Когда небеса разверзнутся

Иногда Андерсу казалось, что вся его жизнь превратилась в одно-единственное чувство – страх. Любой неожиданный шорох вызывал у него рефлекторное желание бежать, словно он был маленьким зверьком, на которого устроили охоту. Даже ночью, в ставших привычными кошмарах о Глубинных Тропах, он вечно куда-то бежал, сломя голову. Этот страх был лишь одной составляющей его проблем, и далеко не самой главной. В последнее время он все чаще терял контроль над собой, непонятно как оказываясь в незнакомых местах, выпадая из происходящего на несколько часов, будто то ли засыпая на ходу, то ли гуляя во сне. Он, конечно, догадывался, в чем дело, но одна мысль об этом приводила его в такой ужас, что ему хотелось тотчас пойти в «Висельник» и напиться до потери сознания. Но он, конечно же, не мог себе этого позволить. Еще страшнее было думать о том, что он делал в то время, о котором не имел никаких воспоминаний. Он дошел до того, что боялся самого своего существования, никогда не зная, что принесет следующий час. Он боялся очнуться в море крови, пущенной его же собственными руками, он боялся повернуться против тех, кто был ему дорог, он боялся направления, в котором иногда непроизвольно начинали развиваться его мысли. Ему пришлось свести на нет свою лечебную деятельность – он не доверял больше своим умениям, опасаясь того, что могло произойти, если он потеряет контроль в самый неподходящий момент. Единственной его отрадой оставался Гаррет. Не было ничего лучше, чем приходить в ставший за последние годы родным дом в Верхнем Городе, за стенами которого все угрозы словно растворялись в воздухе, и просто молча сидеть рядом. Они старались проводить вместе как можно больше времени – хоть они и не упоминали об этом, они оба знали, что в их опасных жизнях каждая минута может стать последней, и именно это знание делало их совместные часы такими ценными. В их доме – Андерс до сих пор удивлялся той легкости, с которой он называл такое чуждое прежде поместье своим домом – всегда горел огонь. Поленья потрескивали, наполняя комнаты теплом и уютным запахом горящего дерева. Бодан каждый вечер превосходил себя на кухне, и если бы Андерс сам не был бы магом, он готов был бы поспорить, что во время приготовления ужина не обходилось без магии. Орана извлекала из лютни такие звуки, что внешний мир казался невероятно далеким. Закрывая за собой входную дверь, Андерс будто прятался от всего, наконец-то попадая туда, куда он мечтал попасть с самого детства. Но даже эта идиллия начинала рушиться. План «кардинального решения проблемы», как он называл его про себя, появился у Андерса уже давно – на одном из устраиваемых им подпольных собраний магов кто-то из особо рьяных в сердцах сказал, что Церковь всегда будет предотвращать открытое противостояние магов и храмовников, и что единственным способом раз и навсегда решить вопрос без всяких бессмысленных компромиссов было бы уничтожение церкви Киркволла и, самое главное, владычицы Эльтины, которая до настоящего времени пыталась погасить конфликт, не решая его. Большинство собравшихся были шокированы предложением, в то время как Андерс сразу увидел в этих словах неоспоримую правду. Во всяком случае он убеждал себя, что это было его собственным решением – он надеялся на то, что это было его собственным решением, стараясь не думать о том, во что превратился, и отгоняя от себя лишние мысли. План был предельно прост: рецепт подходящей взрывной смеси он нашел в одной из сумеречных лавок Клоаки, оставалось лишь собрать и смешать ингредиенты, расположить их в нужном месте, например у нескольких несущих колонн здания, и дождаться нужного момента. Открытым оставался лишь один вопрос – что случится потом. О себе Андерс не думал, он был уверен, что не переживет и первых минут после того, как все произойдет, и это его совершенно не беспокоило. Намного больше его волновала участь Гаррета – любой мог произвести несложные расчеты и прийти к выводу, что Гаррет должен был быть частью заговора, и этого Андерс боялся больше всего. Поэтому он сразу решил, что Гаррет ничего не должен знать. Андерс на мгновение даже допустил, что мог бы довериться ему, но сразу отмел эту мысль, потому что даже не представлял, как Гаррет мог бы отреагировать. Он боялся не столько того, что Гаррет отвернулся бы от него или даже предал – возможно, это было бы лучшим из вариантов. Намного больше он боялся того, что Гаррет мог бы посчитать своим долгом вмешаться. А Андерс совершенно не мог позволить Гаррету ввязаться в это. Это был его собственный план, от начала и до конца, и лишь он должен был отвечать за последствия. Тем большим было его отчаяние, когда он понял, что не сумеет справиться в одиночку и ему все-таки придется просить помощи. Он несколько дней думал о том, как начать разговор, чтобы у Гаррета не появилось каких-нибудь предположений, и пришел к выводу, что единственный выход – это солгать, придумав совершенно другую историю. И если с ингредиентами все было относительно легко, то после посещения церкви в голову Гаррета явно закрались какие-то подозрения. Самым угнетающим для Андерса было то, что Гаррет полностью ему доверял и никогда и не подумал бы сомневаться в правдивости выдуманных причин и поводов. Мысли об этом подлом обмане постоянно терзали Андерса, но он не видел другого пути. Да разве он был?