Ты - моя сила и моя слабость

Марку было страшно. Да что там — Марк был до смерти напуган. Стоило позволить первым мыслям о возможной симпатии к его названному младшему брату окончательно принять форму, как потоки чувств неуправляемым оползнем хлынули в сознание, сметая годами выстроенные крепости из самообладания и хладнокровия. Марк понимает, что слишком быстро привык. Привык к БэмБэму, к его присутствию в своей жизни. К сонной улыбке по утрам, дневным звонкам и разговорам ни о чём, коротким смс, когда на занятиях БэмБэму становилось совсем скучно, к совместным обедам и ужинам за просмотром чёрно-белых американских комедий. От одной лишь мысли, что кто-то или что-то сейчас может это отнять, у Марка дрожат пальцы и сердце заходится бешенным галопом в груди. И от этого тоже страшно. Иногда Марку кажется, что он готов сдаться. Чем бы БэмБэм не занимался — смотрит ли фильм, громко возмущаясь непоследовательностью поступков персонажей, тихо читает книгу, полностью погрузившись в мир фантазий, или же просто мешается под ногами, пока Марк в кои-то веки пытается приготовить незамысловатый обед — взгляд упрямо останавливается на нём, а кончики пальцев начинает неприятно покалывать от невозможности прикоснуться. Если можно было бы вырвать листок из души, как испорченный черновик, заново переписав все чувства, Марк, не задумываясь, сделал бы это, оставив только заботу и внимание, которые и полагается испытывать старшему брату. Но мир устроен не так. В один из вечеров, когда хмель в голове достаточно затуманивает сознание, одновременно развязывая язык, Марк говорит Джексону, что кажется, с появлением БэмБэма он променял одно одиночество на другое. Джексон отвечает, что Марк виноват сам. После долгих раздумий и нескольких бессонных ночей в голову Марка не приходит ничего лучше, как начать избегать БэмБэма, сведя их общение к необходимому минимуму. Учитывая их совместное проживание, решение далеко не самое умное и мало эффективное, о чём ему прямо заявляет Джексон, выразительно покрутив пальцем у виска. Но Марк твёрдо стоит на своём. Подвернувшийся большой заказ для предстоящего показа в Линкольн Центре играет ему на руку — Марк уходит засветло, когда БэмБэм ещё смотрит десятый по счёту сон, и возвращается после полуночи, когда БэмБэм уже в кровати. Поначалу БэмБэм старается дождаться Марка, в итоге засыпая на неудобном диване в гостиной, или же выползает ему навстречу из спальни, сонный и взъерошенный как воробей, но учёба в школе и бесконечные курсы выматывают и его; вскоре Марка в непривычно тихой квартире встречает лишь приглушённый свет напольной лампы да остывший ужин, заботливо прикрытый защитной плёнкой. *** БэмБэм впервые в агентстве Марка — здание стеклянным бездушным айсбергом возвышается в одном из деловых кварталов Манхэттена, и даже на фоне небоскрёбов поражает своей массивностью. Возможно архитектору не доставало дизайнерского вкуса, а может он таким образом решил воплотить в жизнь одну из детских фантазий о средневековых непреступных крепостях времён рыцарских турниров и прекрасных принцесс. БэмБэм на роль рыцаря не тянет, но даже против воли, испытывает почти благоговейный трепет, ступая на внушительные ступени здания. За стеклянными раздвижными дверями сказочный мираж рассеивается, уступая место вполне обычному офисному холлу со стойкой администратора и строгой офисной мебелью, не располагающей к долгому и комфортному ожиданию. Кабинет Марка располагается в отдалённом крыле на одном из верхних этажей (в бесшумном лифте, сквозь прозрачные стенки которого город как на ладони, у БэмБэма захватывает дух и слегка кружится голова), нужную