Не отпускай меня

Каждый раз, открывая глаза по утрам, Хани глупо надеялась, что всё случившееся - сон. Но чуда не происходило — ноги всё так же не двигались, а в позвоночнике физически ощущалась железная пластина. К счастью, И Ри и Сехун особо не лезли к ней первое время. Каждый будний день уходили на работу, оставляя Хани в одиночестве, и она часами сидела у окна, бессмысленно глядя на улицу, где гуляли и смеялись прохожие, кружил снег, ездили автомобили. Хани чувствовала себя замурованной в чугунную клетку, на дверце которой висел тяжёлый ржавый замок, ключ от которого покоился на дне самого глубокого океана. И не было прекрасного принца, который примчался бы сквозь дремучие леса, холодные горы, бескрайние поля и непременно бы спас. Не было даже доброй феи, которая мановением волшебной палочки вернула бы всё на свои места. Была серая комната, покрывшееся инеем окно и пустота — в душе, глазах, воздухе. Пару раз Хани малодушно задумывалась о самоубийстве. Подолгу сжимала в пальцах острую бритву, приноравливаясь, как бы разрезать поаккуратнее, но рука дрожала, лезвие лишь царапало бледную кожу, а потом падало на мокрый кафель, разгоняя туман перед глазами. Нет, Хани не имела права предавать Сехуна. Она не могла его бросить, потому что знала — брат не переживёт. Не выдержит. Сехун вообще стал её ангелом-хранителем. Нет, Хани всегда знала, что он её любит и особо трепетно оберегает, и всё равно каждый раз поражалась его выдержке, терпению и ласке. Он покорно сносил все её капризы, стойко выдерживал истерики, позволял плакать на своём плече, а по ночам долго гладил по волосам, целовал в лоб, пока дыхание сестры не выравнивалось и она не погружалась в сон. Больше всего Хани боялась оказаться обузой для Сехуна, поэтому старалась всё делать сама — переодеваться, прибираться в комнате, мыть посуду. Лишь одно он никогда не позволял ей делать самостоятельно — принимать ванну. Первое их совместное купание Хани каждый раз вспоминала с содроганием и истерикой. Она отчаянно вырывалась из рук брата, кусалась, умоляла его выйти, но Сехун был непреклонен. Что-то бубня о том, чего он там не видел, он неспешно избавил сестру от одежды и, подняв на руки, погрузил в горячую пенную воду. — Я тебя ненавижу! Ненавижу! — отвернувшись к стене, всхлипывала Хани. — Может, мне тебя ещё и намылить? — с усмешкой спросил брат и тихо рассмеялся, когда сестра выдернула из его рук мочалку и приказала убраться из ванной. Несколько раз к ним в гости приходил Исин, но Хани неизменно запиралась в комнате и наотрез отказывалась выходить. Девушку безумно страшил тот факт, что если парень увидит её такой раздавленной и беспомощной, то обязательно разочаруется. Она не хотела этого. Наоборот, желала, чтобы Исин запомнил её здоровой, улыбающейся, а не бледным худым существом на инвалидной коляске. — Привет, Хани! Я не буду заходить, обещаю, — стоя под дверью, весело говорил друг. — Скажи, что тебе принести в следующий раз? Я обязательно это достану! А девушка, прислонившись лбом к тонкой деревянной преграде, надрывно плакала, размазывая по щекам слёзы, и не могла заставить себя повернуть ключ. Хани вообще ни с кем не общалась, кроме Сехуна. Даже с И Ри почти не разговаривала, так как каждый раз видела в её глазах недовольство и едва заметное раздражение. Она знала, что рано или поздно эта чернота выберется наружу, но не думала, что это случится так рано. Всё начиналось довольно безобидно. И Ри подхватила простуду и целую неделю провела дома, глотая пилюли и микстуру. Хани старалась не высовываться лишний раз из комнаты, по крайней