Шаг в неизвестность

От лица Харуки То солнце, то дождь... может, небо сегодня и вправду сошло с ума? Никогда в жизни я не замечала такого странного поведения с его стороны за столь короткий промежуток времени. Впрочем, небо – это небо, оно не обязано отчитываться людям в своих мыслях и действиях. Что хочет – то и делает. Очень здоровская свобода, если вдуматься. Жаль, не каждому дано. Квартира уже пустует. И в гостиной орет телевизор. О чем там говорит диктор? О какой-то войне? О том, как полиция задержала неуловимого преступника? А какой же он неуловимый, если его поймали и скрутили? Логика полностью отсутствует. Люди все же очень странные. Я думаю об этом так, будто сама телепортировалась на эту планету с какой-нибудь звезды Проксима Центавра, хотя и сама знаю, что ничуть не лучше остальных, но... всё же. Порой люди – человечество – начинают казаться мне немного глупыми. У них всё время всё плохо. В новостях почти никогда не показывают ничего хорошего. Как будто в людях – в нас – что-то поменяется, если они увидят, как кого-то убивают. Словно от этих жутких картин что-то где-то станет лучше или хотя бы как-то изменится. На самом деле ведь такого никогда не произойдет. На другом материке могут убить хоть сотню людей в одном месте – плевать. Каждый останется при своих мыслях и проблемах. Однако неужели они верят в то, что все эти сводки что-то изменят? На нашей стене с маленькими памятными сувенирами висит бумажный светло-коричневый пакет. В похожие штуки обычно заворачивают еду в «забегаловках». На этом розовая наклейка. Черным по бледной пародии красного написано: «Набор для встречи конца света». А ещё были путевки в Рай и Ад. И в Ад стоили дороже. Почему-то турагенты считали, что в последнем гораздо веселее, может быть, из-за чертей и огненной лавы, а, в случае чего, обещали, что возместят потраченное до последней йены. Если, конечно же, Рай не окажется таковым, а Ад – соответственно. Но в итоге всё просто замяли. Были ли недовольные, или всем было плевать – никто так и не узнал: СМИ на этот счет держали рот на замке. Почти смешно. Люди смеялись в лицо планете, на которой жили. Этот «конец света» стал особенным. Я не знаю, как это можно назвать. Глупостью или дуростью, чего-то более умного и определенного всё равно не подобрать. Но это людской выбор. Точнее, тех, кто стоит над нами, потому что массы никто и не спрашивал, а они, как роботы, ринулись потреблять то, что им предложили. И такой поступок – тоже выбор. Кто-то осуждает, кто-то веселится – каждому свое. И любой человек по-своему воспринимает мир, поднимая в укор палец или же крича слова поддержки. Пожалуй, лишь в одном все люди одинаковы: в страхе. Он как нечто вязкое или же как непроходимая оболочка вокруг. Страху нельзя дать определение, но перед ним все практически бессильны. За окном больше не слышно шума падающей воды, и, если дождь закончился, я больше не вижу смысла оставаться в четырех безликих стенах: за исключением того уголка, где висит напоминание о две тысячи двенадцатом и пара фотографий, мы не очень-то и обжились. Только, стоит мне выключить телевизор, я слышу звонок в дверь. Я знаю, что родители не вернутся до темноты. Знаю также, что ждать мне некого. За дверью стоит брюнетка с опущенной головой. Одета, кажется, в богемном стиле, хотя я предпочитаю считать это просто расслабленным стилем одежды. Не дает мне даже слова сказать, не смотрит на меня, но начинает тараторить сама про дочь бывших хозяев дома – Бертерайт Окада. Говорит, что её выгнали из дома. Всё так плохо? Однако она мне не врет. Опущенная голова и эти нервные жесты – я кое-что смыслю в искусстве лжи, хоть и не считаю себя профессионалом, и так, конечно, можно сыграть, но не когда тебе шестнадцать или около того – несмотря ни на что, на большее девушка не выглядит. Впервые за приличный отрезок времени я вдруг понимаю, что хочу подставить ей плечо. Возможно, и в этом городе в определенных кругах я уже заслужила репутацию необщительной эгоистки, мне не важно, потому что я не хочу подстраиваться под людей, которых не понимаю. Но именно ей и конкретно сейчас я хочу помочь. Просто из-за того, что она не похожа на какую-нибудь шлюху, которую из дома выгнали родные за неподобающее поведение. Не похожа и на мямлю с какой-нибудь слащавой улыбочкой и слезами по поводу и без. Я ещё совсем не знаю её, но уже вижу в ней человека, вынужденного держать себя, чтобы не сломаться, чтобы сражаться, чтобы дарить улыбки и смех, когда это требуется. В ней есть стержень, она тверда и, возможно, немного жестка к людям. Но в этом её можно понять. Обычно я не ошибаюсь в людях. Слишком многие фальшиво плакали тогда... Настраиваюсь на слегка насмешливый тон. Это то, что выходит у меня хорошо. Плакать эта девушка будет в другом месте, а там – посмотрим. Когда я говорю ей о прогулке, она поднимает на меня удивленные глаза. И не смотрит как-то... слишком удивленно. Похоже, гораздо больше её волнует, что она пришла не туда и высказала часть своих проблем незнакомому человеку. Глаза у неё огромные, темные, но не наполненные прозрачной влагой. И не красные. Видимо, она не в первый раз проходит через это. Закончив выяснения о том, куда делись бывшие хозяева и та самая Бертерайт, я протягиваю ей руку, как предложение поддержки. Девушка хватается своими холодными пальцами за неё, как за последнюю соломинку некоей надежды. Возможно, это очень нужно ей сейчас и важно для неё. Хотя плечо важно для всех.

