Lover Dearest

Его будит яркий свет, пробивающийся сквозь шторы. Он поворачивается к нему лицом, позволяя себе окунуться в тепло, и медленно открывает глаза. Обычно он спит в это время, когда солнце высоко в небе. Должно быть, сейчас пять или шесть часов, и он точно знает, что закрывал шторы перед тем, как лечь спать, так почему же они раздвинуты? – Ты проснулся. Лиам садится, фокусируя взгляд на Зейне, который стоит у подножья кровати. – Что ты здесь делаешь? – сердится он. Может быть, вчерашний странный разговор с Луи слегка и поднял ему настроение, но пока он не готов возиться с Зейном. Простить Луи было легче, потому что Луи не предал его доверие. Лиам никогда и не симпатизировал и не доверял ему. Но Зейн? Было чувство, что Зейн его серьезно предал. – Я не хочу с тобой разговаривать. Зейн вздыхает: – Лиам, я... – Пытаешься разбудить меня посреди дня? – огрызается Лиам. – Что ж, тебе удалось. Теперь убирайся. – Извини, – неискренне говорит Зейн. – Я не могу этого сделать, детка. Вылезай из постели. Лиам смотрит на окно, затем снова на Зейна: – Для чего? – зевает он. – Я еще не выспался. Хочу спать дальше. – Просто вставай, – немного резко говорит Зейн. – Вставай с кровати. Прими душ. Одевайся. Поспеши. Лиам настороженно его осматривает: – Зачем? – Это сюрприз. – Сюрприз, – повторяет Лиам. – Какой сюрприз? – Это будет уже не сюрпризом, если я отвечу, верно? – поддразнивает Зейн. Не считая его раздраженности из-за того, что Лиам отказывается идти ему навстречу, вампир в хорошем настроении. Его губы так и норовят расплыться в улыбке, а уголки глаз предательски морщатся. – Пожалуйста, – добавляет он. – Просто сделай это, Лиам. С губ Лиама срывается вздох, но все же он спихивает с себя одеяло. – Ладно, – говорит он. – Но я принял душ перед сном. Мне больше не надо. Зейн подходит к нему медленным, размеренным шагом. Захотев, он мог бы оказаться рядом с ним за секунды, но вместо этого он двигается осторожно, словно приближается к животному, которое убежит, если поспешить. Лиам не убегает. Он стоит как вкопанный, пока Зейн поднимает руку и распутывает кудри Лиама. – Ты спал с мокрыми волосами, – говорит он. – На голове бардак. Тебе нужно уложить их. Лиам немного выжидает, прежде чем шлепнуть его по руке. Как бы зол он не был на Зейна, всё же он любит его прикосновения. – И? – И-и, – протягивает Зейн, – сделай это. Приведи себя в порядок. – Зачем? Не думаю, что для Гарри и Найла имеет значение, что у меня на голове. Зейн поднимает брови, поджав губы, и ничего не говорит. Лиам раздраженно вскидывает руки и неохотно отправляется в ванную комнату, хлопая дверью. Он останавливается, смотрит в зеркале — и Зейн прав. Его слегка кудрявые волосы взлохмачены, торчат во все стороны, но он не понимает, почему это такая проблема. И всё же, он делает, как ему сказано (как и всегда), и сначала пытается их расчесать, но от этого они только пушатся и путаются еще больше, поэтому он быстренько принимает душ и заходит обратно в спальню в одних штанах и с полотенцем на шее. – Доволен? – спрашивает он у Зейна, который развалился на его кровати, как Луи вчера ночью. Только Зейн, скрестив лодыжки и положив руки под голову, смотрится на фоне коричневого одеяла и белых подушек, как дома. – Не буду доволен, пока ты не оденешься, – отвечает Зейн. – Поторопись. У нас все расписано. Лиам фыркает и выдвигает ящик комода: – Все будут спать еще минимум несколько часов, – подмечает Лиам, перебирая свои аккуратно сложенные футболки. – Зачем ты меня торопишь? Почему ты вообще сейчас здесь? – по его спине медленно скользит палец и Лиам вздрагивает, по телу пробегают мурашки. Он сжимает в руке ближайшую футболку и, зажмурив глаза, огрызается: – Не трогай меня, – он даже не слышал, как Зейн подошел к нему, что всегда пугает, правда. Его бесит, что они умеют так делать. – Прости, – он чувствует, как Зейн отходит. – Не смог удержаться. И я уже сказал, это сюрприз. Хватит пытаться его испортить. И говори потише, ладно? Я не хочу, чтобы кто-то проснулся. – Почему? – Лиам достает случайную футболку, поворачивается и натягивает на себя. – Какая разница, что кто-то проснется? Зейн наклоняется, на секунду приближаясь своими губами к его, Лиам правда думает, что Зейн его поцелует. Он так близко, что Лиам слышит его запах: едва заметный пряный аромат духов, смешанный со сладостью его дыхания. В этот момент его глаза кажутся такими большими, и в голове Лиама только одна мысль: «Поцелуй меня». Он смотрит Зейну в глаза, снова и снова повторяя ее в голове, словно он хочет, чтобы Зейн сумел прочитать его мысли, именно в этот раз. Поцелуй меня, – думает он. – Поцелуй меня, поцелуй меня, поцелуй меня. Зейн не целует. – Хватит пытаться испортить сюрприз, – велит он, для акцента тыкая пальцем в грудь Лиама, и отстраняется. Лиам покорно