***
Ко напали через два месяца после предупреждения. Первый удар Синдрия выдержала с относительной лёгкостью, но времени на передышку им не дали, а потому от второго удара они понесли слишком большие потери, чтобы выиграть войну. Но сражаться они продолжали - когда дело доходит до защиты своей страны, Синдбад серьёзен. Слишком серьёзен, чтобы позволить себе проигрыш. Сражения на берегах Синдрии продолжались около месяца, но в итоге Империя Ко ступила на остров. Три ночи жители боялись заснуть и проснуться от грохота взрывов или звона мечей под своим окном, а солдаты выматывали себя до последней капли силы, ведомые долгом. Синдрийский король понимал, что долго так продолжаться не может, а потому решился на битву, в которой Синдрия будет не только защищаться. Неудивительно, что как битва кроваво началась, так кроваво она и продолжалась. Направляя друзей против друг друга, не давая пощады никому, правители преследовали лишь одну цель - победа. Понимающая это Моржана могла лишь продолжать сражение, обезоруживая солдатов и сохраняя им жизни. У них не было выбора, и ей были знакомы цепи, сковавшие их - она сама была носителем этих цепей, которые, в отличии от цепей Империи, давали ей крылья. Краем глаза заметив знакомую фигуру, фаналис резко прыгнула в ту сторону, ударом ног отправляя непутёвого солдата в сторону. Почувствовав под ногами землю, она осмелилась поднять взгляд. Ей не показалось. Он сражался на стороне Империи. - Хакурю, остановись! - Вы не сможете остановить меня, Моржана-доно. В этой войне мы, к сожалению, враги. - Но ты прекрасно знаешь, что это не так. Аладин, Али-баба, я… мы же все твои друзья, Хакурю! Или ты забыл?! - Я не смел забыть такого, Моржана-доно. Но предаваться свою родину я не могу. Если Империя Ко идет против Синдрии, то и я должен. - Глупец. Ты пал, а ведь обещал нам никогда не предавать светлых надежд Рух! - Не важно! Я стал сильнее, и теперь смогу отомстить за своего отца! - Но мстить надо не нам, очнись! Не Синдрия погубила твоего отца! Нам все рассказал Аладин! Твой враг, твоя же мать, Хакурю. Она маги Соломона… - Ничего не хочу слышать! Гьёкуэн не могла такого сделать! - Но ты же и сам понимаешь, что могла! Хакурю… Он молчал. - Хакурю, пожалуйста, вернись к нам. Еще не поздно. Ты можешь еще все изменить и отомстить настоящему виновнику смерти твоего отца…***
Ямурайхе было очень неспокойно: ей сказали оставаться во дворце и выходить только если этого потребует ситуация. Король увидел, все увидели - округлый живот размером с подушку невозможно скрыть даже за формой Синдрии. Девушка почти не спорила: на восемнадцатой неделе нужно быть осторожнее. Как гласят медицинские пометки в "дневнике для беременных", эта неделя для волшебницы должны стать особенной: она должна начать ощущать первые толчки ребенка. Но несмотря на то, что девушка не спорила, она плакала. Ребенок слышит звуки потока крови по ее сосудам и немного видит. Реагирует и на внешние шумы. Ребенок, живущий внутри нее, видел не цветущую Синдрию, а кровавую войну - от этого волшебнице было очень больно. Она разговаривала с малышом, говорила ему, что все хорошо, сама с беспокойством наблюдая за тем, что происходит снаружи. "Но Шарркан еще не знает", - думала она, проводя ладонью по животу. Почему-то Яму надеялась на то, что это будет мальчик. За окном снова раздался взрыв, и волшебница вздрогнула. Не время сейчас распыляться на сентиментальности, за окном война. - Великий поток Рух, пускай Хинахохо мне наврал, и я не такой остолоп, которого потом на костре сжечь будет мало, - в комнату