мере до прихода брата, и чтобы скрасить унылое существование, начала рисовать. Хотя можно ли назвать планомерное закрашивание холста чёрной краской рисованием, она не знала. И Ри вбежала в комнату неожиданно и без стука. Громко протопала к окну и распахнула форточку, после чего обратила на притихшую Хани строгий взгляд. — В квартире воняет краской! Тебе самой не противно? — мрачно процедила девушка. — Прости, — опустив кисть в стакан с водой, извинилась Хани. — Хоть бы картины стоящие рисовала, а не мазнёй занималась! — прошипела И Ри, вылетев из комнаты и с грохотом захлопнув дверь. Правда через пару часов пришла с двумя кружками чая и корзинкой печенья. Извинилась, потрепала подругу по спутанным волосам и что-то сбивчиво сказала о том, что нервы сдают, но такое больше не повторится. Повторилось, уже через три дня. Был выходной, они все собрались за столом и мирно обедали под нудный аккомпанемент телевизора. Когда дело дошло до чая, И Ри выскочила из-за стола и убежала в комнату. Примчалась обратно уже не с пустыми руками — толстым глянцевым каталогом. — Посмотри, тебе нравится? — девушка сунула под нос Сехуну журнал и загадочно улыбнулась. — М-м-м, красивое платье, — кивнул он. — Мне тоже очень понравилось, — оживилась И Ри. — А тебе вот этот костюм очень бы подошёл! — Возможно, — без энтузиазма согласился парень. Хани даже жевать перестала, исподлобья глядя на осунувшегося брата. Он до сих пор разрывался между больными родителями и сестрой-инвалидом, пропадал сутками на работе, даже поесть было некогда, не то что побриться, а И Ри грузила его какой-то ерундой. — Я посмотрела по Интернету, где можно их заказать! Не очень дорого и, самое главное, быстро! — продолжала щебетать девушка, лихорадочно листая каталог. — И Ри, — неловко кашлянул Сехун. — Мы уже говорили на эту тему. Невеста нахмурилась и обиженно поджала губы. Хани видела, как её пальцы до побелевших костяшек вцепились в журнал, и почувствовала, что ещё немного и грянет буря. — И сколько мы ещё будем откладывать нашу свадьбу? — дрогнувшим голосом, спросила девушка. — Деньги сейчас нужны на лечение, сама понимаешь. Но я заработаю, не переживай… — Надоело! Ждать чего-то — надоело! — швырнув каталог в угол, воскликнула И Ри. — То у тебя мама болеет, то сестра с горы падает! Почему я должна жертвовать своим будущим из-за них?! Время идёт, Сехун, пора думать о семье и детях! Пойми, ни твоя мама, ни Хани уже не поправятся. А я живая и здоровая! Я хочу замуж! Сехун нервно сжал кулаки, а Хани почувствовала себя до того гадко, что захотела провалиться сквозь землю. Стало тяжело дышать, сердце забилось быстро-быстро, но И Ри будто не видела, какую боль причиняют её слова. — Я всё сказала, Сехун! Или я, или они! Хватит! Я достаточно ждала! Я тоже имею право на счастье и твоё внимание! Я устала делить тебя с ними! — надрывалась И Ри. — Замолчи! — парень ударил кулаком по столу и нервно провёл ладонью по волосам. — Замолчать? — выдохнула девушка. — Отлично, я так понимаю, выбор ты сделал? — И Ри… — Хорошо, оставайся с ними, а я ухожу! Девушка выскочила из-за стола и, грубо толкнув коляску с Хани, выбежала из кухни. Сехун, что-то крича, бросился следом. Боясь попасться им на глаза, Хани взяла в руки кружку с остывшим чаем и невидяще уставилась в экран телевизора. Она слышала, как в гостиной что-то со звоном разбилось, слышала удар пощёчины, вопли И Ри и успокаивающий голос Сехуна. — Меня раздражает твоя сестра! Мало того, что она живёт с нами, ничего не делая, так ещё и ведёт себя со мной так, будто я ей что-то должна! Она мне даже спасибо