одевается прямо при Зейне, слишком раздраженный, чтобы думать о приличии. Он стягивает штаны, сменяя их на бледные джинсы, раздумывая над тем, чтобы поспорить. Раздумывает над тем, чтобы потребовать у Зейна ответы и не двигаться с места, пока он их не даст. Но Зейн намного упрямее его, и он знает, что тот никогда ничего не скажет Лиаму, как бы он не капризничал. Когда он оделся, Зейн снова лезет к его волосам и убирает с глаз кудряшку. – Свитер тебе тоже пригодится, – говорит он. – На улице слегка прохладно. Лиам хмурится: – Если ты тащишь меня во двор заниматься садом или чем-то таким... – Надевай свитер и хватит выделываться. – Это ты выделываешься, – ворчит Лиам, но он находит свитер и надевает его. – Готово. А теперь скажи, что мы будем делать. Зейн качает головой. Он лезет в карман и достает из него что-то вроде банданы и... беруши? – Воткни их, – говорит он, вручая ему затычки. – И повернись, чтобы я смог одеть это на тебя. – Нет, – прямо говорит Лиам. – Я ни за что не дам тебе завязать мне глаза, Зейн. – Я завяжу тебе глаза, – прищурившись, говорит Зейн, – даже если мне придется применить силу. Лиам вырывает из его рук затычки, вставляет в уши и поворачивается спиной. – Ты скотина, – говорит он. – Правда. Он не слышит ответ Зейна, но повязка оказывается на его глазах, и внезапно он перестает ерзать. Ему всё это совсем не нравится. Он ничего не слышит и не видит, но он чувствует Зейна, прямо позади себя. Кончики пальцев вампира скользят по его шее, очерчивая вену. Следом за пальцами он чувствует теплое дыхание, и это своего рода сенсорная перегрузка. Он не слышит и не видит, но всё, что он чувствует, он чувствует особо обострённо. И затем Зейн берет его за руку и куда-то тащит. – Куда ты меня ведешь? – спрашивает он. Если он и получает ответ, то не слышит его из-за затычек. Зейн выводит его из спальни и тащит по коридору, затем аккуратно берет на руки и спускает по лестнице. Как только они оказываются на улице, Лиам это чувствует. Он чувствует прохладный воздух и горячее солнце. Очень странно находиться вне дома днём. С последнего раза прошло очень много времени. Они залезают в машину. Лиам не бывал в машине... много лет. – Что мы делаем? Зейн пробегает пальцами по его бедру и застегивает на нем ремень безопасности. Это признак доверия — то, что Лиам не устраивает истерику. Что он не вытаскивает затычки и не срывает повязку. Но он нервничает. Может быть, Зейн решил избавиться от него. Может быть, он надоел Зейну, и тот высадит его неизвестно где. Он никогда не сможет найти дорогу обратно к дому, точно не в одиночку. – Мне страшно, – бормочет Лиам. Зейн ободряюще гладит его по бедру, и Лиам принимает это как знак, что ему не о чем волноваться. – Можно мне снять это, пожалуйста? Два хлопка по ноге. Лиам понимает это как «нет». – Мы далеко едем? Один хлопок. Да. – Я должен бояться? Два хлопка. – Мы выезжаем за границы особняка? Один хлопок. Что ж. Лиам не выходил за ворота очень долгое время. Ему не разрешают выходить одному, но и с собой никогда не берут. Так что, теоретически, Зейн в тайне вывозит его. Но зачем? Конечно же, он не получает ответ, и он чувствует, что машина начинает ехать. Его немного трясет, но Зейн сжимает его бедро, и он велит себе расслабиться. Что будет, то будет. Это не в его власти. Это долгая поездка, всё время Зейн держит руку у него на ноге, иногда похлопывая. Лиам чувствует, когда начинает темнеть. Через повязку ничего не видно, но солнце перестает согревать его через стекло, и легкий свет, пробивающийся через ткань, становится еще слабее. Наконец, они останавливаются. Лиам сидит на месте в ожидании чего-то. Дверь с его стороны открывается, и Зейн помогает ему выйти, осторожно держа за талию. Лиам чувствует под ногами гравий, скрипящий и немного неудобный для слишком тонкой подошвы его обуви. – Теперь можно снимать? – спрашивает Лиам. Пальцы Зейна слегка впиваются в его кожу, и Лиам закатил бы глаза, если бы только Зейн мог увидеть. Вампир выводит его по гравию на мягкую траву. И вдруг его кое-что поражает. Запах. Вкуснейший запах. Словно... запахи сладкого, попкорна, хот-догов и жареного смешались воедино, но в выгодной комбинации. Он с наслаждением делает глубокий вдох, практически чувствуя привкус всего этого во рту. – Где мы? – спрашивает он, все еще не понимая. Зейн становится сзади него, вытаскивает затычки и следом снимает повязку. У Лиама отпадает челюсть. Его резко накрывает волной эмоций от... всего. Вокруг так шумно. Вокруг них люди, толпы людей. Они болтают, смеются, кричат своим друзьям, которые стоят дальше. Слева раздается пиканье, за которым следует громкое «У нас победитель!», и со всех сторон орет музыка. Абсолютно всё сверкает огнями. Он был прав насчет того, что уже стемнело — сейчас почти ночь, небо тёмно-синего цвета, почти черного. Но