Смерти вопреки

      Калибан. Ранее.       - Разве мир не прекрасен в своем многообразии форм и содержаний? – Ариана обвела взглядом пустой, спящий город, освещаемый лишь луной и звездами, кое-где вперемешку с огнями фонарей. Она улыбалась. И от чего так странно сжимается сердце? – Только взгляни!       - Мир прекрасен, по-настоящему прекрасен, лишь без людей, - тихо отозвался Калибан, сидящий рядом с девушкой на крыше театра у чердака. – Тогда и только тогда все возвращается на круги своя, и равновесие восстанавливается. Люди лишь уничтожают данное Богом.       Он был твердо уверен в этом, ибо подолгу наблюдал за жизнью вдали от человеческих поселений. Был только он, созданный по воле человека, но отвергнутый и ставший частью природы, и целый мир вокруг него, не стремящийся уничтожить, принявший его как своего. А люди…Если бы не Винсент Брэнд, он навсегда бы разуверился в них. Но Винсент доказал, что есть еще доля сострадания в сердцах некоторых, что не весь род человеческий ополчился против него. А после появилась она – девушка, подарившая ему свет. С ней было легко и просто. Она не обращала внимания на его шрамы и не приставала с расспросами о его прошлом. Конечно, он знал, как сильно она хочет узнать его, но не в ее правилах было давить на кого-либо.       В день, когда она застала его наблюдающим за Мод, она не стала смеяться над ним, как делали это остальные. Нет, она рассказала ему о своем увлечении Фредериком Эбери. Сколько восторга и обожания было в ее голосе, когда она описывала их встречи и разговоры. Он улыбался в ответ, хотя в душе его воцарилась холодная нелюбовь к этому актеру. Он и раньше не любил этого Нарцисса, а теперь и вовсе практически возненавидел. Фредерик крутил девушками, как хотел, наплевав на их чувства и мечты. После похождений с ним многие из них ушли из театра без объяснения причины. Калибан мало знал людей, их привычки, поэтому не заострял особого внимания на этом человеке. Он лишь предупредил Ариану и взял с нее слово быть осторожнее и осмотрительнее, на что она рассмеялась, но обещание дала.       С каждым днем Калибан все острее понимал, что его увлечение Мод не приведет ни к чему хорошему, но продолжал наблюдать за ней, восхищаясь ее грацией и красотой. Но рядом с ней всегда был Саймон, второй актер в театре, которого он терпеть не мог. Уж кто-кто, а Саймон просто обожал унижать его, насмехаться, оскорблять. Это был мерзкий человек, считающий себя выше тех, кто не славился красотой. Что ж, к унижениям Калибан уже привык, и они не так больно жалили. Жизнь научила его не обращать внимания на злословцев. Да и отношение к нему Арианы доказало, что он не животное, что он тоже достоин уважения и хорошего отношения. Она объяснила ему, что всегда будут те, кто не любит его, даже будь он идеальным.       Что действительно беспокоило его все сильнее и сильнее, так это отношения Арианы и Фредерика. Калибан ужасно боялся, что тот навредит его наивной и мечтательной подруге. Ариана становилась такой робкой в его присутствии, сбрасывала маску уверенности и колкой независимости, обнажая ранимую душу, все еще надеющуюся на взаимность. В такие моменты ее глаза сияли ярче сапфиров, а лицо словно светилось изнутри. И тогда он невольно ревновал ее, хоть и осознавал, что это глупо. Он запретил себе смотреть на нее как на женщину, заставил видеть в ней лишь подругу, сестру. Но, видит бог, с каждым днем это становилось сложнее.       - Мне кажется, он что-то чувствует ко мне, Калибан, - с дрожью предвкушения в голосе говорила она. – Больше не язвит с таким противным выражением на лице. Теперь он чаще улыбается, и разговоры наши все длиннее и длиннее. Он…возможно, это любовь.       Она смеялась после, прижимая ладони к покрасневшим щекам, порой кружилась на месте, словно в танце с вымышленным партнером, а он смотрел на нее и не мог отвести глаз. И тогда он поклялся сам себе, что защитит ее, будет оберегать, следить, если понадобится. Он не позволит этому самовлюбленному актеришке навредить дорогому ему человеку.       Создатель словно сквозь землю провалился. Он прождал его больше часа, проклиная все на свете. Первый снег беззвучно крупными хлопьями покрывал дорогу, людей, латки с товарами, укрывая все это белым холодным покрывалом. Жизнь еще кипела на темнеющих улицах Лондона, а одинокая фигура в черном плаще все стояла неподвижно, ожидая того, кто уже явно не придет.       - Ради всего святого, появись, когда ты нужен больше всего. Не мне. Ей! – шептал он, глядя на дверь дома напротив, которая не открывалась уже полтора часа.       Калибан горел внутри. Бледное искалеченное тело на холодных камнях ни на минуту не покидало его мыслей. Как же так? Только он сам стал верить в чистоту помыслов мистера Эбери, как тот преподнёс ему такой ужасный подарок. Когда он увидел Ариану практически обнаженную, в крови и без сил в объятиях этого выродка общества, он обезумел настолько, что готов был разорвать его на мелкие кусочки. Он до сих пор отлично помнил слова, что шептал ей Фредерик, и содрогался от омерзения, вызываемого его голосом. А отрешенное лицо Арианы преследовало его в кошмарах.       Помнил, как с наслаждением ударил его со всей силы, пробивая грудную клетку и лишая жизни это чудовище. Да, именно чудовище. А после размозжил ему голову о стену, с триумфом наблюдая за его жалкими конвульсиями. Как господь допустил появление такого убожества на свет? И еще Калибана называли монстром. Родной отец, создатель, не давший ему шанса даже произнести первое слово. Монстр. Все, что он усвоил благодаря Франкенштейну. Но теперь он видел настоящего монстра, и слова отца с болью отдавались в сердце. Как же так?       Ариана увидела его тогда перед тем, как потерять сознание. Она видела, что он сделал и как. Она поняла. И вместо осуждения или чего-либо еще она лишь улыбнулась, с облегчением выдыхая, и продолжала улыбаться, пока он нес ее домой. Ее еле слышное: «Спасибо», - еще долго эхом отдавалось в его голове. И он сам не заметил, как начал тихо повторять его снова и снова, глядя в небеса. Спасибо за то, что понял. Спасибо за то, что пошел следом. Спасибо за то, что спас.       Теперь же он стоял и ждал помощи от человека, который ненавидел его за то, что Калибан дышал, говорил, жил. Но он любил отца и верил, что тот осмотрит Ариану и поможет. Не откажет же он в помощи пострадавшей девушке?       Калибан. Сейчас.       Прошло время, а прежняя Ариана так и не вернулась. Она перестала мечтать о романтике и семейной жизни. Перестала смотреть на мужчин. Точнее, она стала их побаиваться. Физические раны зажили, но как излечить душевные? Хорошо, что его она не боялась, даже после того, что он сделал.       «Он заслужил больших мучений», - все, что она ответила, когда он робко спросил ее о той ночи.       Виктор Франкенштейн так и не появился в тот день. Отчаявшийся Калибан рассказал всю правду Винсенту и еле сдержал того от попытки удушить Фредерика. Когда Калибан все же закончил рассказ, со страхом косясь на мистера Брэнда, то не увидел отвращение у того на лице, лишь благодарность.       - Не ты, так я бы точно убил, - со вздохом пробормотал он, прикладываясь к полупустой бутылке с очередным убийственным напитком. – Моя милая девочка! И как я не догадался. Все эти бедняжки, что крутили с ним романы…Неужели все мертвы?       Калибан лишь кивнул, глядя на спящую Ариану. Особых травм у нее не было. Лишь рана на голове, которая не угрожала жизни девушки. Знакомый врач Винсента осмотрел ее и заверил их, что она скоро поправится. Оставалось только ждать и верить, что раны душевные хоть немного, но затянутся тоже.       - Жаль, нельзя воскресить мертвого и убить его снова, - со смешком произнес Винсент, выходя из комнаты. Он не заметил, как вытянулось в испуге лицо Калибана.       - Да. Жаль, - выдохнул он, качая головой. – Тело я уничтожил.       С тех пор он часто думал на эту тему. Ему до смерти хотелось рассказать Ариане правду о себе. Она расспрашивала его о его силе, не давила, но хотела знать. И он не винил ее в несдержанности, когда она срывалась, требуя ответов.       - Неужели я многого прошу? – не выдержала она, когда они снова сидели на крыше вечером, после очередного спектакля.       - Нет. Просто ты не поверишь, - с горестью ответил он, а она хмыкнула, скрестив на груди руки.       - Так расскажи и узнаешь, - Ариана прикрыла губы платком, тихо покашливая. Взгляд ее разрушил последний барьер в его сердце. Значит, это судьба.       - Мой отец создал меня, Ариана, - в лоб произнес он, глядя ей прямо в глаза. – Из частей мертвецов, выкопанных из могил. Создал меня, желая повторить творения господа. Но он испугался, когда я открыл глаза. Увидел во мне монстра, хотя я даже не знал, кто я или что. Веришь? – Ариана широко распахнула глаза, сминая пальцами подол юбки. Ее губы слегка подрагивали от шока или же испуга. Он не знал, но продолжал говорить. - Веришь, что я годами скитался по горам и лесам, скрываясь от людей, которые видели лишь уродливую оболочку и гнали меня отовсюду? Загоняли как дикого зверя, пытались убить. А что я им сделал? Я не мыслил об убийствах, разбое или насилии, в чем меня постоянно обвиняли, стоило им меня увидеть. Я научился читать и писать по записям и книгам отца. Ты веришь этому?       