Звериная тропа

*** Шаги гулко отбивались в землю, так же как загнанное сердце. Дину было не по силам догнать огромного четырехлапого зверя на своих двоих, но каждый шаг ему казался все более похожим на обратный отсчет. Рассудком он где-то там, на периферии, понимал, что совершает полнейшее безумство, пытаясь догнать Джона. В его настоящем обличии в виде зверя. Но между рассудком и инстинктом назревал конфликт. И кажется, побеждал не рассудок. Дин даже не успевал себя на бегу спросить, зачем он это делает. Он что, бежит помочь? Кому? Джону, худому сероглазому странному пареньку или обезумевшему зверю? Зверю, который выследил и поймал его на просторах болота после битвы с зомби, потом затащил к себе в пещеру и держал пленником, ранил его и не один раз? Или непонятному диковатому следопыту, который любит человеческие книжки, задает детские вопросы и спас ему жизнь уже несколько раз, который вывел его из пещеры, вернул оружие и вылечил его раны, терпеливо сидел возле костра и охранял его беспокойный сон. За кем сейчас бежал Дин? Зачем? Что он мог сделать там, где столкнулись силы намного мощнее самого Дина. Рогач, как воплощенный ужас болотных низин и стая хозяев этих земель. Целая семья, принадлежащая к какому-то древнему виду редких оборотней, что постоянно могли жить в звериной форме и не зависели от лунных циклов. Которые становились людьми или зверями на все сто процентов, различаясь в своих обличьях, как небо и земля. И наверняка, обладали какими-то дополнительными сверхчувствительными способностями, о которых даже Дин не знал. Не мог вспомнить ничего похожего из всего своего охотничьего опыта и даже опыта его отца. Чистилище было редким по экзотичности зверинцем. Мозг безуспешно подавал сигналы остановиться, одуматься и свернуть пока не поздно. Скрыться в кустах и, пока все страшные твари заняты друг другом, выбраться из болот и бежать далеко и долго, чтобы больше сюда никогда не возвращаться. Но сердце отсчитывало свое и лишь упрямо било, било и било с той стороны, ведя дальше, прокладывая тропинку между смятыми лапами Джона-зверя кустами и кочками. В руке мертвой хваткой он сжимал свой кольт, в левое бедро при беге упиралась сломанная кость, заткнутая за пояс. Глаза горели, легкие пылали, пот катился градом. Зрение сужалось с краев, открывая перед ним только одну дорогу. Сознание последний раз предупреждающе пискнуло о том, что все это плохо кончится, прежде чем заткнуться. Вой и рык, раздававшиеся уже где-то близко, холодили до самого позвоночника. Там впереди шла битва не на жизнь, а на смерть. Звук ломающихся веток, кустов или может даже костей, почти заглушали душераздирающие звериные всхлипы и перекатистый треск чешуйчатой брони рогача. Господи, у него даже не было плана, что он будет делать там, когда доберется. Что, что? Драться! Он знал, как можно убить рогача. Он был практически уверен в этом. Никто из звериной стаи не мог их раньше победить, лишь потому что они все были слишком крупными и не добирались до хорошо защищенной рогами и бивнями морды чудовища - его уязвимого места. Там не было пластин, а значит, не было препятствий на пути к его мозгу. Главное правило борьбы с монстрами, отделение головы или уничтожение мозга, срабатывает с гарантией почти на всех. И рогач не оказался исключением. А сейчас он был ранен, там, на дереве, Диновым оружием. Не о том ты думаешь, Винчестер... Но додумать он не успел. Прорвавшись сквозь очередной барьер из спутанных лиан-вьюнов, Дин буквально вывалился на поляну. Выпрыгнул и тут же споткнулся... Не успел... Страшная картина кровавого побоища, вывернула наизнанку даже его крепкие охотничьи нервы. Он много повидал на своем недолгом веку, много повидал в аду. Но к такому привыкнуть было невозможно нигде. И самым неприятным сюрпризом оказалось наличие на поляне не одного, а целых двух рогачей. От этого Дин поперхнулся дыханием и, споткнувшись, рухнул назад, глупо усевшись на задницу и выставив перед собой в двух руках сжатый кольт. Поляна была красной. Небольшая, вытянутая, с обломками поваленных деревьев по краям и куском серой высохшей на