Ты - моя сила и моя слабость

Следующие два дня наполнены непрерывными хлопотами — заполнение формуляров, решение вопроса с администрацией приюта, сбор бесконечных справок и подписей. Джозеф полностью оправдывает свою репутацию профессионала, взяв большую часть решения этих вопросов на себя, а Марк в лишний раз имеет шанс убедиться, что деньги значительно сокращают бюрократические процедуры. Нельзя сказать, что бы он был богат или имел привычку сорить деньгами, но для Портсмута его доход считался значительно выше среднего. После очередной выматывающей беготни от одного учреждения к другому Марк, кажется, готов взвыть зверем, но звонкий щебет светящегося от радости БэмБэма вытесняет все тревоги на второй план. О том, как объяснить появление незнакомого мальчишки в своём окружении, что делать с его обучением и воспитанием, Марк пока старается не думать. Почему-то всё это кажется безумно незначительным после одного единственного взгляда в смеющиеся оливковые глаза. Джексон по вечерам в скайпе лишь укоризненно качает головой и ничего не говорит. Рано утром в пятницу на Портсмут опускается туман. Где-то на задворках сознания появляется мысль, не отменили бы рейс — в воскресенье съёмки, и шеф четвертует его, если он не появится вовремя. Марк ёжится от утреннего холода и кутается плотнее, утыкаясь носом в колючий шарф, который совсем не приносит тепла, и на полпути к приюту называет шофёру такси другой адрес. Старенький форд, чихая дымом и копотью, тормозит на самой окраине города. Марк выходит из машины, встречаемый лишь сильными порывами ветра — жилые дома остались далеко позади, и только одинокие развалины обшарпанных стен на пустыре говорят о том, что когда-то здесь были люди. Марк проводит рукой по шершавому камню стены своего старого приюта, прочерчивая пальцами выскобленные перочинными ножичками надписи, которые, такие же как он, мальчишки оставляли по ночам, втайне от воспитателей, словно хотели остаться в памяти этих стен навсегда. Марк прислушивается к своим ощущениям — он совершенно не так представлял себе эту встречу с позабытым прошлым. Сердце не начинает биться чаще, а осознание чего-то великого и давно позабытого не обрушивается как снег на голову — всего лишь обломки старого дома, так и не ставшего ему родным. Единственное, за что он благодарен этим стенам — они подарили ему Друга. Одного, но на всю жизнь. Марк бросает последний взгляд на заброшенное здание и уверенным шагом идёт обратно к ожидающему такси — прощание с прошлым закончено, впереди его ждёт будущее в лице одного непоседливого мальчишки. БэмБэм уже топчется на пороге, вглядываясь в сторону дороги так далеко, насколько позволяет сгустившийся туман. Он крепко сжимает в руках небольшую дорожную сумку, куда, по-видимому, поместилось всё его, нажитое за недолгую жизнь, добро. Марк издалека замечает одинокую фигурку, подпрыгивающую на месте то ли от нетерпения, то ли от холода, и ощущение чужого одиночества снова врывается в душу холодным иррациональным потоком. БэмБэму здесь приходилось нелегко, это очевидно — тем, кто отличается от остальных, везде нелегко, а в таких местах, где признаётся только сила большинства, им не просто тяжело, им невыносимо. Марк ёжится от собственных детских воспоминаний и открывает дверь форда. Пока водитель помогает БэмБэму устроиться на заднем сидении (вместе с его сумкой, естественно; БэмБэм наотрез отказывается выпускать её из рук), Марк пожимает руку воспитателю, которая выходит их проводить. — Знаете, — когда Марк уже собирается развернуться и уйти, вдруг неожиданно говорит она, задерживая его руку в своей. Марк удивлённо приподнимает бровь, — мачеха БэмБэма до последнего отказывалась привозить его сюда… Только когда она уже не могла самостоятельно позаботиться о себе, его привёз к нам работник социальной службы. Марк вежливо кивает, не понимая, зачем ему эта информация, и нетерпеливо оглядывается на машину такси, где БэмБэм уже вовсю ёрзает на сидении, выглядывая в приоткрытое окно. — Но, когда я виделась с ней, — продолжает воспитатель, игнорируя очевидное нетерпение Марка, — она не переставая повторяла, что не может отдать БэмБэма. Что это её способ искупить вину перед собственным ребёнком, от которого она отказалась. Марк таращится на неё, то открывая, то закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, но слова застревают в горле, и наружу прорывается лишь беспомощный хрип. Женщина