Хамелеон (Chameleon)

Тяжело дыша, Джон ждал с поднятыми руками, когда его арестуют или наденут наручники, — что угодно, лишь бы это закончилось. Он выдохся. Его тело было истощено, опустошено, а боль в груди была практически невыносимой. Ему непреодолимо хотелось выгнуть шею, обнажив горло; кожа словно горела и припухла там, где ее касался язык Боудина. Он с трудом подавил желание помассировать ее, зная, что это только все усугубит. Его защитный барьер и так еле держался. Джон не мог не думать о том, сколь мучительно привлекательным был этот мужчина. Его запах можно было продавать во флаконах, словно дорогие духи. Боудин был настолько совместим с ним, что буквально сиял — практически неправдоподобное совпадение. Если бы Боудин захотел его, Джон бы не стал отказываться. Но Боудин не хотел его, равнодушно известила Джона эмпатия. Боудин не нуждался в нем. Джон встречал немало Стражей, жаждущих заключить связь, чтобы понять это. Он охотился на него так же, как сытые коты забавляются с мышами. Но хуже всего было то, что он знал, что Боудин все это время притворялся, и все равно попался на его удочку. Прямо как какой-то ослепленный страстью мальчишка. Единственное, что не давало ему до конца преисполниться отвращением к самому себе, так это то, что чертов Страж обещал отстать и исчезнуть с глаз долой, добившись желаемого. И чем быстрее он выполнит свое обещание, тем лучше. Джон настолько погрузился в свои мысли, что не услышал стука за спиной. Может, никто и не стучал. Он подскочил на месте, когда Боудин отодвинул его в сторону и открыл дверь. Поначалу ему показалось, что за ней была целая куча людей, но позже выяснилось, что их всего трое. Пришедшие столпились в крошечной прихожей. Джона, в свою очередь, оттеснили в гостиную, где он наощупь добрался до дивана и сел. Он опустил голову на руки и ждал, пока минует потрясение, и он придет в себя. Почти в тот же миг невысокий мужчина опустился перед ним на колени, сжал его руку своей горячей, сухой ладонью и добродушно, с пониманием улыбнулся ему. — Тише, тише, дорогой, — обратился он к Джону таким тоном, точно тот был ребенком, ободравшим колено. — Вот так, умница. Все будет хорошо. Джон почувствовал, как на него накатывают мягкие волны спокойствия и уверенности, как будто он оказался в объятиях матери. Гнев, страх и унижение рассеялись в воздухе, оставив за собой лишь всепоглощающее изнеможение. Как же он устал! Насколько было бы проще выкинуть из головы все планы о побеге, прекратить бороться и просто пустить все на самотек. — Ты в надежных руках. Об остальном позаботимся мы. Джон застыл, мышцы свело судорогой от напряжения. Его заворожили при помощи эмпатии. Этот мужчина был Проводником, — и к тому же могущественным. Джону всегда было интересно, каково это — поменяться ролями, подвергнуться воздействию внушения, и теперь он это узнал. Ему это ничуть не понравилось. Он отдернул руку и выпрямился. Его подозрения подтвердились, когда исчезло убаюкивающее внушение. Проводник напрягся, его глаза округлились. — Что ж, я ошибся. В тебе еще остался боевой задор. — Кто вы? — холодно спросил Джон. Проводник встал и протянул ладонь для рукопожатия: — Проводник Джефферсон Хоуп, к вашим услугам. Я лондонский… — Сват, — сказал Джон. — Да, я о вас слышал. Это он держал зуб на Гарри. Он совсем не казался внушительным. Но ведь и Джон не производил сильного впечатления. Они неотрывно смотрели друг на друга; Джон пытался разглядеть в нем того ужасного человека, каким его описывала Гарри. Но он ничего не увидел, кроме неподдельного беспокойства и заботы. Хоуп сердечно желал ему счастья, и искренне считал, что может это устроить. Джону осталось бы только немного довериться ему. Джон нахмурился и копнул глубже: что-то тут было нечисто. Что-то подсказывало ему, что если бы Хоуп в самом деле был таким ласковым, благодетельным и заботливым, он бы не позволил Гарри завянуть без Проводника, лишив ее возможности принять участие в охоте. Прежде он не применял эмпатию, как сейчас, — чтобы ощутить чьи-то