Жизнь полна неожиданностей, ага?

С подсказками Пашка, словно, а точнее, наверняка, нарочно и вполне в его стиле, не спешил, предложив сначала зайти в кафе, что располагалось на первом этаже торгового центра, и пообедать. Отказываться я не стала: все же, голод не тетка, пирожка не подсунет, а у меня со вчерашнего вечера и маковой росинки во рту не было. А тут еще и кормили хорошо... Правда, мне кусок в горло не лез, потому я уныло ковырялась в тарелке, не чувствуя аппетитного запаха, витающего над моей лазаньей, затем также невесело мешала трубочкой сок в высоком стакане. Кстати, мой любимый томатный сок. Где-то на заднем фоне играла тихая успокаивающая музыка, Пашка также не загромождал эфир наставлениями, напутствиями и придирками, а потому меня с головой поглотили собственные мысли, от которых, увы, далеко не удалось ни убежать, ни отмахнуться точно от назойливых мух. Жизнь продолжалась, а я словно бы замерла на одном месте, на одной точке, застывшей в прошедшем уже пятничном вечере. Слишком много всего случилось, всполошило старые раны и ни в какую не желало отпускать. Да еще этот Пашкин порыв в машине... Словно Вселенная решила озадачиться и устроить мне развеселую и нескучную во всех отношениях и смыслах жизнь. Почти три дня назад мне дали надежду на чудо, которое я за столько лет просто привыкла ждать; а в последовавшую субботу она рассыпалась мелкой ледяной крошкой, попутно тая в ладонях. Вера – это, конечно, хорошо, но со временем ее ноша становится тяжелее, давит на плечи и медленно, почти безболезненно выжигает душу. И, как оказалось, иногда она становится мотивом для всяких глупостей. У моей глупости были зеленые глаза, чертовски обаятельная улыбка и препротивнейший характер, не поддающийся дрессировке. Всегда считала, что Киреев меня недолюбливает, пусть даже и значилась в коротком списке его любимцев. Наверное, существенно ничего не изменилось: просто кое-кто решил позабавиться. А как иначе-то? Провокация – это вполне в стиле Киреева, правда, до этого он никогда не распускал руки, предпочитая прицельно бить едкими фразами или ехидными наставлениями. Можно ли хоть частично верить тем словам, которые до сих пор крутились у меня в голове? Глядя на мои унылые потуги, Пашка, наконец, поинтересовался, наелась ли я, и, получив утвердительный кивок, попросил у пробегавшей мимо официантки, которая тут же очаровательно ему улыбнулась и стрельнула юноше глазками, нас рассчитать. Твою макаку, Пашка, ну, обрати ты внимание на девушку, может, твое счастье вот именно в этот момент меряет быстрыми шагами пол и бежит тебе за чеком. Я встрепенулась, доставая из сумки кошелек. Вид у него, конечно, был потрепанный, но его когда-то мне подарила бабушка, а потому иного и не хотелось. - Опять за свое? – осведомился Пашка, на что я стала демонстративно изучать интерьер, игнорируя предназначенный мне вопрос. Зачем спрашивать, если и так все ясно? Касательно оплаты у нас с самого начала были споры: я настаивала, что платить за себя буду сама, Пашка же шипел, что счет за совместные посиделки в любом объекте общепита - на его совести. Я типа уедаю его достоинство отказом, и никакие доводы - а-ля врожденного феминизма, индивидуальной глупости или простой экономии его средств - не прокатывали. Аргумент, что мы на самом деле никакая не пара, на Пашку не действовал. - Дура, - однажды выдал он, - мы для других как раз и пара, так что заканчивай свои выкидоны. Мозги включи и пользуйся ими. Собственно, и в данный момент вид кошелька в моих руках восторга у Пашки не вызвал. - Убери, - коротко бросил он, принимая у официантки кожаную папочку с заветным чеком. Та вновь стрельнула глазками, но ее маневр наткнулся на непробиваемую стену из равнодушия к собственной персоне, облаченной в форменную одежду черно-белого цвета. Пашка буравил меня взглядом, потому не был намерен отвлекаться на внешние раздражители. И чего мне так не везет? - Еще чего, - буркнула я и протянула через стол руку ладонью кверху. – Давай сюда счет. - Перечешешься. - Я... - ... почти ничего не съела, - бесцеремонно