Доверься мне

От автора: Эй, грустный олень, отзовитесь, если вы тут. А то я пишу по заявке, а ее автор молчит :( Я ждал. Я просто не дышал и ждал. Вдруг зал неожиданно разразился громкими аплодисментами. Я видел на лице каждого посетителя (а их, к слову, было не так уж и мало) истинное удовлетворение и восторг. Я боязливо перевел взгляд в сторону и замер. Денис как будто смотрел в мою сторону, не шевелясь. За всю мою песню он не пошевелился ни разу. Как сидел перед началом — руки прижаты к щекам, спина идеально прямая — так и продолжал сидеть. Я мог точно поклясться, что он не дышал. Я напряженно всматривался в него, пытаясь уловить колебания его грудной клетки, но ничего — она не двигалась. Я жадно смотрел на парня, впитывая каждую его мелочь, наслаждаясь моментом, пока возможно, запоминая каждую крошечную деталь. Сегодня у него по-другому лежат волосы. Они даже не до конца уложены — видимо, брат оторвал его от этого занятия. Его тесная клетчатая рубашка застегнута на все пуговицы, прямо под горло. Там же болтается маленькая, едва заметная брошь. Его руки, сжатые в кулаки, лежат на столе. В них я заметил салфетку. Вернее то, что от нее осталось. Я понял, что все еще стою как дурак на сцене и, смутившись, быстро попрощался и убежал в туалет для персонала. Там он меня не достанет. "Ты что, придурок? Ты же специально все это устроил, чтобы поговорить с ним, а теперь прячешься и хочешь, чтобы тебя не нашли? Не-ет, ты точно больной", — орало мое подсознание. Я хоть и понимал, что оно право, но не мог побороть себя. Было сложно не думать о нем, о его выражении лица. Он был по-настоящему зол. Об этом говорили и сжатые до боли кулаки, и нахмуренные брови, и частое дыхание, которое возобновилось с новой силой, когда я спускался со сцены. Мой лоб покрылся испариной, и когда я наконец пришел в туалет, то первым делом ополоснул лицо холодной водой. Сразу в голове стали всплывать воспоминания. Я вспомнил момент из моей ванной. Тогда я толком еще не знал Дениса, только первый раз его увидел, а уже переживал на его счет. Думая сейчас об этом, я не мог представить себе, как я раньше жил без него. О ком же я думал все свободное время? О ком переживал и страдал? Я улыбнулся своим мыслям. Он захватил все мое внимание, без остатка. Да, сейчас уже сложно подумать о том, что когда-то его не было в моей жизни. До него я жил будто в беспросветной темноте. И как бы ни было это парадоксально, но именно он, парень, который сам не может видеть, на многое открыл мне глаза. Он раскрыл передо мной душу, доверил мне свое сердце, а я так гадко с ним поступил. И этот поцелуй, который я никак не могу забыть. Причем, это единственное, что я хорошо помню из той ночи. — Ну наконец-то я тебя нашел! — громко крикнул Илья, забегая в туалет и захлопывая за собой дверь. Ну вот, как обычно бесцеремонный. Снова пришел и испортил всю атмосферу. — Чего тебе? — недовольно пробурчал я, снова подставляя лицо под холодные струи. — Почему ты убежал? — тихо-тихо спросил он, и от его голоса у меня по спине побежали мурашки. Неужели что-то случилось? — Эмм... Ну... Это... — я пытался подобрать подходящее слово, но ничего на ум не приходило. Страх он и есть страх, никак по-другому его не назовешь. — Денис плачет, — все так же тихо добавил друг и посмотрел на меня как-же-так-можно взглядом. Это было словно удар под дых — резко перестало хватать воздуха. Этого-то я и боялся. А откровенное, неприкрытое осуждение друга сделало мое и так плачевное состояние еще хуже. Я медленно сполз по стене на пол и обхватил свою голову руками. — Илья, я запутался. Я так запутался... — прошептал я куда-то в район коленей. Только не злись. Только не злись. — Вам бы, парни, поговорить. Все проблемы из-за вашей упертости, причем у обоих. Ты сделал первый шаг. Молодец. Хотя я, если честно, не до конца понял, что ты хотел сказать этой песней. Ну да ладно, это неважно. Теперь вам нужно всего лишь кое-что прояснить. Пойди к нему. — Я... А что... А что, если он не захочет слушать? — я все так же говорил в колени. — То ты его заставишь, — Илья подошел ко мне и стал рядом. — Соберись, тряпка! Ты же раньше не был таким, что с тобой случилось? — он резко потянул меня на себя и поставил на ноги. На пару секунд я опешил. Глядя на него, я мог только хлопать глазами и беззвучно открывать рот от удивления. Но потом слова вернулись. — Я не знаю... Что-то сломалось. Там, внутри. Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Это началось после того поцелуя у него дома. Он что-то изменил во мне, и я никак не могу понять, что именно. — Ну так пойди и разберись во всем, а в первую очередь, в себе. И хватит тут уже этих соплей. Давайте-ка, миритесь, а потом мы вчетвером пойдем куда-нибудь, — друг обошел меня и стал подталкивать в спину в сторону двери. — Ладно, — сдался я, не в силах больше спорить с другом. — Где мне его найти? — Он с Костей. Я отвел их в подсобку, чтобы никто не беспокоил, — на лице Ильи появилась ободряющая улыбка. Я вышел в коридор и медленно поплелся в сторону подсобки. Я не знал, что буду говорить Денису: весь заготовленный мною текст куда-то пропал, и в голове сейчас чистый лист; лист, в котором бурлит много разных эмоций, бьющих через край. Я пытался оттянуть этот момент, надеясь, что слова придут сами собой, но ничего не приходило. Возле двери я остановился и прислушался. С той стороны доносились тихие всхлипы и приглушенные голоса. Черт, это же всего лишь дверь, так почему же я так боюсь ее открыть? "Потому что ты боишься навсегда уйти из жизни этого человека", — снова шепнуло мое подсознание, но я только отмахнулся от него. Глубоко вздохнув, я положил руку на ручку двери и мягко нажал. С тихим скрипом она открылась, и от увиденной картины мое сердце рухнуло вниз. Денис сидел на полу, прижавшись к стене, как и я пять минут назад. Голова запрокинута, руки обхватили колени. Застегнутая прежде на все пуговицы рубашка теперь была немного расстегнута, открывая дивный вид на его бледноватую нежную кожу шеи; брюки, идеально чистые и отглаженные, теперь смялись, и на коленях можно было заметить следы пыли. По скулам катились прозрачные слезы, но, казалось, он не обращал на это внимания. Все внимание сейчас было приковано ко мне. — Эмм... Я думаю, мне стоит уйти, — нарушил затянувшееся молчание Костя. — Нужно спросить кое-что у Ильи. Он поспешно поднялся и, бросив последний быстрый взгляд на брата, вышел. Но никто не обратил на это внимания. Я неотрывно смотрел на Дениса, не в силах оторвать от него взгляда. Он повернулся ко мне и смотрел куда-то поверх моей головы. — М-можно... мне присесть? — неловко спросил я, прочищая горло. Он никак не реагировал, просто молчал, но слёзы на его щеках стали подсыхать. Я присел напротив него, наплевав на то, какими станут мои новые джинсы. — Слушай, Денис, я хотел... — Зачем? — перебил он меня. Его голос был хриплым от слез, но по-прежнему твердым. — Зачем ты делаешь это? — Что это? — я никак не мог понять, что же он имеет в виду. — Зачем ты так издеваешься надо мной? Тебе это доставляет удовольствие?! Ну так вот, радуйся, наслаждайся моими страданиями! — он старался взять себя в руки, но голос его выдавал, иногда срываясь на крик. Я был в шоке. — Господи, да с чего ты взял?! Я же хотел... — Чего? Унизить меня снова? Поздравляю, у тебя получилось, — снова перебил он меня. — Тебе было мало того поцелуя, и теперь ты решил добить меня этой песней? В тот момент, когда у меня практически получилось тебя забыть, ты снова все портишь. Нельзя вот так врываться в жизнь людей и переворачивать все вверх дном! До тебя у меня нормальная, спокойная жизнь, а теперь в ней бардак, а я уже даже сам себе не доверяю! Почему... — под конец он кричал, уже не сдерживаясь, но новый всхлип прервал его, не давая закончить. Он пытался его подавить, но ничего не