эмоции. Обычно он заслонялся от них, чтобы какофония из противоречивых чувств не вытеснила его собственные и не свела этим с ума. В больнице он использовал свои способности для элементарной самозащиты. Он понижал защитный барьер, чтобы отсеять наркоманов и пациентов с синдромом Мюнхгаузена* от тех, кто в помощи нуждался по-настоящему. А что касается остальных… Что ж, не надо обращаться к эмпатии, чтобы понять, что они напуганы и несчастны. Меньше всего пациентам нужно, чтобы доктор разуверился в себе, подхватив их собственные страхи. В Хоупе не было ни капли сомнений. Джону еще не приходилось сталкиваться со столь непоколебимыми людьми. Исходивший от него поток уверенности был столь мощным, что казался неправдоподобным. Которые из эмоций Хоупа, что ощущал Джон, были настоящими, а какие — просто обманом, проекцией? Интуиция подсказывала Джону, что Хоуп что-то скрывает. Он чувствовал, за неимением лучшего сравнения, зыбучие пески, под поверхностью которых ходило волнами что-то большое, что-то тайное, однако Джон не мог даже приблизительно это опознать. Джон заглянул еще глубже, ослабив свой и без того хрупкий защитный барьер. Он еще не встречал того, кто умел подделывать собственные эмоции. Это было ненормально. Но если раскрыть разум шире, еще шире, то можно почти увидеть, что же прячет Хоуп, еще немножко... Джон втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Так ослаблять свою защиту было ошибкой. Хоуп мысленно атаковал его. Джон не осознавал, что Проводник все это время сдерживался. С неожиданной скоростью удушающая зыбучая топь поглотила его, высасывая остатки энергии. Он был беспомощен, разбит, барахтаясь в море песка. Коэффициент интеллекта понижался, он впадал в сонливость и отупение. Ему уже не удастся возвести щит. Джон попытался вытянуть свое внимание из этой вязкой наркотической трясины, но у него ничего не вышло. Их телепатический контакт стал гораздо сильнее на протяжении этого маленького эксперимента. Но какое это имеет значение? Он мог думать только о том, что долгий тяжелый день подошел к концу. Хоуп заберет его туда, где он сможет отдохнуть и расслабиться. Туда, где кто-то любящий ждал Джона. Лишь рухнув без сил на диванные подушки, он осознал, что Хоуп держит свою руку на его плече. Он смутно догадывался, что Хоуп управляет его эмоциями при помощи прикосновения. И хотя Джон понял это, он никак не мог вспомнить, почему это было плохо. Три интенсивных мысленных поединка были его пределом. Джон предпринял последнюю жалкую попытку отразить проекцию Хоупа, и поддался его заботе. Она была такой приятной, с чего бы ему сопротивляться? Он заслужил ее. Неизвестно, к чему бы это привело, если бы в паре метров от них не разразился спор. Связь между Джоном и Хоупом разорвалась. Не сговариваясь, они повернулись в сторону возрастающего шума. Разум Джона высвободился из капкана. Ситуация оказалась на грани критической и в любой момент могла перерасти в рукопашную схватку, даже когда Хоуп выступил вперед, чтобы развести соперников. — Ты грязный, наглый лжец! — кричал Боудин на высокого красивого Стража в дорогом костюме. — Даже не смей увиливать, Уилкс! Ты дал слово, что сделаешь мой статус постоянным. Ты видел, насколько эффективно я работаю и на что я способен. Взгляни на него! Вот твой Призрак, — тот, кто десять лет ускользал от Тауэра. Я выследил и поймал его меньше, чем за день. Ты не станешь отрицать, что я доставил его без царапинки, как и было оговорено. Я заслужил твою подпись. — Я согласился при условии, что он будет свободным… — спокойно ответил Уилкс, подчеркнуто не обращая внимания на палец Боудина, размахивающий в нескольких сантиметрах от его лица. — Он и есть свободный! — перебил его Боудин. — Я чувствую на нем твой запах. Ты терся об него. Осквернил его… — Я просто трогал его, попробовал на вкус, пощупал через одежду, вот и все, — прорычал Боудин. — Я делал только то, что было необходимо, чтобы выманить наружу его сущность. Иначе ты бы утверждал, что я схватил не того. Так он проворачивает свои фокусы, — Боудин