комнату найти не составляет труда, тем более, что лаконичная табличка с именем фотографа услужливо подсказывает, что поиски увенчались успехом. БэмБэм как раз раздумывает, стоит ли постучать или же просто войти, как дверь распахивается ему навстречу, являя отчего-то совсем не Марка, а Джебома. БэмБэм подбирается весь, словно дикий зверёк, готовясь пробормотать нечто отдалённо напоминающее стандартное приветствие, как что-то в облике Джебома заставляет мальчика растеряно отступить, неловко переминаясь с ноги на ногу. Джебом выглядит не так как обычно — всегда идеальная укладка сбилась, и волосы в полном беспорядке торчат в разные стороны, верхние пуговицы рубашки нежно голубого оттенка расстёгнуты, открывая смуглую влажную кожу, а галстук Джебом просто держит в руке, как бесполезный кусок ткани. Сам Джебом глубоко дышит, словно после изматывающего марафона, но, заметив БэмБэма, на его лице расползается широкая улыбка довольного чеширского кота. — Хэй, БэмБэм, — приветливо хлопает он мальчика по плечу, — давно не виделись! Его лицо вдруг принимает преувеличенно сочувственное выражение, и он добавляет, доверительно наклоняясь совсем близко: — Ты к Марку? Прости, но думаю, тебе лучше зайти позже. Видишь ли, он сейчас немного устал… Джебом похабно ухмыляется, поигрывая бровями, словно говорит о чём-то, понятном только им двоим, и это оказывается последней каплей. Кажется, он продолжает ещё что-то говорить, но БэмБэм уже не слышит — он разворачивается и, зажав уши руками, бежит подальше — от этого кабинета, от Джебома, от Марка. От всего, что отчего-то причиняет ему столько боли. — Эй, Джебом! — Марк выходит из кабинета, вытирая влажные руки бумажным полотенцем. — Спасибо, что помог. Я думал, этот проклятый принтер вконец меня доконает. — Без проблем, — хмыкает Джебом. — Ты же знаешь, я всегда к твоим услугам. Во всём. *** БэмБэм бежит, не разбирая дороги, по узким и запутанным коридорам, мимо пустых студий и демонстрационных залов. Кажется, вокруг внезапно резко потемнело, иначе откуда этот туман в глазах… За очередным поворотом он со всей силы врезается в кого-то и, наверное, впервые в жизни отступает от правил вежливости, забывая об извинениях и не собираясь останавливаться, как вдруг чувствует сильную хватку на запястье. — Ну-как, ну-ка, — слышит он знакомый бархатный голос с едва различимой хрипотцой, — кто это у нас тут? Никак сам очаровательный протеже Марка пожаловал? Дарел улыбается чуть снисходительно и выглядит по-прежнему безупречно, но упоминание Марка срывает последнюю хрупкую заслонку в душе БэмБэма и он, не сдерживаясь, совсем по-детски, заходится в рыданиях, вцепившись в рукав дорого итальянского пиджака модели. Дарел ошалело озирается по сторонам, словно раздумывая, что делать — убежать сразу или всё-таки позвать кого-нибудь на помощь. Он нерешительно поглаживает БэмБэма по макушке, позволяя тому уткнуться в плечо и зарыдать с новой силой, зарываясь носом в безнадёжно испорченный пиджак. — Ну-ну, — Дарел неловко похлопывает мальчика по плечу. Утешение и сочувствие ему всегда плохо удавались, а от вида слёз хотелось бежать, куда глаза глядят. — Расскажи, что произошло? И БэмБэм рассказывает. Сбивчиво, икая от слёз и сдерживаемых рыданий, он выкладывает Дарелу всё — про приют, про Марка, про Джебома с галстуком в руке. Дарел слушает, не перебивая, лишь лицо его из мрачного постепенно приобретает привычное лукавое выражение, а губы растягиваются в предвкушающей незабываемое веселье ухмылке. — Вот значит как, — только и произносит он в ответ на сбивчивую исповедь мальчика, игриво щёлкая того по носу. БэмБэм понятия не имеет, как