это место такое яркое. Мигающие огоньки зеленого, синего, красного цветов зовут его ближе. – Ярмарка, – объясняет Зейн. Лиам это видит. Здесь есть аттракционы и палатки. Прилавки с едой и играми. Ярко-освещенное огромное колесо обозрения. Всё прекрасно. Это самое невероятное, что Лиам когда-либо видел. – Зейн, – выдыхает он. В его груди все сжимается, и он переполнен эмоциями в лучшем смысле этого слова. – Таким образом я прошу у тебя прощения, – уточняет Зейн. – Ты заслуживаешь радости, ясно? И я пытаюсь тебя подкупить. Лиаму плевать на причины. Он чувствует себя ребенком на утро после Рождества. Вдалеке стоит аттракцион, который переворачивает людей вниз головой, пока их руки не свисают, и они кричат, то ли от страха, то ли от радости. Справа стоит игра, где маленький мальчик пытается ударить по кнопке молотком, который выглядит слишком тяжелым для него, в то время как его старший брат смеется, держа в руках кучу мягких игрушек. Здесь так много людей, больше, чем Лиам когда-либо видел, со сладкой ватой, корн-догами и билетами в руках. Он видел сериалы и фильмы с ярмарками. Он читал о них в книгах. Но они не могут сравниться с реальностью. С энергетикой места, смехом и восторгом. И с запахом карнавальной еды или интенсивностью шума. Это столько эмоций. В голове не укладывается. – Зейн, – снова говорит Лиам, потому что не может сформулировать ничего другого. Зейн берет его за руку, расплываясь в непривычной улыбке: – С чего ты хочешь начать? – спрашивает он. – Со всего, – отвечает Лиам. Смеясь, Зейн тянет его к огромной, застекленной будке с заскучавшей женщиной внутри. На стекле приклеен лист, на котором написано: «10 билетов за 10, 20 билетов за 15, 35 за суточный пропуск». – Суточный пропуск дает нам возможность делать всё, что угодно, сколько раз мы захотим, да? – спрашивает Зейн. Женщина вздыхает: – Очевидно же, – она поднимает взгляд на Зейна, и тут же спешно добавляет: – То есть, да, сэр, это так. Зейн натянуто улыбается: – Значит, мы возьмем два. Он лезет в карман и достает толстый, набитый кошелек. Лиам поднимает брови, но он не очень-то удивлен. Они весьма богатые, Зейн и парни. И Лиам не будет чувствовать абсолютно никакой вины за то, что Зейн тратит на него деньги. Вообще-то, теперь, когда восторг немного поутих, Лиам планирует этим воспользоваться. Если Зейн таким образом извиняется, то Лиам выжмет из него всё. Женщина в будке просит их поднять руки и обклеивает их запястья тонкими, слегка неудобными бумажными браслетами, немного задерживая пальцы на руке Зейна. И Лиам понимает, что: ох, точно, она была бы не против. Зейн красивый. Лиам вел бы себя точно так же. Просто немного странно находиться в присутствии кого-то, кто это понимает. Найл и Гарри, кажется, не очень попадают под влияние внешности Зейна. А Лиам напротив, и, видимо, эта девушка тоже. Зейн убирает кошелек и снова берет Лиама за руку, в этот раз крепче, и они двигаются в толпу. Недалеко от них пролегает дорожка, ведущая к аттракциону в виде череды вагонеток, которые быстро передвигаются в ярких огнях. Лиам смотрит, как аттракцион резко дергается назад и начинает ехать в обратном направлении. Даже от одного вида у него кружится голова. – Я хочу пойти туда, – решает Лиам. Зейн кривится: – Может, лучше сначала что-нибудь поедим, – говорит он. – Или сыграем в игру, или... – Ты сказал, что мы можем делать всё, что я захочу, – напоминает ему Лиам. Зейн вздыхает и тащит его к аттракциону, обходя людей. От аттракциона тянется длинная очередь. Лиам становится в конец, позади пожилого мужчины и девочки-подростка с подружкой. Кажется, ему до смерти нудно, но девочки хихикают и веселятся. Они поворачиваются, на секунду задерживают взгляд на Зейне, но останавливают на Лиаме. И Лиам... дело в том, что он не привык к тому, чтобы люди на него смотрели. За последние пять лет он был в окружение в общей сумме десяти людей, и с тремя из них он проводит каждый день. Он неловко переминается с ноги на ногу, но пытается улыбнуться, пока Зейн не притягивает его к себе за талию, впиваясь пальцами в бок. Зейн оголяет свои зубы, и девочки мигом отворачиваются от них. – Какого черта это было? – шипит Лиам. Зейн пожимает плечами, фальшиво улыбаясь: – Ты о чем, детка? Лиам хмурится и делает шаг вперед, повторяя за толпой. Люди постепенно вылезают из вагонеток, и очередь продвигается немного быстрее. Всё это время Зейн держит руку на его талии, пока они не оказываются впереди, и слишком-радостный-чтобы-это-казалось-искренним подросток кивает им сразу, как увидел браслеты на их запястьях. Еще один человек помогает им усесться и опускает толстую металлическую перекладину, которая будет удерживать их на месте. Лиам переполнен восторженным ожиданием. У него никогда не было шанса заняться чем-нибудь таким. Зейн, напротив, неловко ерзает