Падать в бездну...

Иван действительно был очень понятным человеком, простым и абсолютно понятным, и Тане это было неприятно и непонятно. Гроттер никак не могла заставить себя смириться с тем, насколько он прост и обыкновенен. Он не любил дарить цветы, но если и дарил, то это всегда было что-то белое либо что-то полевое, и всегда пять штук. Пять подснежников, пять тюльпанов, самых светлых, которые он только мог найти, пять нарциссов или ромашек. Именно по этой причине Иван дарил ей цветы исключительно весной и ранним летом, но тогда это были уже исключительно ромашки. Сегодня он пришёл наконец-то без своих пяти цветов, и Таня была этому рада, но, тем не менее, от действий Ивана всё равно веяло немного скукотой и предсказуемостью. После он вёл её куда-то прогуляться. Обычно это был парк, в котором они очень редко ещё и кормили каких-то белочек, или нечто тому подобное. Это Валялкин тоже считал правильным и понятным. Иногда они ездили в больницы и питомники для животных, но Таня тогда обычно стояла у стеночки. Ведь Валялкин был незаменимым, он должен был помогать зверушкам и не имел совершенно ни капельки времени для своей девушки в такие моменты! Иногда Гроттер в такие моменты разговаривала с котами, которых любила больше других животных. Вспомнилась смешная тема для передачи. "Мама, папа, хочу завести котёнка". Тогда у Бейбарсова на руках возился какой-то милый британский котёнок, которого после подарили кому-то из тех детей, которые хотели кота. Смешная тема, которая, впрочем, казалась Тане неимоверно милой, и она радовалась тому, что имела возможность даже несколько раз пересматривать, смотреть на то, что происходило. Всё это было интересно. Валялкин любил всех, котов – тоже, но, тем не менее, коты были умными животными и в питомнике больных было мало. В основном то ли собаки, то ли вообще что-то хозяйственное, что приводили из соседних деревень. Один раз была корова. Часто они ходили в какое-то кино или даже в цирк, но никогда – в театр. Таня, впрочем, сама терпеть не могла театр, но Ванька об этом ведь не знал. Зато он знал, что его с таким внешним видом, как был на тот момент, никто в театр не пустит, поэтому он и не тащил Таню туда. Это тоже было предсказуемо и стандартно. Гроттер практически привыкла к тому, что Иван смотрит на неё немного натянуто и испугано. Когда-то давно они на самом деле встречались. Тогда Тане было всего восемнадцать, а то и меньше, Ивану – примерно столько же! У них была замечательная любовь, воистину платонические чувства, которые никто не смог бы разрушить своими грязными руками. После Склепова предложила подруге просто посмотреть на симпатичного ведущего, а Таню утянуло в этот круговорот. Странно как-то. Очень жаль, что на самом деле у неё совершенно ничего не получается в личной жизни, ведь, в конце концов, должно же случиться что-то… Хорошее. Рыжеволосая понятия не имела, как терпеть Валялкина и как заставить себя ни разу не нахамить ему, но, тем не менее, мама отправила её на свидание с парнем, а значит, она обязана была сходить сюда. - Ты грустишь! – заявил Иван. Он всегда подмечал вот такие глупые мелочи. Впрочем, оно и неудивительно, единственное, что лучше бы он подмечал другие мелочи. Более важные. Таня не стала ничего говорить. Она сегодня просто молча гуляла по парку и не позволяла сжимать свою руку, потому что это немного мешало и не позволяло спокойно смотреть на великолепное небо, простирающееся над ними. - Почему ты постоянно спрашиваешь меня о самочувствии? Почему не о погоде? – поинтересовалась Таня. Она прекрасно знала, каков будет ответ, но, тем не менее, хотела убедиться в собственной правоте. Ведь вдруг она на самом деле столько лет ошибалась, а мама говорила ей правду о том, какой