***
- Ну давай уже, рассказывай! Гарриэт Ватсон поерзала и, наконец, удобно устроилась на плетеном стуле кафе. Выставки, галереи, шоппинг... Они побывали везде, где хотели, выполнили все имеющиеся прихоти сестры, Джон попросил пощады, и они кинули якорь в первом попавшемся приличном кафе. Гарри рассматривала посетителей в ожидании заказа, а Джон рассматривал ее и мягко улыбался. Маленькая, еще ниже Джона, миниатюрная и курносая, в пиджаке и расклешенной клетчатой юбке Гарри просто лучилась энергией. Не скажешь, что она старше. Официант поставил на их стол бордовую розу в бокале. - Но мы не... - попытался возразить брат. - Пусть, пусть, - она дотронулась своей горячей ладошкой до его. И улыбнулась. - Так мило, - у него зашлось сердце: она давно так не улыбалась. Последний раз он помнил старую женщину с колтунами вместо волос, с потухшим взглядом в облеванной одежде. - Вино? - Джон старался быть предупредительным. Маленький острый носик наморщился: - Ты же знаешь: я не пью сейчас! - Прости. Два кофе и булочки, пожалуйста. Тема алкоголизма Гарри была самой болезненной для их семьи, с какой стороны ни посмотри. Сестра, его нежно любимая сестренка, пила два года. Причем, первый она успешно скрывала - жила отдельно; Джон был в труднодоступных военных местах, и после своего возвращения неприглядность и боль всего этого, отчаяние и беспомощность родителей и нежелание Гарри признать проблему больно ударили его по сердцу. Но оставив панику, своей волей, терпением и настойчивостью Джон Ватсон сделал для семьи и себя невозможное. Гарри больше не пила. Но и благодарней не стала. Согласившись принять ее, он ожидал встретить того же опустошенного и равнодушного человека, а увидел маленький вихрь. И был несказанно рад. - Ну, давай, рассказывай! - Гарри откусила от булочки и усыпала крошками блузку. - Кто он? Джон против воли покраснел. - Сначала ты. - Ты о чем? Он посмотрел в глаза, такие же синие, как у него. - Ты. Такая, как сейчас. Кто это сделал? Она тихо улыбнулась: - Понимаешь, я влюбилась. Она из Эдинбурга... брюнетка... Марта... Она - это нечто. Полная противоположность меня... Прекрасно готовит... такая спокойная и заботливая... Знаешь, я с ней - как в теплой ладони... Слушая ее и рассматривая загоревшиеся глаза, Джон думал, как сказать ей о Шерлоке. О своем Шерлоке. "Полная противоположность меня". Вот. Похоже. Под булочки с изюмом они исповедовались друг другу. "Потрясающий, личность, гений, феномен, всех считает дураками, сексуальный, стильный, неожиданный, смелый, а как он... ну неважно... умнее меня в сто раз, такие глаза, социопат хренов, породистый такой; ничего не ест, красавчик, как одевается, как он дедуцирует, какие у него пальцы, а шея, он такой один..." Не поднимая ресниц, Гарри впитывала эти определения. - Мда... Я завидую тебе! - вынесла она вердикт. - И страшно! Не дай Бог потерять такую любовь! Береги его! - сказала вдруг она резко. - Поверь, не зная его, я понимаю, что ты на него тоже влияешь. Вы подпитываетесь друг другом... И эта любовь может поднять или убить тебя! - синие глаза смотрели твердо, мудро. - Поверь, после такой любви я многое поняла. Меня так же сжигал огонь. Просто слишком яркая личность - и я не нашла силы забыть. Только с твоей помощью. А ты - ты сильный, - вздох. - Ты должен выдержать. Но и не сломать его! Я вижу, как ты изменился. Ты и до этого был ничего. Но сейчас... В тебе будто лампочку включили. Ты просто ожил, такой интересный сейчас! И эта рубашка синяя тебе очень идет... - Завтра Рождество... Ты мне поможешь выбрать ему что-нибудь? - поднял он на нее глаза. - Пойдем.***
Шерлок закурил. Закурил сразу в кабинете. Стук в дверь. Молли. - Шеф, там все наши елочку наряжают! Вы Санта-Клаусом будете? Ну, традиция, все-таки... Парни просят... Он уставился на нее непонимающими глазами. В той вселенной боли, где он сейчас пребывал, не было места Рождеству, крикам "Хо,хо,хо!", подаркам, и прочей лжи. - Вот! - она бросила на стол пакет. - Я для Вас достала. Костюм Санты. Ваш размер. Всего пятьдесят баксов... Ее голос становился все тише и ниже. Только сейчас она заметила дрожащие пальцы на сигарете, присыпанный пеплом взгляд, странный беспорядок в книгах: как будто бы их бросали. - Я... пойду? Он даже не стал ей отвечать. Когда дверь закрылась, он и диктофон остались наедине, как два врага, Шерлок продолжил лихорадочно бултыхаться в проруби: "Ты же знаешь, что первое время в агентстве Джон был заинтересован в Мэри Морстен. Он флиртовал с ней и, по моим наблюдениям, водил ее в кафе. Или там они договаривались?.. Я уже ничему не верю, ничего не понимаю! Это месть или не месть? Но, господи, как больно! Думай, думай! Он отказал Мэри или перестал с ней флиртовать, и она решила ему отомстить?.. НО - это его голос, его слова... эти выражения, господи!.." Шерлок схватил себя за кудри, дернул! Нет, нет, послушать еще раз, может, есть зацепка - это шутка?..***
Клац. Пауза. Шипение. Затем - сразу - музыка, музыка, отдаленный шум голосов... И Джон. "...такого, как он, такого, как он... - язык несколько заплетается. - Он замечательный, - строго выговаривает Мэри. Это ее голос. - Да уж... За-ме-ча-тель-ный! - безудержный смех. Пауза. - Слушай! Только тщ-щ-щ-щ! А это классная идея! Мы весь из себя такой недоступный, самый умный и шикарный! Мы не общаемся и не снисходим ни до кого, мы иронизируем, мы Бох-х-х! А вот фига! - Тише, Джон, не кричи! Голос стихает. - Я докажу, что я умнее! Я покорю его! Да он у меня будет с рук есть! - Это как? - Секс! Это то, в чем я Бог! Это то, чего не хватает мистеру Ледышке! О, я уже вижу это... Спорим?! Я сделаю его! А он меня сделает начальником отдела!.. Я раскрашу его серую скучную жизнь в безумные цвета. Я сделаю его! Я сделаю его! Месяц - спорим?.." Тишина. Дрожащие тонкие пальцы нажали на кнопку остановки.