по сидению. – Вы уверены, что это безопасно? – спрашивает он мужчину, который усадил их. – На сто процентов, – отвечает парень. – Вам не о чем беспокоиться. Зейн смотрит на Лиама, когда мужчина уходит, и бормочет: – Я не за себя беспокоюсь. Лиам смеется над ним: – Ты что, боишься? – За тебя, – рявкает Зейн. – Я-то буду в порядке. Если эта штука сойдет с рельс и врежется в колесо обозрения, со мной ничего не случится. А ты умрешь. Так что, да, Лиам, я немного боюсь. – Ты такая курица-наседка, – дразнит Лиам. – Не нужно было приводить меня на ярмарку, если ты так из-за всего переживаешь. Зейн устремляет недовольный взгляд в противоположную сторону. Между ними есть свободное место, где, возможно, поместился бы маленький ребенок. Лиам почти тянется, чтобы взять Зейна за руку и заверить, что всё будет хорошо, но передумывает. Вместо этого он выстукивает пальцами по своим коленям в ожидании, когда все усядутся на места. И вскоре они двигаются. Огни аттракциона начинают мигать, как только он запускается, и даже играет музыка — какая-то попсовая песня, которая, должно быть, сейчас популярна. Первый круг медленный. Дорога неровная: то слегка поднимается, затем резко опускается. Сначала всё немного скучно, но потом они начинают ехать быстрее. Лиам сидит на крайнем сидении, и каждый раз, когда они поворачивают, он пытается как можно крепче держаться за перекладину, но все равно скользит по сидению, врезаясь в Зейна. Вампир угрожающе щурится, и Лиам снова смеется над ним, когда Зейн пытается вытянуть руку между ними и кладет ее Лиаму на плечо, прижимая к себе, даже когда в этом нет необходимости. Они резко едут назад, и Зейн широко распахивает глаза, охая от неожиданности. Пара позади них радостно вскрикивает, и Лиам утыкается лицом в шею Зейна, истерически смеясь. Как только они останавливаются, Зейн поднимает удерживающую их перекладину, и Лиам спрашивает: – Можно, мы еще покатаемся? – Нет, – резко отвечает Зейн. – Нельзя, – улыбка сползает с лица Лиама, и Зейн вздыхает. – Позже, – смягчается он. – Здесь столько всего. – Ладно, – слегка неохотно соглашается Лиам. К ним подходит человек и помогает выйти из вагонетки, Лиам ковыляет по узкой лестнице, слегка пошатываясь после в прямом смысле головокружительной поездки. Зейн помогает ему устоять на месте нежным прикосновением и оставляет ладонь у Лиама на пояснице, даже когда они спускаются на ровную землю и направляются в другую сторону, потому что Лиаму хочется всё рассмотреть. Они наматывают два круга по всей ярмарке. Она расположена в широком поле и довольно большая по площади. Но вокруг не так уж много аттракционов. Тот, на котором они побывали, и колесо обозрения; еще один переворачивает людей вверх тормашками, к которому Зейн намертво отказался даже подходить, и небольшие горки, построенные, скорее всего, для детей; есть аттракцион в виде вертящихся яблок (странно, но что есть — то есть), с которого все сходят с нездорово бледными лицами, и огромная горка, где тебе необходимо сперва забраться наверх, а потом съехать вниз на коврике, куда Лиам позже хочет сходить, и карусель; еще есть машинки и комната смеха. – Давай пойдем туда, – решает Лиам. Зейн настороженно осматривает здание. Изнутри раздается пронзительный крик. – Серьезно? И этим ты хочешь заняться? Это слегка по-детски, тебе не кажется? Лиам пожимает плечами: – Я никогда в таких не был. Итак, Зейн закатывает глаза и отправляется в ту сторону, заставляя Лиама побежать следом. Очереди нет, поэтому очередной уставший работник сразу их пропускает. – Насколько большое помещение? – спрашивает Зейн, прежде чем они успевают зайти. Парень у входа пожимает плечами: – Прилично, – лениво отвечает он. – Если вы боитесь потеряться, каждые полчаса наши работники обходят помещение, чтобы помочь людям найти дорогу обратно. – Спасибо, – вежливо отвечает Лиам. Зейн просто зыркает на дверь и тащит Лиама внутрь. Эта комната явно не смеха. Они делают где-то пятнадцать шагов, и двери, в которые они вошли, задвигаются за их спиной, блокируя выход. Лиам хмурится, оглядываясь назад, а Зейн смотрит вперед, раздраженно задрав подбородок вверх. Они окружены со всех сторон зеркалами. Не теми, которые искажают твоё отражение, а простыми зеркалами. Но они повсюду, и стоят под разными углами, и Лиам искренне не может понять, в какую сторону он идет, и дважды врезается в зеркало. – Я знал, что это плохая идея, – ворчит Зейн, когда откуда-то раздается дьявольский смех. – Это несмешно. Возможно, Лиам немножко согласен, но ему надоел пессимизм Зейна. – Тебе опять страшно? – спрашивает он. – Что ты за вампир такой? – Мне не страшно, – огрызается Зейн. – Я просто раздражен. – Тебе страшно. – Хочешь узнать, что такое страшно? – спрашивает Зейн. Лиам открывает рот, чтобы ответить, но он уже один. Снова раздается