Ариана побледнела, вскакивая с места. Она смотрела на него и слегка покачивала головой. Несколько раз она хотела что-то сказать, но передумывала. А Калибан лишь смотрел вдаль, слабо усмехаясь.       - Я не знал, почему был так ужасен в их глазах. Я старался подружиться с людьми, но все было тщетно. А потом я понял, наконец, причину. Я урод, кому я нужен? Но я верил в людей, считал, что не все они…вы такие. Однажды я встретил семью. Они жили удаленно в домике. После того, как в деревне неподалеку меня чуть не забили камнями и прочими тяжелыми вещами, я не спешил показываться его владельцам. Я ждал, наблюдал за ними, смотрел и восхищался этими людьми. Де Лэси была фамилия этих людей. В домике жил слепой старик с двумя детьми - дочкой и сыном - и женой сына. Девушки были так прекрасны и нежны, что я считал их милейшими созданиями на земле, а юноша и его жена являли собой идиллию в любви. Долгое время я жил подле них, скрывающийся в лачужке и тайно им помогающий. А в один день, когда старик остался дома один, я пришел к нему, страстно желая рассказать свою историю. Я был уверен в том, что он и его семья не отвернутся от меня. Мы чудно поговорили со стариком, и когда я признался ему кто я в порыве отчаяния и надежды на принятие, он испугался. В тот момент отворилась дверь, и вошла его семья. Знаешь ли ты, представляешь их реакцию при виде меня? Боюсь, трудно описать тот ужас и шок на их лицах. Дочь упала в обморок, невестка выбежала за дверь, а сын бросился спасать своего отца из моих лап, как он считал. Представляешь ли ты себе силу его ярости, когда он избивал меня палкой? У меня не было сил остановить его, хотя я мог. Все мои надежды рухнули, а сердце заполнила тоска и отчаяние. Я сбежал от них, сопровождаемый лишь болью и разочарованием. Я был монстром, из-за которого они вскоре покинули свой дом. Бросили урожай, лишь бы побыстрее оставить это проклятое место. Он взглянул на Ариану, которая все стояла и смотрела на него, и вздохнул. Неужели придется снова уходить? Терять близких? Он устал. Есть ли в мире уголок и для него?       - Ты веришь мне? Этого ты хотела и получила. Я силен, бессмертен. И нелюбовь к людям во мне сильна как никогда. Только ты и Винсент единственные, кто не прогнал меня, не отвернулся. Примешь ли ты меня таким, каков я есть?       - Калибан, - она замолчала, прочищая горло.       А затем, вдруг, схватилась за голову. На ее лице застыла широкая улыбка, а в глазах не было ни капли отвращения. Затем она посерьезнела, машинально поправляя юбку. В ее глазах эмоции сменяли друг друга так быстро, что невозможно было угадать, что же она чувствует.       - Ты собран из частей мертвых людей и оживлен каким-то ученым, возомнившим себя богом? И ты научился так великолепно изъясняться сам? Прочитал столько книг, полюбил театр и искусство? И тебя называют монстром?       Он кивнул в ответ, поджимая губы.       - Сколько раз ты убивал? – последнее слово утонуло в приступе кашля, которые возникали у Арианы все чаще.       - Два раза, - тихо ответил Калибан. – Фредерика и Протея – второго созданного моим отцом существа. Протея сложно назвать человеком, конечно. Я не горжусь этим, но…Почему он?       Как объяснить ей причину? Как подобрать слова, чтобы выразить всю боль?       - Потому, что он видел в нем что-то лучшее, чего не увидел в тебе, – договорила она за него. – Ты был не таким, как он хотел, я думаю. Хотя тебя трудно назвать монстром, поверь. Я не знаю человека искреннее и надежнее тебя, Калибан. Ты спас меня, стал частью семьи. Я не представляю себя без тебя. Она говорила это просто, без лукавства и преувеличения. Просто сказала ему, подарив облегчение. Неужели бог услышал его мольбы?       - Да. Отец считал Протея достойным жить. Обучал его. Можешь представить всю силу боли, что обрушилась на меня, когда я увидел их вместе? Эта идиллия убивала меня. Почему я оказался плохим? Почему не заслужил хотя бы имени? Отец назвал меня демоном, когда мы встретились снова. Может быть, я и демон. Я не выдержал этого накала чувств, Ариана, - он отвел глаза, стыдясь смотреть на Ариану. Она не перебивала его, слушала внимательно, лишь иногда тихо покашливая. Наверное, простудилась. - Я убил своего брата на глазах отца. Разорвал на две части. Стоял перед ним в крови его сына и ждал объяснений. Возможно, это было не самое лучшее появление, но я…       Он замолчал, понимая, что слова застревают в горле.       - Эй, все образуется, - Ариана, эта святая девушка, села рядом, обнимая его. – Я в шоке от всего, честно. Немного страшно от того, что ты – это части мертвых человек, сколько их там ушло на…материалы, - она запнулась, усмехаясь.       Он посмотрел на нее, робко касаясь ладонью ее спины. Она не отпрянула, даже не вздрогнула. Лишь пожала плечами, улыбаясь.       - Я возненавидел людей. Сколько в них желчи, ненависти. Красота в этом мире правит всем. Мне не место тут, я знаю. Но я выжил, приспособился. Ты моя семья. Ты примешь это?       - Ну конечно приму, - серьезно ответила она. – Расскажи мне о первых мгновениях. Каково было увидеть все вокруг?       Он задумался, вспоминая первые часы существования. Это было легко, ведь забыть это не представлялось возможным.       - Сначала все было как в тумане, а затем вдруг яркий свет разбил тьму вокруг меня. Я помню, как вскочил с места, где лежал и понял, что я могу видеть, чувствовать, слышать. Все было так четко и остро. Я кричал, ведь говорить я не мог. И боль. Она была повсюду, сжигая меня. Каждое движение отдавалось острой резью в швах, мышцах. Я не знал, что я, кто я, не понимал, что же это вокруг такое. Единственное, что я четко понимал – это был отец. Он смотрел на меня в ужасе, хотя я не понял тогда, не знал это чувство. Я потянулся к нему, а он вырвался и убежал от меня. Исчез.       - Это же надо! – воскликнула Ариана, перебивая его. – Он создал тебя и просто сбежал? Словно ничего не произошло? Да как можно вообще представить себе такое? Неужели он…Он монстр! Не ты, а он! – гневно возмущалась она. – Нет, это же надо!       Калибан улыбнулся. За него еще так не переживали. И это новое чувство в нем, чувство некой защищенности теплом разлилось по венам.       - Я долго просидел в его квартире, ожидая, что он вернется. Долго я ждал, очень. По его книгам я научился читать и писать, по его заметкам узнал самого отца. Я научился ходить, говорить, наблюдая за людьми из окна. А потом пошел на его поиски. Я так хотел узнать, почему отец бросил меня, почему так случилось. Была ли моя вина в этом?       - Не было! – твердо заявила Ариана. – Ты нашел отца, верно? Как он относится к тебе сейчас?       Этот вопрос не обрадовал Калибана. Трудно было описывать ненависть его отца к нему, особенно после убийства Протея. Отец потерян. Да и отец ли? Создатель, да, но не отец. Винсент был отцом для Арианы, пусть даже не родным. Отца определяла не кровь в жилах, а забота о ребенке, любовь и верность.       - Сейчас он ненавидит меня еще сильнее. Особенно после того, как я потребовал у него невесту.       Ариана закашлялась, вскакивая с места. Краска снова сошла в ее лица. Она прижала ладонь к шее и взглянула на Калибана с шоком в потускневших, вдруг, глазах.       - Невесту? Ты хочешь себе невесту из…мертвую? Но почему?       Его удивил этот вопрос.       - Я не человек. Человек не захочет связать свою жизнь с таким, как я. Женщины ненавидят меня. Нет в мире той, которая бы полюбила меня, зная всю правду. Я не старею, живу вечно. Твой вопрос смешон.       Однако Ариана, видимо, так не считала. Она нахмурилась, глубоко вдыхая холодных воздух с шумом. Странно, что она так отреагировала на его слова. Он внимательно смотрел на девушку, поражаясь вдруг ее хрупкости. После нападения она похудела и казалась теперь легкой как тростинка и такой же слабой. И эта ее простуда не облегчала его жизнь. Она изменилась в худшую сторону, и это удручало его. Но сейчас словно сама жизнь покинула Ариану. Как в ту ночь, сейчас ее глаза снова утратили блеск и искру.       - Поздно уже, - без эмоций в голосе произнесла она, сжимая в пальцах розовый платок. Странно, Калибан думал, что он был белым. – Я замерзла. Договорим после. Доброй ночи тебе.       Он удивленно смотрел, как она скрылась за дверью чердака, и не мог вымолвить ни слова. Что случилось? Почему она так быстро ушла? Неужели испугалась его желания? Но оно закономерно. Каждый заслуживает счастья. Однако он с грустью подметил, что говоря Франкенштейну выбирать любую из женщин на его вкус, в его мыслях образ невесты имел сапфировые глаза и волосы цвета воронова крыла.