***
— Нет, Флавер, тебе везде мерещатся безутешные девы, — слегка косолапя и потряхивая тремя хвостиками на макушке, девочка проследовала в свой классный кабинет. На этот раз не было ни горячего молодого руководителя, ни звания старосты класса (чему никто особо не огорчился). Было только одинокое место на задней парте третьего ряда у окна. — Да, я знаю, что это идиотское клише, но могу себе позволить быть неоригинальной хоть раз в жизни, — не зная зачем, рыжая оправдывалась перед собой. Соседское место спереди еще пустовало, ровно так же, как и на последней парте среднего ряда. Класс 2-5 понравился Флавер сразу: мало женщин и много юношей, семьдесят процентов которых обладали здравым смыслом. Трое из них - ее приятели из баскетбольного клуба, а в роли подруги-одноклассницы будет Сесиль, хоть и в единичном экземпляре. Только вот классный руководитель - учитель литературы... — Привет, красавица, — справа за свою парту плюхнулся Акира, сверкая зубами, отчего возникал обоснованный вопрос, не установил ли он на них серебряные коронки. — Мы с тобой снова в одном классе, малыш. — Привет, подлизун, — хихикнула в ответ рыжая, потряхивая хвостиками. В этом году второклассницы будут чувствовать себя так, словно попали в отомэ игру, потому что объединение двух обольстителей в одном классе не предвещает ничего целомудренного. — Айяччи! — уже с порога радостно воскликнул приветствие Кисэ Рёта, из-за его спины выглянула Сесиль Валентайн, даря подруге взмах тонкой ручки. — Черт возьми, Кисэ-кун, да ты отхватил самый жирный кусок от слоеного пирога, — раздосадовался Ономеринго, когда увидел, как блондин занимает место спереди Айянумы. — Тогда мне придется заигрывать с твоей очаровательной подругой, — но дамский угодник не долго горевал и обратил всю свою живую любовь к премиленькой альбиноске, — миледи, позвольте прикоснуться губами к вашей ладошке, — рыжая предпочла пропустить, что происходило дальше, так как подобные акты в социуме выводили ее из себя. — Ономеринго, питание слабости к допубертатным самкам человека - это не то, что может заставить тебя уважать. Избавь меня и всех вокруг от наблюдения за твоими грязными, развратными инстинктами. — Кажется ты ревнуешь, Айянумушка. — Ну уж нет, мне просто жаль Сесиль, которая страдает от твоих инфернальных попыток ее закадрить. — Флави-тян, все в порядке, я скучала по твоей неподражаемой мимике! Я, кстати, рада, что мы с Ономеринго-куном теперь одноклассники. Надеюсь, мы познакомимся поближе, — Валентайн подмигнула пареньку, но этот мимический жест был до того эстетически прекрасен, что паренек еле устоял, чтобы не чесануть детородный орган. — Ангел во плоти... Я упаду у ее ног прямо сейчас. Вопреки всей внешней иллюзии поведения Рёты, Флавер Айянума не вызывала в нем трепетной симпатии, не была музой для его преображений и даже не была идейным вдохновителем его вступления в баскетбольный клуб. Он любил изящных и субтильных леди, каковой была его подруга Сесиль, какой подавала надежды быть Сацуки Момои, какой была каждая участница волейбольного клуба, включая их бессменного лидера - Юкари Ономеринго, которая временами позволяла быть себе настоящей леди. Но Кисэ, один из единственных в своем роде необычайно проницательных людей, видел каждую из этих девушек насквозь. Видел и понимал, что вот они - ярчайшие представительницы нового вида женщин, которые будут расти в циничной среде, откинув все прелести романтизма. До поры до времени они будут переменчивы, и долго нельзя будет предугадать, вырастут ли они мудрыми или они так и останутся экзальтированными и поверхностными девушками, не способными гармонично вписаться в жизнь. Удручающая уверенность в собственной исключительности их была смешна, а чтобы от нее избавить, нужно не меньше, чем обломать им рога. Нынешняя одноклассница - самый эксцентричный игрок в баскетбол, - хоть и имела устоявшуюся жизненную позицию лишнего человека, но оправдать свое не всегда деликатное поведение тоже не могла. Казалось, и в ней собрана вся палитра наихудших качеств для человека современного общества: дерзость, скрытность, мальчишество и неосмотрительность, приправленная беспардонностью и ленью. Болотная леди превосходно играла роль местного дикобраза, что когда ее иголки обвалились одна за одной, обнажая мягкое и беззащитное тельце юной девочки, Рёта торжествовал своей победе над природой этого человека. Если подытожить эти размышления, то можно сказать, что Кисэ никогда бы не стал даже пытаться близко подружиться с этой грубой девчонкой, которая постоянно паясничала и норовила больно укольнуть его между ребрами, если бы однажды Флавер не выдала свой маскарад со всеми потрохами. И не стал бы пытаться встречаться с девушками из своей школы, если бы не любопытство и желание побыть Пигмалионом в попытке создать собственную Галатею. — Каждый уверен в своей собственной феноменальности, но, прошу заметить, ни ты, ни я, братик, не являемся непревзойденными в этом мире. В отличие от всех, я - обыкновенная. Ты – тоже самый заурядный лучший ученик школы, — от Кисэ уже давно ускользали щебетания альбиноски, он вслушивался в тон голоса Флавер. Он звучал совсем иначе, нежели ее пресловутая манера отвечать со свойственным только ей снисхождением. Неужели он слышит, как играют фаталистические струны, задавая тон этой фразе? Тон покорно смирившейся с судьбой, но не строящей из этого смирения трагедии Флавер? То происшествие было незадолго до случая с побегом из полицейского участка и поимкой насильника. Рёта тогда понял, что теперь в его окружении вырастет не меньше двух мудрых женщин, что все ее претенциозное поведение - не попытка обратить на себя внимание, а часть защитных инстинктов, созданных характером; стало ясно, что непременно нужно приблизить к себе этого человека, который сможет научить его многому, как только осознает свою индивидуальность. С тех самых пор Флавер Айянума стала потенциальным претендентом в лучшие друзья Кисэ, правда сама она того, скорее всего, не подозревала, да и не горела желанием, ввиду того, что ей не повезло застать блондина за произнесением столь пафосных фраз. Для нее он был мальчиком из высшей касты, а следовательно - не ровня ей, обычной плебейке. Да еще и с каким-то девиантным поведением - стремлением к дружбе с не особо перспективными людьми ни в модельной, ни в баскетбольной стезе. — Я тоже рад этому, Флавер, — Рёта скользнул мягким взглядом медовых глаз по краснеющему от возмущения лицу Айянумы. Флавер это фамильярное обращение не оценила, тут же сведя рыжеватые, почти незаметные брови у переносицы. — Чему ты там рад? — Тому, что мы в одном классе, конечно. — Не переходи границы, Рёта, — нарочно произнося по слогам имя юноши, процедила баскетболистка, — для тебя я навеки Айянума. — Так и быть, Айяччи, — усмехнулся Кисэ, продолжив умиляться ее до смешного недовольным лицом с надутыми от возмущения губами и бульдожьими складками на юном лбу. — Айяччи, помнится, что еще несколько дней назад ты показала мне, что я для тебя больше, чем одноклассник… — все еще хитро улыбаясь, блондин решил понервировать Айянуму сверлящим взглядом. — Пфффф, — слегка невпопад, ибо не на скотном дворе было дело, Флавер выдохнула с лошадиной мощью, окропляя лицо оппонента слюной. — Ты, Кисэ-кун, видать, много размышлял о том дне и, сдается мне, много непристойных глупостей надумал. Еще Николай Коперник доказал, что неизмеримое не может вращаться вокруг ничтожества, — безапелляционно заявила маленькая "леди" и вперилась глазами в сакуру во дворе. Пораскинув мозгами, Кисэ Рёта понял, что играть с теперешней соседкой – это не лучшая идея, ибо ее легкая невротичность по его вине могла перерасти в хроническую нервозность с систематическими срывами, а как следствие, рыжую могли ждать отсутствие мужа и детей в будущем, становление феминисткой и прочие неприятные вытекающие из этого последствия. Загубить личность всегда можно успеть, а попробовать ее расслабить, создав комфортные условия на целый год – вот он путь друга и джентльмена удачи. — Доброе утро, — в класс явился учитель, и все дружным строем подтянулись возле своих рабочих мест, ответив на приветствие. Флавер с некоторым волнением думала о том, что с начала года так и не открыла учебник по истории, ссылаясь на нудность повествования. И по счастливому совпадению, с начала года ее ни разу не спросили. А значит, все сводится к тому, что сегодня она получит свою стартовую оценку. — Мы с вами начали важный раздел нашей истории – время, соединившее в себе исключительные эпохи, приведшие к централизации государства и консолидации народа. Феодальный период, — с выпученными от страха глазами Айянума начала громко шуршать листьями учебника на задней парте, полагаясь на то, что ее зеркала души подарят ей фотографическую память на следующие сорок пять минут и выручат бедняжку. Но эти шерудения с задней парты стали