***
— Да, вы совершенно правы. Так будет лучше. Его слабая, почти детская ладонь берет стакан минеральной воды. Глоток. С каким удовольствием я бы вспорол ее тощее куриное горло! — Что касается дизайна гостиной, то здесь я бы хотел предложить… — Зеленое! Только зеленое! Салатовое, чтобы нежно было! — Конечно, мадам! У Вас безупречный вкус. Улыбка растягивает губы, но карие глаза цвета гречишного меда мертвы. Он опускает ресницы, чтобы она не увидела их истинного выражения. Глупая богатая курица! В соседней комнате кто-то стонет. Но здесь хорошие стены. Они абсолютно не проводят звук. Наконец она поднимается. Он услужливо подает ей руку. Она удаляется шаркающей походкой. Затем оборачивается: — Мне рекомендовали вашу фирму, мистер Мориарти, как одну из самых надежных. Надеюсь, я не ошиблась. Ее голова едва заметно трясется. Он подавляет в себе желание одним резким рывком помочь ей больше никогда не двигаться. Вместо этого прячет свои детские руки за спину и кланяется, соглашаясь. Его поклон — почти издевательство, это стеб, но она уже не смотрит на него, ее подхватывают услужливые руки водителя. А значит, настала пора и ему немного расслабиться. Совсем рядом стон все громче, и он, будто слыша его через несколько комнат, ускоряет шаг. Распахивает дверь секретарской: — Меня ни для кого нет, Мили. И вообще, можешь идти. — Хорошо, сэр. Он провожает ее строгим взглядом и заходит в кабинет. Здесь все просто, солидно, как и должно быть у директора процветающей строительно-дизайнерской компании. Кожаное кресло. Антикварный большой темный стол — как корабль. Ряды книжных шкафов с антикварными изданиями и трудами по архитектуре — как айсберги. Все это декорации. Настоящая жизнь его — здесь, за дверью. У него единственный ключ. И если он его потеряет, то Моран… Моран какое-то время останется взаперти. Здесь его сердце. То обугленное, покрывшееся пеплом, истерзанное сердце. Джим Мориарти открывает дверь своим ключом. Стон становится громче. Он стремительной походкой пересекает большую комнату. — Разве я сказал тебе разговаривать?! Подавать признаки жизни?! Голос набирает обороты, отражается от стен — да, здесь прекрасная звукоизоляция. Ответом ему только покорный взгляд водянистых светлых глаз. Его жертва не может разговаривать. Во рту у жертвы шарик, все тело мучительно связано черными кожаными ремнями, неестественно выгнуто и вздыблено. Видно только, что это молодое тело, ремни на котором уже оставили красные полосы. — Ну хорошо, — говорит, смягчаясь, мужчина, — сейчас я развяжу тебя. Он снимает свой серый «Вествуд», вешает пиджак на спинку кресла. Ослабляет галстук. Все это неторопливо, сомнамбулически. Его руки неспешно развязывают узлы, дергают за петли, освобождая узника. Через несколько минут к его ногам со стоном валится молодой еще юноша, лет двадцати двух, со светлыми волосами и слегка вздернутым носом. Миловидное, но безвольное лицо. Покорный взгляд. Мориарти неторопливо расстегивает ширинку своих дизайнерских брюк. Юноша смотрит на его манипуляции, почти не дыша. Джим медленно подходит к стоящему на коленях. Видно, что и поза, и приказание звучат не в первый раз. Его член — крупный, толстый, с легким уклоном вправо — почти встал: — А теперь — соси! Парень жадно принимается за работу, хлопая ресницами, захлебываясь, а Мориарти медленно поднимает глаза. На одном уровне с ним висит великолепно написанная картина. Краски передают все оттенки эмоций лица. Это лицо прекрасно, оно полно жизни, любви, оно страстно и высокомерно. С полотна на Мориарти смотрит Шерлок Холмс. Обнаженный и прекрасный. Взгляд карих глаз полон усталого сладострастия, он ласкает каждую черту лица и тела любимого. «Скоро, — шепчет он нежно. — Скоро! Шерлок. Мой Бог». Себастьян Моран превратно понимает слова своего любовника и в ответ начинает еще быстрее двигать ртом. Мориарти изливается на его лицо с яростным криком. Но ему этого мало. Он хочет большего. Хочет все.***