противный смех. В первый раз он был до смешного фальшивый. Сейчас же – не такой веселый. Лиам оглядывается вокруг, встречаясь со своим отражением из сотни различных углов. – Зейн? – зовет он. – Я пошутил, ладно? Я беру свои слова обратно. Снова смех, но в этот раз он принадлежит Зейну. Но это не делает его приятней или добрее. Звук отпрыгивает от зеркал, давая ощущение, что он доносится со всех сторон, а не с какой-то определенной. Лиам обиженно щурится и двигается вперед, дотрагиваясь до зеркал, чтобы не сбиться с пути. Он слышит других людей, но не может понять, откуда раздаются голоса. Здесь только он и его отражения. Это начинает пугать. Особенно, когда он ощущает горячее дыхание у себя на затылке, но, поворачиваясь, никого не обнаруживает. – Это несмешно, Зейн, – говорит Лиам. В этот раз Зейн не смеется. В ответ лишь тишина. – Ты придурок. Кто-то дергает его за волосы, аккуратно и игриво. Он резко поворачивается, снова ничего не находит и направляется вперед. Он наконец-то выбрался из лабиринта зеркал, но теперь находится в абсолютно темной комнате с висящими горящими скелетами и надписью на стене: «Внимание: Поверните назад». И снова встретиться с зеркалами? Нет уж, спасибо. Лиам бесстрашно пробирается вперед. Дети проходят через это (хотя, нужно признать, их сопровождают родители), значит, пройдет и Лиам. Пускай даже он готов поклясться, что позади него все время кто-то есть, хотя он ничего и не нащупывает, когда протягивает руку назад. Следующая комната — просто длинный коридор с деревянными стенами без ничего. Он просто... пустой. Однако, каким-то образом, это пугает еще больше, чем темная комната. Коридор узкий, и по дороге Лиам прикасается к обеим стенам, не зная, что его ждет. Он узнает, когда с потолка, практически ему на голову, падает скелет, висящий на тонкой, почти невидимой веревке. Лиам вскрикивает, как девчонка, и пятится назад, размахивая руками. Кто-то подхватывает его. Кто-то, кто жарко шепчет: – Ну, и кому теперь страшно? – Мне, – признается Лиам, хватаясь за горло. Он чувствует свой бешеный пульс. – Ты оставил меня одного. – Тебе должно быть страшнее, когда я с тобой, – говорит Зейн, скользя зубами по его шее, не выпуская клыков. Его щетина приятно обжигает кожу, и в который раз Лиам думает, какой же он ненормальный. Возле его шеи зубы вампира, а ему совсем не страшно. Если на то пошло, он даже слегка возбужден. – Пойдем, – говорит Зейн, отстранившись. – Я нашел выход. Это недалеко. Лиам позволяет Зейну вывести его на улицу. Когда они выходят наружу, небо наконец черное, и всё выглядит еще волшебнее. Отблески света играют на скулах Зейна, отражаясь в его глазах. Лиам сглатывает и смотрит в сторону. Как раз слева от них полно палаток со столиками, забитыми людьми с едой и напитками. – Поедим? – спрашивает он. – Наконец-то, – стонет Зейн. – Пойдем. Там есть четыре палатки с едой, и Зейн тащит его к ближайшей, читая меню сбоку. Но здесь такой огромный выбор. Попкорн, сладкий попкорн, сладкая вата, яблоки в карамели, хот-доги, корн-доги, чипсы, луковые кольца. Газировка, свежий лимонад, красные и синие слаши, мороженое, молочные коктейли. Лиам не может выбрать. – Нам по одной порции всего, – говорит Зейн продавцу, когда подходит их очередь. – И можно на подносе? Парень пялится на него, раскрыв рот: – По одной порции всего? Зейн достает деньги и вручает ему: – Да. Но, можно, только мороженое в банке? Не в рожке. Продавец глупо кивает и берет деньги. – Это займет кое-какое время, – предупреждает он. Зейн пожимает плечами. Двадцать минут спустя Лиам чувствует, что его стошнит. Что-то ему подсказывает, что Зейн сделал это специально. Он купил всю эту еду не для того, чтобы побаловать Лиама, а потому что знал, что тот нажрется до тошноты. – У-у, – стонет Лиам. – Слишком много. Забери это от меня. Зейн изящно макает луковое кольцо в кетчуп, при этом еще как-то умудряясь улыбаться. – Нужно знать меру, детка, – говорит он. – Теперь ты не сможешь еще раз проехаться на том аттракционе. Лиам зыркает на него, и к их столу как раз подходит компания. Это длинный стол, предназначенный для человек шестнадцати, а не для двоих. Но Зейн щурится, когда один из парней садится рядом с Лиамом, и издает низкий звук, который заставляет незнакомца удивленно поднять голову. – Ничего... ничего, что я здесь сел? – спрашивает он, пока его друзья, ничего не подозревая, устраиваются рядом. – Нет, – говорит Зейн. – Еще как чего. Лиам пинает его под столом и улыбается: – Ничего. Мы все равно уходим. Они оставляют поднос там. Лиам чувствует себя слегка виноватым за это, но он слишком занят тем, что в одной руке балансирует стакан, а второй — тянет Зейна со скамьи, чтобы избежать всяческого кровопролития. – Ты совершенно не умеешь общаться с людьми, – говорит ему Лиам. – Я неуклюжий в общении, но ты