влетел Шарркан, чуть не зацепив стол головой. - Не только на костре сжечь, но и пепел по ветру развеять, - озлобленно бросила волшебница, отворачиваясь в сторону. - Пошел вон из моей комнаты! - Ямурайха, нам нужно поговорить, и это не обсуждаются! - мечник был настроен очень уверенно, хотя зачастившие пушечные выстрелы каждый раз его одергивали. Пушечный выстрел. Еще один. Мечник и волшебница молчали: она гладила свой живот, а он нервно зажмуривал глаза. - Я сейчас уйду, но когда вернусь, мы обязательно поговорим, - и ушел. Ямурайха нервно вздохнула, когда звук хлопнувшей двери слился с выстрелом пушки. - Сейчас все хорошо, малыш, - волшебница почувствовала легкий толчок. - Да, солнышко, это твой папа.***
Пушечные выстрелы, звон мечей, магические круги и удушающий запах пороха. Вторая неделя империи Ко на суше были более продуктивными: горы тлеющих трупов, жужжащая мошкара, пропитанная кровью зеленая трава, смерти тысяч людей. Нападение шло с двух сторон, которыми непосредственно управляли Джудал(Западное) и Коэн(центральное). Говоря о последнем, первый принц империи погиб очень примитивно: когда покров джина высосал из него последние силы, он жаворонком упал вниз и напоролся на штыки. Последним, кто сражался с Реном был Джафар. Распыленный смертью первого принца, Джудал зверствовал на поле: поднимал дух воинов, зачастую обращая их светлую Рух в темную, саморучно убивал сражающихся за Синдрию, вырывая их руки и ноги, сворачивая им шеи. Узнав, что Хакурю переметнулся на сторону Синдрии в разгар войны, стало только хуже - Джудалу окончательно снесло крышу. Третья неделя империи Ко на суше была относительно тихой: странны восстанавливали силы. Синдбад и его генералы разрабатывали стратегию, которая помогла бы им, хоть и не одержать победу, но вытеснить армию Джудала с завоеванных ими территорий. Редкими часами сна всем в Синдрии снились кровавые кошмары.***
- Синдбад, прошу, выслушай меня! Коэн мертв, а Джудал одержим. Надо закончить войну! - Как я могу знать, что ты не пойдешь по стопам своего брата? - Хакурю был бедным ребенком, на чьих глазах умер родной отец, в то время как он выжил... Синдбад, нужно закончить войну. Я готова пойти тебе на встречу, ведь теперь, после погибели Коэна я первая наследница трона. - Есть и другие претенденты на трон. Хакуэй, ты умна и красива, но нельзя недооценивать того, что ты дочь Гьекуэн. - Я готова пойти на все, ради завершения войны. На все, понимаешь, Син? - Даже выйдешь замуж не по любви? - Выйду, Син. Мне главное, чтобы мои люди не страдали, чтобы дети не видели рек крови и изувеченных тел. Главное ведь, чтобы мир жил в согласии. Син, прошу... - Хакуэй, ты правда верна светлым Рух? - Душой и телом, Синдбад. Я, Хакуэй Рен, верна светлым Рух и душой и телом, и я клянусь не предавать святого потока Рух и никогда не пойти против слова Синдрии.***
Мас всегда была готова к войне. Если быть точнее, готова она была не к войне, а ко всему - отец всегда говорил, что с тобой может произойти даже самое невообразимое, а на такой случай у него был даже постоянный совет: "Чтобы сделать что-то невозможное и защитить дорогое, тебе придётся откинуть свою человечность". Вдыхая запах моря и крови, она понимала, что пришло время последовать этому совету. Но бить всех подряд бесполезно, и потому волшебница сразу настроилась на источнике Тёмной Рух; найдя в небе Джудала, она вспомнила его раздражённый взгляд и нахмуренный брови, вспомнила его гордость и зарытую на самом дне души доброту. И, покрепче схватив свой посох, взмыла в небеса. Голова была