солнце скалы почти в центре. Но весь ее мшисто-земляной ковер был страшным месивом из разрытой земли, вспененной красно-черной крови и клочков, останков и ошметков когда-то росших здесь растений и когда-то пробегавших мимо древних оборотней. Стаи зверей-хозяев, попавшихся в расставленный для них капкан. Тугой ком встал у Дина в горле от виде растерзанных останков некогда живых существ. Все что от них осталось, даже сложно было идентифицировать. Один рогач, стоял к нему спиной и с чавкающе-хрустящим звуком доедал кого-то из семьи Джона, склонившись над кровавой грудой перед ним. Пронзал разорванную плоть и торчащие кости бивнями, рвал клыками, вытягивая нечто невообразимо мерзкое из погибшего тела, жадно забрасывая себе это в пасть. Месил огромными когтистыми лапами кровавые лужи, втаптывал глубже потемневшие остатки когда-то темно-серого меха. Жадно пожирая свой ужин, рогач даже не обратил внимания на появившегося человека и Дин заметил, что этот был не знаком ему, этот был новый. Со сломанным рогом на вершине изогнутой мускулистой спины. Монстр жадно ворчал и порыкивал увлеченный трапезой. Дин сглотнул, чтобы не вывернуться наизнанку и не выронить свой желудок, даже пришлось прижать одну руку тыльной стороной ко рту, когда он неосторожно опустил глаза вниз и понял, что сидит в скользкой темной луже и совсем недалеко от его ног расположились два небольших холмика из шкур и костей. Два небольших холмика... Господи боже... Дин в ужасе отшатнулся от находки и, не в силах подняться, кое-как отполз несколько футов в сторону, скользя в крови, остатках внутренностей и еще бог знает чего. Почти неузнаваемые останки двух меньших по размеру, но очевидно принадлежащих к тому же виду зверей-оборотней... Это его... его... Дин, чудом отвернувшись, подавился ничтожным содержимым своего желудка, освобождаясь от него болезненными конвульсиями прямо в соседнюю кровавую лужу. От вида его собственной кисти, утонувшей в густой темной красноте, на которую он беспомощно опирался, его лишь сильнее скрутило. Он зажмурился не в силах сделать даже вздох от выворачивающих спазмов. Трусливое сознание напомнило про замечательную идею уползти в кусты, и теперь эта мысль казалась более чем трезвой, да вообще единственной, что ему хотелось сейчас претворять в жизнь. Хлюпающие звуки под его руками и бедрами, треск, хруст и чавканье, раздающиеся со стороны монстра слились в какофонию со звоном в ушах и грохотом пульса. Запах окружающей его крови и выпотрошенных внутренностей заворачивался вокруг него, утапливая в своих густых волнах и не давая вздохнуть. Дин на дрожащих предательских конечностях только и мог, что отползал дальше от всего этого кошмара. Будто нездоровое дежа-вю его сознание пронзали картины из ада, такие реальные воспоминания его собственной растекающейся крови и вырванных внутренностей. Согнувшийся, выжатый насухо, трясущийся от непроизвольного сокращения мышц, он прополз еще совсем немного и почти упал лицом вниз в разрытую грязь. Ну, хотя бы не кровь. Жалкое зрелище, вдруг сам про себя подумал Дин. С трудом вдохнув это мерзкое подобие воздуха, Дин поднял глаза перед собой. Теперь он был обращен лицом к дальнему концу длинной поляны. Там, возле поваленного ствола возился второй рогач. Стерев с глаз туманящие взгляд подлые слезы, Дин присмотрелся. Дальний рогач был его старым знакомым, он был обращен к нему спиной, но все равно он его узнал по рисунку бронированных пластин и рогов на спине, даже не смотря на то, что они практически все были красно-коричневого цвета и совсем не от его собственной крови. Монстр был покрыт кровью почти полностью, блестел ее темными разводами даже на спине. Похоже, это он по большей части расправлялся со стаей. И даже Дину стало понятно как, когда рыкнувший рогач подцепил огромную сломанную ветку, лежащую перед ним, бивнями и рогами и перебросил одним мощным движением через себя. За веткой показалось свернутое в ком шерстистое крупное тело. Покрытое кровавыми потеками, но выглядящее все еще более или менее целым. Кто-то из стаи все еще был жив. Дин мог догадаться кто. Тот, кто