реагировать на неожиданно развеселившегося Дарела и на всякий случай ещё раз всхлипывает. — Что ж, — после недолгих раздумий произносит Дарел, — твоя проблема вполне решаема. Предоставь это мне, — и снова подмигивает. БэмБэму отчего-то заранее становится себя жалко. *** Посвятить БэмБэма в подробности своего плана Дарел почему-то забывает или же просто не считает нужным. Он волоком затаскивает слабо упирающегося мальчика в кафетерий на цокольном этаже, где изящные столы в стиле хай-тек соседствуют с кажущимися излишне хрупкими стульями, изогнутыми под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, а посуда, вся сплошь пастельных тонов, удачно гармонирует с остальной обстановкой. Всё, как нравится этим ненормальным на всю голову дизайнерам, замечает Дарел, небрежно скидывая пиджак на спинку стула. В воздухе витает еле слышный аромат свежесваренного кофе, и БэмБэм заметно расслабляется. Он не пьёт кофе, считая его слишком горьким и отдавая предпочтение тому, что пьют все подростки в его возрасте — газировке или молочным коктейлям, но это совершенно не мешает ему упиваться запахом этого напитка. БэмБэм привык просыпаться под запах свежемолотых зёрен по утрам, что означает, что Марк только что проснулся и впереди их ждёт неторопливый совместный завтрак и слега поджаренные хрустящие тосты с яблочным джемом. Череда приятных воспоминаний прерывается беспокойной мыслью о том, как давно БэмБэм не видел утреннего Марка, и на глазах снова выступают непрошенные слёзы. БэмБэм быстро смаргивает горячую влагу с ресниц и пытается уловить суть того, что говорит ему Дарел. Дарел говорит много и по большей части ни о чём, но БэмБэм благодарен ему и за это — пусть ненадолго, но это позволяет ему отвлечься и не думать о Марке. Дарел рассказывает долго и со вкусом — при желании он может быть неплохим собеседником, — но в определённый момент отвлекается от чрезвычайно важной темы ухода из моды остроносых туфель лишь для того, чтобы внезапно перегнувшись через стол, невесомо смахнуть подушечкой большого пальца несуществующую крошку в уголке губ БэмБэма. БэмБэм испуганно замирает на месте, забывая, кажется, про свой недожёванный шоколадный кекс, но Дарел выпрямляется так же стремительно, как наклонился, и улыбается, словно ничего не произошло. Собственно говоря, его цель была достигнута минутой ранее, когда краем глаза он уловил в отражении замысловатого витража кафетерия отблеск стильной рубашки Марка. Марк трудоголик, это всем известно, но он жить не может без кофе. Поэтому все в агентстве в курсе — вне зависимости от дедлайна или очередного цейтнота — каждые два часа Марк спускается в кафетерий за очередной дозой кофеина. По нему хоть часы сверяй, мысленно хмыкает Дарел и улыбается ничего не понимающему БэмБэму. *** Марк совершенно сбит с толку. Не в силах усидеть на месте, он мечется по кабинету, неосторожно смахивая на паркет почти готовые эскизы предстоящего показа и безжалостно вышагивая по ним. Работа сейчас волнует его в последнюю очередь, потому что это же ему только что показалось, правда? Это же не мог и правда быть БэмБэм? Что ему делать в агентстве? Марк нервно смеётся, уговаривая себя, но внутренний голос упрямо твердит, что эти аккуратно прокрашенные пряди и взлохмаченную макушку он бы не спутал ни с чьими другими. И значит это совершенно точно был БэмБэм, а рядом с ним Дарел, уж его-то лощёную фигуру Марк узнал бы из тысячи, и Дарел БэмБэма… что?! Марк устало падает в кресло, упираясь локтями в колени и с отчаянием зарываясь пальцами в волосы. Не может быть такого, чтобы Дарел целовал БэмБэма. Целовал Его БэмБэма. Это просто невозможно.