пуста - девушка намеренно откинула разум, дабы ни страх, ни сомнения ей не мешали. Остались лишь алое безумие, затмившее сознание и жажда крови. Рух волшебницы приобрели тёмный цвет. Джудал даже не успел заметить знакомую фигуру, как почувствовал жуткую боль. Перед глазами огнём горел рыжий цвет, а зелёные глаза - глаза не знакомой ему вредной девушки, а монстра - будто пронзали своим взглядом. Вцепившаяся в чёрные волосы Мас совсем потеряла свою человечность. Потерла до такой степени, что даже забыла о могуществе своей магии - или, быть может, знала, что против Маги она бессильна? В груди юноши заколыхалось забытое чувство, именуемое страхом. Он знал, на что способны отбросившие человечность монстры. Не по наслышке и не по чужому примеру, знал слишком хорошо. Рыча, он чудом сумел ударить девушку в живот локтем, но та, казалось, даже не почувствовала сего удара. Испуганный, Джудал с новой силой ударил Мас, отчего она всё-таки отпустила его волосы и начала бы падать к земле, если бы не поймавший её Аладдин. Сапфировый цвет заставил очнуться от наваждения. Опомнившись, Мас быстро глянула в сторону Джудала - с жалостью и болью, - и, кивнув четвёртому Маги, отправилась к земле. Кусая разбитую губу до крови, она понимала, что почти победила. Когда падший Маги обернулся на нагло отброшенную девчонку, он увидел там Аладина: взрослого, гордого и очень злого. - Давай же, Аладин, нападай, - смеялся Джудал, расправляя плечи. Его глаза застилал азарт и он не понимал, насколько заигрался. Он знал, что ему неописуемо хорошо: хорошо чувствовать кровь на руках, лице и одежде, хорошо вдыхать запах тлеющих под жарким синдрийским солнцем тел, хорошо вырывать ноги и руки у ненавистных ему жалких людишек, хорошо отнимать младенцев и потрошить их, как птенцов. - Нападай же, иначе я убью тебя сам. Черные Рух окружали падшего Маги: они кружили около его ног, терялись в прядях его тяжелых черных волос, они вылетали из его рта, когда он смеялся. К падшему Маги тянулись Рух оскверненных воинов, они поднимались с земли и летели к нему, темному Маги империи Ко. Аладин стоял напротив него, совершенно непохожий: вокруг него витали светлые Рух, они окутывали его, перебирали его волосы, и щекотали кожу. Светлые Рух оберегали четвертого Маги, отталкивая черную Рух Джудала. Пушечный выстрел где-то у берегов Синдрии, и эти два потока Рух сплелись воедино. Они стали одним большим двухцветным шаром, в котором сражались два сильных Маги. Черные и Светлые бабочки-Рух переплетались, кусали друг друга за крылышки, впитывали в себя чувства атакующих и защищающихся, впитывали в себя энергию Ко и Синдрии. Всплески черной Рух и всплески светлой - все перемешалось, став одним большим комком эмоций, комком жизни и смерти, который витал в воздухе, над головами сражающихся. Выстрел. Вдох-выдох. Вспышка. Большой и тугой комок из темной и светлой Рух распался на множество шипов, которые полетели вниз, на сражающихся магов и гоев: светлые потоки окутали темные, темные окутали светлые, все еще продолжая борьбу. Шипы врезались в изувеченные трупы, убивали еще живых людей, разрушали дома. Такой шип попал с ничего не успевшего сообразить Шарркана. Он пронзил его бок насквозь. Мечник с ужасом посмотрел на свое тело, еле различая летающих черно-золотых бабочек. Джудал парил в небе с закрытыми глазами и наслаждался звуками, которые издавал четвертый Маги. Знаменитый Маги, рожденный в Аль-Торан. - Мне было весело с тобой играть, Аладин, - смеялся оракул, смотря как мальчишка сплевывает кровь. - Я обязательно сыграю с тобой еще.