указал на Джона, — заводит ваш разум в тупик и заставляет не верить своим глазам. Насколько я знаю, он может делать это с тобой прямо сейчас. Все три Стража повернулись к Джону, который снова воздел руки в знак своей невиновности. Его разум быстро избавлялся от омерзительного влияния Хоупа, но это не значило, что у него еще оставались силы, чтобы проецировать эмоции на одного из них. Что бы они не чувствовали, он был тут ни при чем. Третий Страж слегка кашлянул в кулак и сказал: — По-моему, Себастьян, условием было «не заключать связь», про обнюхивание не было ни слова. Важно не то, имели ли они какой-то физический контакт, а сможет ли Проводник Уотсон заключить связь, как и планировалось. — Я не заключал с ним связь, — нетерпеливо повторил Боудин. — Ну, ну, — проговорил Хоуп, положив руку на запястье Боудина и опустив его палец. Джон почувствовал, как охватившие Боудина ярость и отчаяние притупились, а потом и вовсе погасли. — Не нужно спорить. — Другой рукой он похлопал по спине Уилкса, и раздражение Стража исчезло, хотя елейное самодовольство никуда не делось. — Я здесь как раз для того, чтобы определить, заключил кто-то связь или нет. Вы, мальчики, должны успокоиться и позволить мне выполнить свою работу. Джон слегка удивился, услышав снисходительные нотки в голосе Хоупа, и подумал, как это поможет осадить двух гордых Стражей. Но ни Боудин, ни Уилкс не казались оскорбленными. Как ни странно, они успокоились. «Хотя ничего странного в этом нет», — подумал Джон, скривив рот. Интересно, сообразил ли Боудин, что Хоуп использовал на нем тот же трюк, что и на Джоне. Он все еще размышлял об этом, когда Хоуп резко обернулся и без предупреждения обхватил ладонями его лицо. Прежде, чем Джон успел отреагировать, Хоуп повернул его голову так, что их глаза оказались напротив всего в паре десятков сантиметров друг от друга. Джон ощутил его дыхание на своем лице. — Вот так, смотри на меня, — пробормотал Хоуп. — Нет, нет! — его руки стиснули лицо Джона, когда тот инстинктивно попытался отшатнуться от внезапного, ошеломляюще интимного прикосновения. — Секунду… готово. Хоуп отпустил Джона, и тот потер подбородок, чтобы стереть ощущение чужих пальцев на коже. — Небольшая временная связь, вызванная обнюхиванием, — сообщил Хоуп, обращаясь ко всем присутствующим. — Не очень крепкая. Она не помешает вашим планам, Страж Уилкс. Он все еще свободен. — Говорил же! — победно воскликнул Боудин. — Мне нужны документы. Уилкс явно не хотел их отдавать. Это было буквально написано у него на лбу, но и Хоуп, и третий Страж выжидательно смотрели на него, и он уступил. — Боже, ну ладно. Я держу свое слово. Я поручу своему секретарю составить бланк документа, и мы назначим тебе встречу на следующей неделе, чтобы подписать его. «Ложь, — подумал Джон. — Он будет тянуть резину, надеясь, что Боудин либо забудет об этом, или ему надоест уговаривать, либо пока не подвернется какой-нибудь предлог отказать ему». Он направил свое возмущение Боудину, надеясь, что оно ему передастся. Так и случилось. Боудин повернулся к Уилксу, багровея от злости. — Кхм, — сказал третий Страж, встав между Боудином и Уилксом с мягкой настойчивостью. — Так вышло, что мой Проводник уже составила необходимые документы, они дожидаются вас в моем кабинете. Если вы сейчас поедете в Тауэр, дело разрешится в течение часа. Уилкс смотрел на него волком; Боудин расплылся в самодовольной улыбке. Хоуп только закатил глаза и пробормотал: — Ох уж эти Стражи, — он хлопнул Джона по плечу, как будто они были товарищами, а не недавними противниками. — Что бы они без нас делали? Говоря откровенно, ничего. Он выпрямился и сцепил руки в замок. — Если ваш уморительный спор закончился, джентльмены, я был бы признателен, если бы меня сопроводили к лимузину. У нас тут Проводник, который уже достаточно натерпелся. Майкрофт, не мог бы ты… Унявший соперников Страж помог Джону подняться на ноги. По сравнению с другими Стражами, разум Майкрофта был на удивление спокойным, и Джон не воспринимал его как угрозу. Теперь, когда