Кривава троянда

Гробыня долгое время внимательно смотрелась на небольшой портрет в медальоне, нарисованный рукой уверенного художника, и некоторое время рассматривала знакомые черты, а после недовольно захлопнула оный, превращая в обыкновенное украшение, висевшее на шее, и потянулась за следующей картиной, которая лежала на небольшом подносе. - Вы спрятали медальон, Ваше Величество, - недовольно отметил Ург, внимательно глядя на королеву, которой, пожалуй, лучше было бы оставаться принцессой. - Мне важен тот, кто там нарисован, - отрицательно замотала головой Склепова и принялась перебирать другие работы – Бейбарсова, когда была ещё жива, страшно любила рисовать – наверное, это было единственным, в чём девушка на самом деле всегда оставалась искренней и не врала ни миру, ни самой себе. Всё остальное зачастую превращалось для неё в глупый и ненужный набор слов, но вот рисование оставалось той отдушиной, к которой так часто обращалась Глебианна. Сейчас все картины, которые только смогли отыскать, валялись на небольшом передвижном столике, и Склепова перебирала их, отыскивая то, что могло бы компрометировать Глебианну. Ург говорил, что она давно уже мертва, но Гробыня всё равно пыталась отыскать хотя бы один факт того, что Бейбарсова на самом деле совершила какое-то преступление не во имя короны. Тот медальон, который она отыскала, судя по всему, должен был служить каким-то подарком-намёком – выгравированное на металле "моей королеве" и портрет Гломова были, конечно, приятным подарком, вот только всё равно не тем, что можно показывать при людях – псевдороман с принцессой соседнего королевства добавлял ей популярности, а вот ничего хорошего от новости, что она спит со своим стражником, не было бы. Увы, но Склепова предпочитала оставлять слухи слухами и ограждать их влияние на собственную реальность, поэтому всё оставалось таким же, как и она желала. - Да? – в голосе Урга послышалось некоторое недовольство, но он всё же кивнул, соглашаясь со своей королевой – спорить с нею было очень и очень опасно, да парень, собственно говоря, и не пытался, потому что это было абсолютно бессмысленно – он просто пытался руководить Склеповой до такой степени осторожно, как это великолепно получалось у Бейбарсовой каждый раз – но, увы, вот такого как раз таланта у него никогда не было, и он проигрывал бой за боем, когда приходилось сражаться за собственные идеи. Со Склеповой, казалось бы, надо было быть осторожным. Намекать. Хитрить. Увы, но ничего не получалось. Пусть после того, как проклятая преступница сбежала и была оглашена мёртвой, прошло уже чуть больше недели, вот только Её Высочество упорно не принимала это, будучи уверенной в собственной правоте. Она то и дело что-то твердила себе под нос, перебирала старые картины и отбрасывала их в сторону. - И за что её огласили преступницей? - наконец-то поинтересовалась Гробыня. - Вы же знаете, что за убийства, - пожал плечами де Фурис, словно на самом деле он никогда не убивал – всё это было сущей глупостью, но некромагов никогда нельзя было считать нормальными людьми. - Но ведь не она одна убивала. Гробыня вдруг оказалась неимоверно проницательной девушкой – ничего подобного раньше за нею никто не замечал, а сейчас вдруг всё смешалось и превратилось в непонятное, ненормальное состояние удивительного мира. Приходилось терпеть всё, что происходило, сцепив зубы, и кивать, склоняя голову низко-низко, когда Королева о чём-то спрашивала. Надо признать, что это тоже неимоверно раздражало, но плох тот слуга, который не может смириться с собственными мыслями и тем, что ему приказано. Надо научиться. Пожав наконец-то плечами и недовольно вздохнув, Ург отвернулся, стараясь больше не думать обо всякой ерунде, которая упорно лезла в голову – следовало отбросить лишние мысли в сторону и продолжить размышлять над тем, что на самом деле важно на данный момент. - Она подозревалась в убийстве короля, Ваше Величество, - спокойно промолвил парень, сжимая руки в кулаки. Получалось сдерживаться очень плохо, и у проклятой некромагини получалось куда лучше, чем у него, но сейчас роль советника исполнял именно он, а не давно изгнанная девчонка. У Урга была только одна реальная проблема – сколько бы её не убивали, проклятая Бейбарсова всё равно имела