вскрикнул от неожиданности, а Данька рассмеялся. Рассмеялся и сыщик, удивляясь своей трусости. «Если я скажу Уотсону, что я испугался зайца, он мне не поверит!» - подумал он, подбирая повод.       Вскоре они выехали из леса на поле. Лошади на открытом пространстве прибавили ходу, всадники не стали их сдерживать. Поле утопало в снегу, кони порой проваливались по грудь, но все равно неслись вперед, не чувствуя ограничения в поводе. Белоснежный снег летел в лицо, от красоты пейзажа захватывало дух. Холмс уже не боялся сидеть ровно и не вцеплялся в повод, он привык сидеть без седла и стремян. Поле начало немного приподниматься, где-то впереди должен быть обрыв, а за ним речка. Лошади неслись на ледяную гладь. У самого края вороная кобыла вздыбилась, Холмс едва удержался на её спине. Даня же резко развернул своего серого пони, подняв тучу снега. - Даня, признаю, это волшебно! – прерывающимся голосом признался Холмс. – Меня трудно впечатлить, но это… о, я не знаю, как объяснить… - Это всегда так, - мальчишка вдохнул полной грудью морозный воздух. – Я сам не могу подобрать подходящее русское слово. Но вы бы не на меня, а на реку смотрели бы. Вот уж где сейчас красиво будет. Потому я вас и торопил.       Холмс, еще не успокоившийся после бешеной скачки, перевел взгляд на замерзшую реку. Закатное солнце сверкало на льду, окрашивало его в розовые, красные и рыжие цвета, сам лед искрился и блестел. - Данька, это действительно Свобода, - наконец признался сыщик. - Получше математической, - с довольной улыбкой подытожил мальчик.       Еще несколько минут они стояли у края обрыва и любовались закатом, затем развернули лошадей и легкой рысью направились к штабу. Снег хрустел под копытами, всадники делились впечатлениями, Холмс предложил не терять время, а продолжить незаконченный урок. - Заодно потренируешься в устном счете, - сказал он, подъезжая ближе. – Я буду давать тебе примеры, а ты отвечать на них. - Хорошо, - согласился Данька, сдерживая своего пони. - Десять плюс пять, - Холмс тоже придержал вороную кобылу, которой вновь хотелось побежать. - Пятнадцать! – радостно воскликнул мальчик. - Двадцать минус три? - Семнадцать!       Вдруг послышалась немецкая речь. Она звучала громко, где-то совсем рядом. Шерлок Холмс первым заметил фашистов, он одернул кобылу и завернул за поваленные деревья. Данька поступил так же, испуганно поглядывая на своего учителя. Из своего укрытия они видели, как машина остановилась прямо напротив них, немцы что-то стали обсуждать. - Что делать будем? – внезапно осипшим голосом спросил Даня. - Не знаю, - тихо ответил Холмс, сжимая повод крепче и кладя руку на морду нервничающей лошади. – Ждать…