внимание Майкрофта было обращено на него, он ощутил его глубокий интерес. Его улыбка была теплой и дружелюбной, но взгляд — острым и сосредоточенным. Джону стало не по себе, как будто его изучал некий бесстрастный ученый. И хотя он не мог прочесть его мысли, чтобы узнать, к каким выводам он пришел, но отголосков веселья и азарта хватило, чтобы он почувствовал себя уязвимым. Джон осторожно постарался высвободиться, но Майкрофт ему не позволил. Он опасался, что Джон сбежит, если его выпустить. — Слушайте, — грубовато произнес Джон, когда его повели к двери. — Не надо меня тащить. Как я уже сказал Боудину, я сдаюсь. Майкрофт кивнул, но не отпустил его. — Мудрое решение. Пойдемте, автомобиль ждет. — Постойте, — ответил Джон, потянув сильнее. — Мне кое-что может понадобиться. Могу я собрать вещи? Хотя бы зубную щетку? «Можно ли мне отсрочить отъезд?» — Этого не требуется, — ответил Майкрофт, и Джон почувствовал едва уловимое умиление. — Вас обеспечат всем необходимым. Позже вы со своим Стражем сможете вернуться и собрать вещи. Вы не кажетесь сентиментальным, подозреваю, вы не будете ни по чему скучать. — Он легко подтолкнул Джона в плечо. — Пойдемте, Проводник Уотсон. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы сохранили свое достоинство. Намек был очевиден, но на всякий случай свободная рука Майкрофта коснулась кармана, откуда высовывались наручники. Джон сдался. В тот краткий миг, когда Майкрофт открыл дверь, Джон решился посмотреть назад, на свою квартиру. Почему-то его взгляд упал не на какие-то привычные вещи, а на Боудина. Его все еще окружало то соблазнительное сияние, и даже на таком расстоянии Джон сумел учуять запах его одеколона. Но не это привлекло его внимание. Это было выражение его лица. Боудин выглядел сожалеющим. И на этот раз он не притворялся. *** Когда дверь закрылась, и Майкрофт с Хоупом были уже достаточно далеко, чтобы их слышать, Шерлок вновь набросился на Уилкса. — Что ты имеешь против меня? — прошипел он. — Я дал тебе именно то, что ты хотел, а ты продолжаешь наседать на меня, да еще и при посторонних. — Не понимаю, о чем ты, — ровным тоном ответил Уилкс, одернув пиджак. — Мои опасения не были напрасными. Я чуял твой запах на нем. Вся комната пропахла Проводником. Но ты прав, я должен был сообразить, что за этим ничего не последует. В конце концов, Проводники ведь тебя не интересуют? Думаю, ты даже не способен заключить связь. Уилкс умел задеть за живое. Шерлоку стоило таких усилий удержаться от заключения связи, но Уилксу совсем не обязательно было об этом знать. Меньше всего ему хотелось, чтобы Себастьян Уилкс получил рычаг давления на него. — Способен я или не способен заключить связь — это не имеет значения: ты с самого начала не собирался подписывать никакие бумаги. Не отрицай это. Я умею сопоставлять факты и вычислять информацию о людях лучше любого Стража в городе. Уилкс помедлил и стиснул зубы. — Что ж, ты хочешь знать правду? Мне не нравится статус «консультирующего Стража», который ты там себе придумал. Никогда не нравился. Как минимум он нам не нужен. Стражи-полицейские и без твоей помощи справляются с патрулированием своей территории. В худшем случае — он создает путаницу и подрывает привычную иерархию. Какова твоя позиция по отношению к другим Стражам? Ты их лидер? Или ты просто мошенник, вторгшийся на их территорию? И что вообще можно назвать твоей территорией, Шерлок? Лондон? Великобританию? Не ты ли три месяца назад отправился во Флориду, подкинув проблем Тауэру? — И посадил серийного убийцу за решетку, — спокойно ответил Шерлок. — Причем я не только позволил Таллахасской Башне присвоить себе все заслуги, но и не взял с них денег. Мой клиент оплатил все расходы. — Да и к тому же жители общаются с тобой напрямую вместо того, чтобы обращаться к Тауэру, — Уилкс провел рукой по волосам с такой силой, как будто еле удерживался, чтобы не вырвать пучок. — Посредники существуют не просто так, Шерлок. Общественность всегда была к нам крайне недоверчива. Мы сильнее