Мысли о времени

Чехо уехал в Севилью аж на две недели сразу же на следующий день после того разговора. Дни тянулись, как жевательная резинка или недоваренные макароны. Ночи были бессонными, сигареты - тяжёлыми, а легче на душе так и не стало. Они говорили по телефону каждый вечер, Рамос увлеченно болтал о контракте, о теплой погоде в Андалусии и о том, как же все замечательно сложилось. А в Мадриде моросил мелкий, противный дождь, что так нехарактерно для всегда солнечной Испании. Они так и не вернулись к теме того разговора. В тот день они шли домой переулочками, незаметно держась за руки, но Мартин боялся сказануть чего-нибудь лишнего, а у Серхио, такого обычно бойкого и прямодушного, почему-то совершенно пересохло во рту и нужные слова будто застревали во внезапно охрипшем горле. *** Марти шмыгнул носом и потянулся за очередной - пятой за два часа! - чашкой чая. За окном по-прежнему гулял ветер и серые тучи клубились над кронами деревьев. Проклятая прохладная погода все-таки не минула Касильяса бесследно и сейчас, вместо пребывания на учебе, он глотал горстями лекарства и вовсю наслаждался прелестями простуды, периодически проваливаясь в неспокойный, тяжелый сон. В полдень домой заехала мама, потрепала его по голове, накормила и вернулась обратно в свой офис. Потом позвонил отец, поинтересовался его здоровьем и попросил не забывать пить лекарства. К обеду Мартин даже вышел на террасу покурить, завернувшись в одеяло. Его немного знобило, но стоять на террасе было так хорошо, что уходить оттуда не хотелось ни капельки - серо-белые тучи будто оттеняли далекие крыши Мадрида, низко летали ласточки и тяжелый запах дыма мешался с ароматом озона и травы. Пачка закончилась. Касильяс нехотя зашел в дом и снова лег в постель. Голова кружилась. Он снова проснулся от того, что кто-то весьма настойчиво тормошил его за плечо. Родители? - Мам, пап, ну я же просил... - недовольно заворчал парень. - Не мама и не папа, - голос с едва скрываемым смешком. Мартин обернулся и чуть не упал с кровати от удивления. Чехо-младший! Все такой же веселый, жизнерадостный и красивый до невозможности. За две недели под андалусским солнцем он покрылся ровным южным загаром, и сейчас вполне мог сойти за одного из тех мачо, от которых с ног валятся все девчонки. Да и не только девчонки, как оказалось. Юному Касильясу аж перехватило дыхание. - Мартин, ты представляешь? У меня тут такая история... - безо всяких прелюдий начал Серхио и завел какой-то не особо интересный рассказ о том, как он в Севилье встретил их старого мадридского товарища и как они вместе искали какого-то мужика из совета директоров клуба. Мартин не слушал. В голове было слегка туманно и болели глаза. А Чехо всё болтал. - Марти, что я только что сказал? Касильяс аж закашлялся от неожиданности. Серхио принюхался. - Эй, прелесть моя, ты что, снова курил?! - Да я и не бросал, в общем-то, - он скептически выгнул бровь. Чехо склонился к нему и с суровым лицом прошептал: - Я тебя прибью когда-нибудь! - Договорились, мамочка! - Марти тихонько рассмеялся, и, чтобы перевести скользкую тему, спросил: - Ты что, пораньше приехал? - Я говорил это в самом начале разговора. Лицо Марти залилось краской, а Рамос тем временем продолжал: - Ты скучал, а? Вот зачем он сейчас, зачем?! Младший Касильяс отвел взгляд. - А я очень скучал... - задумчиво протянул друг и аккуратно стянул с него одеяло. Теплые пальцы Серхио скользнули по смуглому плечу Мартина. Его кожа была гиперчувствительной от температуры и парень весь аж вздрогнул. - Дрожишь весь, - засмеялся Рамос, - что, страшно? Кусаюсь? - и, будто в подтверждение, склонился к нему и слегка прикусил его губу. Мартину Касильясу показалось, что вся кровь его организма прилила к лицу. Господи. Сейчас он поцелует человека которого знает с рождения, и это будет их первый настоящий поцелуй, не на спор, а потому что так должно быть. Марти приподнял голову и неожиданно смело впился в губы Чехо, почувствовав своими губами то, как он смеется. Руки Рамоса скользили по его плечам, поднимались к шее и выше, к вискам; Мартин, не в силах совладать с собой, вцепился в его футболку и все было так, как ему снилось последние недели. - Ох, Марти, ты такой горячий... Касильяс засмущался и снова покраснел. - Температура у тебя, говорю, пошляк, - заржал Рамос. - Чаю сделать? - Если не сложно. Кого волнует температура, когда в жар и так бросает от одного только взгляда? Остаток вечера они провели вместе, болтая о всякой ерунде, и Мартин, конечно же, снова не слушал. Чехо держал его руку в своих, периодически склонялся, чтобы еще раз его поцеловать и Касильяс был готов терпеть любую температуру, чтобы эти моменты длились вечно. Уже ночью, Касильяс-младший спустился вниз, чтобы проводить Серхио домой, и, закрыв за ним дверь, услышал голос отца: - Смотри, Сара, да нашему сыну уже совсем полегчало! Эй, Марти, что, так сильно рад видеть друга? - Очень рад, папа, - смутился Мартин, пряча радостную и совершенно влюбленную улыбку.