просто устрашающий. Зейн бубнит что-то похожее на: «Если он не хотел рисковать своей жизнью, то должен был сесть в другом месте». Они проходят мимо девушки с гигантской игрушечной пандой в руках. Игрушка большая, неудобная, чтобы с ней ходить, но ее парень (по крайней мере, Лиам подозревает, что он ее парень) выглядит весьма довольным, приобняв девушку за талию. Большинство людей, которых видел Лиам, были с игрушками поменьше, но ее — просто огроменная, и он не единственный, кто пялится на них по этой причине. – Пошли поиграем, – предлагает Лиам. – Я хочу приз. Зейн берет его за руку: -Правда? – Возможно, – признается Лиам. Зейн любовно качает головой: – Значит, пойдем выиграем тебе этот чертов приз. Они останавливаются возле первой же игры. Там стоит три стула в ряд с присоединенными к столу пистолетами перед ними. По-видимому, цель — попасть струей воды в мишень напротив каждого места, и когда попадаешь, платформа с мягкой игрушкой поднимается. Первый, чья игрушка достанет до потолка, выигрывает. Кажется, ничего сложного. Зейн платит за игру и становится сзади Лиама, пока другие люди занимают оставшиеся места. И затем раздается звонок, Лиам зажимает курок на пистолете, выпуская воду. Он проигрывает, но выигрывает маленький мальчик, поэтому он не слишком расстроен. – Мы поиграем во что-нибудь другое, – говорит Зейн и тянет Лиама к игре дартс, где нужно пробить три шарика, чтобы получить приз. Это просто. У Лиама хорошая зрительная координация, и он выигрывает с первой попытки. – Выбирайте что угодно с полки, – говорит владелец палатки, указывая на ряд мягких игрушек. Лиам прикусывает язык. Он не хочет ни одну из них. Они все маленькие, и при этом только лягушки и медведи. В предыдущей игре призы были получше. – Не могли бы вы... не могли бы вы отдать мой приз следующему человеку после меня, который не выиграет? – спрашивает Лиам. Парень хмурится: – Вы хотите, чтобы я просто отдал его кому-то? – Да. Тому, кто не может выиграть сам. – Вы уверены? – Он уверен, – говорит Зейн. – И вам лучше сделать так, как он сказал. Лиам пихает его под ребра, а парень спешно кивает: – Так и сделаю. В этот раз это Лиам тянет за собой Зейна. – Ты слегка грубый, – говорит он. – Ты в курсе? – Я не люблю людей, – отвечает Зейн. – Включая меня? – интересуется вслух Лиам. Зейн кривится: – Конечно, нет. Лиам улыбается, и они подходят к очередной палатке, где девушка тянет за рукав своего парня, который жалуется: – Эта какой-то наёб! Я только что выкинул двадцать фунтов на ветер. Что за херня! – Жаль, что тебе не повезло, приятель, – говорит владелец палатки. – Может быть, в следующий раз. – Нахуй всё, – выплевывает он и позволяет своей девушки увести его. – Вы хотите попробовать? – спрашивает их мужчина. – Три кольца за пятерку или пять за восемь фунтов. Все, что нужно сделать, – это закинуть кольцо на одну из этих бутылок, и вы получите супер-приз. Лиам осматривает игрушки, висящие в палатке. Из доступных есть самые большие, как у той девушки. Есть гигантская панда, медведь с сердцем в руках, на котором написано «I love you», и громадная голубая собака с большими ушами. – Мы сыграем, – решает Лиам. – Три кольца, пожалуйста. Зейн достает деньги, и Лиам принимает кольца. Перед ним стоит около сотни бутылок, выстроенных в квадрат, и Лиам самодовольно думает, что предыдущий парень просто не умел играть. Он ожидает выиграть с первого броска, аккуратно целится, но кольцо ударяется об горлышко и падает между бутылок. – У вас есть еще два кольца, – говорит мужчина. – Может быть, повезет. – Кому-нибудь вообще везет? – спрашивает Зейн. – Или это правда лохотрон? Мужчина пожимает плечами: – При мне выигрывало трое. – Сегодня уже выиграло трое? Это не так уж плохо, – говорит Лиам. – По крайней мере, есть шанс. – Трое за все время, что я здесь работаю, – поправляет продавец. – А работаю я здесь с твоего возраста. Он выглядит на пятьдесят. Но Лиам не расстраивается. Он высовывает язык, наклоняется вперед и кидает второе кольцо. Оно отскакивает от одной из крайних бутылок и падает на пол. Зейн гладит его по спине. И Лиам берет в руки последнее кольцо, потирая его руками, как бы на удачу или еще для чего — он сам не уверен. Он бросает его, и кажется, что оно вот-вот приземлится на одну из бутылок, и... затем падает, приземляясь на пол, теряясь в море стекла. – Почти получилось, – говорит мужчина. – Хотите попытаться еще раз? Я сделаю вам скидку. Пять колец за три фунта. Как вам такое? Лиам улыбается и наклоняет голову. – Зейн? – выжидательно говорит он, но не в надежде получить деньги на кольца. – Одно кольцо, – говорит Зейн. – Мне больше не понадобится. – Самоуверенный, да? – спрашивает продавец, но вручает Зейну кольцо, и Зейн платит ему за три. Вампир пожимает плечами. Он меняется с Лиамом местами и оценивает бутылки