закончил за меня Пашка, прищурившись. – И опять выеживаешься. В общем, сражение за счет я проиграла. Не хотелось заострять на себе внимание недоблаговерного. Потому уступила, убрав руку и покорно опустив взгляд, едва удержавшись от комментария а-ля «как будет угодно моему господину». Пусть думает, что я до сих пор под впечатлением от его слов, сказанных в машине. Типа моя маленькая благодарность. Видимо, в качестве поощрительного приза Пашка задумчиво произнес, что бы такого ему подарить матери на ее сегодняшний день рождения. Точнее, что бы нам подарить, ибо свой подарок он вручил еще утром. Точно. Как я могла забыть? Пашка говорил о том еще неделю назад. Стало стыдно, потому как это неприятно, когда кто-то пренебрежительно относится к твоим родным и близким. В данном случае, столь неблагодарным и наглым субъектом являлась я... Нет, на самом деле, как Пашка меня выносит?.. У его мамы – тети Лиды – сегодня день рождения, и она изъявила желание видеть на празднике как девушку сына, то бишь меня, так и дочь лучшего друга мужа, то есть опять же меня. Так что не отвертеться, если бы я прицельно била на то, что мы с Пашкой играемся в пару влюбленных. Два дебила – это сила, как говорится. Вот мы, видимо, и стараемся, раз нам даже верят. Но вообще тетя Лида мне нравилась. Эдакое сочетание воспитания и породы. Пусть ее супруг и был довольно обеспечен, но никакой вычурности и заносчивости тетя Лида себе не позволяла, осуждая и намек на богемный образ жизни. Есть такие люди, которым не нужно цеплять на себя грозди цацек или одеваться в модных бутиках, чтобы указать на свой статус и достаток. Пашкина мама была из их числа. Более того, она великодушно терпела меня, а это уже было показателем. Я не являла собой шикарную блондинку/брюнетку с кучей талантов и достоинств, которая заслуживала быть пассией идеального во всех отношениях и просто расчудесного сына. Тетя Лида меня даже защищала, когда в ее присутствии Оля начинала выпускать коготки, царапая ими по моей самооценке. А теперь я еще приглашена на семейный праздник. Эх, знала бы она, что я только лже-девушка Пашки... Вновь стало стыдно. Что же это за семейство такое, что так лихо прокручивают мою совесть через мясорубку? - У тети Лиды день рождения... – пробормотала я, думая, как бы отбрехаться и не пойти, ограничившись поздравлением по телефону. - И чем ты слушаешь? – ехидно вопросил Пашка. – Видимо, тем местом, на котором сидишь. - Еще одно слово – и я тебе открою секрет, чем я на все смотрю, - многозначительно бросила я. Пашка только фыркнул. Ничего неожиданного, на мой плоский юмор он всегда так реагировал. – Знаешь... Может, мне лучше не ходить? Не думаю, что я буду к месту. И уроки делать надо... Сразу вспомнилось задание от Киреева и напутствие Вячеслава Георгиевича. Не думаю, что они оба забудут о предстоящей мне экзекуции, а потому стоило бы подготовиться и быть во всеоружии. - Подождут твои уроки. И не боись, это будет почти семейный ужин. - Почти? – осведомилась я. – Огласи, пожалуйста, весь список приглашенных. - Будет твой отец и его семья. И мамина близкая подруга с племянником. Энтузиазм, если он и был, угас окончательно. Для Ольги это очередной повод вильнуть хвостом перед Пашкой и уесть меня. Казалось, в ее жизни появился новый темный смысл – демонстративно тыкать меня носом в то, насколько она лучше. Особенно она старалась при Пашке, а тот, словно принимая правила игры, оказывал мне все больше ненужных знаков внимания. Пусть я жила в одной квартире вместе с Ольгой, но без Пашки она ограничивалась вялыми подколками, к которым я успела привыкнуть и вреда, в которых для себя, не видела. - Повторю вопрос: и что? Думаешь, я жажду встретиться кое с кем, не будем тыкать пальцем, у тебя дома? - я все надеялась, что от меня отмахнуться, но не тут-то было. - Не думаю, а знаю точно, что нет. И даже догадываюсь о причинах. Поэтому я и предлагаю сделать ход конем. - Ой ли? Ход конем? - Ага, - с довольной улыбкой кивнул мне Пашка, а я селезенкой почуяла, что мои приключения на сегодня только начинаются.