них, одареннее, могущественней. Это их пугает. И хотя мы сделали томографические снимки, чтобы доказать, что не способны причинить вред тем, кого защищаем, они никогда по-настоящему не поверят в это. Нам нужно быть очень осторожными, когда дело касается нашего имиджа. Мы не хотим, чтобы нас представлял… невежественный, равнодушный придурок вроде тебя. — Понятно, — безучастно отозвался Шерлок. — Значит, тебе по вкусу раболепство? Мой жизненный опыт показал, что клиенты находят мое отношение более искренним. — Шерлок больше не мог смотреть на Уилкса. — Но вопрос вот в чем. Ты беспокоишься насчет моей эффективности, и все же я раз за разом доказываю ее. Ты переживаешь, что мой характер станет причиной инцидента, но ничего так и не произошло. Твои возражения полностью основаны на паранойе, а не на фактах. Уилкс вздохнул и немного сгорбился, как будто это Шерлок вел себя неразумно. — Не то, что бы я не признавал твои таланты, Шерлок. Просто я не понимаю, почему ты отказываешься ото всех предложенных мною вариантов. Я говорил с МИ-5, они обещали, что назначат тебе лидера без предрассудков. Ты сможешь передвигаться по всей стране на законных правах, предоставленных тебе твоей должностью. — И не смогу решать, за какое дело взяться, — подчеркнул Шерлок. — Да, — нетерпеливо ответил Уилкс. — Но ты будешь заниматься только важными расследованиями, твой талант не будет растрачиваться по пустякам. Ты берешься за столько незначительных дел. Господи, ты даже взялся за дом с привидениями! — И обнаружил банду белых рабовладельцев. — Дело не в этом. Ты мог бы расследовать дела государственной важности. — Скука, — проворчал в ответ Шерлок. — Для какого-нибудь нудного чиновника они, может быть, и важные. Или они могут положить конец каким-то политическим беспорядкам. Но сами дела будут унылые, банальные и пресные. — Ты будешь спасать жизни и миллионы фунтов. Будешь помогать людям. — Я уже помогаю людям — интересным людям, тем, чьи проблемы могу решить только я, — расхаживал Шерлок. — Ты думаешь, я не догадываюсь, что случится, как только я присоединюсь к МИ-5. Думаешь, я не знаю о политических распрях и о чопорном, вызывающем отвращение позерстве за их закрытыми дверями? Чего-то добиться можно только с помощью подхалимства и лизоблюдства, а мне это не подходит. Себастьян, я доказал, что я независимый консультирующий Страж. Если ты вынудишь меня работать под одним из лидеров МИ-5, я буду тратить время на дела, которые по зубам и обычным Стражам. И даже там мне не развяжут руки, чтобы я смог выполнять свою работу. — Обычные Стражи, — неодобрительно повторил Уилкс. — Ты действительно придерживаешься такого низкого мнения о нас? — Разве это не очевидно? — усмехнулся Шерлок. — Я знаю, зачем тебе это, Себастьян. Ты хочешь отыграться на мне за все то время, что мы вместе проучились в университете. Он выдвинул эту теорию наугад, но, увидев выражение лица Уилкса, понял, что попал в точку. Он не потрудился скрыть свое изумление. Боже, так это было личное. Уилкс втянул носом воздух. — Ничего подобного, — соврал он. — Хотя, раз уж ты об этом упомянул, именно из-за твоего поведения в прошлом я так волнуюсь насчет получения тобой независимого статуса. Ты вступил в наше братство, а потом вел себя так, как будто стоишь выше нас. Господи, как можно быть таким мелочным? — Я вступил в ваше братство, потому что этого требовали правила Башни от свободных Стражей, а не потому, что мне этого хотелось. Если бы у меня имелся выбор… — Тем не менее, — перебил его Уилкс, — ты обязался подчиняться нашему лидеру. Ты назвался нашим братом. А потом ты отрекся от нас в пользу обычных людей, которые даже не могли понять, почему мы делаем то, что должны. Губы Шерлока изогнулись в улыбке. — Все, что вы делали — это делили одного Проводника на восемнадцать свободных Стражей. Вы убедили этого бедного парня, что если он не будет служить вам, его Стража вышвырнут не только из братства, но и из самого Оксфорда. Разумеется, он вам во всем подчинялся. На лице Уилкса проступила тревога. — Ты говоришь так, словно мы обращались с ним как с рабом, держа его взаперти. И к тому же ты явно намекаешь, что мы его насиловали, хотя даже отдаленно ничего подобного не происходило. — И дня не было, чтобы один из вас не отрывал его от учебы, чтобы обнюхать и полапать. Странно, что он не завалил экзамены. — Как будто ты был чем-то лучше нас, живя на гуанидине и кальвинистской трудовой этике!