прибыл последним. Словно в подтверждение его слов шерстяной ком подпрыгнул, бросаясь на рогача с развернутыми когтями. На темной окровавленной морде блеснули обезумевшие серые глаза, пасть оскалилась в жуткой звериной гримасе. Это Джон... некому больше. Дин приподнялся с четверенек и, через шаг спотыкаясь, поковылял в направлении неоконченного сражения. Рогач встал в угрожающую позу, по чешуйкам пошли волны, разнося вокруг стрекочущий звук. Дин мельком глянул через плечо на второго, тот продолжал жрать, не обращая никакого внимания на собрата. Джон-зверь ударив обеими лапами, приземлился на загривок рогача и вгрызся ему зубами в пластины на спине, чудом протиснув голову между рогами. Это было малоэффективно. Рогач лишь подпрыгнул на передних лапах и, дернувшись, сбросил с себя зверя. Извернувшись в воздухе почти как кошка, оборотень приземлился на лапы и попытался еще раз атаковать, но рогач атаковал первым. Одним мощным прыжком он достиг зверя и, поднырнув под его тушку бивнями, поддел резким дерганым движением и подбросил в воздух. Оборотень взвизгнул от боли, распоротый острыми концами бивней и приземлился в нескольких футах на бок. Дин уже бежал. Откуда взялись силы не понятно. Адреналин, которого уже было, наверное, больше чем крови двигал его с неизменной силой. Той стороной своего инстинкта, или что его там сейчас вело на полное безрассудство, он понимал, что должен обойти монстра и оказаться перед его мордой, чтобы сделать несколько эффективных выстрелов в его голову. Но у оборотня могло не быть этих драгоценных секунд, любое движения чудовища могло стать для него последним. Дин знал, как его убить. Дин мог его убить. И он не мог сейчас отступить и повернуть в другую сторону. На нем уже лежала тяжелая железобетонная ответственность за более слабых, пусть и не физических, но как минимум знаниями и возможностями победить врага. Увидев, как рогач присел, чтобы прыгнуть, Дин выстрелил на бегу ему в спину. Тупо. Но внимание привлекло. Рогач, будто сразу узнал, кто снова материализовался за его спиной со своей огнестрельной игрушкой. Монстр утробно зарычал и резко развернулся в его сторону. Отлично открылся для выстрела в морду. Боковым зрением Дин видел, что оборотень зашевелился в попытке подняться, значит, еще живой. Но чудовище перед ним не давало ему много шансов на раздумья или маневры и ринулось в атаку. От первого прыжка рогача Дин увернулся, отпрыгнув сторону и так и не успев выстрелить. Перекатившись и вновь встав на ноги, прицелился снова. Рогач тоже развернулся и словно бык на тореадора, опять прыгнул на Дина. Второй раз Дин тоже избежал удара бивнями, чудом пригнувшись перед смертельно острыми орудиями чудовища и проскользнул прямо между его лапами под живот. Выкатившись оттуда, мигом вспрыгнул на ноги и отбежал на добрую пару шагов. Опять развернулся и выставил оружие наготове. Теперь очередь была за рогачом. Он зарычал, задрав разочарованно голову, и вновь обернулся к назойливой жертве. Напрягся, вонзил когти на всю длину в землю и уперся пылающим взглядом в Дина. Дин сделал шаг назад, в попытке увеличить дистанцию между ними, но к своему ужасу уперся спиной в ствол поваленного дерева. Дьявол... Как мишень, как приговоренный к смерти перед расстрелом, только вместо взвода расстрельной команды взбесившаяся помесь быка и карьерного бульдозера. Справа метнулось что-то серое в молниеносном, но скорее всего последнем прыжке. Дин понял, что сейчас либо он, либо Джон сделают свою последнюю глупость в жизни. Обратный отсчет мгновений, истерически бьющееся сердце где-то возле горла, нервные импульсы, несущиеся в его мозгу, размазались одним мутным пятном когда, приняв решение, Дин выстрелил, полностью обращая внимание чудовища на себя. Отступать было уже некуда. Выбора больше не оставалось. Пуля врезалась в оставшийся здоровый глаз рогача, чмокнув и зарывшись в мягкую плоть. Почти ослепшее и обезумевшее от боли и ярости, чудище дернулось вперед. Даже прыгать не было уже необходимости, он и так был достаточно близко, чтобы добраться до Дина, даже не видя. Для маневра места уже не