Ванюша "хороший мальчик". - О погоде все спрашивают. - И что в этом плохого? - Ну, это ведь так стандартно. И как-то по-английски, - пожал плечами парень. Таня вздохнула. Английский ей нравился, равно как и вопросы о погоде и о том, какого цвета сегодня небо. Но вопросы о самочувствии Гроттер терпеть не могла. Она любила часами смотреть на небо и хотела, чтобы кто-то поддерживал её в этом порыве, а желающих рядом всё равно не наблюдалось, ведь никто не любил небо настолько сильно, как любила она. И уж тем более Иван. Валялкин смотрел прямо – не на землю и не в небеса, - и высматривал страждущих и несчастных. - Ты ведь со мной не потому, что ты меня любишь, - в очередной раз обвинила его Таня, - а потому, что жалеешь! - Ты слишком плохо о себе думаешь… я не мог бы так поступить, ведь это любовь! – воскликнул Иван. Ну, да, естественно, а любовь – это святое, особенно если она чистая, искренняя и совершенно платоническая. Звучит смешно. Тем не менее, они с Иваном за четыре года, которые встречаются, даже не целовались толком. Он не хотел, а она в последнее время просто вырывалась из его рук, когда парень только пытался подойти поближе. Потому что было неприятно. Валялкин удивлялся, ничего не понимал, пожимал плечами и вздыхал, словно несчастная жертва случившегося. Гроттер и это казалось противным. Сейчас она никак не могла справиться с собственными переживаниями, которые нахлынули на неё с головой. - Твоя мама говорила, что… Дальнейший смысл фразы Таня так и не уловила, она была уверена в том, что мама говорила Ивану что-то о том, что Гроттер практически готова стать его женой. Или что-то в этом роде. Откуда такая уверенность? А мама всегда так говорила. Каждый день, каждый раз, когда пыталась кого-то в чём-то убедить, она пользовалась таким дурацким аргументом и была уверена в том, что её слушают, ведь никто из тех, с кем она имела дело, не умел сопротивляться. - Ты выглядишь сегодня очень грустной, - поделился Валялкин своими предположениями. – Я только не понимаю, почему. - Я поссорилась с мамой, - криво улыбнулась Таня. - Но ведь Софья – хорошая женщина! Да, и это он тоже ей постоянно, буквально круглосуточно заявлял, а Таня кривилась и чувствовала, как презрение вновь просыпается где-то в глубине её души. И почему Валялкин должен быть таким, таким… Обычным?! Он и вправду был стандартен. Таня оглянулась и столкнулась с этим наивным взглядом небесно-голубых глаз, к которым она привыкла до такой степени, что было уже даже отчасти неприятно. А может, плюнуть на то, что ею могут воспользоваться? Ну, воспользуются. И что с того? Гроттер хотелось быть бабочкой, которая летит на свет огня и сгорает на костре, как минимум по той причине, что бабочка по крайней мере испытывает определённое тепло и удовольствие перед собственной смертью. А с нею что будет? Постоянный холод, в котором она законсервируется и останется мёртвой? Да и вообще, если выбрать дистанцию, то крылья не обгорят, но ей всё равно будет тепло - попытаться, что ли, как-то так? По крайней мере, Тане хотелось верить в то, что это действительно реально, и она не могла сражаться с глупыми мыслями. Те одолевали её всё с новой и с новой силой, а Иван смотрел на неё до такой степени глупым взглядом, что Таня теперь ненавидела его ещё сильнее, просто до ужаса мечтая столкнуть его в лужу. Голубые, тоже холодные глаза, светлые волосы, которые находятся вечно в одинаковом беспорядке… - Ты что, делаешь укладку? - Нет, конечно, а с чего ты взяла? – удивился Иван. Таня равнодушно пожала плечами. - Ну, ты ведь всегда одинаковый, вот я и подумала… А оно, оказывается, у тебя само по себе получается, - она улыбнулась и ушла. Ванька не бросится догонять. Ванька стандартно позвонит её маме.