ускорителем неотвратимого опроса с пристрастием для баскетболистки. — Флавер Айянума-сан, я вижу, вы трепещите перед страницами нашей истории. Давайте начнем новый год с того, чтобы зарядить ваших одноклассников подобным настроем, — девочка была вынуждена встать, но успела кинуть молящие о помощи взгляды на соседей. — Ну давайте попробуем, сенсей. — Отлично, давайте обобщим знания, Айянума-сан. Мы с вами перешли к плавному завершению эпохи Сэнгоку. И открыли…? — вдруг впереди рыжей бестии кашлянул Кисэ, а затем его рука тыльной частью прикоснулась к белобрысой шевелюре, открывая юрким карим глазам отвечающей надпись на ребре ладони. На первой парте в прошлом году такие выкрутасы не прошли бы – Момои старалась помочь недотепе Флавер, но ее отчаянные кряхтения слабо доносились до нее с предпоследней парты; сейчас же, главное - не потерять это чудесное место. Но Кисэ – это не Аомине, он не попрет против друга. — Адзучи – Момояма. — Превосходно, похоже, что в этом году вы решили взяться за голову. Но ни один период не обходится без видных исторических деятелей. Какого наиболее яркого представителя вы можете назвать? — и снова на ладони Кисэ показались иероглифы. Но, как уже говорилось ранее, Флавер была исключительно безграмотной японкой, которая с трудом разбиралась в кандзи, хирагане и катакане, поэтому часть символов на руке у друга для нее осталось загадкой. Она замолчала. — Ода Нобунага, — шепнула ей Сесиль, как бы поднимая упавший карандаш, — Флави-тян, Ода Нобунага. — Ода Нобунага, — Флавер сначала тоже шепнула, но через секунду поправилась, — Ода Нобунага! — Я верил в то, что у вас есть способности к обучению, — с гордостью похвалил сенсей свою ученицу, — ну чтобы уж совсем затмить класс своей бездной премудрости, то вы расскажете нам о его известном прозвище юности. Акира, как истинный джентльмен, не имел права расписываться в своей беспомощности и решил помочь, чем он мог (а помочь он бы мог во многом за имением природного таланта в обучаемости). Ономеринго быстро начертал на руке примитивные иероглифы, которые помогли бы Айянуме трактовать кличку национального героя. — Сюда! — он привлек ее внимание шипением, и рыжеволосая с неудовольствием уставилась на набор палочек на его руке, взглядом порицая его: «Ты не видишь, что я тупа. Говори устно». Пауза вновь затянулась, и Флавер пришлось быстро читать все, что написано на руке у брюнета, не обращая внимания на гиперболичность высказывания. — Ам-м... Огромный… Ам-м... Огромный идиот из провинции префектуры Айти, — выпалила она и посеяла немое молчание во всем кабинете. Кисэ повернулся к ней с видом человека, пережившего страшное потрясение. Акира сник, ожидая расправы. — Кхм, что ж. Интересно употребила. Только в рамках истории принято называть его большим дураком из Овари. Но ты права, теперь эта территория действительно принадлежит префектуре Айти, — утешительно поправил ее учитель, видя обескураженное лицо школьницы. Флавер медленно, со скрипом и хрустом, повернула корпус в сторону Ономеринго. Тот украдкой поднял глаза именно в этот момент, о чем тут же горько пожалел. Злобная гримаса девочки с хвостиками, которые теперь напоминали змей Медузы Горгоны, посылала ему только одну фразу: "Ты что это выкидываешь, осёл дырявый?!" — Э, ну я девушка такая. Люблю преувеличивать, знаете ли... — настало время для смены темы, потому что после этого неловкого происшествия искать помощи не хотелось больше ни у кого. Учитель не успел открыть рот, как баскетболистка продолжила. — Сенсей, не хочу показаться грубой, но я больший эксперт в античной истории. Читаю Плутарха, Аристотеля, Марка Плиния… — "Так, че там у нас за книги в туалете лежали?" — Ну такое. — Не очень патриотично с вашей стороны. Но раз вы такая мастерица, что читали даже Марка Плиния, полагаю, младшего, то я хотел бы побеседовать с вами после занятия об эпохе эллинизма. — Ладно...***
— Как же достал этот клуб "Завтрак" каждый раз после уроков, — взвыла Айянума, когда прозвенел звонок. — Что за околесицу я молола?! Что за Марк Плиний вообще, у меня брат эти книги с туалета уже третий год не вытаскивает. Что я сейчас преподу скажу? Мифы Древней Греции про Апостола Петра? — Думаю, что апостол Петр - это немного из другой культуры. — Еще что очевидного скажешь? Я что, похожа на умственно отсталую? Конечно я знаю, что апостол Петр - это у нас что-нибудь про Крещение советского Россоюза. — Не совсем, — блондин откинулся на стуле, убирая пышную шевелюру со лба. — Кстати, спасибо. Без твоей помощи я бы и слова умного не вымолвила, — неожиданно смягчилась сорвиголова Тейко. — У нас точно будет классный год! Я поднимусь с колен под твоим крылом, вот увидишь. — Айянумушка... — Ономеринго, — Акира, окруженный темной аурой уныния, склонился перед партой девочки, предварительно закрыв голову руками, — ты неповторим. В том плане, что на земле больше не найдется таких сперматозоида и яйцеклетки, способных создать зиготу настолько провальную, которая каким-то неведомым образом будет иметь право на жизнь. Впервые я согласна с твоей сестрой, ты - дегенеративный маточный отросток! Пока. Кисэ, увидимся на следующем уроке! Сесиль, берегись Ономеринго, если не хочешь испортить себя генофонд! — Айянума-сан, я был удивлен, когда услышал о твоих предпочтениях в направлении исторической науки, — Флавер старалась стоять перед учительским столом максимально солидно, но тело, вместо того, чтобы помочь своей обладательнице, предательски дергалось в рандомных местах. — Во-первых, это очень необычно ввиду нашего устоявшегося культурного менталитета. Наш народ консолидирован вокруг себя и конкретно своей самобытности. Я не думаю, что то, что ты, несколько пренебрегая своей культурой, интересуешься общим ходом мировой истории, плохо. Но впредь ты не должна озвучивать подобные вещи так открыто. Ты будешь белой вороной, создашь ненужные проблемы, — учитель внимательно посмотрел на взволнованный лик школьницы, внутри которой происходила бурная умственная деятельность. — Однако я приятно удивлен, что в свои тринадцать ты изучала труды умнейших людей античности. Могу я услышать твое мнение, может быть ты не согласна с проблематикой вопросов, которые поднимали эти люди? — Я? С проблематикой? — Да. Быть может, Римское право вовсе не должно было лечь в основу современного законодательства или Марк Аврелий не был таким уж гениальным философом? — Марк Аврелий? Ну да... Не вижу там зачатков гениальности, царь из него никудышный. — Царь? Он же был императором Римской империи. — Ну я и говорю. Правильно Цезарь его убил. — Айянума-сан, вы точно читали Аристотеля? — Да. — Честно? — Нет, — не выдержала она и с силой хлюпнула носом. — Сенсей, я ничего не читала. Я вообще эти книги запомнила только потому, что они, извините, не покидают нашу семейную уборную. Мне так стыдно, что я вас обманула, но я не видела другого выхода, кроме как использовать тот объем знаний, который имею, чтобы вы не поставили мне плохую оценку. Да, это был дешевый прием, но все средства хороши, когда ты выживаешь в нашем суровом мире. Простите, — она низко поклонилась, не испугавшись, что может надломиться. Но учитель издал приглушенный хохот, и школьница подняла голову. — Ну дает. А я уж было обрадовался, что у меня появилась преемница, — развеселившийся сенсей вытер скупую слезу, выступившую от смеха. — Вы, барышня, хорошо апеллируете фактами. У меня к вам предложение. Я очень хочу, чтобы вы его приняли, потому что внутренний голос подсказывает мне, что я не разочаруюсь в вас, Флавер Айянума, если возьмусь за это. — К-какое? — Сегодня же вечером возьмите Плутарха из вашего туалета и прочтите первую главу. Могу предположить, что у вас экземпляр его знаменитых жизнеописаний. Если вам не понравится, то вы выучите всю эпоху сэнгоку от корки до корки и я не слезу с вашей шеи. — А если мне понравится? — А если вам понравится, то вы расскажете мне свое любимое жизнеописание и объясните, почему оно вас привлекло. После этого я дам вам творение отца истории - Геродота. У вас будет отдельная программа, — от услышанного Флаверина воспряла духом: наконец-то нашелся ее избавитель от гнета скучнейшей национальной истории. — Но это не значит, что вы забудете об истории Японии. Вы должны будете владеть историческим минимумом. — Хорошо, я берусь за это. Это самый интересный вызов, который мне пока что бросали. — Я верю в вас, Айянума-сан, — отныне и навсегда учитель истории стал национальным героем средней школы Тейко в глазах неограненного алмаза и первым учителем, который в нее поверил.***