весьма солидные шансы выжить и вернуться к реальности. А если она вернётся, то придётся забыть и о карьере, и о том, что он желал сделать. И забывать предположительно придётся на каторге. Бейбарсова, несмотря на то, что девушка, всегда была очень жестокой, и если она не умерла, то должна умереть в скорейшем времени. - Я хочу попросить вас об одном, - наконец-то начал Ург. – Я… - Скажи, а доказано, что она убила короля? – вдруг, вскакивая на ноги, спросила Склепова. – Скажи, доказано, или нет? – принцесса – нет, уже королева, - вообще-то редко так вскакивала и начинала восклицать что-то, но сегодня был именно подобный случай, поэтому приходилось прислушиваться к тому, что она говорила, и слушать как можно более внимательно и с маской уважения на лице – предельного, какое только реально было придумать вообще в этом мире, иначе могли бы появляться проблемы. - Нет, не доказано, - покачал головой Ург. – Но верховный суд принял решение… - Не посоветовавшись со мной! Ургу хотелось заявить, что королева не может властвовать над судом, но он вовремя прикусил язык – а вдруг проклятая некромагиня действительно жива? Вдруг? У него всегда будет возможность вонзить ей нож в спину… Если она будет рядом. Бейбарсова, как ни крути, была привлекательной девушкой – увы, но она нравилась и де Фурису, вызывая вполне определённые желания. Если бы Глебианна была чуть более покладистой – тогда, возможно… - Я считаю, что могла бы простить ей множество грехов, но хочу, чтобы вы вернули её. В любом случае, если она жива… У неё есть шансы выжить? - Всё возможно. Я… - Ург задумался. – Я надеюсь на это! Глупое восклицание вполне могло сойти на вскрик какого-то влюблённого юнца, чего и пытался отчаянно достигнуть де Фурис. Всё может быть – вдруг ему действительно когда-то придётся играть нечто подобное? Никакие шансы отставлять в сторону ни в коем случае нельзя, потому что это было очень важно, причём важно в первую очередь для королевы, особы своевольной и в этом очень похожей на своего брата. - Тогда надо её найти. Ург кивнул. Искать, впрочем, надо было не так, как думала сейчас Склепова. Мужчина знал, что именно она будет сейчас предлагать – очистить её имя, отправить солдат на встречу и продолжить подобные действия, не останавливаться до того мгновения, как они окончательно победят. Увы, но такой возможности у него не было, потому что если Бейбарсова хотя бы что-то помнит – а такие, как она, никогда не теряют память, - то она обязательно расскажет им всё. Некромагиню всегда принимали за хорошего полководца – её, чёрт возьми, любили и уважали, потому что редко какая девушка схватится за меч и ринется в бой, не дожидаясь того момента, когда кто-то попросит её об этом. В подобной реакции всегда была главная сила проклятой Бейбарсовой, которую трудно было всё-таки не ненавидеть. - Я отдам приказы, - промолвил он. – И отправлюсь искать её сам… Нас обманули – у всех сильных личностей бывают какие-то… недочёты и недомолвки, - он вздохнул. – Увы, но суд тоже слишком силён. Склепова кивнула. Ей было приятно думать о том, что её лучшую подругу и вечную советницу, которая так прекрасно умела хранить тайны, всё-таки вернут к ней, пусть и немного раненную, возможно. - Только мне нужно ваше разрешение на пересечение границы, - попросил вдруг Ург, останавливаясь на мгновение. – Только короли дают его, вы же знаете. - Знаю, - кивнула Гробыня, хватая какой-то лист и поспешно записывая на нём что-то. – Только быстрее, быстрее! - Конечно же. Ему и нужно быстрее. Потому если опоздать, если проклятая Бейбарсова выжила и успела что-то кому-то рассказать, то ему и невыстроенной пока что его империи одинаково поспешный летальный исход. *** - Ты ешь, - улыбнулась Гроттер. – Истощение ведь на лицо, - она придвинула тарелку поближе к Бейбарсовой, но та лишь недовольно покосилась на проклятую гречневую кашу, которую, кажется, терпеть не могла в прошлом. Есть совершенно не хотелось, и она всё гипнотизировала тарелку, проклиная всех и каждого и параллельно разгадывая странные загадки своих мыслей. Татьяна одолжила ей свои вещи – у девушек, в принципе, был практически один размер, хотя платья всё же оказались немного коротковаты на Бейбарсову и узки ей в груди – по этой причине пришлось брать то, что с вырезом, и