Когда небеса разверзнутся

Андерсу было страшно. В глубине души он всегда знал, что не может контролировать Справедливость, что все это было самой большой ошибкой в его жизни. Но в силу своей натуры – не замечать и отрицать очевидное было одной из его черт – он конечно же делал вид, что все в порядке. До того момента, когда чуть не убил эту дрожащую девочку-магессу. Он отчетливо помнил ужас в ее глазах и свое вырвавшееся на волю бешенство. Посмотреть на Хоука он не решился, сломя голову убежав в лечебницу. Андерсу было так страшно, как еще никогда в жизни: ни в беспросветном мраке карцера Кинлоха, хотя он всегда боялся темноты, ни перед ритуалом в Башне Бдения, несмотря на то, что он видел, как сильно дрогнула рука Дайлена, подававшего ему кубок, ни даже той ночью, когда он впустил в себя духа. Только теперь он понял, что он слабее Справедливости, и что когда-нибудь от него не останется ничего, что он станет оболочкой для чего-то совершенно другого – страшного и грозного духа Мести, сметающего все на своем пути. Андерс метался по комнате, как дикий зверь. Страх сменился яростью – он злился на самого себя, он так ненавидел себя и всю свою сущность, что казалось, что кроме этой ненависти и ярости ничего больше в мире и не было. Черная вязкая темнота, заточенная в его сердце, вдруг выплеснулась, заполонив все вокруг и высосав из мира все краски, и забрала последнюю надежду, оставляя Андерса в таком до боли знакомом состоянии полного отчаяния. Время остановилось и потеряло значение – как и все остальное. Андерс знал, что спасения нет, и не может быть, что сопротивление бессмысленно и, подбежав к столу, взял в руки тонкий нож, который использовал для разрезания повязок. Лезвие манило своим блеском и сулило долгожданный покой и вечную свободу. Но в тот же момент он понял, что ему опять – как уже казалось бы бесконечное количество раз – не хватит мужества, чтобы сделать этот последний шаг. Он опустился на пол, и беззвучно заплакал, сотрясаясь всем телом. Через некоторое время черная темнота растворилась, вернувшись на свое привычное спрятанное где-то глубоко в сердце место, и чувство отчаяния постепенно исчезло, оставив после себя лишь грусть и ноющую пустоту. Андерсу показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог заставить себя встать и взять себя в руки. Он успел как раз вовремя – через несколько минут после того, как он умылся и расчесал слипшиеся волосы, в дверь раздался стук. Открыв дверь, он тут же пожалел об этом – на пороге стоял Хоук, а именно его Андерс совершенно не хотел видеть. – Нам нужно поговорить о том, что произошло. Ты расстроен, и я беспокоюсь за тебя, – проговорил Хоук. Он действительно выглядел обеспокоенным – брови сдвинулись в одну линию, а правая рука крепко сжимала посох. Андерс жестом пригласил его войти и, закрыв дверь, прислонился к стене. – «Расстроен» не передает и десятую часть того, что я сейчас чувствую. Я чуть не убил невинную девушку! Ту, которую хотел защитить! Я... Я не могу больше себе доверять. Я теряю себя! Я не знаю, что делать. Как я могу бороться за свободу магов, когда я – живой пример всего того кошмара, который случается со свободными магами? – спросил он, наконец-то решившись посмотреть Хоуку в глаза. – Будь лучше, – ответил тот, и в его взгляде не было ни жалости, ни презрения, только уверенность. – Но как? – Мы решили уже столько проблем, решим и эту. Глубокая складка между бровей Хоука расправилась, когда он чуть заметно улыбнулся. От этой улыбки Андерсу стало так тепло, что он на мгновение забыл обо всем, что произошло. Тряхнув головой, он вновь заговорил. – Хоук... Зачем ты вообще со мной связался? Я благодарен тебе за твою помощь, но я не понимаю, почему ты это делаешь. Хоук долго молчал, прежде чем ответить. – Ты – мой друг. К тому же маг. Ты важен мне. Я беспокоюсь за тебя. – Но почему? Ведь ты даже не злишься на меня за то, что я не пошел тогда с тобой на Глубинные Тропы! Почему? – Потому что ты не виноват в том, что произошло. Казалось, что повисшую в лечебнице тишину можно было разрезать ножом. Андерс не знал, что сказать, и поэтому не говорил ничего. – Если ты думаешь, что я отвернусь от тебя только из-за того, что ты потерял контроль, то ты ошибаешься, – нарушил молчание Хоук. – Ты не понимаешь! Это может случиться каждую минуту... Если бы не ты... Я боюсь подумать о том, что бы произошло. Я – слишком большая опасность для всех. – Ты говоришь, что лишь я спас тебя от убийства невинной девушки, и тут же предлагаешь мне оставить тебя одного? Я не совсем понимаю хода твоих мыслей. – Я... Пожалуйста... Я не хочу подвергать тебя этой опасности. Но Хоук лишь молча на него смотрел, и от этого взгляда Андерсу стало стыдно – он понял, что зря сомневался в нем, что все терзания и сомнения были напрасны. – Я не оставлю тебя одного, потому что я выбираю этот путь, – сказал Хоук таким тоном, что стало ясно – переубедить его невозможно. И в этот момент все вокруг будто бы рухнуло или, может быть, наконец-то встало на свои места. Андерс подбежал к Хоку и решительно поцеловал его – словно опасаясь, что если протянет еще хоть одно мгновение, то будет слишком поздно. Но его опасения были излишни – Хоук ответил на поцелуй, прижав Андерса к себе, словно давно ждал этого момента. – Если сегодня ночью твоя дверь будет открыта, то я приду. Если нет – я пойму, что ты наконец-то образумился, – проговорил Андерс, с трудом оторвавшись от губ Хоука и, посмотрев на него, впервые за все время их знакомства увидел игривые искорки в его темных глазах. – И не надейся, – мягко улыбнувшись, ответил Хоук и вышел из лечебницы. Вечер тянулся до бесконечности медленно – Андерс варил настойки, следя за солнечным пятном, медленно передвигающимся по полу. Казалось, Хоук был здесь целую вечность назад, хотя на самом деле прошел лишь какой-то час. Закончив возиться с настойками, он сходил за водой – недалеко от его обиталища находился колодец с неожиданно чистой для этой части Киркволла водой. Закрыв двери, Андерс разделся и налил воды в медный таз, в одно мгновение согрев ее с помощью магического огня. Он любил чистоту – она была единственным, по чему он скучал, сбежав из Круга. Помывшись, Андерс переоделся в свежую одежду и сел на кровать. Он всегда был нетерпеливым – но на этот раз ожидание было просто невыносимым. В голове смешались тысячи мыслей и вопросов, но Андерс знал, что сейчас – не время думать. Дождавшись захода солнца, он отправился в Верхний Город. Вся его решительность исчезла, когда он дошел до поместья Хоука, и малодушно начал надеяться на то, что дверь все-таки будет закрыта. Но дверь была распахнута, а сразу за ней, в прихожей, сидел Хоук с открытой бутылкой вина в руках. – Я думал, что ты все-таки не придешь, – сказал он вместо приветствия, с уже знакомой светлой улыбкой на губах. – Я тоже так думал, – признался Андерс, и, взяв из его рук бутылку вина, сделал большой глоток. Хоук встал, запер дверь и потянул Андерса за собой в полумрак дома.