выходило. Он задыхался от слез. — Денис, послушай, давай хотя бы сейчас поговорим как взрослые люди, — все еще с трудом приходя в себя от его слов, я оттолкнулся от стены и на коленях подполз к нему. Он вздрогнул от неожиданности и хотел отстраниться, но я не дал ему сделать этого. Не знаю, откуда во мне появилось столько смелости, но я крепко сжал его плечи, практически не давая двигаться. Мы стояли друг перед другом на коленях: я смотрел на него, а его голова была опущена. — Денис, — прошептал я и пальцами коснулся его подбородка. Он понял меня и поднял свою голову. Теперь я мог беспрепятственно смотреть в его глаза. — Выслушай меня, пожалуйста. Мне сложно говорить это все. Если честно, то я даже себе речь заготовил. Но, как всегда, все забыл, — Денис едва заметно улыбнулся. — Не плачь, прошу. Это разрывает мне сердце. Когда еще одна слеза скатилась с его щеки, оставляя за собой влажную дорожку, я не смог удержаться. Легко, боясь сделать что-то не так и все испортить, я пальцем провел по его нежной коже и стер лишнюю влагу с его лица. Он моргнул, и еще несколько слез скатилось вниз. Взяв из его рук носовой платок, я стал аккуратно стирать с его лица следы моего недавнего провала. Он дрожал у меня в руках, и я уже сел рядом с ним и обнял так сильно, как мог. — Слушай, я знаю — ну, по крайней мере, я думаю, что знаю, — что ты чувствуешь. Тогда, у тебя дома, я очень сильно испугался. На то были свои причины, но сейчас не об этом. Проведя столько времени без тебя, я пытался осмыслить себя, свое поведение, свои чувства, но ничего не выходило. Я не могу ничего понять, но все-таки одну вещь понять я смог. Мне было плохо без тебя, я скучал. И я практически уверен, что не так, как должен делать это просто друг. Пока рано еще говорить о каком-то великом чувстве, но я понял, что хочу держать тебя за руку, указывая дорогу, хочу обнимать тебя, защищая от всего, смотреть на тебя, погружаясь в твои прекрасные глаза, и просто быть рядом. Всегда, везде и всюду быть с тобой, не отпускать. Давай просто попробуем начать все сначала? — я взял в ладони его голову, вновь стирая появившиеся слезы. Наклонившись, я прижался губами к правому, закрытому веку. Потом к левому. А после к переносице. Я замер так, ожидая реакции. Дрожь, внезапно прекратившаяся минуту назад, возобновилась с новой силой. Он плакал, дрожал, судорожно хватал воздух. Я гладил его по волосам, шептал на ушко, что все будет хорошо. Это было странно — ощущать себя так хорошо в такой ситуации. Мне казалось, что сейчас я именно там, где и должен быть, рядом с нужным человеком. То, что я до сих пор здесь и не стою в коридоре с разбитым носом, говорит о многом. Может, у меня все-таки есть шанс все исправить? Прошло несколько минут, и дыхание Дениса выровнялось, слезы высохли, и только воспаленные красные глаза напоминали мне о его временной слабости. Я отпустил его лицо, и некоторое время мы просто сидели, обнявшись. Я решил, что мы довольно тут задержались, и поднялся на ноги, пытаясь восстановить кровообращение в затекших ногах, и помог подняться парню, придерживая того за плечи. — Ну что, ты как? Можешь идти? — суетился я. — Конечно могу. Я же слепой, а не инвалид. Только ноги слегка затекли, — улыбнулся он. — Пойдем. Оставив парня временно стоять на месте, я подошел к двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась. С недоумением я уставился на темный кусок дерева, ничего не понимая. — Кажется, это очередная тупая идея моего брата и твоего друга, — ехидно заметил Денис, складывая руки на груди. — Они, наверное, подумали, что кто-то из нас попытается сбежать. — Ну-у, не все их идеи настолько глупые, — заметил я, и легкая улыбка тронула мои губы. — Ладно, звони Косте, а я Илье. Нужно выбираться отсюда. *** Отделавшись наконец от назойливой влюбленной парочки, отчаянно пытавшейся затащить нас на двойное свидание, мы молча шли по улице в направлении дома