напротив тепло улыбается и понимающе похлопывает его по руке, словно несмышлёного ребёнка. — Она ни на минуту не забывала Вас, — продолжает она и смотрит так, как, наверное, сёстры милосердия смотрят на раскаивающихся грешников, — она жила с этой виной всю свою жизнь, простите её. Марк на негнущихся ногах садится в такси, и машина наконец выезжает со двора. БэмБэм настороженно поглядывает на него с противоположного конца заднего сидения, но заговорить так и не решается. Марк немного приходит в себя, лишь когда оказывается в оживлённом зале ожидания аэропорта. Хотя суета тут понятие относительное — жизнь в Портсмуте почти всегда течёт размеренно и неторопливо, словно карамельная нуга в набившей оскомину рекламе. Тем не менее, когда его ладонь обхватывают прохладные пальцы, а взглядом он встречается с испуганными глазами БэмБэма, Марк всё-таки решает отложить все мысли о матери на потом и обдумать их по возвращению в Нью-Йорк, предварительно основательно напившись. Сейчас у него есть дела поважнее. БэмБэм впервые оказывается среди такого большого скопления незнакомых людей, он без конца спотыкается, налетает на чужие чемоданы и, не переставая, бормочет извинения. В конце концов, Марк решает, что безопасней всего будет усадить его на одно из освободившихся мест, вручить стакан с молочным коктейлем и оставить вертеть любопытной головой в разные стороны, не причиняя ущерба окружающим. Тем более, что из-за тумана рейс всё-таки задержали. После двух часов ожидания, когда посадку всё-таки объявляют, БэмБэм сонный и еле-еле плетётся, да и сам Марк с трудом держится на ногах. Он со вздохом облегчения откидывается в кресле, намереваясь хотя бы немного поспать, но сразу понимает, что в его планах есть один небольшой просчёт. Именно он сейчас ёрзает в соседнем, любезно уступленном ему кресле у окна, дёргает Марка за рукав и задаёт, наверное, десятый по счёту вопрос из разряда «как это работает? откуда выпадет кислородная маска? и где аварийный выход?» Когда Марк уже сам всерьёз начинает подумывать о спасительном аварийном выходе, самолёт наконец отрывается от взлётной полосы, и под восторженное «ваууу~» БэмБэма Марк всё-таки погружается в сон. *** Джексон сидит на своём излюбленном высоком стуле, даже не притрагиваясь к любезно сваренному для него кофе, и хмуро наблюдает, как Марк суетливо мечется по кухне, кажется, пытаясь одновременно приготовить всё и сразу. При этом он уже полчаса умудряется успешно игнорировать сверлящий его спину взгляд. — Ну и зачем ты его притащил? — не выдерживает Джексон. — Ш-шшш! — возмущённо шикает на него Марк, тараща глаза и многозначительно кивая в сторону гостевой спальни, где уже четверть часа копошится БэмБэм, распаковывая немногочисленные пожитки. — Да он всё равно не услышит, — раздражённо отмахивается Джексон, — вон, бормочет что-то… Ну? Так о чём ты думал? Марк, наконец, перестаёт бесцельно греметь посудой, всё равно повар из него никудышный, и присаживается на стул напротив. — Не знаю, ни о чём, наверное, — устало вздыхает он. — Просто… Я не смог его оставить. Я привязался к нему, понимаешь? — За два дня? Конечно, понимаю! Это же так на тебя похоже! — Джексон язвит и уже не скрывает раздражения безответственностью друга. — И ты, естественно, всё продумал: в какую школу он пойдёт, кто с ним будет заниматься, пока ты безвылазно торчишь на своей грёбаной работе. Ведь так? У тебя же есть план, да? Марк лишь поджимает губы, понимая, что спорить бесполезно. Да и не о чем тут спорить, друг прав во всём, как ни крути. Только вот что сделано, то сделано, а жалеть о своих поступках совсем не в характере Марка. Он всё-таки выпроваживает Джексона за дверь и нерешительно стучит в комнату для гостей. БэмБэм восседает на кровати в окружении разбросанных футболок и рассеянно листает что-то, отдалённо напоминающее ежедневник. Марк тихо присаживается рядом, и БэмБэм вздрагивает, словно только что заметил, что тот вошёл. — Что это? — Марк кивает на блокнот в руках мальчика. — Это? — БэмБэм растерянно хлопает ресницами. — Мой дневник. Я начал вести его задолго до того, как попал в приют. — Так, записывал всякие глупости, — смущённо пожимает плечами он. БэмБэм быстро перелистывает блокнот и достаёт запрятанную между листами чёрно-белую фотографию. — Вот, — он несмело протягивает снимок Марку, — это… мама. Фотография старая и уже изрядно помятая, кое-где глянец прочерчивают белые линии