Жизнь полна неожиданностей, ага?

Если у меня и была надежда, что я смогу прибежать к заветному кабинету физики вперед преподавателя, то она была совсем мизерной и все равно не оправдалась. Шилов Вячеслав Георгиевич был воплощением пунктуальности и ответственности: никогда не опаздывал, по крайней мере, то время, что я его знала, непунктуальности этот человек себе не позволял. Хотя, как иногда удивлялась наша директриса, в его возрасте только и опаздывай. Типа молодость и все вытекающие из нее последствия. Кабинет физики находился на третьем этаже пристройки, что располагалась в дальнем крыле школы, а потому бежать мне пришлось относительно долго, следовательно, на пару минут я опоздала, мало того, едва не навернулась, скача по узкой и несколько косой лестнице. И для кого ее строили? Для горных козлов? Дверь в класс была приоткрыта, и на подходе к кабинету я отчетливо слышала бодрый голос Вячеслава Георгиевича. Я лишь вздохнула своей нелегкой доле: и почему чуда не произошло? Имела же я право после вчерашнего, а также немного сегодняшнего, на малюсенькую моральную компенсацию?.. - Чего опаздываем? – улыбнулся он, заприметив меня в дверном проеме, на что я передернула плечами, мол, вот так получилось. - А у нее приключение на литературе случилось, - не упустив возможности меня поддеть, хмыкнула Круглова, и по классу пробежал смешливый ропоток. Господи, ну, почему некоторые люди не могут держать язык за зубами, когда это так нужно... - Ну, об этом Наталья расскажет опосля, а сейчас давайте по теме урока, - улыбка Вячеслава Георгиевича стала шире. Спорить никто не стал. Во-первых, он наш классрук, а во-вторых, все мои одноклассники Вячеслава Георгиевича, даже несмотря на его несколько трудно выговариваемое имя, любили и уважали. Меня эта участь также не обошла. Мужчина кивком указал мне на место, и я поспешно подошла и подсела к Нинке, которая смотрела на меня вполне красноречивым взглядом а-ля «тысамавсерасскажешьилитебяпытать»? Мне ничего не оставалось, как виновато улыбнуться. Пусть Нина – моя лучшая подруга, но есть вещи, о которых я не решусь рассказать даже ей. Только втяну в неприятности, а то, что они последуют, раскрой я рот, сомневаться мне не приходилось. Достав тетрадь и ручку, я вся обратилась во внимание и не спускала глаз с Вячеслава Георгиевича. Рассказывал он очень интересно, умея заинтересовать слушателей, даже таких привередливых, как ученики старшего класса. В пользу учителя также говорил и тот факт, что он преподавал физику – далеко не самый популярный и увлекательный предмет, сполна напичканный терминами и формулами. Впрочем, только не с Вячеславом Георгиевичем. Даже первостатейные лоботрясы слушали его объяснения, но, конечно, не всегда делали домашнюю работу. Впрочем, и в их головах оседал осадок из знаний, полученных на уроке. А уже это было достижением. Помимо того, что он был хорошим педагогом, Вячеслав Георгиевич был и замечательным человеком. Он никогда не игнорировал своих учеников. Всегда старался помочь, никогда не рубил с плеча, прежде чем наказать кого-то за провинность. Он не только слушал, но и слышал. Обычно учителя отмахиваются от проблем учеников, называя их детскими и глупыми, мол, вы еще ни жизни, ни пороха не нюхали. Словно бы сами никогда не были в нашем возрасте и не знали, как сильно может задеть одно лишь слово или довести до отчаяния конфликт с кем-то из одноклассников. А Вячеслав Георгиевич понимал, когда пошутить, когда приободрить, когда банально стоит промолчать. В общем, был своим в доску. Он уважал учеников, а мы отвечали ему взаимностью. И нашему классу откровенно завидовали и параллельные «бэшки» с их истеричной биологичкой в роли классрука, и десятые с их равнодушными ко всему химичкой и историчкой. А мне так, наверное, повезло больше остальных. Если не считать старосты класса, то я общалась с таким замечательным человеком довольно часто, ибо была председателем учебного сектора, который ввел именно Вячеслав Георгиевич. Моя должность состояла в том, чтобы проставлять оценки в дневники; проверять подписи родителей все там же; по итогам недели выявлять самых злостных двоечников и вывешивать небольшой плакат в кабинете физики с тремя первыми местами и фамилиями особо отличившихся. Работа не пыльная, но оставаться после уроков приходилось. Правда, я была только «за». Ибо дома ждала Ольга с ее подколками и вечным недовольством жизни в общем и мной в частности; также тут меня не мог достать и Пашка. Этот наглый и не особо приятный тип, согласно нашему уговору, имел полное право дернуть меня в своих личных целях, но только в свободное от учебы время, а тут прямо не придерешься. И, опять же, я это время находилась в хорошей компании. Вячеслав Георгиевич также оставался после занятий – должность все же обязывала, а потому довольно часто мы куковали в родном кабинете физики вдвоем. Разумеется, молча сидеть и заниматься каждый своими делами не могли, а потому мы разговаривали, если не обо всем на свете, то почти обо всем. Вячеслав Георгиевич, разумеется, косноязычием не отличался, а потому слушать его рассказы было одно удовольствие. Иногда, правда, к нашим посиделкам присоединялся еще один человек, от мысли о котором теперь мне становилось не по себе. Вячеслав Георгиевич являлся другом Антона Сергеевича. И