Дениса. Я вызвался проводить его, так как не мог бросить его одного (а тем более, с Костей и Ильей) в таком состоянии. Ну и еще, может быть, из-за того, что он мне так ничего не ответил. С того момента в подсобке он не произнес ни слова, даже с его братом говорил я, пока он стоял в стороне. Я ждал. А что, собственно, мне еще оставалось? Молчание затягивалось, и это жутко нервировало. Хотя, со стороны казалось, что парня это ничуть не волновало: лицо было спокойным, несмелая улыбка на губах, свободная плавная походка. Двигался он чуть медленнее, чем обычно, — сказалась истерика. Я почти подстроился под его темп, идя на расстоянии пары шагов, опасаясь подойти ближе. — Эмм... Э-э... Погода сегодня хорошая, правда? — сказал я, нарушая наконец эту давящую тишину и глядя на голубое небо, впервые на неделю не затянутое облаками. — Ты всегда, когда не знаешь, с чего начать разговор, говоришь о погоде? — уголками губ улыбнулся парень, немного поворачивая голову в мою сторону. — Я помню по крайней мере два случая. — Эмм... Ну... Нет, вроде, — почему, когда я рядом с ним, мой мозг отключается, и я веду себя, как полный кретин? — Ладно, прости. Я идиот. — Хахаха, ничего. Ты милый, — он смутился и отвернулся. — Насчет того, что ты сказал... Я словно очнулся и повернулся к нему лицом, обращая на него все свое внимание. — И... Что ты... подумал? — Я не знаю, что тебе ответить, — грустно ответил Денис, и у меня внутри все рухнуло. — Но все, что ты сказал мне, было очень приятно, и ты... И я... И... Черт. Я долго пытался забыть тебя, и тут все так внезапно получилось... Я подумаю, хорошо? Честно. Просто мне нужно некоторое время на... на все это. — Хорошо, — сказал я, стараясь скрыть грусть и разочарование в голосе. Я хоть и понимал, что он прав, но, черт возьми, я ничего не мог с собой поделать. Как будто кто-то разрывал мою грудную клетку изнутри, и все тело наполнялось давящим, непонятным чувством. Впереди нас шла большая толпа людей, выходящих из метро, и нам пришлось потесниться к краю дороги. Мы шли так близко, что я плечом практически касался плеча Дениса. Мы обходили людей, и вдруг Денис споткнулся о край бордюра и начал падать на дорогу. Не понимаю, откуда во мне взялось столько силы, и откуда у меня такая хорошая реакция, но я быстро схватил парня за руку и оттащил от дороги за секунду до того, как машина с ревом пронеслась мимо. Я крепко прижал его к своей груди, обхватив одной рукой за плечи. Пальцы другой едва касались его лица, ненадолго задерживаясь на гладких скулах, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и что он рядом. Люди уже давно прошли, тротуар опустел, а мы все стояли так, не в силах пошевелиться. У меня бешено колотилось сердце от одной мысли о том, что могло бы произойти, если бы я не помог. Я похолодел от ужаса. — К-кажется, мне лучше с-снова взять свою т-трость, — прошептал Денис, и его заикание и дрожащий голос выдавали его с головой. — Тшш... — я гладил его по голове, — с тобой все хорошо? Ты в порядке? Ты не ушибся? — Н-нет, — голос его все так же дрожал, но он положил свои руки мне на грудь, слегка отталкивая назад. — Тебе не к-кажется странным, что мы стоим посреди улицы и обним-маемся? Все-таки не все люди х-хорошо к нам относятся. Нет, ты не подумай, что мне не нравится... — поспешно добавил он и покраснел. Я понял, что он приходит в норму. — Ладно, пойдем. Но теперь я тебя никуда одного не отпущу, чтобы, не дай бог, ничего не случилось. Дай мне руку, — закончил я, отстранившись от него, и крепко, уверенно сжал протянутую руку. Буквально на мгновение я потерялся в этих ощущениях. Теплота, нежность этой горячей ладошки просто свела меня с ума. По моему телу словно прошелся электрический заряд, задевая все органы, а самая главная вспышка произошла в мозгу, отчего я немного подвис. Собравшись с мыслями, я посмотрел на него, в который раз за день, стараясь запомнить этот миг. На