— Это такая ирония судьбы? Или у вас шутки не смешные, — Флаверина сделала в высшей степени оскорбленное лицо, разглядывая протянутую ей майку. У Ниджимуры на лице образовалась раздраженная мина, вызванная недовольным выпадом рыжеволосой сокомандницы. — И что же тебе не нравится? Быть может, ты ожидала капитанское хаори? — съязвил глава Поколения Чудес. — Обязательно мне было давать тринадцатый номер, Ниджимура-семпай? — А чем плох тринадцатый номер? Подстать тебе, Айянума, — добродушно рассмеялся Аомине, поправив баскетбольный мяч подмышкой. — Класс, видимо, это число ныне будет преследовать меня с рождения. Что смотрите? Да, мой окончательный релиз состоялся в пятницу, тринадцатого августа! — юноши переглянулись и синхронно гоготнули. — Это правда? — Это приглашение к окулисту, если вы, спустя год, не удосужились заглянуть в мое личное дело, капитан, и поинтересоваться датой моего рождения, — укор Айянумы произвел драматический эффект на Дайки, который только сейчас вспомнил, что так и не узнал важную дату в жизни баскетболистки. А ведь помнится, даже она сказала ему дежурное «С прошедшим, счастья-здоровья, дубина» первого сентября, когда они вернулись с летних каникул. — По-моему, мы налажали, капитан, — буркнул Аомине, когда девочка с присущей остротой ума вышла из подсобки для инвентаря, грозно расставляя пятки. — Тут ты прав, как никак, благодаря ней у нас новые мячи, форма и прочая нужная утварь... Знаешь, так как до ее дня рождения еще далеко, а у нас намечаются национальные, я знаю, как ее отблагодарить. — Да ладно? — осклабился мулат. — Ты собираешься выставить эту мелкую на поле? Ее там не задавят? — Эта мелкая скорее задавит всех нас своим эго. Я не видел девчонок решительнее ее, она делает, что хочет. К тому же, она недавно возмущалась тем, что Кисэ занял ее место. Пускай докажет, что ее возмущения были резонны. Сегодня перекинусь парой словечек с тренером. — Я сказал, сразись со мной за место в основном составе, — тем временем Флавер остановилась у стены, недалеко от подсобного помещения. Завороженно наблюдать за происходящим ее заставила намечающаяся перепалка между Шого Хайзаки и Кисэ Рётой, который, как обычно, в своей насмешливой манере дерзко улыбался несколько оскорбившемуся таким заявлением седовласому. Рядом с ней Мидорима взволнованно обращался к Акаши с вопросом о нормальности положения вещей в данный момент и уместно ли это соревнование. — Наверно, моя репутация сильно упала в последнее время, раз такой выблевок, как ты, всерьез думает, что победит меня. «Выблевок?! Этот червь помойный у меня распедалит за словечки. И этим ртом он целует свою маманю?» - мысленно возмутилась Флавер, однако внешне сохранила поразительное для нее спокойствие. Лишь внимательный Акаши, случайно скользнув взглядом по ее фигуре, уловил ее озлобление по едва дернувшейся рыжеватой брови и сжатому кулаку. — Как грубо, Шого-кун, — жизнелюбивого Кисэ, в отличие от Айянумы, ничуть не задела грубость баскетболиста. — Тем более, что я собираюсь победить тебя прямо сейчас. — Тогда я покажу тебе всю свою силу, — и, хищно облизнувшись, Хайзаки принял вызов блондина с должным пафосом. К этому времени на поле стало достаточно тихо и людно. Все зеваки собрались поглядеть на это зрелище. Подоспели и ранее болтающие Дайки и капитан Ниджимура. Методичная чеканка меча была прервана резким перехватом меча Хайзаки; Кисэ опешил, но, быстро скооперировавшись, попробовал сделать блок, но попытка не удалась. Счет открыл мерзкий Шого, отчего Флавер едва не откусила себе кончик языка. Рядом с ней примостились Куроко, Мурасакибара и Аомине, и они вновь образовали некое подобие радужного ряда. — Кисэ-чин какой-то растеряха, может голодный? — философски изрек Атсуши, чьим мерилом жизненных сил вполне грамотно являлась сытость. — Не думаю, для новичка он очень не плох. Но, как бы не раздражал нас Хайзаки, нужно признать, что он сильный и опытный игрок, — не без сожаления рассудил ас Поколения Чудес. — Айянума-сан, пожалуйста, не скручивай так сильно мою форму, ты ведь порвешь ее, — Флавер за своими переживаниями и не заметила, как мучает несчастный край формы Куроко, временами задирая его так, что оставляла юношу в непотребном нагом виде. — Ох, прости, Куроко. Но мне больно, я ободранный человек, а вы все в броне, — лирично изрекла девочка, после чего получила понимающий взгляд бездонных небесных глаз. Но этот взгляд она еще ни разу не расценила как акт поддержки, потому что он обладал каким-то особенным, свойственным только Тецуе укором, который вызывал у Флавер только зуд в заднице. Тем временем Шого продолжал беспощадно подрывать малейшие попытки Рёты к контр-атаке; блондин из-за этого лишь сильнее выдыхался, но его изматывание и было главной целью противника. — Это еще не все! — Да нападай сколько хочешь. Итог один, — категорично отрезал Хайзаки и сделал свой финальный данк. — Мы в корне разные. Кисэ обессиленно опустился на колени, в то время как Хайзаки победоносно возвышался над ним. Вместе со своим другом эту схватку, но уже морально, проиграла Айянума. — Что, втопила, рыжая? — злобная улыбка победителя заставила забурлить кровь в артериях, отчего ее сердцебиение неприятно отдавалось в своих же ушах. — Только не говори мне, что это ничтожество - очередной объект твоего поклонения? Быстро ты их меняешь, а то совсем недавно на нашего Ака... — безусловно, эта парочка зажигалась от контакта друг с другом, словно один сделан из древесины, а другой пропитан бензином, и, стоя на расстоянии пяти метров от злорадствующего обладателя седых волос, Флавер никак не могла прервать его словесный понос. Но на счастье, чтобы и дальше оставить чувства Айянумы конфиденциальной информацией, рядом стоящий Тецуя невзначай пнул прикатившийся к нему баскетбольный мяч, который пришелся как раз по макушке болтающего Шого, а сам был таков. Вздох рыжей бестии был настолько тяжелым, что его можно было использовать, как заводской пресс. — Не обращай на этого урода внимание, — потянул Аомине, растягивая мышцы спины, — но Кисэ и вправду зря полез, рано ему еще. — Эх, сейчас бы навернуть чего-нибудь, я сваливаю, — зачем-то оповестил всех великан и тоже исчез. — Шого-кун, ты закончил тренироваться? — в зал заглянула очень миловидная девочка с короткими каштановыми волосами; от ее надутых розовых губ Флавер передернуло. Судя по тому, что ее лицо ей было знакомо, то единственное, где они могли видеться – волейбольный клуб. — Ага, вот твоего парня только что поимел, собирался в душ. Составишь мне компанию? — Ну ты! — кокетливо извернулась из объятий баскетболиста девушка. — Вот так вот, Рёта-кун. Бывай, — и парочка, на радость всем остальным, быстро скрылась, не продолжая свой гадкий спектакль на глазах у поверженного баскетболиста. Флавер было искренне жаль Кисэ: несмотря на свою внешнюю холодность, она давно поняла, что как друг он симпатичен ей сильнее, чем другие сокомнадники. Его умение сходиться с людьми не могло не подкупать, к тому же, он был хорошо воспитан и обходителен, поэтому объективно женская природа одобряла его от чистого сердца. А субъективно личностная природа тянулась к его свету, потому что однажды он пролился на ее тьму. Будь на его месте хвостатая баскетболистка, то не желала бы слышать никаких бессмысленных слов утешения, а уж тем более - жалости к себе, которая порой является самым низким чувством, что можно испытывать к человеку. Горемычные ноги словно имели отдельное от всего тела мировоззрение, потому что так и рвались засеменить к месту проигрыша, где сидел Рёта. — Не ходи к нему, — Аомине заметил нерешительные попытки школьницы с тремя пальмочками на голове приблизиться к их общему другу. — Без тебя знаю. Флаверине стоило большого труда бесстрастно пройти мимо поверженного блондина, не кинув на него даже короткого взгляда. Окончательно уходя с баскетбольной площадки, ей пришлось застать сцену прелюдии к соитию друг с другом пары не шибко половозрелых подростков. — Видит Боженька, я заявлюсь к ним в душ и оболью серной кислотой из канистры.***
