Когда небеса разверзнутся

«Я, как самый старший, конечно постараюсь взять это на себя, так как это – мой долг. Но если со мной что-нибудь случится, то последний удар должен нанести кто-то из вас», – эти слова все еще звучали в голове Дайлена. Все его честолюбивые планы рассыпались, как башни из песка, которые они детьми строили с Йованом на берегу озера Каленхад. Он не хотел умирать, он еще не был готов умирать. Впервые в жизни он чувствовал себя по-настоящему беспомощным. Он не хотел умирать, но еще меньше он хотел посылать на смерть Алистера, хотя тот без всяких раздумий сказал, что готов убить архидемона. Несмотря на все его честолюбие, Дайлен не мог позволить будущему королю Ферелдена погибнуть – это тоже было против его планов. Надеяться на то, что собой пожертвует Риордан, он тоже не хотел. Во-первых, сам факт того, что он будет прятаться за спиной кого-то другого, он считал трусостью и ниже своего достоинства. Во-вторых, это была еще одна неизвестная в его планах. Дайлен усмехнулся тому, что был уверен в том, что и он сам, и Алистер переживут эту битву, но сомневался насчет намного более опытного Риордана. Погруженный в свои мрачные мысли, он удивился, увидев Морриган у камина своей комнаты. – У тебя есть проблема, друг мой, и я здесь для того, чтобы ее решить. Дайлен наблюдал за тем, как она закрыла дверь, слегка прищурившись. Морриган выглядела точно так же, как и всегда: собранные в замысловатую прическу волосы, темные глаза с отблесками пламени камина в зрачках, несколько рядов позвякивающих украшений на тонкой шее, и аметистовые серьги – те самые, что он нашел в Орзаммаре и подарил ей. На ее плечах был тяжелый плащ, и, хотя в комнате было тепло, она покрепче в него укуталась. В этот момент Дайлен вдруг подумал, что больше всего на свете хотел бы взять ее за руку и увести далеко-далеко от войн, проблем и людей, куда-нибудь в маленький домик в лесу, на берегу озера. Он хотел положить ее на мягкую кровать, укрыть теплым одеялом, и любоваться ею спящей, ее точеной шеей, длинными, чуть подрагивающими ресницами и блестящими волосами. Он хотел вечно вдыхать этот аромат леса и свободы, исходящий от нее. Дайлен тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя противное ощущение того, что он всегда был не прав, что он так никогда и не поймет, что же на самом деле важно в этой жизни. – Слушаю тебя, – ответил он, подходя к Морриган. Она взяла его за руку – ее ладонь была прохладной и мягкой, совсем как его собственная. Несмотря на то, что они уже столько времени провели бок о бок, он все еще не привык к ее прохладным, похожим на весенний дождь, прикосновениям. Дайлен вообще никак не мог привыкнуть к ней – она всегда была рядом, но при этом всегда далека. За все время, что прошло с той ночи, когда она впервые вошла в его палатку, он ни разу не пришел к ней – он не чувствовал себя вправе приходить к ней. Они были спутниками, друзьями и любовниками, но при этом будто бы жили в разных мирах. И каждый раз, когда она приходила к нему, он чувствовал себя так, словно на некоторое время попал в ее мир, такой манящий и чуждый, полный первозданной магии и неизведанных тайн. Каждый раз, просыпаясь в одиночестве, он понимал, что никогда не останется в том мире, что надеяться на что-то большее было бесполезным, даже если тонкое серебряное кольцо на его безымянном пальце пыталось убедить его в обратном. – Мне известно о том, что тебе и Алистеру рассказал Риордан. О том, что кому-то из вас нужно умереть, чтобы спасти этот мир. Это не так. Дайлен почувствовал, как сердце забилось быстрее. – Есть и другой выход. Тайный ритуал со времен, о которых никто больше ничего не помнит, – Морриган взглянула на него, словно заглядывая в самые сокровенные уголки его души, и он содрогнулся, борясь с желанием отойти на шаг назад. – Проведи эту ночь со мной, и никто не должен будет погибнуть. Дайлен почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Одна его половина хотела бежать из этой комнаты, сломя голову, а другая хотела остаться, остаться здесь и сейчас на целую вечность. – В чем подвох? – спросил он, пытаясь собраться с духом. Морриган улыбнулась, но в ее глазах застыла глубокая печаль. – Во время битвы дух архидемона перейдет не на одного из вас, а на ребенка, который зародится сегодняшней ночью. Душа ребенка на такой ранней стадии жизни не пострадает от духа Древнего Бога. Никому не придется жертвовать собой. Дайлен молчал. – Ты хочешь знать, почему я это делаю. Ну что ж, это естественно. Во-первых, я хочу чтобы ты пережил эту битву живым и невредимым, – Морриган опустила взгляд на их переплетенные пальцы и глубоко вздохнула. – А во-вторых, это и был мой план с самого начала. Этот ребенок нужен мне, Дайлен, – она опять взглянула ему прямо в глаза, будто в поисках ответа на незаданный вопрос. – Это будет ребенок с душой Древнего Бога – но не оскверненного, проклятого, заточенного в цепи, а чистого, такого, какими они были когда-то давно. Дайлен все еще молчал. – Ты думаешь, что я хочу тебя использовать, что использовала тебя с самого начала, не так ли? Он усмехнулся и покачал головой. – Я люблю тебя, Морриган, – неожиданно для самого себя сказал он. – Я никогда не думал, что способен любить кого-то так, как я люблю тебя. И я сделаю все, что ты хочешь, ни на миг не задумываясь о последствиях. – Я... – ее голос вдруг превратился в еле различимый шепот, – я тоже люблю тебя. Но судьба начертала нам другое предназначение. – Ты исчезнешь, как и появилась, да? – Дайлен тоже перешел на шепот, вдруг осознав, что умрет он завтра или нет – не такой уж важный вопрос, и что все его планы бессмысленны. – После битвы, – Морриган прижалась к нему, вдохнула запах его темных волос и тихо и быстро заговорила скороговоркой, почти касаясь губами его уха, – Не ищи меня, Дайлен, не ищи меня, забудь меня, забудь обо всем что было, и никогда не вспоминай. Обещаешь? Дайлен молчал.