секунду показалось, что он тоже дернулся, но теперь на его лице расцвела широкая улыбка. Такую искреннюю, красивую, чарующую улыбку я видел всего пару раз, но она навсегда запала мне в память. Денис старался спрятать ее, и это выглядело так мило, что я невольно залюбовался им. Ну вот как можно обидеть такое чудо? Мы шли домой, разговаривали и потихоньку отходили от шока. Я рассказывал ему про универ, про экзамены — про все, что произошло за тот период в жизни, когда его не было со мной, разумно умалчивая про депрессию. Он был искренне рад за меня, поздравлял и даже хвалил. А когда я рассказывал парню про мой переезд, он смеялся до слез. — Ты себе не представляешь, что творилось у меня дома. Мама бушевала, кричала, не пускала. Как же это ее любимый сыночек будет жить один, голодать? В общем, пока не подключился папа, она не успокоилась. Наверное, это был первый раз в моей жизни, когда я был благодарен отцу за то, что ему на меня плевать. Он смог убедить мать, что "такой детина уже давно должен жить своей головой", — я изобразил тон моего отца, и Денис засмеялся с новой силой, крепко прижимаясь к моей руке. — О боже, ну у тебя и семейка! — смеялся он, вытирая выступившие слезы, но потом резко перестал, и на его лице я прочитал беспокойство. — Прости, я не это имел в виду. Я... — Все хорошо, — я не переставал смеяться. — Я понял тебя. С ними действительно сложно жить. Но мама моя очень хорошая, ты же знаешь... Ох, кажется, мы уже пришли. Мы остановились около его дома и замолчали. Уходить почему-то не хотелось: с ним было хорошо и уютно, я чувствовал себя на своем месте, несмотря на все сегодняшние переживания. Я неловко топтался на месте, все так же держа его руку в своей. Я не хотел ее отпускать: казалось, что если я ее отпущу, пройдет это чудо, и я окажусь у себя дома в кровати, проклиная такой реалистичный сон. Он тоже замер, глядя куда-то поверх моей макушки. Второй рукой Денис на ощупь нашел другую мою и тоже сжал ее. Теперь мы держались двумя руками, и чувства усилились вдвое — я стоял и не дышал. — Саш, ты точно не против дать мне немного времени? — тихим, вкрадчивым голосом спросил парень. — Нет, что ты! Конечно, нет, — быстро ответил я, кажется, громче, чем нужно было, и он меня раскусил. Он выпустил мои руки, а свои положил мне на плечи. — Саша, я серьезно. Сегодня был слишком насыщенный день: много чего произошло, и это все нужно осмыслить, — он замолчал и опустил голову. Потом, выдохнув, снова поднял ее и, приподнявшись немного на носочках, коснулся губами моей щеки. Я выдохнул от неожиданности, моргая глазами, но следом он нашел мои губы и прикоснулся к ним, ловя своими мой следующий вздох. — Не переживай, — прошептал он, и поспешно отстранился. Яркий румянец играл на его щеках. — Спасибо за песню, она чудесна, — добавил он и развернулся в направлении дома. — Но ты же плакал из-за нее, — так же тихо заметил я, глядя ему в спину. — Это не делает песню менее прекрасной, — повернув голову, ответил Денис и пошел домой. — Пока. В мыслях всплывали картинки сегодняшнего вечера, какие-то пазлы того самого сна снова складывались в голове, щека и губы пылали, и в штанах стало тесно. Я стоял и таращился на железную дверь подъезда, не понимая. Что только что, блять, произошло?! Он. Меня. Поцеловал. Как только я понял это, широчайшая улыбка расплылась на моем лице, и, как я ни пытался, мне не удалось ее спрятать. — Пока, — прошептал я куда-то в пустоту. Обернувшись в обе стороны и не найдя там людей, я быстро поправил ставшие неудобными штаны и пошел в сторону дома. Счастье распирало меня изнутри, от улыбки уже болели щеки, и хотелось петь, нет, орать на всю улицу. Я не сдержался и закричал, выпуская наружу все, что так мешало нормально дышать. Одинокий прохожий странно на меня покосился, но мне было плевать. Этот день был самым странным в моей жизни, но именно сейчас я могу сказать, что я официально счастлив.