Непокорный нрав Юкари Ономеринго медленно, но верно уступал свое место господину благоразумию. — На сегодня хватит, славно полупасили мячами, дамы, — молодая девушка, добро прибавившая в росте за последний год, откинула свой скандально известный как "конская елда" хвост, сохранявший густые черные вихры аккурат на затылке. Женский коллектив послушно внял ее словам, тут же разбредаясь по спортивному залу, создавая в нем шумовую завесу из девичьих голосов. Потенциальная наследница набирающего обороты в секс-индустрии Токио магазинчика пробежалась взглядом по залу в поисках своей десницы в лице Франчески Юниты, однако вместо этого все время натыкалась глазами на свою недалекую шуйцу - Микки Каруно, которая металась по залу в поисках непонятно чего, закономерно оттопыривая нижний бюст, он же седалище. А девушку, олицетворяющую обе ее ноги, да и в целом бога войны всего волейбольного клуба – почти двухметровую Люку Деман, вообще говоря, было сложно не заметить. В это же время к залу приближалась самая не ожидаемая там персона, собираясь совершить самый дурной выбор в своей жизни так скоро, как только могла. Утомившись от безрезультатных поисков подруги, волейболистка с наслаждением повалилась на маты, изнывая от боли в среднем пальце, который неуклюже отбила на подаче из третьей зоны. Закон о том, что если хочешь найти определённую вещь, то нужно оставить эти поиски, споро реализовался и в случае с поиском человека. Ономеринго почувствовала приятный холодок от чьей-то руки на разгоряченном лбу. Надо сказать Юнита в плане тактильных обхаживаний подруги была таким же умельцем, как и в искусстве интриговать. — Я знаю, что ты меня искала, — ехидно мурлыкнула Франческа, теребя ноготками лоб капитанши. — В следующий раз не изнуряй маня своими исчезновениями, Фран. Я и так постоянно выматываюсь на этих тренировках, ты не представляешь, как сложно управлять табуном свиноматок. — По крайней мере, тебе больше не ставят палки в колеса, — Юнита легко отстранилась от расслабившейся Юкари, откидываясь на мат рядом с ней. И правда, ферзь баскетбольной команды уже давно не совершала интервенцию на владение волейбольной монархини; однако, справедливо заметить, что ее противница не была агрессором и закончила свои нашествия, как только Ономеринго перестала создавать к ним всевозможные предпосылки. Сквозь все эти нехорошие враждебные чувства к Флавер Айянуме в Юкари, наученной горьким опытом и с живой памятью о самом позорном, нагом вечере в своей жизни, пробивались осмысленные выводы, что хвостатая баскетболистка - крайне отчаянный враг, способный, ради отстаивания своей чести, на самые шаржированные выходки; но при правильном обращении, включающим отсутствие каких-либо раздражителей объекта, - одновременно инертный и не действующий сгоряча сосед, только наращивающий свое влияние. Может, отныне стоит сделать паузу в бессмысленной и беспощадной кампании по укрощению спортсменов? Великие умы устанавливали свою гегемонию путем догмата "разделяй и властвуй", при этом не растрачивая попусту физические ресурсы. — Юка-чан, к нам гости, — Ономеринго не сразу абстрагировалась от рассуждений, рассеяно вглядываясь в пока что мутный силуэт стоящей перед ней девочки. — Ономеринго-сан? — Юкари удивленно уставилась на говорящую Сесиль Валентайн. Альбиноска, скромно потупив взгляд, стояла перед парой подруг, отряхивая белоснежный джемпер от невидимых пылинок. Акты волнения у нее получалось изображать с должной натуральностью. — Ты? — пытаясь прикрыть отвращение, бросила капитан волейбольной команды, спрыгивая с матов. — Если ты думаешь, что сегодня отличный день, чтобы поторговать своей носопыркой, то ты перепутала локации. Всякие баскетбольные и футбольные клубы в другой стороне, — Сесиль была готова к тому, что ее, позиционируя, как подругу Флаверины, сразу же попытаются выпроводить, поэтому не сильно испугалась, когда девушка с хвостиком устрашающе направилась в ее сторону. — Нечего вам, прихвостням Айянумы, тут отшиваться, если ваша хавронья не хочет возобновить конфликт годовой давности, — само собой, пришествие миловидной дамочки, да и к тому же, вроде как, подруги "обожаемой" дебоширки с хвостиками цвета детской неожиданности, никто не оставил без внимания, более того, это событие поголовно вызывало у всех присутствующих нерасположение. Гул женских голосов стих в несколько секунд; около пятнадцати пар любопытных глаз были устремлены на говорящих. — Ономеринго-сан, прости, если я пришла не вовремя. Однако, что касаемо прихвостней... — указательный палец изящно вертелся на уровне подбородка альбиноски, наматывая белоснежный локон на свое основание, как веретено. Валентайн изменилась в лице, уголки губ, и так приподнятые от природы, загнулись вверх еще больше, задавая насмешливый облик всему образу. — В твоем положении я бы не раскидывалась ярлыками по отношению к тем, с кем ты лично не знакома. По крайней мере, о твоих методах мне известно в разы больше, по сравнению с тем, насколько ты посвящена в мотивы моего прихода, — подобные девчонки выводят своим нахальным поведением гораздо лучше всяких кикимор из болота любви. Такие, как Айянума, обычно не несут в своих поступках коварного умысла, но, по наблюдениям Юкари, длившимся хоть всего и пару минут, можно было с легкостью определить, что Валентайн была подобна тем барышням, что сейчас за ее спиной глумливо перекидываются комментариями о происходящем в спортивном зале. — Не пугай меня, — Ономеринго театрально отпрянула от Сесиль, нахмурив брови.— Ты ничего не перепутала, малышка? Не строй из себя всезнайку, пытаясь меня запугать, это дешевый фарс. Ты знаешь обо мне так же много, как я о том, какие семейники были у Екатерины Арагонской. То есть - целое ничего. Если собралась устраивать эту показуху, то проваливай, пока я тебе не двинула по роже, а то больно ты веселая, — утонченная интриганка торжествовала тому, что смогла довести волейболистку до белого каления за абсолютно рекордное время; Флаверина и рядом с ней не стояла. Однако, доводя людей до подвешенного состояния, недолго действительно получить по роже, а рукоприкладство не в ходило ни в чьи планы. Спору нужен был арбитр, в роли оного Франческа Юнита, ныне только наблюдающая за поведением гостьи. — Валентайн-сан, ты ведь понимаешь, что начинать разговор с фраз со странным подтекстом - худший путь для переговора. Не предрасполагает к истине, — мягко осадила Валентайн дипломатичная Юнита. Ухмылка пропала с лица альбиноски. — Ты права, Юнита-сан. Я искренне извиняюсь перед вами, девочки. Однако, я пришла к вам с очень интересным предложением, я думаю, вам будет сложно устоять перед ним. — Не будь так уверена, моль садовая, — не унималась разгоряченная Юкари, — ты еще собираешься предлагать мне свои подачки? Я сказала, чтобы ты выметалась, а не то я тебе… — договаривать то, что собиралась, Юкари не стала - ее вовремя остановила подруга, поглаживая по спине ладонью. — Юка-чан, уймись. Видишь, наша гостья собирается предложить нам деловую помощь. Дай же ты договорить человеку, — серые глаза Франчески выжидательно заглянули в лицо Сесиль. Она сделала невербальный посыл девушке о том, что она может продолжать изложение. — Это касается, Айянумы. Этой картофанки, — последняя фраза была сказана Валентайн достаточно невнятно. Тем не менее, волейболистки, стоящие напротив нее, удивленно вскинули брови. — Что? Что ты там сказала последнее? — Валентайн-сан, пожалуйста продолжай, — разум Юниты, не затуманенный раздражением, позволил ей гораздо быстрее определить то, что Сесиль пришла с явными намерениями как-то напакостить Флавер, в худшем случае - подставить ее. И, разумеется, не своими руками. — Ах да, — молчаливая задумчивость белокурой японки вновь сменилась коварной улыбкой. — Я не знаю, заметили ли вы меня в тот день, когда планировали свое покушение на желудки Айянумы и компании, однако, я узнала о вашем милом плане сразу же, как только вы до него дошли, — Юкари только фыркнула. Франческа не слишком результативно пыталась выискать в каждом слове, каждом жесте альбиноски причину ее странного поведения. Вот она насмехается над их лидершей, а потом неожиданно сообщает о причине своего прихода - самой неожиданной причине, по которой только можно заявиться. А с каким отрицанием она произносила имя своей спасительницы? Теперь пытается добиться расположения, обнародовав свое бездействие в судный день для баскетболистов. — Я не сказала об этом дражайшей Флави-тян, иначе сегодня вы бы не довольствовались ничьей. Но я вовсе не хочу снискать у вас благодарности. Я говорю это лишь в подтверждение тому, что собираюсь предложить вам полный слив информации о Флавер Айянуме, — эта девчонка настолько иррациональна, что Франческа осмелилась предположить то, что гостье просто скучно, что она получает особенное удовольствие от плетения интриг и что, впутывая в свою паутину как можно больше действующих лиц, становится более удовлетворенной. Милый дьявол без объективных причин на предательство. Юкари весьма несолидно поперхнулась слюной от нахлынувшей гаммы эмоций. — Че?! Пардон, миледи, у тебя первоклассные шутки для магазина на диване. Ты хоть сказала, что поняла? Вы же там все облизываете ее шершавые пяточки после того, как она чудесным образом умудрилась всех вас защитить и оправдать перед самими небесами. — Да, — уверенно ответила ренегатка, — я говорю вам об этом с полной уверенностью. Если вы желаете получить любую информацию, касающуюся Флавер Айянумы, ее друзей и семьи – я с удовольствием вам ее предоставлю. Если вы, конечно, сами не обрубите сук, на котором можете сидеть, сообщив ей о том, что я предложила вам сегодня. — Не нуж... Ффан, убефи фуку! Она наф обманывает, это Айянуфа ее пофлала, я уферена! Тьфу! — Франческа изящно вытерла обслюнявленную ладонь о форму создательницы этих самых слюней. — Это все превосходно, однако, ты не позаботилась о том, чтобы объяснить свои причины, — Юнита собралась встретиться с растерянными глазами реинкарнации всех великих предателей, однако в ответ на свой вопрос получила всю ту же странную ухмылку на грани злорадства. Кажется, она не ошиблась, говоря о том, что одноклассница незадачливой Флавер имеет особые отношения с ее величеством интригой. — Я так хочу. Мне интересно, что получится из этого. — Дрянь, — заключила Юкари, — не нужна мне помощь изменщицы, — она никак не могла понять, что за чуждая ей сила заставляет сверкать эти красно-голубые глаза альбиноски беспокойными искрами, окаймленными радужкой ее совершенно безвинных глаз, которые были так белы, что казалось, кровь в ее капиллярах такая же белесая под влиянием генетической ошибки, с которой Сесиль была рождена. Ясно было только то, что свою подругу и защитницу эта девчонка готова продать еще менее выгодно, чем Иуда продал своего учителя – за бесплатное желание, прихоть. — Не спеши с выводами, Юка-чан, — Юнита, как концентрат хитрости среди компании спортсменок, поспешила осадить непоколебимую Ономеринго. — Ты не можешь так легко разбрасываться источниками информации, — ее тонкие пальцы мягко вплелись в макушку темноволосой, — Валентайн-сан любезно предлагает нам ту помощь, которую не окажет тебе ни один из приближенных друзей Айянумы-чан. Используй это, — конец фразы она шепнула подруге на ухо так, чтобы завершение диалога осталось только между ними, — совершенно не обязательно сразу идти напропалую, однако наша Флавериночка подпустила к себе двуликого Януса, что позволит нам иметь с ней точки соприкосновения, причем через которые мы можем на нее надавить. Ты ведь помнишь, какой она непредсказуемый соперник? — Что? — на секунду черноволосая задумалась, не без презрения созерцая точеную фигурку Сесиль. Шестеренки в ее голове скрежетали; какие-то рыцарское благородство и честь Юкари боролись с ее стремлением не потерять свой статус в этом обществе гиен волейбольных. — Ладно, — под елейным напором Франчески, волейболистка сдалась, сделав свой выбор в сторону безукоризненной репутации лидера; Франческа, эта носительница далеко не японского имени, была истинным змеем-искусителем. Рассуждения мозговитой Юниты были не безосновательны, по крайней мере, ни Микки Каруно, извечно вертящая задом, ни Люка Деман - женская версия Мурасакибары, - не выдали бы ничего подобного, ведь они понятия не имеют о том, что такое деловая логика и личная выгода. — Валентайн, я принимаю твою помощь. Но знай, помимо того, что я презираю предателей, если соберешься работать на двух хозяев, — альбиноска испуганно вздрогнула, когда одна из двойняшек резко встала, сощурив глаза, — то пострадаешь больше всех. Надеюсь, я ясно выразилась? — Конечно-конечно, Ономеринго-сан, — Сесиль быстро отогнала испуг, вновь войдя в жеманный образ вкрадчивой лисицы. — Я сделала свой выбор и сразу сообщила об этом тебе. Надеюсь на твое покровительство, до свидания! — Не ровен час, когда Айянума, во время поцелуя Иуды в исполнении этой предательницы, воскликнет: "И ты, Сесиль?" А потом ее будут колоть мечами, хотя я бы могла предоставить неплохие, остро заточенные страпоны для глубокого проникновения в прямую кишку из магазина матушки и батюшки, — провела мрачную аналогию с падением Юлия Цезаря брюнетка, ловя себя на том, что чувствует некоторое сострадание к неосмотрительной рыжей бестии. По крайней мере, от принятия такого "полезного" решения на душу словно опустился смертный грех, потому что, помимо ноющего пальца, к экзистенциальным проблемам Юкари Ономеринго добавилась еще и свербящая совесть. «Юка-чан, долго ли ты продержишься на троне, с такими-то убеждениями? — про себя рассуждала серый кардинал. — Подданные требуют зрелищ, даже если это зрелище – падение короля. Не сделала ли я ошибку, выбрав тебя нашей королевой? Взрослея, ты становишься слишком благородной, и, прискорбно, доброй. Я ведь знаю, что ты не собираешься использовать ни гроша поставляемой нам Валентайн информации. Если мое чутье меня не подводит, похоже на то, что вскоре нас ждет череда крупных расколов…» — Франческа внимательно приглядывалась к окруженной толпой девушек новенькой участнице команды, вызывавшей всеобщую симпатию. Судя по не сползающей с лица Орикасы-чан ухмылке, она слушала рассказ годовалой давности о когда-то именовавшейся великой войной клубов.***
Отчаянное уныние охватило Флаверину, выходящую из школы. Вечно в мире все неправильно, и пресловутая фраза "им это вернется сполна" никогда не действует, а возвращать врагам сполна приходится только своими руками; бездействие приводит лишь к унижению, а действие - к сладкому, ни с чем не сравнимому чувству самоудовлетворения и доминации. Но в этой ситуации, как обычно, это не про чувства Айянумы. — Когда же я исчерпаю лимит наказаний, ниспосланных за наши грехи? — сетование на жизнь было как раз из тех привычек, от которых Флавер хотелось избавиться, однако, именно такие повадки хуже всего поддавались дрессировке. — Да, неплохо бы оформить дочурку советника по старой схеме, — баскетболистка шествовала мимо парковки, дислоцировавшейся прямо через дорогу от школы. — Что за фразы из дешевого порно? — Айянума обернулась в сторону говорящего, дабы получше разглядеть лицо предполагаемого маньяка-извращенца, поджидающего бедолагу-школьницу. ”Твою Мать!” – когда глаза девочки натолкнулись на изображение черного дракона поверх пиджака говорящего мужчины, первым пунктом надо было таращиться, а вторым - как можно скорее нырнуть под соседнюю машину и затаиться, ведь перед ней настоящие бандиты. — ”Якудза... Ну я попала, они же меня пришибут, когда увидят. Зачем я вообще прячусь? Надо было просто пройти, сделав вид, что я слушаю музыку. Вот идиотка”, — рыжеволосая сокрушенно стукнула себя в лоб кулаком. Члены мафии на улицах Японии - явление не самое приятное, однако, довольно обыденное, но, по инстинкту, оно закономерно приводило маленьких девочек в ужас, и Флавер не была исключением. Бандиты, с которыми она сталкивалась ранее, и бандиты из преступного синдиката - совершенно разные и несопоставимые ипостаси бандитизма. — Всунь-высунь? — поинтересовался сообщник мужчины, поворачиваясь в анфас так, что Флавер еще больше закручинилась, обнаружив на его оголенной груди цветастые татуировки - верный признак принадлежности к Якудзе, и (насколько могла, Флавер обнародовала в памяти дифференциацию кланов по внешним признакам) черный дракон означал, ни много ни мало, как принадлежность к Ямагути-гуми. — Не, друг, я не по малолеткам. — Скучно живешь. К слову, что-то наша пташка долго не появляется. Ты уверен, что дочурка Киринэ не была предупреждена? — Флавер с силой вжалась в корпус красной мазды. Дочурка Киринэ? Неужели Киринэ Окаппа вновь впала в передрягу? Разве после услышанного можно именовать саму себя удивительной? Даже Айянумы не способны по уши вляпаться в болото любви так, как сейчас это сделала ее подруга. Но только вот сможет ли она, Флавер, имея за пазухой целое ничего, помочь подруге спастись, когда глаз на нее положили сами Якудза? Флавер натурально представила себе Кеньити Синоду в его кожаной шляпке и очках-авиаторах, заносящего клинок, который справлялся со своей работой не хуже гильотины, над головой Окаппы. “Выходит…” — Айянуму пробил холодный пот, она уже чувствовала, как выбивающиеся из хвостика на лбу прядки прилипают к коже. Нет, она совершенно не имеет права трусливо бездействовать. Знание - сила. И эта сила поможет ей спасти подругу, темная макушка которой была видна приближающейся к переходу даже ей, с низов мира сего. — Здравствуйте! — девчушка выпрыгнула из-под машины, широко растопырив руки, и тяжело приземлилась на землю. — Дяденьки, а вы кто?! — Мы...