осталось и все что осталось Дину это, выставив одну руку с кольтом перед собой, выстрелить еще раз в приближающуюся рогатую голову, а второй рукой выхватить из-за пояса длинную сломанную счастливую бедренную кость. Последним его шансом было сгруппироваться во время удара, чтобы оказаться между бивнями, и воткнуть кость снизу вверх прямо в распахнутую пасть рогача, чтобы пробить небо и попасть в его мозг. Последняя сумасшедшая мысль заставила Дина выронить кольт к своим ногам и схватиться за кость обеими руками, уже занося для последнего удара. Все что он не рассчитал, а может просто не успел, это то, что рогач подслеповато мотнул головой и в последние футы своего движения изменил траекторию. Дин слишком поздно понял злой рок этого движения. Но не отступил. Идти так до конца. Левый рог рогача и смертельно острая кость достигли своей цели одновременно. Первобытное оружие в руках Дина выверенным ударом и всей возможной силой пробило снизу вверх пасть чудища и с хрустом устремилось к центру головы. Длинный окровавленный рог монстра почти беззвучно вонзился Дину в живот прямо под ребрами и продолжил свой путь, движимый силой толчка и не угасшей инерцией. Одним быстрым движением проткнул податливую плоть, вышел со спины рядом с позвоночником и воткнулся прямо в кору мертвого дерева, пригвождая Дина в смертельный капкан. Как бабочку булавкой... Дин даже не успел выдохнуть, не успел что-либо почувствовать, до последнего держа руки на кости и загоняя ее все глубже и глубже. Чудовище издало булькающий звук, захлебываясь собственной кровью и еще раз дернулось. На этот раз в обратном направлении. Какая-то часть его умирающего мозга оказалась способна на судорожное рефлекторное движение. Спазм, пробивший все тело, дернул голову рогача в сторону, освобождая рога из коры и прорубая в них глубокую борозду. Тело Дина, насаженное на рог, мотнуло вместе с ним и с силой резкого движения его буквально сорвало с бивня и отбросило. Туша поверженного рогача еще несколько раз дернулась и рухнула неподвижной кучей мертвого мяса, рогов и панциря. Второй рогач оторвал голову от трапезы, мгновение наблюдал за развернувшейся картиной и, неожиданно безучастно отвернувшись, резкими скачками скрылся в лесу. Сытый и не заботящийся о собрате. А к Дину пришла старая подруга боль. Где-то в полете между воздухом и землей. Взорвалась в его теле и сознании одной огромной ослепляющей агонизирующей вспышкой, затапливая все чувства и мысли в беззвучном крике. Дин жестко соприкоснулся с землей и несколько раз перекатился, уже не чувствуя ничего кроме этой заполнившей его с ног до головы боли. Эпицентром боли была самая середина его тела, как точка соприкосновения атомной боеголовки с землей. Испепеляющий жар и следующая за ним омертвляющая немая пустота выжженной жизни. Как рядом на тяжелые лапы приземлился оборотень, Дин не слышал и не видел. Внезапно отхлынувшая на мгновение боль, вдруг позволила ему рвано вдохнуть, будто ворвавшийся в легкие воздух мог что-то изменить. Дин оттолкнулся рукой от земли, переворачиваясь на спину. Из эпицентра боли горячими ручьями стекала кровь по обеим сторонам его живота и собиралась в лужу, не успевая впитаться в утоптанную землю. Совсем как те темно-красные озера в другом конце поляны. Перед глазами было только лоскутное пестрое небо, просвечивающее сквозь край кроны ближайшего дерева. Дин медленно моргнул и попытался подтянуть руки к животу, к огромной открытой рваной ране. Одна рука дотянулась до промокшей насквозь ткани футболки и он вцепился в нее пальцами, зажимая в кулак. Не будь дураком, Винчестер... Из тебя вылилось еще в полете не меньше литра крови... Коротко вдыхая и выдыхая сквозь боль неработающими от болевого шока легкими, Дин боролся за последние крохи покидающего его сознания. Горло наполнилось поднимающейся изнутри кровью, но он не в силах был даже кашлянуть. Захрипев, задыхаясь и булькая, уже наполнившей рот кровью, Дин повернул голову набок, давая ей свободно вытекать из уголка открытых губ. Горячая быстрая дорожка устремилась по его щеке вниз. Он потянулся в ту же сторону плечами, но