Майк нервничал. Майк ходил по кабинету: — Что Вы от меня хотите, Шерлок? Я дал вам все данные по этому проклятому маньяку! Мой отдел работает вторую неделю практически без выходных, а теперь сегодня Вы говорите: «некачественная работа»! В чем она некачественная? В кабинете находились Шерлок, Джон и Майк Стэмфорд — глава аналитического отдела и друг Ватсона. Джон практически не вмешивался в разговор, лишь разглядывал своего шефа. Тот сегодня был умопомрачительно хорош — в черном строгом костюме и бордово-фиолетовой рубашке. Конечно, без галстука, с открытой нежной шеей. На нее Джон и пялился, ну просто не мог оторвать глаз, хоть и хотел, да еще от этой обтянутой брюками задницы. Шерлок видел это, он вообще все всегда видел, и внимание Джона раздражало его. Последнюю неделю Джон ходил за Шерлоком как нитка за иголкой, ожидая изменения решения в вопросе ловли на живца. Тогда он увидел расширенные зрачки Холмса, его лихорадочное дыхание и крик: — Не-ет! Шерлок наорал и выставил его. Как будто тот предложил заняться групповым сексом. Или побыть как все. Или научиться готовить. Джон ехал домой на такси. Такое быстрое сближение с тем, кто нравился, взаимопонимание с полуслова, совместная работа, а затем резкое отторжение обескуражили его. Так близко. И далеко. Шерлок… В сердце поселилась тоска, непонятная, глупая. Джон смотрел в ночь. Шел дождь. Капли скользили по стеклу такси. Он провел пальцем по стеклу — и вдруг вспомнил, что так в такси делал Шерлок. Он два раза ездил с ним по делам, и все эти оба раза Шерлок как-то отдалялся от него, старался быть как можно дальше, смотрел в окно, хотя в условиях малого расстояния машины это выглядело смешно… Он как будто чего-то боялся, и в недрах салона копилось напряжение. Джон вздохнул: глупый дождь… Глупый Шерлок. И с того дня он, назло Шерлоку, стал приходить к нему и раз за разом приводить свои доводы в пользу своего присутствия в операции. Тот бесился, просто говорил «нет» и выставлял Джона. Но почему-то тот знал, что увольнять он его не будет. Вот и сегодня: — Шерлок. А если он сильнее Вас? Он Вас запросто… — Я изучал восточные единоборства. У меня второй дан. — Да какой дан, Шерлок?! Он нападет сзади… А то и выстрелит. — Нет. Он не выстрелит. — Он Вас будет спрашивать! Убьет и все… И потом. Вам нужен свидетель. А если их двое? — Чушь! Джона осенило. — Шерлок! Вы что… меня боитесь? Или у Вас там скелеты в шкафу?.. — Вон из моего кабинета! Джон ушел, но вернулся со Стэмфордом. И сейчас директор срывал зло на них обоих: — Ваша работа некачественна потому, что портрет маньяка выходит противоречивым! Абсолютно нелогичным с точки зрения вывихнутой логики. Ну смотрите, вот тут вы пишете… — он поискал глазами, — да, вот… «продуманное преступление на почве мести…» так, «рассчитанная жестокость…» а, вот… «налицо детский инфантилизм и импульсивность». Вы уж определитесь, Майк! Какой-то он у Вас двуликий выходит! Как же мы