Совершенный беспорядок

      …Маленькие дети играют в саду перед огромным храмом. Рядом, на белых мраморных ступенях, сидит молодая женщина с зелёными волосами и желтыми глазами. Словно любящая мать, наблюдает она за маленькими богами, которым вскоре предстоит начать обучение своему тонкому ремеслу. Долгий и сложный путь, полный колючих шипов, а не лепестков роз. А до тех пор они все будут рядом с ней, совсем как маленькие птенцы под крылом матери-птицы.       - Госпожа Хекат, можно мне взять назад мою книжку? – тихий голосок раздаётся позади женщины. - Я немного почитаю в тени.       Маленький мальчик со смуглой кожей и белыми волосами. Всегда тихий и спокойный, не разбрасывающий игрушек и не вызывающий землетрясений с полчищами саранчи. Вот только с другими богами он тоже не сильно ладит. Не играет, не смеётся, не нарушает правил, про которые даже самые на вид послушные детки часто любят забывать. Будто и не ребёнок совсем, а самый настоящий взрослый. И мудрая богиня совершенно не знает, что с ним делать. Вроде и огорчаться нечему, а поводов для радости тоже нет. Что за бог вырастет из того, кто предпочёл необъятный мир маленькой книге?       - Нет, милый, - произносит Хекат, глядя в хмурые глаза мальчика. – Иди лучше поиграй с другими ребятками. А книгу я тебе потом отдам.       Светловолосый мальчик ничего не говорит, вздыхает и отходит под тень деревьев. Как бы ни хотелось женщине огорчать не по годам умного малыша, а общение со сверстниками всё равно важная вещь. Гораздо более значимая, чем бесконечное чтение или разговоры с птицами. И этому совершенно нельзя научиться из книг, какими бы умными и замечательными они не были. А потому богине приходится идти на любые меры и уловки, лишь бы заставить всех малышей общаться друг с другом. Даже если иногда это приводит к тому, что подобные Тоту дети весь день проводят где-нибудь в тени.       - Госпожа Хекат, госпожа Хекат, - звучит звонкий голосок, и тоненькие ручки опускаются на плечо воспитательницы. – Можно мне немножко клубники для ребят взять?       Женщина с улыбкой смотрит на маленькую худенькую девочку, почти полностью теряющуюся в оборках и складках пышного платья. Вот уж кто никогда не грустит и не убегает от других богов. Всегда весёлая, добрая и отзывчивая Бастет обещает стать хорошей богиней. Всеобщая любимица, отказывать которой у богини не поворачивается язык. И потому женщина улыбается, поднимаясь со ступеней и отправляясь на летнюю кухню за ягодами. Хекат совсем не замечает, как добрая улыбка девочки слегка кривится, в глазах вспыхивают искорки, а книжка исчезает в складках платья. Вернувшись, воспитательница отдаёт улыбчивой малышке миску с ягодами. Бастет тут же рассыпается в благодарностях и бежит к стайке ребятишек, подуставших от игры. Прекрасный день…       - Тооот, - радостно произнесла черноволосая девочка, от души нахлобучивая на светлые волосы венок из ромашек. – Пошли играть с нами!       - Нет, - коротко отвечает юный бог и отворачивается, показывая, что говорить тут больше не о чём.       - Ну, Тооот, - тёмно-оранжевые глаза вновь возникают перед лицом мальчишки. – Вредный мальчишка, пошли играть с нами.       - Я не пойду, - твёрдо произносит Кадуцей. – Я не хочу играть.       - А читать? – хитрые чёртики пляшут в рыжих глазах, когда из-под пышного подола платья на свет извлекается книжка со скарабеем на обложке. – Вот, я стащила ее, когда старая лягушка отошла за ягодами. И не надо меня благодарить. А то я не выдержу и скажу то, чего нельзя говорить.       - Почему нельзя? – не сразу соображает мальчик, внимательно разглядывая то богиню-кошку, то протянутую книгу.       - Потому, что грустным богам никогда нельзя говорить о том, что они грустные. Они тут же злиться начинают… - широкая улыбка освещает лицо девочки. И вихры, напоминающие больше кошачьи ушки, задорно подрагивают.       - Глупо, - отвечает после паузы Тот, забирает книгу и коротко кивает в благодарность.       - Что ты будешь делать тогда, когда вырастешь? – без лишних пауз и просьб малышка присаживается на траву рядом, поправляя свои многочисленные юбки и браслеты.       - Поселюсь в библиотеке и буду учиться, - произносит бог, погружаясь в чтение.       - А я стану самой красивой и умной. И выйду замуж за самого замечательного бога. И все будут меня любить и поклоняться мне. А мы будем сидеть с котятками и пить молоко! – хихикает Бастет и пытается заглянуть в книжку, но почти нос к носу сталкивается с Тотом, в голубых глазах которого читается растущее недовольство.       Маленькая богиня улыбается, складывая руки на коленях и смотря на мальчика большими глазами, в которых нет ничего, кроме самого неподдельного интереса и восторга. Будто ничего важнее этой старой книжки в этом мире нет. Чьё сердце устоит?.. И Тот начинает чувствовать некоторую неловкость от того, что мог задеть своим резким ответом чувства такого доброго и отзывчивого существа. Ведь маленькая Тефнут принесла ему книгу, хотя вполне могла получить за это час стояния в углу. Или что-нибудь похуже. И только Кадуцей хочет сказать, что книга интересная, но ему очень нужно прочитать её, не отвлекаясь на всякие мелочи, как девочка начинает звонко смеяться и кидается к нему, заключая в крепкие, насколько позволяют тонкие ручки и многочисленные кружева платья, объятия.       - Тот хороший, он просто маленькая зануда и вредина. Но всё равно хороший… - произносит Бастет. И эти слова, а ещё и крики других юных богов где-то в стороне, сливаются в гул, который очень сильно давит на виски. Настолько сильно, что всё вокруг темнеет…       Мужчина просыпается и рывком садится на постели. В голове всё ещё стоит шум. Может быть, это последствия сна, а может и отголоски дневных происшествий. И до сих пор тихим перезвоном в ушах проносятся растворяющиеся в темноте слова. Тот хороший, он просто маленькая зануда и вредина. Просто маленькая зануда и вредина… А перед глазами маячит изображение маленькой девочки в белом платье, которая стоит в углу, но всё равно хитро улыбается, совсем не огорчённая собственным наказанием.       - Дрянная женщина, - произносит Тот, закрывая ладонями глаза и пытаясь прогнать остатки сна из головы, а заодно и видение из прошлого. – Оставь меня хотя бы в мыслях…       Откинувшись на подушки, Кадуцей думает о том, как странно всё складывается в этом мире. И как в один момент всё может резко измениться. Как маленькое и доброе существо может оставить от всего этого лишь оболочку, видимую другим, а внутри себя неожиданно приобрести качества, которые почти всем детям кажутся отвратительными. Лесть, двуличность, высокомерие, порочность… Ночная прохлада успокаивает, стирая неприятные мысли. Но сон почему-то больше не идёт.       Хорошенько рассмотрев потолок и стену, бог знаний решает встать, раз уж вернуться в царство Морфея не получается. Налив из графина в стакан воды, Тот подходит к окну, которое выходит в сад. Стайка мыслей тут же приходит в движение, вырисовывая давно позабытые пейзажи. В их школе тоже был пруд. Большой, красивый и в ночную пору напоминавший огромное гладкое зеркало, которое какой-то великан положил в траву. Там тоже были ивы и кувшинки, и даже камыши с одного края. Среди которых нередко можно было услышать концерт лягушек, неизменно напоминавших богам о воспитательнице Хекат, державшей в качестве символа весёлую и вездесущую лягушку с просто огромными глазищами.       Гладь пруда отражала звёздное небо. Абсолютная безмятежность царила в саду Зевса. Египетский бог присел на подоконник, разглядывая всю эту красоту, не разрушенную вездесущими учениками и ярким дневным солнцем, которое всегда меняло в картинке мира так много, делая лишние акценты и стирая тем самым прекрасный покой. Но что-то в этой идилличности было не так. Или же не хватало чего-то до боли привычного? Мужчина подавил нервный смешок. Эта женщина была тут всего один день, а он уже вспомнил все чувства и эмоции, которые душили его во время собственного далёкого обучения по вине богини-кошки. Но тихий перезвон золотых браслетов, казалось, зазвучал в голове вновь, будя и другие призраки прошлого. Того самого, которое должно было давным-давно покрыться пылью, забытое в самом дальнем углу библиотеки в книге со скарабеем на обложке, закладкой в которой выступала старая высушенная ромашка.

* * *

      Рассвет встретил божественную академию прохладой, пением птиц и прекрасным ароматом цветов, покрытых росой. Именно этим наслаждались боги, идущие в сторону женского общежития. Относительная тишина, прекрасная пустота и прохлада. Подобное время даже не хотелось прерывать разговорами. Ни умными или как-то связанными с работой, ни глупыми, применяемыми обычно в случае острой нехватки деловых тем. Впрочем, путь до необходимой комнаты прошёл достаточно быстро, и скрашивать его диалогами не было нужды.       Лишь на мгновение замерев у деревянной двери, Кадуцей без всякого стука или предупреждения открыл её, намереваясь прямо с порога высказать богине-кошке всё, что он думал и о ней, и о её привычках, и о Зевсе, которому в последнее время в голову приходило слишком много великолепных идей, оборачивающихся проблемами почему-то исключительно для его, Тота, пепельноволосой головы.       Но фееричной лекции не получилось. В комнате царила такая же умиротворяющая тишина, как и в коридорах академии. Правда, шторы были раздвинуты, у стола стояло несколько блюдечек с молоком, а на дверце шкафа висела ночная рубашка. Всё так и говорило о том, что обитатель комнаты должен уже порядочное время бодрствовать и вообще радоваться жизни. Чего в комнате в реальности же явно не наблюдалось. Зато наблюдалось миниатюрное сонное царство.       - Вот, Анубис. Что и требовалось доказать! То, что я тебе и предсказывал, - произнёс Тот, подходя к кровати, на которой в полном наряде и с уложенными волосами мирно спала богиня. – Встать рано утром она может. Потратить время на одежду, причёску, кормление котят она может. Но потом непременно приляжет на минуточку и… будить её потом можно три дня кряду.       Девушка лежала на кровати, наполовину укрывшись одеялом и совсем по-детски положив руку под щёку, счастливая улыбка царила на алых губах: видимо, Баст видела весьма приятный сон. И если сострадательный Анубис ещё мог пожалеть её хотя бы из-за четверых котят, которые блаженно спали рядом с хозяйкой, расположившись на животе, груди и голове богини, то Кадуцей был настроен куда более решительно.       - Бастет, вставай, - достаточно громко и грубо произнёс он. – У тебя сегодня урок, если ты, конечно, помнишь.       - Тот, отвали ко всем скарабеям, - сквозь сон проговорила девушка и перевернулась на другой бок, сильнее зарываясь носом в подушку и заворачиваясь в одеяло. – Все зачётки у Сета, экзамены сданы, какие уро…       Членораздельно договорить богиня уже не смогла, поскольку раздалось мирное сопение и тихое попискивание котят, потревоженных движениями своей хозяйки и стремящихся вновь занять удобное положение. Анубис чуть растерянно смотрел на Кадуцея, который, казалось, совершенно не удивился такому повороту событий и не стал тормошить богиню дальше. Вместо этого мужчина сказал молчаливому богу пройти в ванную и наполнить её водой, что шакал и сделал, правда, с некоторым смущением.       После этого события развивались более чем стремительно. Сняв плащ, и аккуратно повесив его на спинку стула, Тот размял руки, позволяя улыбке чуть тронуть губы из-за каких-то своих мыслей. Под недоумевающим взглядом своего помощника хранитель знаний легко подхватил на руки худое тельце Бастет, которая даже не соизволила проснуться, а только что-то профырчала. Два шага и египтянин скрылся в ванной, предусмотрительно закрыв дверь на щеколду. В следующую минуту послышался всплеск воды и истошные вопли.       - Ты ублюдок, кха! Извращенец! Подлец, кхр… мерзавец! – шипела богиня, через каждое слово срываясь на крик. Раздавались глухие удары. Анубис закрыл уши руками и на всякий случай зажмурил глаза. Его очень пугало незнание того, что сейчас происходило в ванной. – Сволочь, кхе… скот! Скотина!       Через некоторое время дверь ванной была снесена прицельным ударом ноги. На пороге показалось нечто, оказавшееся при более детальном рассмотрении порядком вымокшим Тотом, который держал на руках насквозь мокрую, отбивающуюся и проклинающую всё на свете Бастет. Посадив девушку на кровать, Кадуцей всё также молча прошёл к шкафу и достал полотенца, часть которых была брошена в богиню, перешедшую уже на такие высокие словесные конструкции, что покраснели бы даже мелкие бесы, считающиеся мастерами ругани.       - Идиот, садист, паразит… - проклинала всё богиня-кошка, абсолютно не обращая внимания на происходящее вокруг. Приземлившиеся на одеяло полотенца тоже остались незамеченными.       Игнорируя вопросительные взгляды Анубиса, мужчина спокойно вытер лицо, шею и голову, после чего слегка промокнул рубашку и направился к девушке, которая сидела на одеяле, поджав ноги и поглаживая собравшихся рядом котят. Не произнося ни слова, египетский бог взял одно из полотенец и начал сушить длинные иссиня-чёрные волосы Бастет. Прошла минута, прежде чем раздался визг, тонкие руки метнулись к махровой ткани, почти выдрав её из рук преподавателя академии.       - Ты мне все волосы спутаешь! Их же потом до захода солнца не расчешешь! – протараторила девушка, вскакивая с кровати и начиная что-то проделывать с собственными волосами. Тот лишь хмыкнул, отошёл к столу, налил из графина в стакан апельсинового сока и принялся наблюдать за происходящим, абсолютно не скрывая получаемого удовольствия.       - Кто так будит женщин, а? – страдальчески спрашивала богиня, в очередной раз, проходя от шкафа к кровати и обратно. – Как будят женщин все нормальные мужчины? Нежно, поцелуем, шепча на ушко…       - Тебя, бесполезная женщина, надо будить исключительно пинками, - с неким удовольствием в голосе ответил мужчина, наливая себе ещё сока в стакан и делая большой глоток. – И направлять желательно сразу же в ванную. Чтобы эффект был.       - Я же говорила, что ты садист! – грустно сказала Бастет, переводя взгляд с наслаждающегося происходящим Тота на темноволосого юношу, стоящего чуть позади бога знаний. В больших тёмно-рыжих глазах читалась вся скорбь этого мира. – Маат, ну хоть ты-то мог заступиться за честь леди?       Шакал предпочёл промолчать и спрятаться за спину Кадуцея.       - Между прочим, женщина, я вымок чуть ли не больше тебя. И могу поспорить, что ты мне всю спину своими когтями разодрала…       - Но рубашка же целая, так? Значит, жить будешь! – с максимальной гордостью, какую только позволял внешний вид в сложившейся ситуации, ответила богиня.       Прошло некоторое время. По комнате летали тряпки, оказывающиеся то одеждой, то ещё какими-то вещами. Богиня нарезала круги, хватаясь то за расчёску, то за полотенце, то умудряясь на ходу есть виноград из чашки. Наконец Бастет остановилась напротив гостей, которые уже успели порядком подустать от сборов и причитаний девушки, которые начались с проклятий на голову «грубого и невоспитанного мужлана» и закончились монологом о выборе нового платья взамен мокрого.       - Открой рот, Тот, - уже совсем без злости или усталости произнесла Тефнут, отрывая пару ягод винограда от кисти. Мужчина недоверчиво посмотрел на «бесполезную женщину». После чего ей пришлось повторить ещё раз. – Я же сказала, открой рот!       Скормив богу виноград, девушка одарила его самой очаровательной улыбкой, какая только была у неё в запасе, после чего вновь отошла к шкафу, потеряв к стоящим у стола всякий интерес. Вдруг она запричитала, и начала что-то вытаскивать из груды тряпья, сваленного в шкафу. На свет показались двое маленьких детей, мальчик и девочка, с крайне сонными лицами. Они потирали ручками глаза и пытались рассмотреть и комнату, и находящихся в ней. Смуглая кожа, золотистые волосы и цвета расплавленного золота большие, добрые глаза. Наверняка именно таких детей у людей принято называть сущими ангелочками.       - Малыши, скажите «здравствуй» папочке Тоту, - с ангельской улыбкой произнесла Бастет, погладив ребятишек по золотистым волосам и одарив мужчину таким взглядом, от которого любой иной приказал бы долго жить прямо на месте.       - Здравствуй, папочка Тот, - послушно произнесли малыши. Тот, пренебрегая всеми правилами приличия, подавился виноградом и закашлялся. Анубис поспешил спрятать улыбку, прикрыв лицо широкими рукавами одежды.       Девушка же тем временем продолжала самозабвенно ворковать, расчёсывая непослушные золотистые кудряшки.       - Мои хорошие котята, мои любимые… Единственные, кто мамочку любит, защищает, - с улыбкой и с редкой нежностью в глазах произносила Баст, от чего малыши мурлыкали как самые настоящие кошки. – Девочку зовут Небит, мальчика Кемнеби.       - Пантера и леопард? - с сомнением произнёс Тот, внимательно разглядывая котят. Те в ответ тоже внимательно разглядывали Кадуцея своими большими и наивными глазами.       - Они самые. Мои дорогие хранители, - промурлыкала Бастет, сгребая детей в охапку и обнимая их. – Самые замечательные из моих кошек. Мои дорогие котяточки. На, подержи.       Почти повесив хранителей на бога знаний, Тефнут тут же погрузилась в поиски чего-то жутко важного. Малыши же почти мгновенно начали исследовать монокль и бусины в причёске египтянина. Предстань такая картина пред глазами кого-нибудь неискушённого в магических тонкостях человека, не знающего, что светловолосые ребятишки были не более чем священными животными, принявшими человекоподобный облик, то любой бы с уверенностью заявил, что видит перед собой отца и двоих детей. Слишком уж похожи были цвет кожи, разрез глаз, да и чуть хмурое, сосредоточенное выражение на лицах.       Торжествующее насвистывание мелодии ознаменовало конец поисков. Покинув шкаф, в который с завидной лёгкостью поместилась бы не одна хрупкая богиня, Бастет вышла на середину комнаты, держа в руках золотистые ошейники, украшенные драгоценными камнями.       - Ты не пойдёшь в этом на урок, - строго произнёс Тот, опуская детей на пол и выдавая им по яблоку из вазы.       - Почему? – вспыхнула девушка, упёрла руки в боки и приготовилась долго и смачно спорить на тему одежды. Что совсем не помешало ей на пару минут отвлечься, чтобы надеть на молчащих ребят ошейники, которые должны были сдерживать их магические силы.       - Хотя бы потому, что я так сказал, - вновь последовал прекрасный в своей лаконичности и содержательности ответ.       - Ты не отец и не муж, чтобы указывать, в чём и как мне ходить! – топнула ногой богиня и поправила браслеты. Лично ей наряд казался более чем приемлемым. Хотя полупрозрачная голубая ткань платья ничего особо и не скрывала, а лишь подчёркивала достоинства фигуры девушки, широкий кусок ткани цвета солнца в ясный полдень, повязанный на бёдрах, делал наряд более чем приличным. А верх прикрывался несколькими слоями той же ткани, из какой был сделан весь наряд, не считая массивного сине-зелёного украшения, покрывающего плечи и грудь.       После ожесточённого спора, где большая часть реплик приходилась на роль Тефнут, все вопросы были наконец-то решены. Четыре маленьких котёнка довольно растянулись на подушке, выпив по блюдечку молока каждый. Анубис, уже почти не боявшийся Бастет, ждал в коридоре, наслаждаясь утром и первыми признаками просыпающейся академии. Самый непредвиденный, странный, но в чём-то до ужаса милый момент возник уже перед самым выходом богов из комнаты. Маленькие Небит и Кемнеби абсолютно не желали отпускать рук Тота, который был удивлён такому повороту не меньше самой хозяйки магических животных.       - Ты им понравился, - слегка удивлённо произнесла девушка. Растерянно глядя в голубые глаза, смотревшие на неё крайне серьёзно.       С огромным трудом удалось отцепить малышей от мужчины и уговорить лечь спать, посулив едва ли не золотые горы и игры с утра до вечера. В полном молчании все трое направились в сторону класса, в котором, судя по шуму, распространяющемуся на добрые полкоридора во все стороны, находились ученики в полном своём составе.       - Мы сильно опоздали?.. – с нотками вины в голосе спросила богиня-кошка, которая вновь выглядела как самый чистый и невинный ангел, какой только может быть в природе.       - Честно говоря, - ответил Тот, на ходу проверяя степень влажности рубашки, которая за время ожидания Баст успела основательно подсохнуть. - Зная твои косяки в прошлом, мы специально решили прийти за тобой пораньше. И потому мы совершенно не опаздываем.       Лицо девушки ничуть не изменилось, хотя в глазах пронеслась столь яркая и богатая палитра эмоций, что позавидовал бы любой бог обмана и лжи. Помимо того, несмотря на добродушную и скромную улыбку, любой, кто знал Бастет хотя бы год, мог прочесть в её глаза приговор богу мудрости и знаний. И начать приводить в исполнение свои планы по превращению жизни мужчины в ад богиня решила явно с сегодняшнего дня.