от сгибов, и Марк пристально вглядывается в запечатлённые силуэты. Он с лёгкостью узнаёт БэмБэма, по правде говоря, тот не сильно изменился, разве что подрос немного, и улыбался он тогда широко и искренне. Женщину рядом с ним нельзя назвать красивой, в ней нет привычного сейчас искусственного лоска, но в осанке и взгляде чувствуется сила и чувство собственного достоинства. Ощущение внутренней одухотворённой красоты притягивает, но выражение глаз остаётся серьёзным, без намёка на улыбку. Марк профессиональным взглядом фотографа ощупывает изображение, выискивая схожие черты. Возможно, разрез глаз немного похож, и овал лица такой же, а, может, он просто выдаёт желаемое за действительное. Марк возвращает фотографию БэмБэму и лишь качает головой на предложение оставить себе. Это не его прошлое, у него нет на него права. — Ты закончил разбирать вещи? — Марк оглядывает бардак в комнате и хмурится. — Вижу, что да. В любом случае, завтра поедем по магазинам, купим тебе новую одежду и всё, что нужно. Эта никуда не годится. ***** Поход по магазинам «за самым необходимым» оборачивается бесцельным блужданием по торговому центру и осмотру последнего на предмет достопримечательностей. БэмБэм разгуливает по этажам, разинув рот, и то и дело изумлённо охает и ахает, бурно реагируя то на эскалатор, то на вычурный фонтан посреди холла. Марк лишь посмеивается и мысленно делает себе пометку сводить БэмБэма в Бруклинский музей, уже предвкушая незабываемую реакцию. В конце концов Марку удаётся затолкать БэмБэма в ближайшую примерочную, всучив тому внушительную охапку выбранных на свой вкус костюмов, жакетов и футболок с разноцветными принтами. К концу часа Марк ощущает себя, как минимум, Пигмалионом, помешанном на своём творении, вот только Галатея ему попалась угловатая и несуразная, да в придачу мужского пола. Марк придирчиво оглядывает вертящегося перед зеркалом БэмБэма и методично отфильтровывает одежду на две стопки под кодовыми названиями «годится» и «барахло». Консультанты по торговому залу периодически одаривают странноватую парочку подозрительными взглядами, однако вышколенность персонала здесь на достаточном уровне, чтобы свои подозрения и комментарии они оставляли при себе. Когда, оставив в кассах торгового центра внушительную сумму и гружённые брендовыми пакетами, они возвращаются домой, уже почти вечер. Марк, несмотря на активное сопротивление, всё-таки настоял на посещении салона, чтобы привести в порядок «воронье гнездо» БэмБэма, и теперь его волосы уложены аккуратными волнами, а на лоб спадает подстриженная чёлка с вкраплением бордовых прядей (любимый цвет Марка). В квартире неожиданно светло, слышен звук работающего телевизора, — кажется, идёт очередное ток-шоу для домохозяек — а на кухне кто-то по-хозяйски гремит кастрюлями. Марк хмурится — теоретически запасной комплект ключей есть у Джексона, но он сегодня допоздна работает, да и заваливаться без приглашения не в его правилах. На кухне что-то с грохотом падает и следом раздаётся отборная ругань — «Ах, да! — запоздало вспоминает Марк, — и у него тоже!» Пока БэмБэм увлечённо шуршит пакетами, разбирая покупки, Марк отправляется прямиком на кухню, вполголоса чертыхаясь себе под нос. — Джебом! — окликает он, и парень, в этот момент как раз усиленно выбирающий между коробками с мясным пудингом и кукурузной запеканкой, оборачивается с возмущённым видом хозяина, потревоженного на собственной кухне. — Где вас носит? — сразу переходит в наступление Джебом, не потрудившись объяснить своё неожиданное появление. На вопросительный взгляд Марка он лишь пожимает плечами. — Джексон рассказал мне последние новости, вот я и решил зайти. Марк лишь качает головой — Джексон хоть и лучший друг, но трепло редкостное. Погрузившись в невесёлые мысли, кому ещё, а главное что, успел разболтать Джексон, Марк совсем упускает момент, когда Джебом оказывается слишком близко. — Чт…- Марк не успевает договорить, как его губ касаются чужие, сухие и обветренные. Джебом, слегка наклоняет голову, прикусывая верхнюю губу и пытаясь углубить поцелуй. Придя в себя от секундного замешательства, Марк упирается руками в грудь Джебома и решительно отталкивает того от себя, встречаясь с расширенными от ужаса глазами БэмБэма, который глиняной статуей застыл на пороге. — БэмБэм! — окликает его Марк, но в ответ получает лишь глухой стук захлопнувшейся двери и быстрые удаляющиеся шаги по коридору.