это был его единственный недостаток... Иногда я задумывалась, как они, такие разные, могут быть приятелями? Сначала решила, что причиной тому стала катастрофическая нехватка сильного пола в школе, а потому выбора, с кем общаться, у них особо и не было. Но, как оказалось, они познакомились довольно давно, еще в университете, и до сих пор поддерживали дружеские отношения... Правильно, наверное, говорит наша химичка Надежда Павловна, что противоположности притягиваются. Так, что наши физик и лирик являли собой именно противоположности друг другу, как по характеру, так и во внешности. Надменный красавчик, который всем своим видом демонстрировал, что он сам не понимал, что забыл в школе; и свой в доску парень с открытой добродушной улыбкой. Вообще Вячеслав Георгиевич напоминал плюшевого медведя. Не в том смысле, что у него нос пуговкой, а на шее был повязан яркий бант, а в том, что он был таким же милым. Наверное, именно на нем и держалась эта странная дружба с Киреевым. Думаю, оно было очевидным. По крайней мере, мы с Нинкой, не сговариваясь, пришли к такому выводу. Две физики в один день, да еще и подряд – это пытка, но только, конечно, не с Вячеславом Георгиевичем. Они пролетели, ну, слишком быстро и незаметно. Правда, для меня два этих урока были разделены еще и переменой, которая ознаменовалась попыткой объясниться с Ниной. Подруга сама, стоило только учителю отпустить нас с урока, схватила меня за руку и оттащила в коридор, подальше от любопытных ушей. Очевидно, понимала: то, что меня гложет, лучше достоянием общественности не делать. А то я и так стала после урока литературы звездой всех локальных сплетен. - Ну? – вопросила она. – Что происходит? Мысленно я искренне извинялась за ложь, но поступить по-другому не могла: - Да все нормально... - Нормально? Схлопотать «пару» у Киреева, вести себя странно... Знаешь, не убедила, - Нина внимательно смотрела на меня, словно бы могла таким образом добраться до моих мыслей и среди них найти все ответы на свои вопросы. - Все действительно нормально, если не считать вывертов Ольги, - я скривилась. Собственно, сводная сестра меня не переносила, Нина о том прекрасно знала, как и о том, что данная антипатия зачастую переходила от язвительных замечаний в мой адрес к мелким, но неприятным пакостям. Н-да, Пашку мне простить не могли... - Достала, да? – сочувственно вздохнула Нина. - Не то слово... - А давай все-таки устроим ей «темную» или просто оттаскаем за волосы, ну, чтобы раз и навсегда вбить в ее блондинистую голову, что от тебя лучше отвалить? – Нина многозначительно ударила кулаком в раскрытую ладонь. Вообще-то она человек миролюбивый, но справедливость защищать любила. Хотя Олю она не переносила и так, утверждая, что моей сводной сестре давно уже просто необходимо объяснить, как нехорошо быть такой надменной стервочкой. - Ага, прям сегодня, - хмыкнула я. Не хватало еще, чтобы Нине перепало на орехи. Ольга была не просто надменной стервочкой, но и двуличной и довольно умной змеей. Потому жаловаться отцу и мачехе на сестру и ее выкидоны было бесполезно. Для всех окружающих Оля была милой и скромной девочкой, заботливой и любящей дочерью и внимательной сестрой. Превосходная актриса с претензиями на «Оскар», запросто выставляющей меня неблагодарной, завистливой и довольно грубой девахой, которой нет дела ни до кого, кроме себя. - Нет, ну сама посуди, - а дальше до самого звонка, известившего о конце перемены, Нина рассказывала, каким именно образом она хочет перевоспитать Ольгу. А я не могла избавиться от предательского чувства вины за свой обман. После урока я принялась понуро собирать сумку, предвкушая намечающуюся встречу с Пашкой. Мне даже было уже неинтересно, куда он теперь меня потащит. Все равно наше с ним недосвидание превратиться в пытку и для меня, и для самого Пашки. Но он отчего-то не спешил прервать весь этот фарс на тему наших с ним якобы отношений. - Наталья, - Вячеслав Георгиевич обращался к ученикам по полному имени без всяких уменьшительно-ласкательных производных. Но только физику за все его заслуги я была готова простить «Наталью», ибо по паспорту значилась «Наталией». Может, и мелочи, но кто знает, тот поймет. - Задержись, пожалуйста, на пять минут. - Тебя подождать? – поинтересовалась Нина. - Нет, спасибо, - я улыбнулась. – Меня сегодня Пашка встречает... – хотя уже стала надеяться, что, может, уже и не встречает. Если запрошенные пять минут затянутся. Хотя еще утром мне хотелось бежать из школы со всех ног, и как можно дальше. - Ааа, вот оно что, - понимающе протянула подруга. Про Пашку она знала: про наш нелепый сговор, про нашу обоюдную неприязнь, которая тем не менее не мешала ему строить из себя жуткого собственника. – Тогда до завтра. - Пока, - я помахала ей ладонью, а затем, подхватив сумку, подсела на парту перед учительским столом, место за которым занял Вячеслав Георгиевич. Кабинет уже опустел: задерживаться и терять в школе лишние драгоценные минуты никто не собирался. Ну, кроме некоторых. - Итак, - он достал какие-то бумаги из ящика стола, а уже настроилась слушать, как в классную комнату, разумеется, без стука вошел Антон Сергеевич собственной персоной. - Опять Вам заняться нечем? – осведомился он, закрывая за собой дверь. Я напряглась: вот ведь притащила его нелегкая.