** — выпалил Уилкс. — Мы ненавидели тебя, Шерлок. Ты был одним из нас, но иногда мне казалось, что ты понятия не имеешь, каково это — быть Стражем. Ты делал вид, что ни в чем не нуждался. А мы — да! Нам был нужен этот Проводник. Было бы лучше, если бы их было двое, но он был всего один, а, благодаря тебе, мы и его лишились. Знаешь, как они прозвали наше братство после твоего ухода? Кружок геев. Чертовски стыдно. Воцарилось молчание. — И при чем здесь все это? — спросил Шерлок. — Какое это имеет теперь значение? Ты обещал мне подпись в присутствии свидетелей. — Ты безнадежен, — произнес Уилкс. — Думаю, ты даже не человек. Ты получишь свою подпись, но клянусь, если ты еще хоть раз доставишь проблемы Тауэру или Священному Институту Стражей, я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты больше не пересекался с мирными жителями. И добирайся до Тауэра своим ходом, я сыт по горло твоими претензиями. Он вышел из квартиры, топая так, что у Шерлока заныли уши, но вид его удаляющейся по коридору спины принес только облегчение. Шерлок оглядел пустую квартиру; запах феромонов уже почти стерся, остался лишь призрачный след. Он все думал о том, какой тратой времени был последний довод. Ему было все равно, симпатизировал ли ему Уилкс, или ненавидел, и почему, но куда сложнее было выбросить из головы Призрака. Он все еще помнил ощущение, вид, запах вытянувшейся перед ним шеи. Из чистого интереса он задался вопросом: что бы случилось, будь он обычным Стражем и поддайся он искушению? Возможно ли, что он сделал неправильный выбор? *** По пути в Тауэр Джон и Хоуп ехали рядом, а Майкрофт сидел напротив. Джону еще не выпадало шанса проехаться на лимузине. В других обстоятельствах он мог бы даже получить от поездки удовольствие. — Дай-ка взглянуть на тебя, — Хоуп потянулся к горлу Джона, словно собирался его придушить. Джон вздрогнул и отбросил его руку. — Он укусил тебя? Хотя бы слегка? — Он не кусал, — опередил Джона с ответом Майкрофт. — На нем нет отметин зубов. Джон бросил на него раздраженный взгляд. — Я и сам могу ответить. А касательно вашего вопроса — нет. Он этого не делал. И я не заключал связь, так что вы можете дать этому Стражу подпись, или что там вы ему наобещали. Он честно поймал меня, — «Он просто гений», — хотел прибавить Джон. Майкрофт округлил глаза, и Джон ощутил всплеск изумленной радости и волнения. — Вы очень скоро преданным стали. — Вряд ли, — возразил Джон. — Но я восхищаюсь им. Он был… достойным соперником, — скомкано закончил он, умолчав: «Лучшим, чем я». Может, если бы его оказалось не так легко поймать... Он постарался не думать об этом. Он не хотел заключать связь. Ни с кем. Хотя, похоже, ему все-таки этого не избежать, хочет он того или нет. Может, стоит выбрать своего партнера. Выбор казался очевидным. Если уж вверять себя в чьи-то руки, то пусть это будет тот, кого он знал и кому доверял. В конце концов, из этого могло выйти что-то путное. — Итак, — решительно сказал он. — У меня есть Страж на примете, раз уж мне придется заключить связь. Хоуп и Майкрофт обменялись странными взглядами. — Прошу прощения, — произнес Майкрофт. — Но кандидатура Шерлока не рассматривается. Джон нахмурился: — Кто такой Шерлок? — Страж, схвативший тебя, — ответил Хоуп. — О! — не сразу сообразил Джон. Он должен был догадаться, что «Боудин» было подставным именем. — Да, знаю. Я говорил не о нем. Я имел в виду Гарри. Мы совместимы, и я нужен ей. Может, нам было суждено заключить связь: еще ребенком я играл роль ее Проводника. Много лет я старался помогать ей. И, хотите верьте, хотите — нет, но мы это даже обсуждали, в какой-то степени. А теперь все будет