смог лишь слегка повернуться на бок, силы утекали из него вместе с ценнейшей в организме жидкостью. Взор закрыла какая-то тень, нависшая сверху. Дин одними глазами проследил до ее источника, не в силах больше двинуться. Над ним стояла худощавая окровавленная человеческая фигура Джона... - Ненавижу... - еле слышно прошептал Джон, - Ненавижу, - громче повторил он, - Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - Сорвался Джон в полный голос, ломаясь на последнем слове. - Ненавижу вас всех мерзких людей! Тебя! Тебя больше всех ненавижу! - кричал оборотень, сжимая кулаки, в бессильной ярости глядя на лежащего перед ним человека, дрожа в беспомощности и бессилии. Взрывающий его сердце ужас потери всей своей семьи в один миг боролся с желанием рвать, метать, кричать и втаптывать в землю бесполезное человеческое существо, истекающее огромной лужей свой отравленной темной красной крови. Существо, виновное во всем, что здесь и сейчас произошло. В том, что появилось на этой земле и нарушило идеальный порядок вещей, разрушило их жизнь. Колени Джона подкосились и он упал рядом с Дином на пропитавшуюся кровью разрытую землю. Закрыл лицо на мгновение руками, чтобы удержать болезненный стон, вырвавшийся из его груди от нестерпимой боли. Сквозь затапливающие его глаза слезы он вновь взглянул на человека, теперь молча глядящего на него своими потемневшими от агонии глазами. Широкие бездонные зрачки почти скрыли зеленую радужку, будто открывая пропасть его души. Джон покачал головой, не в силах сдерживать рыдания, вырывающиеся из его скривившихся губ. - Это все ты... это все ты со своей человеческой душой, - давясь слезами, бормотал Джон, - влез в наш мир без приглашения, чтобы все здесь разрушить, - голос предательски срывался, - Зачем? Зачем... - Джон беспомощно всплеснул рукой, не в силах собрать нужные слова, - Зачем я пошел за тобой? Зачем я... - судорожно сглотнул, - Надо было тебя сразу убить! Надо было не колебаться и сразу тебя убить, когда еще в первый раз увидел! Как и обещал! Как я поклялся себе и всей своей семье, что убью всех людей, которых смогу найти за то, что вы с нами всеми сделали! Убить, слышишь ты, убить, за то, что вы такие! За то... за то, что вы... вы... чертовы ЛЮДИ! - сорвался на крик на последнем слове Джон. Оборотень сжал зубы и схватил Дина обеими руками за футболку на груди, чуть приподнимая над землей. Дин ему не отвечал. Не проронил ни слова в ответ на вырывающиеся всхлипы, лишь чуть поднял свободную руку в попытке дотянуться окровавленными пальцами до запястья Джона. Лишь глядя в его глаза своими бездонными, невыносимыми, безмолвно кричащими глазами. - Зачем, - Джон немного встряхнул человека, - Зачем ты оказался такой... такой... не как все?! Ты чертов человек с вывернутой наизнанку душой! Почему... почему ты не боишься меня?! Почему ты не боишься смерти!? - голос его снова срывался на высокие истеричные ноты, - Ты умираешь, Дин! Слышишь, умираешь... ты... тварь! Ты должен бояться меня! Ты должен бояться смерти! - рыдания давили его горло, слезы уже ровным потоком скатывались вниз по лицу, - Зачем ты пришел за мной? - сквозь боль повторял он, губы дрожали, - Зачем ты полез драться за меня? Кто тебя просил драться за меня?! Кто тебя просил умирать за меня!! Джон бросил Дина на землю, закрыл лицо руками и зарыдал, больше не пытаясь себя сдержать. - Они все умерли из-за тебя... - булькал он сквозь слезы из-под ладоней, - Они все умерли... все... из-за тебя... из-за меня... - всхлипнул и застонал, - а ты... а ты пришел нас спасать, меня пришел спасать, чертов идиот! Я ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь! За то, что ты... ты пришел, за то что тебе сейчас жаль меня... сука! Слышишь! Тебе не должно быть жаль, ты сдохнешь сейчас, ты должен бояться!! Дин как из-за стены тумана слышал слова Джона, его надрывные всхлипывания, его бессильные крики и рыдания. Но тело медленно предавало его. Дыхание становилось все поверхностнее, а крови все больше покидало его, а та, что была во рту, грозила вот-вот его задушить. Он уронил бессильную руку на колено сидящему