Автобус.

Посреди ночи Элли подскочила от странного грохота, исходящего из коридора. Она напряглась и медленно, не шумя, поднялась с кровати, тихо наступая на пол. Подойдя к шкафу, девушка достала оттуда небольшой кинжал, который как-то купила во время минутного порыва и устало усмехнулась, вспоминая спор матери и отца. Мама кричала, чтобы этой дряни в доме не было, это же оружие, а вот папа, наоборот, восхвалял вещичку, называя дочь умницей, говорил, что когда-то этот кинжал ей очень пригодится. Вот и пригодился. Элли сильнее сжала рукоятку и, подойдя к двери, открыла ее, направляясь на звук. Она медленно вдохнула воздух и выдохнула, а потом ударила рукой по выключателю. То, что предстало у нее перед глазами, повергло ее в шок и заставило тело забиться дрожью, выронить кинжал. На пороге стояла ее мать. Пьяно улыбающаяся мать. А рядом, обнимая ее за талию, стоял какой-то мужчина. А позади них... - О, милая, ты чего не спишь? Поздно уже же. А э-это Костик, он с-сделал мне предложение и я согласилась. Представ-вляешь, у тебя будет новый папа. А этот р-рыжий черт - его брат. Его А-Артем зовут. Милый, это Элли, моя доч-чурка. М-мы решили, что свадьба будет лет-том, а завтра мы переезжаем к нем-му жить. Но не т-только к нему, но ещ-ще и к Артемке, он тоже т-там живет. Так что иди сп-пать, завтра рано вставать, вещи собир-рать надо. У них дом бол-льшой, тебе там понрав-вится. У девушки на глазах навернулись слезы и она пошатнулась, опираясь плечом на стену. Она внимательно посмотрела на мать, а потом на этого Костика, а потом и на второго мужчину. Сейчас ее не волновал тот факт, что в ее квартире стоит мужчина, которого она любит, "рыжий черт", как выразилась ее мать. В другой бы ситуации она бы покраснела, отвела взгляд, но сейчас она стояла и смотрела на эту троицу, тяжело дыша, дрожа. Кусала дрожащие губы, теребила рукой край растянутой рубашки, а потом подала голос, тихий, срывающийся, жалкий: - Мама... Мам.... Скажи что ты шутишь... Пожалуйста. Скажи! Ты ведь врешь! Врешь... А как же папа? Как же папа? Он же... он же... мама. Мамочка... Пожалуйста, не надо. Ты обо мне подумала? Подумала обо мне?! Или тебе важно только твое счастье? Ты не можешь... Я не хочу! Мама... мам... Ты не можешь. Ты предашь папу? Ты предашь его? Скажи мне! Предашь?! Из глаз у Элли брызнули обжигающие слезы и она зажала рот рукой, сверля мать ненавидящим взглядом. Как она могла? Как она могла? Это же предательство. Так нельзя. Отец Элли погиб три года назад, когда ей было 13. Несчастный случай. Его сбила машина, преступник скрылся с места преступления, и его так и не нашли. Мать была убита горем, для Элли мир перестал существовать. А сейчас... А сейчас, та женщина, что убивалась по мужу, привела в дом какого-то мужчину и заявляет, что это ее "папа". И пропала ее скорбь, и краски в мире появились, и дочь не важна стала. Даже не спросила. Просто пришла и сказала, вот так вот легко, не заморачиваясь, не задумываясь о чувствах собственного ребенка. - Элли... Голос хриплый, рычащий, манящий, глаза добрые, вид растерянный, губы сжатые в тонкую полоску. Сейчас ей было все равно на то, что тут тот, о ком она мечтала, все равно. Он протянул руку, а она дернулась от него, словно от огня и сорвалась с места, задевая по пути все углы, все косяки. Залетела в комнату, захлопнула дверь и скатилась по ней вниз. А потом заплакала. Сильно, горько, но тихо, даже не всхлипывая. И снова удивляется. Откуда же слезы? Сколько у нее еще слез? Когда все это кончится? Она устала... - М-мииилая! Ну т-ты чего, ааа?! Это ж-же не конец света, надо ж-жить, а не стоят-ть! Элли, ... Мать что-то еще кричала, но девушка уже не слушала ее, она заткнула уши руками, зажмурила глаза, и уткнулась лицом в колени, тихо воя, скуля, умирая, исчезая. Она просто устала.