— мужчины буквально шарахнулись от неожиданности, пороняв тлеющие бычки из зубов. Вопрос, откровенно говоря, застал их врасплох. Настолько выбил из колеи, что они, нервно переглядываясь, начали придумывать оправдание для непонятной школьницы. С расстояния двадцати метров Окаппа, твердо шествующая до эксцесса на стоянке по тротуару, тоже остановилась на почтительном расстоянии, дабы разглядеть происходящее. Рука девушки медленно опустилась в карман пиджака, и она нажала определенную кнопку на смартфоне, продолжая осторожно приглядываться к двум мужчинам и скачущему перед ними человечку. — СПЕЦ АГЕНТЫ ЦБ... ФБЦРД! — стараясь выглядеть убедительным, выдавил из себя один из мужчин - как раз тот, что носил пиджак на голое тело. Первоклассный маразм изречения был хвостатой весьма очевиден, потому что она была как раз из тех, кто имел узкую специализацию на полнейшем бреде. — А ты, малая, чего притаилась, как мышка? Давно нас подслушиваешь, — второй, что был охотлив до сладострастных утех со школьницами, сузив маленькие глазки, зашагал к Айянуме, — а, шмакодявка? — тяжеловесная рука мужчины с крысиными глазками опустилась на плечо самородка баскетбольного балета. — Чего ноздри растопырила? — Хару, оставь в покое эту девочку. Она же совсем маленькая, у нее даже титьки не сформировались, — Флаверина ошарашенно уставилась вниз, упираясь подбородком в шею. К щекам прилила кровь, и они так странно заполыхали смущением. Когда это в последний раз она, сорвиголова Тейко, смущалась? — Ну ты и дуралей! Нельзя такое говорить при сучках. Ну же, малая, уменьши наконец свои ноздри, а то ты мне напоминаешь детеныша гориллы, ей богу, — рыжая бестия тем временем безуспешно пыталась сбросить осаждающие ее мысли в безвылазный омут. Столько оскорблений за раз она получала не раз, но в этот раз почему-то было дико стыдно слушать подобные комментарии в свой адрес. — Во-первых, я благодарна богу за эти огромные пульсирующие дыры! — рука нового знакомого школьницы слетела с ее плеча, как только оно непослушно брыкнулось. — Во-вторых, вы вообще охамели там в своих джакузи, или как у вас там называют! Вы, да я вас! Да вы мерзавцы, негодяи и гады, такое говорить мне! Мне нет еще и четырнадцати, чтобы иметь вымя третьего размера! — теперь Айянума точно не собиралась рассыпаться в дифирамбах перед бандюгами, даже в целях безопасности. Тема сисек для ученицы средней школы самая болезненная, особенно тогда, когда долгожданные груди - олицетворение женственности и плодородия - так медленно формируются, а место их роста любой географ, согласно правилам геологии, безошибочно назовет впадиной. Ее без угрызений совести ущипнули за ахиллесову пяту. Внутри у Окаппы тоже все упало, когда она увидела буйствующую Флавер напротив двух дядей-мастодонтов. Та, кого она так трепетно уважала, ввязалась во что не должна была быть даже посвящена, и в этом вина её - Окаппы. Поправив очки на переносице, девушка быстрым шагом, стараясь слиться с тротуаром по всем правилам психологического ограждения, зашагала на выручку. — Ты чего орешь, дикая?! — как и предполагалось, Киринэ осталась незамеченной. Все напряженное внимание бугаев было направлено на ломающую всю их конспирацию Флаверину. Тот мужчина, что недавно держал ее за плечо, заново выдвинулся ей навстречу с целью сколько-нибудь закрыть ей рот; его округлые щеки полыхали негодованием. — Харука, что делать с ней?! Мерзавка подслушала весь наш разговор от корки до корки, — его лапища схватила раздраженную Айянуму за грудки. — Где теперь искать дочурку советника?! — насильственный акт снова привел баскетболистку в состояние животного страха; она вся оцепенела, перестав совершать попытки вырваться из рук Хару. Настало время для жизненных размышлений - то самое, которое приходит в моменты, когда твоя судьба висит на волоске. Дочь советника, цветастое пятно на руке Окаппы, нечаянно оголенное утром, двое мужчин, принадлежащих к одному из кланов Якудзы перед школой, ищущие дочь Киринэ — все сегменты сложились воедино. Окаппа целый год скрывала ото всех свое опасное происхождение. — Как что, складывай ее кубиком и в багажник! Я пойду поищу эту девицу, оябун отрубит нам обе руки, если провалим это задание! — после слов о складывании тела, принадлежащего ей, кубиком в багажник, рыжая уже не различала, что говорит второй ее обидчик. Размякшее от испуга тело снова натянулось как струна, адреналин вдарил в гипоталамус так мощно, что ее дальнейшее поведение действительно больше походило на обезьянье. Айянума завопила фальцетом, рядом треснуло что-то стеклянное; царапая и лупя держащую ее за рубаху руку, она вспомнила все самые лихие способы самозащиты, которым ее учили мама с бабулей. — ААААА! Я сейчас обосрусь! — неадекватное поведение почти сразу обезоружило занявшегося ее устранением щекастого верзилу, он еще с минуту смотрел на демонические кривляния своей жертвы, не отпуская из рук лоскут ее рубашки. Судьба-злодейка же тем временем потешалась над Флавер так, как только могла: обещание свое у непутевой спасительницы исполнить не выходило, все попытки выдавить любую субстанцию из своего тела были провальны, баскетболистка проклинала свое недержание и то, что сходила в школьный туалет трижды, обезопасив себя от возможности повтора условий в биологическом кабинете. — Что?! Сатанистка проклятая, убью тебя и к дьяволу твоему отправлю! — корячиться дальше школьница не могла, так как мужлан схватил ее под брюхо и поднял с земли, намереваясь расшибить ее о близстоящее дерево. — Ща сблюю, — констатировала Айянума, что дальше продолжит изрыгать из себя любые жидкости. Два пальца направились в рот. — Че?! В полоумную бес вселился, Харука! — мясистая рука перехватила миниатюрную, принадлежащую благодетельнице, прежде чем пальцы достигли корня языка. — Ее сейчас вывернет мне на ботинки! — Мне что, учить тебя, как надо вырубать людей? — послышалось издалека - Харука осматривал придорожные кусты. На его несчастье, Окаппа пряталась не там, да и вообще не пряталась - она стояла с дрожащими коленками и ртом, открывающемся в немом крике прямо перед парковкой. — Флавер, — бормотала дочь советника,— Флавер! Держись, сейчас будет подмога! — Айянума обернулась, потому что Киринэ закричала. Зачем же она это сделала, сколько стараний стоило отвлечь нападающих от ее персоны?! Все еще брыкающаяся на руках у пухлощекого она закричала в ответ: — Окаппа, беги, дура! Я их задержу! — она попыталась прописать локтем в орало противника, но его мясистое лицо было создано для поглощения любых кинетических сил, направленных в эту область. — Ах вот ты где, — над Киринэ возник довольный Харука, девушка медленно повернула голову наискосок, с ужасом убеждаясь в нависшей над ней опасности. — Не так быстро, малец, — события развивались в лучших традициях Крестного отца. Харука почувствовал, как к его затылку приложилась холодная сталь пистолетного дула. — Ведь люди могут пережить все, кроме смерти. — Этот парень никогда не перестанет цитировать Оскара Уайлда, — щекотливое положение мужчины дополнилось приставленным к его почкам парных игольчатых клинков, именуемых в Техасе зубочистками. — Кажись, я сейчас приму много мук, да, парни? — горько усмехнулся мужчина с оголенной грудью. — Именно, — как жаль, что настоящая любительница пафосных сцен из боевиков про супер-агентов была слишком занята дракой и не увидела такого блестящего появления телохранителей своей бывшей одноклассницы. Последнее, что она слышала - это взволнованный оклик Окаппы, от которого замирало сердце. А затем мясная рука Хару могуче двинула ее по голове и мысль потухла в ее глазах. Все вокруг стало темно, как в жопе самого черного мустанга безлунной ночью в прериях.***
— Может быть, твоя Флавер плавает сейчас, как Офелия, где-нибудь среди кувшинок в пруду, озаренном звездным сиянием, — теребя золотистое кольцо-септум, пропел Камия, не забывая все-таки исполнять свою обязанность защитника и водителя, заводя мотор до блеска вычищенной Тойоты. — У этого человека клиническая ненависть к обычным проявлениям быта, поэтому я прошу помочь вас спасти ее! — Хм, судя по твоим словам, в ней чувствуется родная кровь, — философски изрек Ичиру – парень интересной наружности: худой, с выбритой до блеска головой и спортивных солнечных очках. — Какая? — спросила у него Окаппа. — Революционная. — Опять ты свое задвигаешь, лысик? — простонал Камия, крутя кожаную баранку руля. — У нас, латиноамериканцев, революция в крови. — Серьезно? Ты ведь просто год прожил на Кубе... — Латиноамериканец - это не приговор с рождения. Это образ мышления. — Ну понятно, тебе сам Че Гевара велел нести эту ахинею. Сестрица, лучше скажи мне, ты запомнила номера той мазды, в которую погрузили твою подругу? — Да, — Киринэ подалась вперед, облокачиваясь на передние сидения. — Пробивай, Камия-сан. — Вы два полных идиота, — похищенная резко разлепила глаза. Вспомнила, что ей основательно заехали по мордасам, и на этом успокоилась. Нечего пенять на судьбу, коли сама лезешь на кол. — А что мы могли сделать, Китару-сан?! Хотите сказать, отлупить малолетку и бросить под забором? — Оставить! Кто тут старший бухгалтер, я или вы?! — Ну так бы и сидели в своей бухгалтерии, Китару-сан. У нас не было выбора, девчонка подняла бы на уши весь район, что нам оставалось делать? — ДА ХОТЬ ОТТАРАБАХАТЬ ДРУГ ДРУГА В ЗАД! — взвизг окончательно пробудил Флавер, которая полагала, что после таких ударов не иначе, как впадают в кому. — Как вы теперь ее вернете обратно, недоумки?! Нам нужна была только дочь старшего советника клана, а вы притащили вот этот дешевый ширпотреб. Вы настолько тупые, будто половина поколения ваших предков трахалась между собой. — Вообще-то, я Флавер Айянума, приятно познакомиться. Хотя кого я обманываю, приятных знакомств не будет, — буркнула девочка, замечая, что прикована наручниками к стулу. — Простите, — смирились с тем, что члена их начальства невозможно переубедить, Хару и Харука. — О, и еще. Сейчас, вероятно, девчонка и пара ее защитников уже выехали сюда, чтобы проломить нам всем бошку. Ваша задача убрать их и, наконец, забрать Окаппу Киринэ, пока это предоставляется возможным и мы не втянули в конфликт