рядом Джону. Медленно моргнул и посмотрел ему в лицо, прежде чем темнота расползающаяся с краев и ждущая, когда она, наконец, сможет проглотить его целиком, добилась своего. Боль медленно утихала, оставляя после себя только холодную пустоту. Ему правда было жаль. Жаль Джона, жаль его семью, жаль, что он возник где-то на его пути и жаль, что он подвел его... А смерть... ничего нового... Джон оторвал руки от лица и посмотрел на лежащую на его колене руку Дина, покачал головой, не зная что уже делать. Все... все сейчас закончится. - Ты должен бояться смерти... как все... А ты... а тебе жаль, а ты чувствуешь себя виноватым... Ты даже не злишься... Зачем... зачем ты такой Дин Винчестер? Почему твоя вывернутая душа как чертов маяк выжигает мне глаза? Почему я не могу оторваться от нее и уйти, просто уйти и забыть тебя как страшный сон! Почему мне так больно чувствовать тебя, но я не могу оторваться от этой боли, как пьяница от бутылки!? Что же ты за тварь такая... Винчестер... - Джон окончательно потерял голос от перекрывшего его горло острого кома, от стона и крика, который не мог вырваться из его груди, от всех чувств и эмоций человека, лежащего перед ним и отпускающим все, что держал до этого за закрытыми дверями, за высоченными стенами в своей душе. И эти чувства затапливали Джона, захлестывали огромной прибойной волной, заставляли дрожать и стонать от невыносимой боли, но приковывая к земле, к теплой луже крови, привязывая их смешивающейся кровью к Дину Винчестеру. Человеку, разорвавшему его мир, связавшему его с собой самым страшным способом и умирающим теперь перед ним, чтобы все это в миг кончилось. Вместе с последним коротким вдохом, вместе с последним еле слышным ударом его сердца... - Нет... - прошептал сквозь боль Джон, глядя, как глаза Дина закатываются под дрожащие ресницы и голова безвольно склоняется на бок в тот момент, когда он перестает дышать... замирает беззвучно и неподвижно... - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!! - Закричал Джон, уставившись в безучастное серое небо. Все разом обрывается. Свет, звук, чувства, мысли... Будто натянутое до предела рвется и бьет его в ответ наотмашь глухой пустотой, заставляя отшатнуться и вздрогнуть. Больнее чем связаться с этим человеком оказалось оторваться от него. Будто осталась где-то внутри кровоточащая рана, дыра... Только одно дрожащее дыхание остается в неподвижном лесном воздухе, эхом разносясь вокруг. - Что же ты... Дин Винчестер... - пробормотал он и поднялся медленно на ноги. Встал над телом и закрыл рот дрожащей рукой, сгибаясь от пульсирующей внутри него гулкой засасывающей пустоты. Что теперь делать... Куда идти... Все нити порвались как одна в бесконечно длинный момент множества агоний. Сначала каждая по отдельности жизнь и душа его членов семьи. Матери, отца, братьев и сестры. Всех их по одному отрывали от этой жизни, с корнями выдирая опять из его души. Его составные части, его куски неразрывного целого - его мира. Его семьи. Каждая отдельно взятая боль. Каждая отдельно взятая смерть. А затем и странная душа человека, случайным образом привязавшая себя к душе Джона, оторвалась в яркой ослепляющей вспышке, застилающей глаза невыносимой человеческой болью. Такой отличной от его собственной, такой чужой и ядовитой. Такой сильной и пьянящей, как и все его остальные чувства, светящиеся из-под поверхности кожи, когда Дин бодрствовал и слепящий глаза, неконтролируемые и не удерживаемые, когда он спал. И это было, словно дать самый сильный наркотик, заставить к нему привыкнуть и перестать ощущать себя живым без этой невероятной силы, а потом вдруг отобрать, превращая в слепого, глухого и немого калеку. Будто все его собственные чувства онемели от перегрузки. Будто до этого и не жил он вовсе, а просто существовал как растение, торчащее безмолвно в поле. И пустота казалась хуже агонии, что он сейчас пережил вместе с Дином в его последние мгновения. Страдая от его чувств и эмоций, захлебываясь слезами и такой странной, горькой утекающей душой человека, забредшего в рай для монстров. На их фигуры сзади легла неясная