взглядом. На секунду, слишком быстро для окружающих, его глаза темнеют. Он поднимает руку, делает непринужденное движение запястьем. Кольцо с легкостью наскакивает на бутылку в самом центре, и Зейн расплывается в самодовольной ухмылке. Мужчина выглядит искренне пораженным. – Как вы это сделали? – требует он ответа. – Эта игра невозможна! – Новичкам везет, я полагаю, – отвечает Зейн. – Что ты хочешь, милый? – Голубую собаку, – говорит Лиам. – Вы его слышали, – обращается Зейн к владельцу палатки, который все еще стоит с открытым ртом. – Он хочет голубую собаку. Мужчина отправляется снять гигантскую мягкую игрушку. Когда он отдает ее, Лиам обхватывает ее двумя руками. Она мягче, чем выглядит, мнется в его руках, и он улыбается во все тридцать два, как маленький ребенок, а не восемнадцатилетний парень. – Доволен? – спрашивает Зейн, когда они отходят. – Очень, – он смотрит на колесо обозрения вдалеке. – Напоследок? Зейн следует за его взглядом: – Нет. – Зейн. – Нет. – Значит, я пойду один, – говорит Лиам, направляясь в ту сторону. Зейн спешит за ним: – Ты не пойдешь в смертельную ловушку один. Лиам поворачивается, пятясь назад: – Значит, пойдем со мной, – язвит он. – Если только ты не боишься. Возле колеса обозрения, как и возле первого аттракциона, стоит длинная очередь. Зейн засовывает руки в карманы, насупив брови, а Лиам всё это время радостно держится за плюшевую собаку, улыбаясь без причины. Как и в первый раз, парень сразу пропускает их, как только они оказываются впереди. Это колесо обозрения не такое, как Лиам видел в кино. Здесь нет металлической перекладины, и их ноги не свисают. Напротив друг друга расположены двухместные сидения с дверками по бокам. Они ступают внутрь, и вагонетка дергается под их весом. Зейн резко втягивает воздух, а Лиам хохочет над ним и занимает место, намереваясь положить игрушку рядом с собой. Зейн поднимает собаку и кладет ее на сидение напротив них, а сам усаживается рядом, выглядя весьма напряженным. Лиам выглядывает за борт, как раз когда один из обслуживающих аттракцион закрывает дверцу и хлопает по кабинке. Они дергаются, поднимаются на несколько метров вверх, люди занимают места в следующей кабинке, затем в еще одной, и, наконец, когда всех усадили, они медленно поднимаются вверх, лишь слегка покачиваясь. Но если судить по выражению лица Зейна, то можно подумать, что их переворачивает вверх ногами каждые три секунды. – Расслабься, – успокаивает Лиам. – Нет ничего плохого в том, чтобы хоть иногда веселиться, Зейн. – Я веселюсь, – сдавленно отвечает Зейн. Лиам фыркает и выпрямляет спину, чтобы выглянуть за край. Они почти на самом верху. Но Зейн тут же притягивает его себе под бок. – Чего? – сердится Лиам. – Я просто смотрел. – Не надо, – говорит Зейн. – Ты можешь выпасть. Лиам смотрит на него, не веря свои ушам: – Ты же осознаешь, что на этом аттракционе катаются дети? Уверен, что ничего не случится, если я посмотрю вниз. Зейн цепляется за его талию мертвой хваткой: – Мне все равно. Ты останешься на своем месте. – Ты слишком много волнуешься, – говорит Лиам. – Слишком много. За это Зейн кусает его за подбородок: – Только о тебе. Они останавливаются у самого верха, и Лиам слегка расстроен. Лучше бы они двигались — тогда бы он смог спрятать румянец на своих щеках, свалить замирание своего сердца на аттракцион, а не на губы Зейна, зубы или... вообще, на его существование в целом. – Здесь красиво, – говорит Лиам, слегка отстраняясь. Он игнорирует протесты Зейна и, выглядывая за край, смотрит на ярмарку. Видимо, они в городе. Его огни расстилаются на множество километров. Отсюда видно машины на дороге вдалеке, крыши домов, деревьев, высоких зданий. Всё, что Лиам не привык видеть в повседневной жизни. – На улице так хорошо. Только посмотри, Зейн. Зейн смотрит, кладя подбородок Лиаму на плечо: – Ничего интересного, – бормочет он. Лиам поворачивается к нему с широко открытым ртом: – Ты часто поднимаешься на 50 метров над землей и смотришь на землю? – восклицает Лиам. – Нет, – говорит Зейн. – Просто говорю, что в этом ничего такого. Я повидал мир, Лиам. Здесь нечем восхищаться. – Тогда чем ты восхищаешься? – спрашивает Лиам. – Когда ты прожил так долго, как вы, всё повидал, чем тогда восхищаться? Звучит довольно грустно. Зейн приподнимает лицо Лиама за подбородок: – Многое восхищает меня, – тихо говорит. – Каждый день. Взгляд Лиама падает на губы Зейна. Наверху темно, единственный свет исходит от луны и колеса обозрения. Но он может разобрать черты Зейна: его губы выглядят розовыми и сухими, может, слегка обветренными. Как бы глупо это не было, но он хочет их облизать. И снова в его голове играет мантра «поцелуй меня, Зейн, сделай это». Зейн убирает руку от его лица и смотрит в другую сторону. Лиам пытается игнорировать груз разочарования на душе, когда