***

Рей стоит под козырьком на выходе из магазина, подставив лицо ветру. Она улыбается, и эта искренняя улыбка греет сердце. Когда улыбаются люди, подобные ей, это всегда приятно. Потому что улыбка таких людей может дорого стоить, как и слезы. Пройти через оскорбления самого родного человека непросто. А она старается жить. Я думаю, что ей действительно стоило купить тот зонт. Стоил он не очень дорого, зато эти черные коты на фиолетовых крышах домов выглядели очень даже ничего – могли бы подойти к характеру Рей. Говорят же, что «вещь всегда должна отражать своего носителя». Но не купила и не купила – её дело. Я становлюсь рядом с Рей, когда она поворачивает голову: её глаза сияют. А потом Рей снова переводит взгляд на улицу, на спешащих по своим делам людей и улыбается уже не мне, а чему-то своему. Когда Рей обернется, она уже не увидит меня рядом. Я привыкла уходить именно так, чтобы обрывать все нити. Оставляя после себе лишь... да, пафосно, но легкое дуновение ветра. Это как специфическая привычка. И я не хочу с ней бороться. Рей, конечно, хороший и неглупый человек, но у неё свой круг общения, жизни, а мне и так неплохо. Зато я знаю, где наконец-то хочу побывать: на баскетбольной площадке, расположенной в парке. Это место, где по-настоящему можно отвлечься. Перед глазами внезапно встают желтые подсолнухи... тот самый подарок. Жизнь. Её надо вдыхать, ей необходимо наслаждаться, потому что она очень переменчива. Как погода сегодня. Почему вообще всё кажется иным? Откуда у меня чувство, что что-то изменилось? Отчего ощущение непоправимого рока, против которого все будут бессильны? Ересь какая. Я не хочу знать ответы. Перехватить мяч довольно просто. Вступив на территорию площадки, я почти сразу включилась в игру, оценив соперников. Кажется, мальчишки не ожидали подобного развития события, но это и не важно. А ещё очень на руку. Мне достаточно ненадолго оторваться от земли, чтобы мяч попал прямо в баскетбольную корзину. Чувствую на себе удивленные взгляды. - Ты хочешь к нам присоединиться? – удивленно спрашивает один из парней. Хотя я уже сделала это. - Вау, - другой кладет руку на мое плечо, - ты классно играешь, похоже. Однако с Сейей всё равно не сравнишься. - Он не спешит к нам сегодня, - добавляет третий, взяв мяч и подойдя к самому краю площадки. – Сейя! Когда ты уже присоединишься к нам? Прокричав это, парень с веснушками швыряет мяч прямо в сторону черноволосого друга. Он стоит рядом с невысокой брюнеткой, её силуэт мне знаком, хотя издалека сказать однозначно несколько сложно. Я не ошиблась. Брюнетка рядом с ним – это Рей. Она стоит, отвернувшись от упомянутого парнями на площадки Сейи, но, тем не менее, я думаю, что между ними хорошие отношения. Во время прогулки Рей несколько раз упоминала это имя, обычно о врагах столько не говорят. - Кажется, - поворачиваю голову, чтобы парни на площадке услышали, - ваш лучший игрок не хочет к вам присоединяться. Сейя обращает на мяч внимание, лишь когда слышит мой голос. Он внимательно смотрит на меня. Наконец, доходит до глаз, и я не отвожу взгляда. Не сказала бы, что этот Сейя тянет на лучшего игрока. Рей не сводит с меня глаз также. Она удивлена такой скорой встречей, или что?.. - Извини, - усмехаюсь, наклоняюсь и поднимаю мяч, - только игра не ждет. И сразу возвращаюсь на площадку. Я почти не удивлена тому, что Сейя следует за мной, хотя я и не пыталась бросить какой-то вызов. Мы вновь пересекаемся взглядами и почему-то улыбаемся. Синхронно. Я почему-то подумала о старой фразе, услышанной точно в каком-то фильме: «Так всё и начинается», - и сама себе тут же ответила, возможно, выдумав продолжение, перед тем, как снова забросила мяч в корзину: - Вот оно и началось. Улыбка никуда не хочет деваться. Назойливая.