Когда небеса разверзнутся

Дайлен в очередной раз не мог уснуть и без конца ворочался. Из-за полотна палатки до него доносились тихие шаги, редкие крики диких птиц и, время от времени, чей-то шепот. «Наверное, Зевран опять пытается заговорить с кем-то из эльфов,» – подумал Дайлен. Зевран оказался ценным спутником. Дайлен почему-то с первого взгляда понял, что эльфу действительно можно доверять, и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Тем не менее его немного раздражало навязчивое желание Зеврана понравиться всем и каждому. С одной стороны, он понимал, что втираться ко всем в доверие – очень полезное для ассасина умение. С другой стороны, Дайлен никогда не любил лицемеров, и он был уверен в том, что большая часть непрерывно льющихся из Зеврана шуточек и комплиментов была именно лицемерием. Как бы то ни было, он нравился ему намного больше Лелианы с ее любовью к Церкви и Винн с ее вечными нравоучениями. Через некоторое время шепот прекратился – видимо, Зевран все-таки лег спать. Дайлен перевернулся на другую сторону и закрыл глаза. Его мысли, как и все последние недели, вернулись к Йовану. Он до сих пор не верил, что все это действительно произошло, что это не плохой сон, что он не проснется. Каждый момент, каждое слово отпечатались в его памяти так отчетливо, будто бы это все произошло только что, а не несколько недель назад. *** После того, как арл Эамон наконец-то очнулся и узнал обо всем, что произошло, он, конечно же, и не думал отпускать Йована. Дайлен проспорил с ним, казалось, полдня, но это ничего не дало – он и сам понимал, что никто не отпустит на свободу мага крови, в особенности того, который пытался отравить арла Рэдклиффа. После бесползеных переговоров Дайлен пришел к комнате, в которую заключили Йована и кивнул рыцарю, охранявшему дверь. Комнатушку освещала одна-единственная свеча, стоявшая на маленьком столе рядом с узкой кроватью, на которой сидел узник. Дайлен сел рядом и положил свою тонкую руку на плечо Йована – Йован... – начал он. – Я знаю, Дайлен, – прервал его тот, – меня не отпустят. Это было ясно с самого начала. – Арл хочет передать тебя храмовникам, – Дайлен устало потер переносицу, закрыв глаза. Йован горько вздохнул и молчал, смотря в танцующее пламя свечки. Дайлен с закрытыми глазами мысленно досчитал до трех, словно надеясь, что открыв глаза он вдруг увидит что-то другое, что Йован не будет больше заточен в этой маленькой комнатке, ожидая отряд храмовников. – Йован, у тебя же есть выход... Ты... – Дайлен опять замолчал. – Нет. Это – правильное, заслуженное наказание. Это – наказание за все мои ошибки. Я должен принять его. – Не надо, не делай из себя героя, пожалуйста, – в голос Дайлена наконец-то прорвалась вся та тревога, которую он так долго удерживал где-то глубоко внутри, – у тебя еще есть шанс убежать. Не дай себя убить, зачем тебе это? Забудь обо всем, забудь о Лили, забудь о Круге, только беги. За эти месяцы я видел столько смертей, столько крови, столько бессмысленного насилия... В смерти нет никакого геройства, поверь мне, в ней только бесконечная боль и ничего больше. Не вини себя в произошедшем, ведь даже если ты дашь себя убить – от этого легче никому не станет! – Я должен ответить за то, что совершил. – Нет! Ты – мой лучший друг. Подумай обо мне, у меня ведь кроме тебя никого нет. Мы же с тобой как братья, ты не можешь оставить меня здесь одного. – А что же с твоей компанией? – Алистер, Морриган, Лелиана? Да разве они могут меня понять? – Дайлен ощущал себя непривычно беспомощным, он чувствовал, что его щеки горели от захлестнувших его эмоций и слышал, что голос постоянно срывался, но ничего не мог поделать. Рядом с Йованом невидимая стена, отделяющая его от окружающих, рушилась, и он был таким же беззащитным и испуганным, как все. – Они не были в Круге, они не мечтали о свободе, приключениях и лесах, сидя взаперти! Они не провели со мной почти двадцать лет! – А Андерс? Дайлен в очередной раз вдохнул, пытаясь взять себя в руки. – При чем здесь Андерс? Андерс неизвестно где... Ты прекрасно знаешь, что с ним все совсем не так, как с тобой. Рядом с тобой я могу позволить себе отдохнуть, забыть о мире вокруг. Андерс… – Дайлен вздохнул. – Я говорю о тебе. Ты – мой лучший друг, и я не могу позволить храмовникам забрать тебя! Кем я буду после этого? Дайлен все так же пронзительно смотрел на друга, надеясь, что тот поймет его. – И что ты предлагаешь? – Ты владеешь силой, подвластной далеко не каждому, – Дайлен замолчал, на мгновение прикрыв глаза. – Воспользуйся ею еще один раз. Йован отвел взгляд и опять посмотрел на пламя свечи, рассеяно убрав волосы со лба. – Так вот к чему ты клонишь. В комнате стало совсем тихо, и только пение какой-то птицы за стеной замка напоминало о том, что время не остановилось. – Дайлен, ты не можешь всех спасти, пойми это и прости себя, – Йован вдруг улыбнулся, так светло и беззаботно, будто бы он сидел не в темной комнате замка Рэдклиффа, а на просторной поляне в лесу, наслаждаясь солнечным светом, играющим с листьями деревьев. В ответ на это Дайлен многозначительно кивнул, словно принимая сказанное и с чуть слышным стуком положил на маленький столик свой тонкий кинжал с украшенной золотом рукояткой. А потом посмотрел на Йована, как на провинившегося ученика Круга – строго и с ярко выраженным ожиданием повиновения, показывая, что не потерпит возражений. Йован, все еще улыбаясь, кивнул в ответ и обнял его. – Прощай, друг. – Прощай. Дайлен опять вздохнул и подошел к двери. Прежде чем выйти из комнаты, он на миг остановился, будто снова одевая свою бесстрастную маску, оставляя все свои слабости в этих стенах. Следующим утром приехавший из Рэдклиффа отряд храмовников нашел Йована мертвым. У Дайлена, увидевшего в безжизненной руке друга блестящее лезвие кинжала, подкосились ноги, и если бы его не подхватил стоявший рядом Алистер, он так и упал бы. Весь остаток дня он провел в своей комнате, рассматривая черный гладкий камень с высеченной на нем руной Двеомера. *** Дайлен открыл глаза, услышав шорох в палатке. – Опять не можешь уснуть? – Морриган зажгла на ладони маленький огонек, бросавший на ее лицо замысловатые тени и делая его еще более загадочным. – Да. – Думаешь о своем друге? – Нет, об оборотнях. О завтрашнем дне. Огонек на руке ведьмы колыхнулся и погас, на миг осветив всю комнату и снисходительную улыбку Морриган – ее, конечно же, нельзя было провести такой простой ложью. В следующий момент Дайлен почувствовал, как ее распущенные волосы коснулись его лица и вдохнул знакомый запах, приняв решение отложить свои воспоминания и мысли на потом.