официально... — глядя на их напряженные лица, Джон постепенно умолк. Майкрофт тронул свой узкий воротник, будто хотел ослабить его. — Доктор Уотсон, боюсь, Гарриет тоже… — Твоя сестра? — перебил Хоуп, его голос прозвучал высоко, словно кошке прищемили хвост. — … не подходит. — Закончил Майкрофт. — Господи, ни за что! — поддержал его потрясенный до глубины души Хоуп. Джон ни с того ни с сего смутился, затем выпрямился и скрестил на груди руки: — Почему нет? — Ну, во-первых, — ответил Хоуп, проигнорировав Майкрофта, взмахнувшего рукой, чтобы ему дали продолжить. — Она пьяница, которая вечно все портит и едва управляется с одной из самых легких территорий Лондона. Во-вторых, она лесбиянка. И, что самое главное: она твоя сестра. — Мне известно, что она моя сестра. И что она лесбиянка, впрочем, это не имеет значения, — с вызовом сказал Джон. — А ее пьянство вызвано тем, что у нее нет Проводника. Позвольте мне привести ее в норму. То есть, не в плане ориентации, а в плане поведения. Как бы то ни было, я сделаю ее такой, какой вы хотите ее видеть. Мы выросли вместе. Если бы я не уклонялся от своего долга, мы бы уже давным-давно заключили связь. Платоническую. Майкрофт потер подбородок и, казалось, на секунду всерьез задумался над его словами. — Джон… могу я к вам так обращаться? — тактично спросил он. Джон кивнул. — Джон, знаете, платонические узы, даже самые крепкие, не так сильны, как сексуальные. Нам неизвестно, почему это именно так, но когда Страж и Проводник вместе испытывают оргазм, их уровень доверия друг к другу и приятия достигает невиданных высот. Помимо этого, ритуал заключения связи подразумевает слияние тел. В результате Страж и Проводник вместе создают глубокую, постоянную связь. Платонические узы носят временный характер, и при помощи определенных мер их можно с легкостью разорвать, независимо от желания Стража и Проводника… Хоуп потерял терпение и прервал его: — Он пытается сказать, что платонические узы может разорвать даже такая мелочь, как расстояние, даже если Страж и Проводник не хотят потерять свою связь. Проводник, заключивший платоническую связь, становится мишенью для торговцев черного рынка и менее цивилизованных стран. Хочешь провести остаток жизни, говоря по-русски? — Нет! — машинально воскликнул Джон. — Именно поэтому мы запираем свободных Проводников в Тауэре, — проговорил Хоуп. — А вовсе не потому, что мы придурки. — Похищение свободных Проводников — чрезвычайно прибыльный бизнес, — подтвердил Майкрофт. — В некоторых странах, например, Украине, соотношение Стражей к Проводникам составляет более десяти к семи. Свободный Проводник может стоить свыше ста тысяч фунтов на подпольном рынке. Проводник вашего уровня, даже имея платоническую связь, будет стоить и того выше. — Мы пытаемся защитить тебя, — сказал Хоуп. — Платоническая связь ставит тебя под угрозу. Джон сглотнул: — Ладно. Если без этого никак не обойтись… — он не смог закончить. От одной мысли у него скрутило желудок. Но Гарри настолько отчаялась, что могла бы пойти на это. И к тому же, они должны будут сделать это всего один раз. Господи, как вообще можно думать о таком? — Неважно, решитесь ли вы на это, Тауэр ни за что не позволит этому произойти, — произнес Майкрофт. — Во-первых, общество и без того считает нас морально развращенными. Они плохо воспримут, если в нашу копилку грехов добавится еще и инцест. К тому же, многие не поверят в вашу связь, и ты все еще будешь в опасности. Хуже разорванной связи может быть только неудачно разорванная связь. Бывали случаи, когда Проводники умирали во время процедуры развода. Мы не станем рисковать тобой. Кандидатура Гарри не обсуждается. Джон одновременно ощутил облегчение и чувство вины. Гарри была в беде, а его собирались связать с незнакомцем. Хотя возможно, кем бы он ни был, он разрешит ему и дальше помогать ей. На этой безрадостной ноте они приехали в Тауэр. Лимузин заехал в подземную парковку и устремился вглубь под фундамент огромного разросшегося здания. Если у Джона еще оставалась надежда сбежать