его можем поймать, если не можем понять! Джон постарался перевести «стрелки»: — А что с волосом, Майк? Что экспертиза? — С волосом… — устало вздохнул тот. — Так. Ну, волос принадлежит молодому человеку, лет двадцати-двадцати пяти максимум, он здоров, недавно стригся, не курит, зато употребляет кокаин. Пользуется французским шампунем. — Мда… Ни к одному подозреваемому не подходит… — задумался Шерлок. — Джон, а что там с отпечатками пальцев в последнем деле? — Все чисто, — пожал плечами Джон, — наш маньяк — профессионал. — Парни закончили допросы подозреваемых? — Да, — ответил Джон, — вероятнее всего, это не они. — Мда, — Шерлок остановился у окна, посмотрел во двор. Обернулся, — а что по общим данным? — Все они гомосексуалы или бисексуалы. Двое были женаты, жены не знали об их ориентации. Места работы разные. Пристрастия разные. Ну что еще… — Джон, мне надо знать все о наших жертвах: кто, что, как. Ищи общие точки, совпадения! Наш маньяк может оказаться родственником, я не знаю, агентом по найму, разносчиком пиццы, коммивояжером! Ищите скорее всего в профессиях: он часто встречается с людьми, ведь жертвы явно были с ним знакомы. Они не боялись его, знали, но неблизко, они с ним не жили и не спали. Флирт? — Тогда почему принимали его дома? А не бары, рестораны?.. Мда… — Времени надо много, а наш парень не дремлет. Ты уже сообщил Лестрейду, что называть его «маньяком из Сохо» нет смысла? — Да. — Если не будет других идей, на следующей неделе я начинаю охоту на живца. Лицо Джона приняло упрямое выражение. Шерлок, увидев это, повернулся к Стэмфорду: — Майк, вы можете идти. Шерлок повернулся спиной к Ватсону и глухо сказал: — Джон, это бесполезно. Я не буду подключать Вас к этому проекту. Я лучше возьму в помощь Стиви. — Стиви отпугнет его, — прозвучал спокойный голос. — И Стиви… Ну не умеет он шифроваться. И Вы это знаете. — Нет! — А если… — Джона внезапно охватило волнение, — Шерлок, если я Вам подам одну интересную идею… Вы вот жаловались, что реклама в основных газетах, которую дает Мэри Морстен, не приносит нам интересных дел. И что в последнее время кроме этого маньяка у нас почти ничего. Если… Если я увеличу количество интересных дел, клиентов, тем самым увеличу доходность нашего агентства, а вы за это… — Что? — А вы за это, — неумолимо продолжал Джон, — возьмете меня с собой. В ловлю на живца. Шерлок неожиданно резко пересек кабинет и остановился вплотную к Джону. Того окатила волна тепла. Чувственные губы директора почти умоляюще произнесли: — Зачем? Ну зачем вам это? Теряя контроль, Джон отвернулся к стене и хрипло произнес: — Я не о себе беспокоюсь… Тогда Шерлок вынес решение: — Сто клиентов! Через неделю обратившихся в агентство должно быть сто! Иначе я Вас не беру. POV Мориарти Тело глухо стонало. Тело билось и умоляло. Но пощады нет. Ее нет ни в моем сердце, ни в моих руках, Шерлок… И пусть ты еще не знаешь об этом, ты скоро будешь со мной. Я послал тебе розу, как намек о встрече. Ты помнишь, я один раз уже дарил ее тебе. В день нашего прощания. Этот жалкий мальчик, Себастьян, так обожает меня. Он все терпит, он все понимает… Он не ревнив. Он ждет, что я разлюблю. Он не понимает, что мне никто, кроме тебя не нужен. Я выбрал его потому, что он наименее похож на тебя. Жалкий массажист со сладким телом. Он трахал их, а я трахаю ТЕБЯ. Я никогда не проигрываю. Поэтому я оставил волос Морана на теле жертвы… Я люблю тебя… ВСЕГДА… Я иду, Шерлок.