Служебный роман

(Слушать Michael Meets Mozart ThePianoGuys) Синий мигающий свет в окнах… У подъезда — толпа, лица у всех возбужденные, любопытные. Знали бы они…       Полицейские переговариваются то там, то сям.       Лестрейд курит четвертую сигарету и смотрит жалкими глазами туда, в комнату, где коршуном парит над телом Шерлок. Сейчас на него вся надежда.       Джон отрывает взгляд от окна и окидывает взглядом комнату. Даже его, побывавшего на войне врача подташнивает: муторный запах крови от тела, находившегося взаперти два дня и основательно разложившегося, впитался во все. Оно лежит посреди гостиной в черно-белых тонах. Нереально живописно, как в пьесе. Цвета так лаконичны — черные обои, белая мебель, изящные завитки, что кажется, будто покойник был готов ко случившемуся. Алая кровь давно стала темной, багрово-бордовой, лужа кажется дополнительным элементом странного декора. Смерть. Точка. Остановка. Ослепительно-белый рояль прекрасен и одинок на этой вечеринке смерти. На крышке… Джон присмотрелся: давно засохшая красная роза. Все действительно выглядит декорациями к спектаклю. Его начальник бодр, быстр, подтянут, совершенно не морщится. Его глаза, как рулеткой, обмеривают комнату, отмечая каждую деталь, волосок, запах. Пыль. Падающий свет.  — Сколько? — спрашивает Шерлок у судмедэксперта Райли.  — Два дня, максимум три.  — Да, около того, — соглашается он. Поднимает глаза на сотрудника.  — Записывайте, Джон!  — Я запишу! — с готовностью выпалил Лестрейд.  — Нет, Джон запишет. «Что это? Упрямство? Желание не оставлять меня без работы? Проявление симпатии? Доверие?» Шерлок говорит коротко, рваными фразами, ничего не объясняя. Джон, привыкший работать вместе, понимает его с полуфразы.  — Так… Жертва — по всей видимости, музыкант. Инструмент, обилие партитур, характерная внешность. Пальцы, подушечки. Судя по дороговизне рояля, известный.  — Я знаю! Это Лекайм. Джон Лекайм, — сказал Лестрейд, — мы проверили документы. Шерлок хмурится. По всей видимости, он слышал это имя. Возможно, даже бывал на его концертах, как знать. Возможно, даже хорошо его знал. Джон тоже знал, что этот молодой музыкант, красавец, звезда, ставший известным совсем недавно. Его смелые импровизации нравились самой королеве. Он много гастролировал, в основном в Америке и Франции. До этого жертвы не отличались особой известностью. Теперь понятно, почему Лестрейд в таком отчаянии. Лишняя огласка, усиленный контроль со стороны властей, требования в раскрытии. Одиннадцатое убийство за полгода! Тут впору всю полицию королевства на уши поставить. А тут еще: жертва — звезда! Джон переводит взгляд на своего гения, тот, как будто понимая, начинает диктовать дальше, бросая взгляды на окружающую обстановку.  — Амбициозен. Очень любил чистоту и порядок, прямо до фанатизма. В последнее время страдал от расстройства желудка. Личная жизнь… — Шерлок встает, начинает кружиться по комнате… ненадолго уходит в спальню жертвы, возвращаясь, говорит: «Гей». Что же он там такого увидел? Анальные презервативы? Джон прерывается, заходит в спальню. Да. Там есть, на что посмотреть. Серо-коричневая гамма. Кресла в виде обнаженных накачанных торсов. В небольших нишах — статуи. Только мужчины. Обнаженные. Все чересчур вычурно, но неженственно. Потолок представляет собой зеркало. Фото на камине — только с мужчинами, за исключением пожилой женщины. Мать, наверное. Шерлока тоже интересуют фото. Он хмурится, берет одну из них — в серебряной раме… Его глаза искрятся: он что-то понял. Но молчит. Завидуя, Джон тоже начинает оглядывать все вокруг. Даже ползает под кроватью. И находит. На дрогнувшей ладони он подносит Шерлоку нечто небольшое, круглое, перламутровое.  — Инспектор! Лестрейд влетает в спальню так, как будто надеется увидеть убийцу. Шерлок на своей длинной атласной ладони отдает ему:  — Это черный жемчуг. Очень дорогой. Бусина с ожерелья, отверстие, видите? Инспектор трет седую щетину на подбородке:  — Запишем в догадки. Терпеливый, как никогда, Шерлок ждет, пока Джон все осмотрит. Затем быстро и убедительно продолжает:  — Расстался с любовником. Где-то с месяц назад. Постоянного не было. Любитель извращений. Накануне убийства был у массажиста. Брови Джона взлетают высоко, он старательно записывает. Проходит еще час. Шерлок по-прежнему непохожий на себя, просит:  — Джон, попробуйте проанализировать… Преодолевая брезгливость, Джон подходит к телу. К запаху разложения он привык, но все равно. Иссиня-багровое совсем недавно было золотисто-розовым, талантливым, молодым… Думать об этом нельзя. Ватсон щурит длинные ресницы, старательно думает о другом.  — Странно.  — Что? — тут же хищно накидывается Шерлок.  — Я помню прошлые фото… там ясно видно — убийство совершалось с особой жестокостью. Ну, я не знаю… Резко… грубо… Кругом брызги… А тут… Декорация спектакля… И роза… Не было роз!  — Может, это разные люди?  — Нет. Характер удара, стиль. Да и жертва: опять светлоглазый брюнет.  — Может, под нашего маньяка подделался?  — Не знаю… Тревожит меня эта роза… Лестрейд слушает их невнимательно. Но Шерлок… Такое выражение лица Джон обычно видел у учительницы физики, когда правильно отвечал урок.  — Мы поехали, Лестрейд. Становится неинтересно. Надо подумать.  — Но ты… Ты же не можешь… Шерлок! Но серебристый мотогонщик и его верный спутник уже исчезли. Внизу Шерлок долго и язвительно говорит по телефону с братом, а Джон рассматривает «Хонду», пытаясь собраться с духом.  — Он уже знает. Бесится. Просит всех на это дело кинуть. Королева попросила за «бедного мальчика». Обещает помощь. Джон видит: Шерлоку весело, Шерлок на охоте. И Джон улыбается тоже.  — Вызовите себе такси, Джон, — говорит шеф почти ласково, — я поеду в офис, пока мысли есть.  — Я с Вами. Попьем чайку, поговорим, — язык Ватсона сам выговорил эту фразу, нет, нет, он даже не думал об этом. Брови директора взлетают, как два крыла. Он пронзительно смотрит на Джона и надевает шлем. Джон мечтает снять одежду, которая, кажется, вся пропиталась маслянистым трупным запахом. Джон не любит скорости. Но… Он готов каждую ночь не спать, лишь бы мчаться вот так, в огни, прижимаясь к теплой спине. Две чашки чая — ароматного, крепкого — Джон поставил в кабинете директора. На лице Шерлока появилось нечто, что отдаленно можно было принять за улыбку: так смотрит кот на мясо, одним глазом, усиленно притворяясь равнодушным. «Неужели… неужели никто не заботится о нем?» — против воли подумал Джон. Его сердце сжалось. Они сидели на кожаном диване — том самом, и вначале Джона это немало смущало. Затем они выпили чай, накидали на журнальный столик снимков с разложившимися частями тел, и дело пошло как по маслу.  — Так Вы говорите, — не Сохо? — Шерлок смотрел на него внимательно, как будто в первый раз видел. Это выражение пристального внимания проявлялось сегодня третий раз — за жемчуг, найденный в спальне, за слова «декорация», и вот сейчас.  — Да! — Джон просто расцветал на глазах. — Это все журналисты виноваты. Маньяк из Сохо, маньяк из Сохо!.. А вдруг он не живет в этом районе, а скажем, работает. И не все трупы найдены по этим улицам! Два севернее. — Где карта?! — Вот, смотрите! — Джон ведет пальцем, отмечая на карте места убийств; задевает руку Шерлока; сердце его колотится… Шерлок улыбается одними краешками губ:  — Так. Верю. Джон, а ну, подведите итоги! Джон летел на крыльях дедукции:  — Что мы имеем. Во-первых, наш маньяк любит уничтожать высоких брюнетов со светлыми глазами, белой кожей и короткими кучерявыми волосами. Как… ну, как у вас.  — Совпадение. Ну ладно. Допустим. Как у меня, — кидает Шерлок.  — Далее. Он ниже своих жертв, убивает всегда ножом, стиль убийства всегда одинаковый: в шею, потом — голова и кисти. Светлый волос, упавший на одну из жертв, говорит о том, что он — блондин.  — Правильно.  — Следов сексуального насилия нет, но не исключено, что все на этой почве: налицо зацикленность на одном человеке, и ошибка с жертвой — женщиной это подтверждает. Значит, гомосексуал. Месть? За отвергнутую любовь?  — Вы романтик, Джон! Что еще?  — Итак, наш маньяк — невысокий блондин, по работе часто общается с людьми.  — Разносчик пиццы? Коммивояжер?  — Все, что угодно. И он… ненавидит брюнетов со светлыми глазами. На почве ревности? Не знаю… Меня тревожит эта роза. Он что-то хотел ею сказать.  — Может, эта жертва для него была особенной?  — Возможно, Джон! Надо копать! Итак, неплохо, — Шерлок соединил кончики пальцев в излюбленном жесте. — Что делать дальше? Жертв все больше, а шансов все меньше. Он может быть агентом по найму квартир… О, у моей квартирохозяйки миссис Хадсон внизу еще одна квартира простаивает… Джон заледенел. Он знал, что маньяки могут затаиваться, не проявлять себя долгое время. Не факт, что они соберут больше улик. Гибнут люди…  — Предлагаю, — сказал Шерлок после краткого раздумья, припечатывая карту ладонью, — ловлю на живца. — Стоп, — поднял он руку, опережая возражения. — Живцом буду я. Коль скоро он ходит по квартирам, а я — высокий брюнет, то следующей жертвой стану я!  — Нет! — Джон старался быть категоричным. Джон бил по столу кулаком. Приводил логичные возражения. Вел себя так, как будто он — директор. Но и Шерлоку вожжа под хвост попала.  — Это решено и обсуждению не подлежит! Взглянув в его шальные глаза, Джон понял: Шерлок на охоте, тут нет места самосохранению.  — Где Вы живете? — спросил он, сдаваясь.  — Бейкер-стрит, 221-б. Это неподалеку от Мерилебон-стрит. Джон был удивлен. Ему казалось, что такие небожители, как Шерлок, должны жить в собственном загородном доме. Ну или в пентхаусе.  — Сколько у Вас комнат? — спросил он еще, решаясь на что-то.  — Три. Гостиная, моя спальня и спальня наверху. Я держу там…  — Шерлок, черта с два я отпущу Вас туда одного! Я отправляюсь на операцию с Вами, — перебил Джон. — Я буду жить вместе с вами, как Ваш сосед по квартире! Сказал — и тут же пожалел о своих словах.