отсюда, то она разбилась, как только несколько Стражей вышли перехватить машину, когда она поехала в горку. Часть из них заинтересованно повела носом в направлении Джона, когда он выбрался из машины, но ни один не приблизился к нему настолько, чтобы можно было коснуться. Джон задумался, вызвано ли их поведение еще не исчезнувшими полностью феромонами, или они просто уловили застаревший запах высохшего пота. Стражи вели себя так примитивно, что он бы не стал за них ручаться. Должно быть, они были прямо под площадкой главного шпиля, потому что лифт поднял их на последний этаж. Джон, рассчитывавший, что это не будет сильно отличаться от регистрации Гарри много лет назад, неожиданно для себя запаниковал, осознав, что его шансы на спасение так быстро растаяли. Если бы они остановились в зале ожидания, или даже прошли через переполненный вестибюль, он бы сумел быстро сбежать от них и затеряться в толпе, но лифт остановился на пустом небольшом коридоре, из которого вели всего четыре двери. Прежде, чем Джон успел придумать план, он уже был за одной из них. Как говорится, вот и всё. Он огляделся. Это место, как ни удивительно, выглядело как гостиная какого-то деревенского отеля: обстановка из выбеленного камня и тяжелой окрашенной темной древесины была дополнена мягкой мебелью, украшенной кружевом. Здесь был даже камин, хоть его и не разожгли. Размытые слащавые пейзажи по стенам. За внутренней дверью, по всей видимости, располагается спальня. К тому моменту, как Джон оглянулся вокруг и понял, что они прибыли на место, Майкрофт с ужасающе громким щелчком закрыл за ними дверь. Джон еще раз обернулся, уже с испугом, и заметил отсутствие окон в комнате. Отсутствие острых углов. И чего-либо, что можно разбить и использовать в качестве оружия. Это тюрьма, догадался он. Довольно милая, но все-таки тюрьма. Она вызывала панику. Он сглотнул. — Как… как долго я тут пробуду? — спросил он. — В смысле, наверное, я не выйду отсюда, пока не выберу приемлемого Стража. И мы не пересп… — он сглотнул, в глаза бросился видимый край кровати. — То есть, я хочу спросить: когда начнется, э-э-э, процесс собеседования, это ведь зовется «собеседование»? То есть… — Я чертовски надеюсь, что оно начнется прямо сейчас, — раздался бодрый голос у него за спиной. Джон повернулся к входной двери и посмотрел вверх. И еще выше. Над ним возвышалась гора мышц почти двухметрового роста, облаченная в военную форму; он выглядел, словно ожившая картинка с плаката, призывающего к службе в армии. Джон пристально взглянул на точеный подбородок, берет и небольшие карие глаза. Он был красивый, младше Джона примерно на пять лет и до смерти устрашающий. — Привет. Второй лейтенант Себастьян Моран, — он отдал честь, после чего протянул ладонь для рукопожатия. — Но так как мы очень скоро сблизимся, можешь звать меня Себ. Хоть Джон и устал, он все же почувствовал что-то странное, темное и спрятанное глубоко внутри, когда пожал руку Себа. Стражем овладело волнение, любопытство и смутившее Джона сексуальное возбуждение. Но за всем этим крылась опасная бессердечность и жестокость, а сила, которой он обладал, делала его еще ужаснее. И тут Джон заметил небольшое рычащее животное у ног Морана. Он не знал, какого оно вида, но он в жизни не видел ничего более отталкивающего. Если духовные хранители были отражением души человека… Джон содрогнулся. «Да поможет Бог тому, кто перейдет ему дорогу, — подумал Джон. — О, черт. Да поможет Бог мне». _______________________ Примечания: *Синдром Мюнхгаузена — симулятивное расстройство, при котором человек симулирует, преувеличивает или искусственно вызывает у себя симптомы болезни, чтобы подвергнуться медицинскому обследованию, лечению, госпитализации, хирургическому вмешательству и т.п. **Кальвинистская трудовая этика - религиозно обоснованная доктрина о добродетельности труда, необходимости работать добросовестно и усердно. Уилкс имеет в виду, что Шерлок работал не покладая рук, забыв о своей натуре, природе Стража и, соответственно, естественных потребностях.