больше человеческих ресурсов. — Пф, насчет этого даже не переживайте, перестрелка будет горячей, — Харука любовно прошелся пальцами по корпусу пулемета; Флавер опасливо отвернулась, оглядела помещение и обнаружила на стене прибитые ножами фотографии, карты и оружие, — боюсь, мы тут все разнесем. — ЧЕ?! — подала голос Айянума, обнаружив свое сознательное состояние. — А я все время буду привязана к этому стулу во время перестрелки, а, дяденьки? — Оставляю это на вас, — раздраженный мужчина, вытирая пот со лба хлопковым платком, поднялся наверх по лестнице. Значит, она в подвале, а если эти недоумки решат подорвать тут бомбу, то не выживет никто. Вот бы им всем хватило ума биться снаружи. — А где Кеньити Синода? Его не будет? — не пропадать же зря в подвале, не увидев главу самого могущественного синдиката Якудзы. — Знаешь, что будет? — Что? — баскетболистка захотела заложить руки на груди, как делала это обычно, но не вышло. Наручники звонко звякнули, напоминая о том, что на сегодняшний вечер ее запястья полностью принадлежат им. — Мы вколем тебе мышечный релаксант, — начал пересказывать все свои больные фантазии недавно чуть не раненый Харука, — положим тебя на пол, а сверху положим доски и коврик для танцев. — О, вы из Сан-Франциско, что ли? — Ага, мы танцуем диско, — расстроенно бросил бандит, не смогший запугать девочку, — на живом танцполе. — А ты чего такая спокойная? Головушка не болит разве? — ехидствовал Хару, уже запихнув в свои щеки что-то съестное, потому что его рыло стало еще шире и еще больше похоже на борова. И этот человек называл ее гориллой! — Болит, — согласилась Флавер, — но я почему-то постигла нирвану. Мне сейчас так спокойно и отрадно. Джентльмены, приобщимся к высокому? — члены Якудза уставились на нее с лицами выражающими немой вопрос. Обладательница хвостиков и сама была удивлена сошедшему до нее спокойствию, ведь еще недавно она яростно боролась за свою жизнь, как тигрица, а что теперь? Теперь вновь смирение, потому что изменить сложившуюся ситуацию без внешней помощи она не может, и ее успокаивала мысль о том, что Окаппа несомненно подключит к ее спасению своих крутых телохранителей, и они вместе предадут это место праху и греху. Кстати, о птичках. Раз Окаппа оказалась дочерью советника какого-то клана Якудзы – вот он, тихий омут со всеми приглашающимися к нему чертями и водяными. Целый год скрывала и могла бы с таким же успехом продержаться почти всю жизнь, если бы не фатальное стечение обстоятельств, в котором, как обычно, не обошлось без Айянумы. И забылась бы эта дурацкая татуировка, и странное поведение, только вот теперь школьница понимала, что утром на руке Киринэ Окаппы она увидела именно метку дочери Якудзы. Но ведь она так юна! Неужели на них навешивают этот ярлык с рождения?! Вновь пришедшие мысли в контуженную голову Флаверины задержали паузу между ответами дольше, чем обычно. — А? Ну, это самое, тараниться в пердачело вы не будете, не надейтесь. — Залепи дуло, я тебе дам по губам, если еще раз произнесешь фразы о содомском грехе! — хотелось ответить ядрено – так, чтобы он сам залепил свое деревенское табло, - но так как ты прикована наручниками к стулу в неизвестном подвале, да еще даже без главы Якудзы... В чем тогда смысл противления? — О, да вы, батенька, извращенец. Можем перекинуться в преферанс, если карты имеются. — Ты еще издеваться над нами будешь?! — Хару, сам перестань драть горло, — процедил Харука, которого взбалмошность напарника приводила в ярость. Ведь она виной тому, что они провалили задание и вынуждены сидеть с маленькой побитой язвой в ожидании перестрелки. — Вали на улицу и купи сок “Любимый” в красной упаковке. — Спасибо, — зарделся он, — ты тоже любимый. — Кретин это название сока! — Харука со злости шандарахнул кулаком по металлическому столу, и дребезг мебели ультразвуком приласкал уши пленницы, которая скривилась от нарастающей боли в голове. Почесав жирную шею, полную складок, Хару вышел, так ничего и не ответив. Пленница и пленитель остались наедине, пронизывая друг друга изучающими взглядами. «Думаю, что у того чувака, что двинул мне, анус страдает чаще…» — Послушай, подруга, — оставшийся задушевно обратился к ней, — я знаю, что в наш век толерантности никто не толерантен. Но, если хочешь, чтобы твоя голова не вспухла как у гидроцефала, то не упоминай при Хару о гействе. — Э, — такое заявление не могло не заставить беспокоиться за целостность двух килограммов, управляющих телом, — ладно... — Понимаешь, каждый гомосексуалист несет за собой тяжкий крест, — в руках у мужчины недобро щелкнул затвор автомата, Флавер сглотнула. — Хотя, что вы, женщины, в этом понимаете… — Так вы что, правда из этих? — но вопрос был явно поставлен грубо, поэтому она поправилась уже более чутко: — Но вы ведь можете уехать в Сан-Франциско и пожениться там, в стране, где можно тра... Любить не за пол, а за душу, то есть за пол. Ах, это такая серьезная тема, простите мою сумбурность... Вы можете обратиться в международную лигу сексуальных реформ. Там тоже должны помочь. — Да ничего. А ты ведь дело говоришь. Только кто нас отпустит в Сан-Франциско-то. Вот грохнем твоих спасителей, и если жива будешь, то провезем тебя с собой в чемодане, выдадим удачно замуж... Ух, представляешь, была бы нашей названой дочерью, лепота! — М-м, перспектива что надо... — Ага... Я сразу понял, что ты сговорчивая. — Но вы ведь понимаете, что наш минутный порыв уже совсем скоро станет пеплом на наших губах? — В каком смысле? Тебе закурить, что ли, дать? — Да нет. Мы открыли друг другу душу, рассказали о своих желаниях и уже запланировали совместное будущее... Но ведь все это забудется, когда кому-то из нас прострелят ногу или печень. Мы поставим крест на этих мечтах и попытаемся убить друг друга, чтобы выжить. — Как обычно, дело говоришь, — Харука задумался, он смотрел в потолок с минуту. — Ладно, авось сбудется. Посиди тут, а я пойду посмотрю, где этот педик ошивается. В желтом свете подвальных ламп медленно исчез силуэт дракона на спине бандита, но вдруг с оглушительным свистом сверху вылетела дверь и, громыхая, свалилась на пол, разбиваясь в щепки. — Флавер, ложись! — недолго думая, Айянума со звериной мощью, которую только могла исполнить, опрокинула стул навзничь. Деревянная мебель так же, как и некогда дверь - возможно, кровная стулу, сделанная из одной и той же ели, - разломалась в пух и прах о твердь земную. Все вокруг закружилось от нового удара больной головой, глаза у рыжей слипались. Над ней возник какой-то ангельский образ, освещаемый все тем же желтым светом, и до того он был прекрасен, что Флаверина потянулась к нему руками, в надежде перед возможной кончиной прикоснуться к чудесной нимфе. — Флавер, нам надо уходить, вставай, дорогая, — но певучий голос дриады только усыплял, заглушая свист пуль и обсценную лексику; с глупой улыбкой она продолжала тянуть руки к божьему творению. Но ее чудесное предсмертное блаженство вдруг померкло, над ее нежным ангелом возник темный силуэт, заносящий над ней кусок арматуры. — Ээвхага! — пробубнила нечленораздельный набор букв, словно только что пережила инсульт, отходящая Айянума. То, что произошло дальше, не поддавалось никакому адекватному объяснению, словно они переместились в неевклидово пространство, где нормальная физика не работает. Чудесный ангел из небытия вдруг превратился в сатану, которая с удара локтя в пружинящий живот перегнула пополам темного великана, выхватила арматуру и отвесила ею так, что грузное тело повалилось на землю. — ЧЕ?! — Флавер, ты наконец пробудилась? — Окаппа схватила ту за шею и пригнула поближе к земле. — Нам надо уходить, тот, что был на улице, привел с собой еще двоих. — Постой. Ты только что завалила мужика из Якудзы? — Можно сказать и так. — Тогда какого хрена ты не могла начистить морду тому насильнику?! — Я... Да не время ворошить то, что было, в конце концов! Я постараюсь найти доски, а ты полежи здесь и не сходи с места, хорошо? Как только ты начнешь двигаться, то магнитное поле земли изменит свои полюса и может случиться что-то еще, — сероглазая поправила бордовую оправу очков и убежденно добавила: — Доверься мне, сегодня тебе больше не нужно меня спасать. — Чертова Сара Коннор, не попадись под шальную пулю, — баскетболистка вжалась в пол, с подозрением приглядывая за упавшей тушей. Без сомнения, это был ее заднеприводный фаворит, свою латентную ориентацию прикрывая поддельной любовью к девочкам-лоли. — Харкнуть ему в лицо или нет? — туша зашевелилась, а рыжая бестия в очередной раз обсыпала проклятиями свой длинный язык. Надо было скорее уползти в укрытие, иначе ее новый приятель размозжит по полу то, что не имеет способностей к регенерации. Она по-пластунски поползла к столу, за которым ее ранее пленяли. — А ну стоять, сука драная! — и снова рука Хару совершила захват кобры на лодыжке беглянки. Та от испуга