ни разу не сказала, я не обязана быть служанкой для неё! — Ты должна понимать, у Хани сложная ситуация. Она в депрессии… — А у меня лёгкая ситуация? Я не в депрессии?! — И Ри… — Всё! Я ухожу! Мимо кухни промчался ураган, раздался шорох одежды и застёгивающейся молнии, хлопок двери и тишина. Хани посидела неподвижно ещё пару минут, а затем покатила коляску к гостиной. Осторожно толкнув дверь, заглянула внутрь и вздрогнула — Сехун сидел посреди развороченной комнаты, закрыв ладонями лицо, и мелко дрожал. Будто почувствовав присутствие сестры, мотнул головой и ещё сильнее сжался. — Оставь меня одного, пожалуйста, — прохрипел он. Хани кивнула, будто брат мог это увидеть, и бесшумно закрыла дверь. Вернулась на кухню, чтобы помыть посуду, сложила в раковину грязные тарелки, взяла в руки губку и застыла, не поверив своим ушам. До боли знакомая песня, текст которой она выучила наизусть, так как не пропускала ни одной записи в студии. Её должны были выпустить сразу после возвращения из Мексики. Неужели… Хани медленно обернулась и подняла полные слёз глаза на экран. Он. Синеглазый демон. Смотрит на неё, холодно улыбаясь, кривя красивые губы. И стоит проигрышу закончиться, как он опускает голову, закрываясь длинной чёрной чёлкой, и начинает петь. Что тебе от меня нужно? Дай мне передохнуть. Что ты хочешь увидеть? Что у тебя перед глазами? Во что ты хочешь верить? Нет ничего неизменного! Хани сжалась, будто Бэкхён обращался именно к ней, выдыхая из себя каждое слово особенно проникновенно, как никогда раньше. Эй, лгунья! Как ты собираешься жить без меня?! Эй, лгунья! Для тебя нет разницы между правдой и ложью? Часто задышав, Хани закрыла уши руками и сжалась в комок. Слёзы душили горло, а голос демона продолжал вбиваться в сознание, наполняя токсичным ядом черепную коробку. Желаю добраться до твоего настоящего «я», но это безнадёжная мечта. — Это ты лгун! Ты! — прокричала Хани, швырнув тарелку в стену. — Ты обманщик! Ты сломал мне жизнь и ведёшь себя так, будто ничего не случилось! Эй, лгунья! Кругом одна ложь, хватит уже! Я устал! Я безумно устал! Как ты собираешься жить без меня? * Хани разрыдалась, закрыв ладонями лицо, и вздрогнула, когда всё стихло. Подняв заплаканные глаза, увидела перепуганного Сехуна с пультом в руках и поспешно отвернулась. — Я уберу осколки. Прости, — раскрутив кран, тихо извинилась она. — Я ушёл из группы… Этот клип сняли совсем недавно… Бэк выступает один… — Хватит! — жёстко прервала его Хани. — Никогда, я прошу тебя — никогда — не рассказывай мне о нём. Не называй его имени. Прошу, позволь мне его забыть. Прибравшись вместе на кухне, брат и сестра разошлись по своим комнатам, с головой погрузившись в мрачные зимние сумерки. Боясь, что Сехун услышит её рыдания, Хани сдёрнула с кровати одеяло и укрылась им с головой. Так и просидела пару часов — дрожа от слёз, всхлипывая, медленно умирая. Когда на город окончательно опустилась ночь, Хани сдёрнула с себя тяжёлое одеяло и рвано вдохнула казавшийся ледяным воздух. Лицо было мокрым от слёз и пота, покраснело от духоты, но девушке не было до этого дела. Она поняла, что ей нужно делать. — Се, ты спишь? — вкатившись в гостиную, шепнула Хани. Брат, лежавший на кровати лицом к стене, медленно повернулся и непонимающе уставился на сестру. — Пожалуйста, разреши мне вернуться в наш дом на берегу моря! — молитвенно сложив ладошки на груди, попросила девушка. — Что? — карие глаза широко распахнулись, а рот изумлённо приоткрылся. — Умоляю! — сдавленно повторила Хани, замерев в ожидании ответа. _____________________ *ONE OK ROCK — Liar