тень. Джон резко обернулся, ожидая врага. Но позади него стояло нечто иное... Там стоял мужчина, странно одетый в грязные лохмотья, бывшие когда-то плащом, и смотрел на него переполненными болью голубыми глазами. Джон отшатнулся от этого проникающего в душу взгляда. Но мужчина... точно не человек... но и не монстр... лишь наклонил чуть в бок голову, будто задумался на секунду о чем-то, будто вглядываясь внимательно в самое нутро Джона, и вдруг... открылся ему... Сам... Ослепляя своей огромной переливающейся и сияющей, как солнце сутью, захватывая его изнутри завораживающим зрелищем и невероятной глубиной нечеловеческого сознания, нечеловеческой души необъятных размеров. Джон длинно шокировано вдохнул, широко раскрыв глаза и пятясь от незнакомца. Не в силах устоять перед сиянием и жаром, исходящими от него. Но тот так же внезапно вдруг и закрылся. Словно просто показал себя и захлопнул дверцу. Пораженный Джон, чуть слышно пробормотал: - Кто ты? - Друг... - тихо проговорил незнакомец и опустил печальный взгляд вниз, на лежащего на земле человека. Джон сделал два шага назад, отходя от приближающегося незнакомца. Тот подошел к Дину, присел на одно колено и протянул к его лицу руку. Остановился, чуть не дотянувшись. Поднял взгляд на Джона: - Ты друг? - спросил он у Джона, снова пронзая его своим взглядом, которому не возможно было соврать. Джон в изумлении сначала покивал, потом отрицательно покачал головой не в силах вымолвить ни слова. Незнакомец еле заметно улыбнулся и вернул свой взгляд к неподвижному Дину. Он вновь протянул руку и коснулся середины лба Дина кончиками пальцев. Джон почувствовал, будто его окатило горячей невидимой волной, словно раскаленное солнечное пламя захлестнуло его своими лучами, исходящими из пальцев странного незнакомца. Дин вдруг вздрогнул и глубоко хрипло вдохнул сквозь кровь в горле, выгнул спину на мгновение и снова обмяк на земле. Но теперь он продолжал дышать. Мертвенная бледность медленно покидала его кожу. Глаза он не открывал, все еще оставаясь без сознания. Джон пораженно уставился на них обоих. Рот у него сам собой открылся. - Ты его... ты его... он же УМЕР! Что ты такое? - Я его друг, я пришел к нему, чтобы помочь. Ты останешься с ним? - Что? - Джон не мог собрать в кучу расползающиеся непослушные мысли. - Ты останешься с ним, пока он не проснется? - Терпеливо переспросил незнакомец, поднимаясь на ноги. - Он будет долго спать, чтобы исцелиться до конца. Ему нужен будет кто-то, чтобы защитить его, пока он спит. Ты останешься? - Я... я не знаю, - Джон метал сомневающийся взгляд между незнакомцем и Дином на земле. - Я вижу тебя Джон, ты хороший. Ты можешь помочь ему, как он помог тебе. - Я... хорошо. Незнакомец удовлетворенно кивнул и чуть улыбнулся одним уголком своих губ. Бросил последний взгляд на Дина с нескрываемой грустью. - Не говори ему, что я приходил. - Почему? - Поразился Джон. - Ты же его друг! - Он не должен этого знать, иначе он пойдет меня искать, но тогда он погибнет. Это слишком опасно для него. Ты не должен ему говорить обо мне ради него самого. Ни о том, что видел меня, ни о том, что я сделал. Он не будет помнить своей смерти. И ты ему об этом не скажешь. Последние слова уже не прозвучали как вопрос или просьба, просто как утверждение. Джон только кивнул в ответ, зная, что обмануть он все равно не сможет. Незнакомец больше не проронил ни слова и отвернулся. Чуть склонив голову, отправился прочь, мягко ступая по кровавой земле. Джон опустил взгляд на живого Дина, а когда поднял его снова, "друга" уже не было. Словно он только что растворился или, может, его здесь никогда и не было. Он вновь опустился на колени рядом с Дином, не зная, что делать дальше, боясь шевельнуться или дотронуться до него. Будто волшебство развеется и перед ним вновь окажется хладное безжизненное тело с растворившейся во тьме душой. Но Дин был жив. Лежал неподвижно в глубоком целебном сне, плавно вдыхал и выдыхал, на шее бился медленный, но сильный пульс, а душа медленно разгоралась, как раздуваемый ветром костер. И Джону очень хотелось остаться рядом и погреться...