начала эпилептически трясти ногой, наверное, чтобы та оторвалась, как хвост у ящерицы. — Сам ты сука драная! С тобой вообще имеет смысл говорить на литературном языке?! — хватка ослабилась после того, как правой ноге Айянумы удалось заехать пяткой в глазницу убийцы. Рывок был рассчитан так, чтобы она кубарем покатилась под стол и уже под ним сгруппировалась в боевую позу на случай новой атаки. Хару пошел на таран и, даже не поднимаясь на ноги, демонстрируя всю свою животную сущность, на четвереньках рванул к девочке. Когда он был в метре от ее укрытия, они оба увидели лежащий слева от стола маузер. Хару завладел им первым и, как играющий со своей добычей плотоядный кабан, подполз вплотную к жертве. — Пора прощаться, потаскушка. Я буду измываться над твоим мертвым тельцем, пока оно не похолодеет, — это могло бы прозвучать устрашающе и омерзительно, если бы в конце полный идиот, что произнес эту фразу, не стукнулся бы головой о крышку стола. — Это мы еще посмотрим! — Флавер схватила схватила мужчину за уши и с животным буйством отчеканила его головой о ту же крышку раз пять, позабыв о товарище маузере, который мог прострелить ей пупок в любую секунду. Но все героини предпочитают говорить Богу смерти "не сегодня". Когда Хару, с кровавыми подтеками и разрастающейся гематомой голове, обмяк, к Флавер вернулась уверенность герцогини, имеющей двух любовников, и она забрала пистолет, отныне, как она решила, принадлежащий ей. — Черт дырявый, чтобы меня убить, надо быть человеком, а не полуразложившейся свиньей.***
— Флавер, ты самый настоящий исторический человек, — Окаппа внимательно разглядывала подругу, которая смиренно сидела на открытом багажнике, пока Ичиру перебинтовывал её вспухшее темечко. — Ни одна встреча, на которой ты бываешь, не обходится без истории. — Ты права, Окаппа. Просто в следующий раз, думаю, стоит предупреждать людей о том, что ты дочь советника в Якудзе, — она усмехнулась без намека на сожаление,— во избежание подобных похищений. — Флавер Айянума, — сероглазая опустилась перед сидящей баскетболисткой на колени, пригнув перед ней голову. — Я обязана тебе так многим, ведь ты уже во второй раз спасла мою жизнь, висящую на волоске, а в награду получила так мало. — Окаппа, встань, — перебила ее рыжеволосая. — Нет! — уверенно ответила сидящая Киринэ, не поднимая головы. — Позволь мне договорить. Я и вся моя семья, весь наш клан никогда не забудет твоей храброй помощи; не окажись ты рядом несколько часов назад, вряд ли я бы стояла перед тобой сейчас, а не сидела с пакетом на голове в сыром подвале, — Ичиру, сверкая лысой головой при свете вечернего фонаря, скрипнул зубами, так что Флавер могла расслышать этот немой жест сожаления о том, что вместо них с Камией работу телохранителя взяла на себя юная девочка. — Если у тебя возникнут проблемы в социальном плане и ты будешь испытывать нужду, то ты никогда не останешься без крова - мой дом отныне можешь считать своим; если твоя жизнь так же подвергнется опасности, то каждый член моего дома встанет на твою защиту и с честью пойдет против закона или погибнет, чтобы ты жила, Флавер. — Окаппа... — Айянума коснулась руки бинтовавшего ее мужчины, чтобы он остановился, давая ей спрыгнуть. Все еще не смеющая поднять головы девушка почувствовала, как ее прижимают к чьей-то теплой груди. — Ты не представляешь, насколько я счастлива и горда слышать эти слова от тебя. Меня переполняют невероятные чувства, которые я из-за скудности лексикона даже не могу выразить в должной мере, это что-то новое, чего я не испытывала в завершении любого своего приключения. В любом случае то, что я обеспечила безопасность такого важного человека, как ты, заставляет меня уважать саму себя. Ты представляешь, Окаппа? — Флавер, ты невероятная девушка и подруга, как бы я хотела, чтобы ты всегда стояла рядом со мной. Ты, наверное, сама не понимаешь, как преображаешь людей, каждый твой перфоманс настолько поднимает над мирской суетой, что рядом с тобой невозможно быть обычным; жить скучно - не про твое окружение. — Хватит почестей подруга, — смущенно перервала поток комплиментов раненая спасительница. Окаппа послушно остановилась и с добродетельной теплотой ответила на ее объятия. — Просто я сегодя встала над всем абсурдом мира в очередной раз, только и всего. — Девушки, я конечно понимаю, что женщины никогда не замечают, что занавес опустился. Им непременно подавай шестой акт, — подошедший Камия не упустил возможности процитировать любимого Уайлда, — но твой отец, сестрица, желает, чтобы мы поскорее уехали отсюда. Легавые уже на подходе, а нам не нужна очередная стычка с ними. По крайней мере, они прознают о нашем конфликте с Ямагути-гуми, но они не должны застать нас на месте преступления лично. Подруги нехотя расцепили нежные объятия и быстро исчезли с места преступления, как от них требовалось.***
— Говоришь, они подсыпали тебе слабительного? Ух, вмешиваться в чей-то стул... Реальный криминал, — деловито комментировал красочный рассказ Флавер потенциальный революционер. — Да, но потом я устроила такой съезд народных эксгибиционистов в пределах спортивного зала, что они больше ко мне не совались! — Кстати, Флавер-тян, тебя ведь надо подлатать, — с переднего сидения обеспокоенно обернулся отец Окаппы, вновь смущая баскетболистку своей опекой. Последний вид личности, который, по мнению Айянумы, мог занимать почетную должность в номенклатуре мафии – это гуманист. — Я выпишу чек на нужные лекарства, а магнитно резонансную томографию можем сделать в клинике моего старого партнера. Ох, Ками-сама, уже девятый час, а дома от тебя ни слуху ни духу. Я пошлю к твоим родителям одного из моих кобунов, чтобы он сообщил им о случившемся... Несчастная девочка, как я сожалею о том, что наши конфликты затрагивают гражданское население! — Киринэ-сан, все хорошо! Не нужно никаких кобунов, я вас умоляю! Я чувствую себя лучше, чем когда-либо, уверяю вас, ведь это так невероятно видеть вашу организацию изнутри, осознавая, что вы в действительности такие же человечные люди, как и мы, просто вплетенные в сложную систему социальных конфликтов... Повторюсь, только не надо кобунов! Потенциальная разница между семьей Айянума и семьей Киринэ в том, что вам бьют татуировки, а мне бьют гематомы. Даже дома.***
Полицейская машина отъехала от здания заброшенного склада в то же время, что и пара отъехавших джипов, перевозивших протагонисткую часть недавнего конфликта. Мужчина, сидевший в ней, наконец отпрянул от окна, положив бинокль на соседнее сидение. — Папа, это была она? — его шею обвили девичьи ручки. — Да, Сачико, это была Флавер, наша Флавер, — задумчиво произнес мужчина, ослабляя хватку черного галстука на полицейской форме. Девочка лет двенадцати радостно перепрыгнула на переднее пассажирское сидение, ее длинные светло-рыжие локоны наэлектризовались и сухо похрустывали левитируя в воздухе. — Папа, мы наконец нашли ее, понимаешь?! Почему ты не счастлив?! Скажи же мне, папаня? — Пташка, — звонкий голос дочурки вывел мужчину из нерешительных размышлений, — я рад, возможно, даже больше тебя, — он попытался потрепать ее за макушку, но возмущенно отдернул руку, когда ее кольнуло статическим электричеством. — Ай! Ты, дочура, когда успела пальцами в розетке поковыряться?! Ты не забыла, что у меня слабое сердце, хочешь батю довести до инсульта? — Инфаркта, пап. Так о чем ты задумался? — не отставала дотошная Сачико. — Я? Ты же сама видела, что делала Флавер вместе с этими преступниками? Она действовала, как настоящая бандитка. Чем занимается ее мать, раз она свободное от школы время проводит в опасных играх в маленькую террористку? И это не первый раз, когда я лично убеждаюсь в том, что моя родная дочь идет наперекор закону. Об этом я и задумался. — Папа, где ты увидел в ее действиях бандитизм? Ты совсем двинулся на своем правосудии в своей полиции. Она просто пригрозила отморозкам пистолетом. Ну да, парочку контрольных выстрелов совершила, и не совсем в воздух, зато ты должен гордиться, в том что сестрица растет такой пробивной! Я в восторге от нее! Когда мы наконец познакомимся с ней, с мамой, с братом? Я не видела их с малолетства. — Сачико, — мужчина грустно улыбнулся, с опаской коснувшись ее макушки ладонью, — ты знаешь, что твое имя означает "счастливый ребенок"? А знаешь, почему ты счастлива? — Почему, пап? — Потому что растешь с любящим батяней! — и ответственный отец пустился в полные любви объятия к дочери. — Блин, пап, что за телячьи нежности! Пусти-и! А тем временем мысленно Роба Айянума возвращался в события десятилетней давности - в те времена, когда еще носился с пеленками двух дочерей-карапузов по дому, пытаясь не споткнуться о подрастающего сына, обожавшего висеть на ноге у отца; то время, когда дом семейства Айянума подавал надежды быть обителью примерной семьи, а не болотом, в котором утонула любовь, убитая рутиной.