они снова начинают ехать. Медленно они опускаются все ниже и ниже, и вскоре другой обслуживающий персонал открывает вторую дверцу их кабинки и проводит их к металлической лестнице. – Мне правда весело, – говорит Зейн, когда они спускаются на землю, и двигаются вперед от толпы людей. – Просто чтоб ты знал. – Настолько, чтобы остаться до закрытия? – спрашивает Лиам. – Не перегибай. Но они остаются. Лиам заставляет Зейна пойти на каждый аттракцион, не считая того, который переворачивает людей вверх ногами (точно названный «Смертельная поездка», что, конечно, так и манит), даже на машинки. Лиам жалеет, что у него нет камеры. Он бы хотел запечатлеть это навеки — Зейна, зажатого в крохотной красной машинке с цифрой 27 впереди, напоминающего капризного ребенка, который оказался внутри, потому что родители пообещали ему, что будет весело; то, как в него врезаются другие машинки, заставляя дергаться из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Они играют в другие игры, Лиам выигрывает больше призов, но он берет с владельцев палаток обещание отдать их тем, кто не сможет выиграть сам, и вскоре толпы рассасываются, все расходятся, и Зейн тащит его к парковке, где они садятся в белую сверкающую машину. Лиам засовывает свою собаку назад и в этот раз сам пристегивает ремень безопасности. Он измотан, готов прийти домой и завалиться спать. Зейн разбудил его раньше обычного, и он не привык к такой активности. Есть что-то в общении с людьми такое изнуряющее, и обычно Лиам бы не ложился спать еще несколько часов, но сейчас он хочет залезть в постель и не вставать как можно дольше. – Ты хорошо провел время? – спрашивает Зейн, когда они отъезжают, и Лиам смотрит на отдаляющиеся огни ярмарки в зеркале заднего вида. – Лучше всех, – сонно отвечает Лиам. – Спасибо. Зейн обхватывает его запястья и нежно поглаживает внутреннюю сторону большим пальцем: – Это хорошо. Значит, ты меня прощаешь? Лиам думает над этим продолжительный момент, слегка зависнув на мысли о том, что кончик пальца вампира слегка грубый, в то время как остальная его часть гладкая. Скорее всего, это всё от щёлканья зажигалки, и Лиам отругал бы его и прочитал лекцию о том, как курение вредит здоровью, если бы не знал, что это не влияет на Зейна (ни лекции, ни курение). – Я даже и забыл, что был зол на тебя, – наконец признается Лиам. – Так что, думаю, ты прощен. – Думаешь? – говорит Зейн. – Я выиграл тебе гигантскую плюшевую собаку. Мне кажется, это заслуживает полного прощения. – Ты хвастун, – бормочет Лиам, прикрывая глаза. – Ты выиграл только из-за своих вампирских штучек. Это, – он зевает, – жульничество. – Ты не называл это жульничеством, когда выбирал этого голубого монстра, – подмечает Зейн. – М-м, ты выиграл этот раунд, – говорит Лиам. – Я посплю, ладно? – Ладно. Лиам засыпает где-то между тем, как Зейн гладит его запястье и затем кладет руку ему на затылок, играясь с волосами, пока машина гладко движется, и по радио играет тихая музыка. __ Лиам просыпается от движения и обнаруживает, что Зейн несет его по боковой лестнице. Ладони Зейна поддерживают его бедра, руки Лиама свободно висят у вампира вокруг шеи. Он усиленно старается не открывать глаз и дышать ровно. Он не хочет, чтобы Зейн узнал, что он проснулся, оказаться на полу и подниматься по ступенькам своими ногами. Он слишком устал для этого, и ему нравится быть прижатым к Зейну. Они поднимаются на второй этаж, и Лиам практически вздыхает от того, как скоро это закончится. Его спальня недалеко — займёт всего лишь несколько секунд до нее добраться. Но Зейн пропускает его этаж, направляясь аж на самый чердак. Он толкает дверь, не отпуская Лиама, и затем тихо говорит: – Я знаю, что ты не спишь, солнце. Лиам смущенно кашляет: – Привет. Зейн наклоняется, стягивает покрывало с верхней простыней и аккуратно опускает Лиама на матрас. – Можешь спать дальше, – говорит он. – Ладно, – зевает Лиам. У него не получается снять футболку, потому что он устал, но в комнате Зейна жарче, чем в его. Вампир помогает ему избавиться от нее. И когда Лиам расстегивает джинсы и ерзает на кровати, Зейн на секунду сомневается, но помогает снять и их, после чего откидывает одежду в направлении корзины с бельем для стирки. Он собирается уходить, но Лиам протягивает руку и хватает его за футболку. – Поспи со мной? Он не в силах открыть глаза, поэтому не видит реакции Зейна. Брюнет убирает его руку, и Лиам принимает это за отказ, но затем он ложится на другую сторону кровати, придвигаясь к Лиаму, нарушая какое-либо личное пространство. Лиам чувствует дыхание Зейна у себя на губах и мысленно повторяет привычное «поцелуй меня». И в этот раз... в этот раз Зейн целует. Нежно, мягко, но Лиам слишком устал, чтобы по-настоящему насладиться этим, поэтому засыпает раньше, чем успевает ответить на поцелуй.