черноволосая чувствовала себя немного неловко. Это было, как сказала Гроттер, её единственное парадное платье, которое всегда висело на ней обыкновенным мешком; Татьяна была стройной, но при этом ещё и очень худощавой, и этот предмет гардероба действительно куда больше подходил Глебианне – словно кто-то шил именно на неё. Тем не менее, Глебианна чувствовала, что терпеть не может платья, поэтому хмурилась и то и дело одёргивала длинные юбки. К тому же, её очень раздражали порой бросаемые Иваном взгляды – девушка злилась ещё больше и была готова убить каждого, кто только прикоснулся бы к ней. Сейчас Валялкин, успевший уже съесть всё, что только ему подали, внимательно смотрел на чужую тарелку – Бейбарсовой казалось, что он с некоторой горечью провожает взглядом каждую съеденную ею ложку каши, и мечтала, чтобы проклятый Иван сейчас же отвернулся. - Тогда убери отсюда своего… сожителя, - проворчала брюнетка. – Он смотрит на меня так, словно уже строит коварные планы, как бы это заставить меня подавиться. - Ничего подобного! Ванька очень добрый! – поспешила возразить Таня. – Слушай, тебе точно не холодно? Сама Гроттер куталась в тёплую шаль, связанную этой зимой, когда у неё совсем не было пациентов – цветастую, длинную и широкую, да ещё и великолепно согревающую. Бейбарсова в открытом платье, ещё и с разрезанными книзу рукавами, которые где-то от локтя бездумно отрезанной тканью свисали с рук, лишь удивлённо покосилась сначала на Таню, а после на Валялкина, тоже одевшегося едва ли не в шубу. - Здесь же тепло, - пожала плечами она. - Тепло? – Таня усмехнулась. Несмотря на то, что вообще-то на улице, если верить этому времени года и природному расписанию, должно было быть солнце и тепло, сегодня сильно похолодало и целый день шёл отвратительный, гадкий дождь. - Слушай, и всё же, то ты? – спросил Валялкин, всматриваясь в лицо Бейбарсовой. – Я где-то тебя видел! - На костре, когда меня сжигали за колдовство, - усмехнулась Глебианна, отталкивая от себя тарелку. – Чего пялишься? Когда её что-то раздражало, Бейбарсова вновь возвращалась к немного грубоватой манере разговора, чувствуя, что когда-то вела себя точно так же. Поэтому, словно пытаясь восстановить некоторую идиллию в своей душе, она тоскливо оглянулась в поиске оружия, но оного рядом не оказалось, поэтому, шумно выдохнув воздух, Глебианна вновь села. - Жаль, что ты так и не выпускаешь меня никуда из этой избы, - вздохнула Бейбарсова, с явной тоской глядя за окно. – Ненавижу лес. - Ты странная. Люди любят лес, - возразил Валялкин. Он напоминал ей об этом практически каждый раз, как только мог, судя по всему, явно пытаясь достичь какой-то своей непонятной цели. Бейбарсову это всё чертовски раздражало, и она испытывала странное желание попросту оглянуться и с силой ударить Валялкина по лицу. Желательно так, чтобы какую-то травму добавить. - Значит, я не человек, - прошипела Бейбарсова, сдерживая нахлынувшую ненависть. Она сама толком не понимала, почему её до такой степени раздражал Валялкин, но это было неотъемлемой частью каждого дня из того небольшого количества, что она здесь провела. Особенно раздражало то, с каким чувством собственничества он приобнимал Таню за талию, привлекая её к себе – это буквально заставляло вспыхивать изнутри, и Бейбарсова не понимала, почему возникает такое желание вышвырнуть его за дверь. Девушка вновь внимательно посмотрела на свою руку, почему-то представляя пламя – в ней жило что-то вроде магии, но Глебианна ещё ни разу не смогла осознать, в чём именно та состояла. - Тебе надо лечь спать, - покачала головой Таня. – Ты ещё слишком слаба. - Я не слаба! Я просто ничерта не помню! – возмутилась Бейбарсова. - Нет, - отрицательно покачала головой Гроттер. – Мы вытащили тебя с того света. Стрелы пронзили тебя насквозь. Меня поражает то, как ты быстро выздоровела – и это чудо, что ты до сих пор жива. Но надо беречь себя. Пойдём в комнату. Бейбарсова, чувствуя мягкое прикосновение нежных рук рыжеволосой, лишь кивнула, последовав за ней, но в последнее мгновение оглянулась, глядя на Валялкина с отчасти презрительной усмешкой. - Ты прав, - практически неслышимо выдохнула она. –Я действительно не человек. И, повернувшись спиной к Ивану, она с уверенностью, уже гораздо быстрее, пошла за Таней…